Нижегородский государственный лингвистический университет
Скачать 3.28 Mb.
|
С.Альтов. МагдалинаКоммуникативные тактики явной и скрытой рекламы в современных типах коммуникации суть явление распространенное и потому привлекающее внимание исследователей. Рассмотрим один из аспектов данной тактики – ее реализацию при переводе названий на материале научной и научно-популярной литературы. Рекламная тактика при переводе названий продуктов, изделий должна, как известно из основ современного маркетинга и PR коммуникации, учитывать национальный компонент языка перевода. Правда, зачастую учет происходит весьма своеобразно. Так, название российской косметической серии Рецепты бабушки Агафьи при переводе на латышский язык стала именоваться Vecmātes Agatas receptes (Рецепты бабушки Агаты), кроме того, изображенная на этикетке пожилая женщина облачена в национальный латышский костюм, сохранив при этом черты русской «бабушки Агафьи». В массовой коммуникации прилаживание к национальной компоненте наблюдается все чаще, что становится объектом внимания, обсуждения и критики. Наиболее яркий пример – переводы кинематографического дискурса. При переводе названий художественных фильмов тактики рекламы наблюдаются все чаще, что отражается в кинематографическом критическом дискурсе. Напр., название последнего по времени фильма Вуди Аллена – ”Scoop” – вполне адекватно переведено для нашего проката как «Сенсация». Статья Нины Цыркун «Scoopой рыцарь» (Искусство кино. №12. 2006) Любопытно, что латышские переводчики часто переводят названия, исходя из другого (уже адаптированного) перевода – русского. Напр., Anthony Zimmer – Nenotveramais (Неуловимый) – Неуловимый. Однако преимущественно тактики русского и латышского перевода названий фильмов различаются. Напр., First Kid –The Man who Saved Christmas – Gilberta Ziemassvētku rotaļlietas (Новогодние игрушки Гилберта); Человек, который спас Рождество; Devil’s Food – Kārdinošs darījums (Соблазнительная сделка), Меню от дьявола; Mortal throught – Ar domu par nāvi (С мыслью о смерти), Смертельные мысли; Avenging Angelo – Atriebjot Anželo (Отомстив Анжело), Месть ангела; The Born’s Identity – Borna mīklainā personība (Загадочная личность Борна), Идентификация Борна; Bee Movie – Par bitēm (О пчелах), Медовый заговор. В научном стиле при переводе названий книг также наблюдается данная тактика – адаптация и учет национальной компоненты. Характерной она является для переводов популярной психологии и практических пособий по различным прикладным областям деятельности (общение в профессиональной группе, эффективные коммуникативные тактики менеджера и под.). Напр., название монографии Надежды Прокофьевой «Психологические аспекты ведения переговоров» переведено на латышский как Lietišķo sarunu māksla – Искусство деловых разговоров (отметим в скобках, что перевод книги опубликован без библиографии). Другой пример: Peter Thomson. Secrets of communication: Be Heard and Get Results – Питер Томсон. Самоучитель общения. Научный стиль принадлежит к тому типу дискурсов, которые характеризуются такими стилевыми чертами, как логичность, ясность, точность, однозначность, последовательность, неэмоциональность. Название научного, научно-популярного и научно-учебного текстов представляет собой особый интерес как с точки зрения функциональной, структурной, так и прагматической, в том числе с позиций перевода, когда особое внимание необходимо уделять особенностям национальной картины мира, которая, в частности, отражается в научно-популярном дискурсе весьма своеобразно. Рассмотрим данный отрезок научного дискурса на материале психологической научной, научно-популярной и научно-учебной литературы и ее переводов. По мнению О.А.Корнилова, научная картина мира помимо таких качеств, как постоянное ее изменение, универсальность для всех языковых сообществ, «имея единый для всех народов содержательный инвариант, НКМ получает в каждом национальном языке национальную форму выражения посредством формирования национальных терминологий на родном языке носителей данного языка. Национальное языковое оформление НКМ ни в коей мере не затрагивает содержательную сторону НКМ, а лишь адаптирует универсальное знание к нуждам конкретного языкового сообщества». [1.С.13] Соответственно, адаптация может происходить при переводе определенного текста одного линвокультурного сообщества на иностранный язык. Таким образом, научно-популярная литература обладает национальной спецификой. Рассмотрим некоторые черты прагматики данного стиля в переводах названий. Объектом исследований послужили названия научной, научно-популярной и научно-учебной литературы на английском языке (120 ед.) и их переводы на русский язык. Прежде всего, использование при переводе прагматических тактик сопряжено с тактиками рекламы: так, коммуникативно удачный или неудачный перевод становится объектом рецензий публициста. Напр., Произведение австралийских авторов – супругов Барбары и Алана Пиз «Почему мужчины не умеют слушать, а женщины не разбираются в географических картах» уже несколько лет является международным бестселлером. Правда, на русском языке книга вышла под скучным названием «Язык взаимоотношений – мужчина и женщина». Вышла и утонула в море подобной литературы. (Лилит. 06.2005.) Анализ формально-структурных особенностей переводных и оригинальных названий показал следующие особенности. Перевод обобщающего характера наблюдается в случаях, когда публикуется монография автора, состоящая из нескольких работ на одну тему, обычно не переведенных на русский язык. Напр., R.A.Spitz. 1) No and Yes: On the genesis of Human Communication. 2) A genetic field Theory of Ego Formation. – Р.Шпиц. Психоанализ раннего детского возраста. Структура называния чаще всего подвергается изменениям и в случае, если оно не соответствует жарновым особенностям, характерным для национальной научной традиции. Так, компонент названия «Основной курс», «основы» чаще характеризует научно-учебный подстиль. Напр., Washington Platt. Strategic intelligence production. Basic principles. – В.Плэтт. Добывание, анализ и обработка стратегических разведывательных данных. Добавление или редукция компонента происходит по тем же причинам, таким образом происходит жанровое прилаживание в общем процессе адаптации. Ключевое слово в переводе остается, а конструкция становится более традиционной для русского научного дискурса. Напр., D.Greenberger, C Padesky. Mind Over Mood: Change How You Feel by Changing the Way You Think – Падесли К.А., Гринбергер Д. Управление настроением: методы и упражнения; P.Ekman. Telling Lies – Экман П. Психология лжи. Название научно-популярного труда остается без изменений в случае, если оно не содержит явных черт «иноземного» жанрового характера. Напр., Steven Heller, Terry Lee Steele. Monsters and magical stick: There’s no such Thing as Hipnosis. – C.Хеллер, Т.Л. Стил. Монстры и волшебные палочки. Такой вещи как гипноз не существует; A.Maslow. Motivaton and Personality – Маслоу А. Мотивация и личность; D.C.McClelland. Human Motivation – Макклелланд Д. Мотивация человека. Обобщая данные сопоставительного анализа, можно сказать, что стилевое прилаживание вследствие различий в двух традициях научно-популярного жанра таково: в русском языке акцент делается на часть научно-, в английском – на популярный. Таким образом, анализ переводов показывает наличие прагматически направленных тактик, образующих стратегию адаптации, которая является и смысловой доминантой научно-популярного подстиля. Библиографический список 1. Корнилов О.А. Языковые картины мира как производные национальных менталитетов. - М.: ЧеРо. 2003. – 349с. Москаленко Е. А. (Ставрополь) ПРАГМАТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ НЕОФИЦИАЛЬНЫХ ИМЕНОВАНИЙ ЛИЦА Неофициальные именования лица представляют собой антропонимы особого типа. К ним относятся не только неофициальные формы личных имен и фамилий или словосочетания/сложения с антропонимическим компонентом, но и в значительной степени ономизированные апеллятивы, имеющие образное основание и отличающиеся эмоционально-оценочной коннотацией. Они имеют не только свою сферу функционирования, но и оказываются самым различным образом функционально ориентированными [2]. Неофициальные именования лица существенно отличаются от официальных личных имен, хотя и принадлежат к одному и тому же разряду собственных имен- антропонимов. Основное различие между ними состоит в том, что им присущи разные сферы функционирования: официальным - официальная сфера, неофициальным, соответственно, неофициальная. Статус неофициальных именований лица предопределяется тем, что они являются номинантами, предназначенными для неофициального общения [1]. Особенность неофициальных именований лица обусловливается их прагматической функцией, проявляющейся в их способности выражать своей структурой чувства одобрения и неодобрения, уважения и презрения, похвалы и порицания и т. д. Неофициальные именования лица отличаются ярко выраженной коннотативностью, так как в их семной структуре проявляется фактически весь основной набор коннотативных аспектов. К первому относится осознание условий речи, в которых уместно использовать наименования (неофициальная сфера общения, форма предъявления: в глаза, за глаза, с глазу на глаз). Так, в романе «Дженни Герхард» Теодора Драйзера мы встречаем следующие примеры: ‘Is your mother alive?’ ‘Yes, sir.’ ‘You live with her?’ ‘Yes, sir.’ He smiled at her ‘sir’. ‘Don’t say ‘sir’ to me, sweet!’ he pleaded in his gruff way. ‘And don’t insist on the Mr.Kane. I’m not ‘mister’ to you any more’ [3]. Из данного диалога Лестера Кейна с Дженни ясно, что молодой человек старается быть внимательным, нежным, он хочет завоевать эту девушку. Он осознает, что разговор происходит в неофициальной сфере общения (наедине), что и позволяет ему называть девушку «крошкой». Кроме того, он настаивает, чтобы Дженни в общении с ним не называла его «мистер», что было бы уместно использовать в официальной обстановке. Когда родной брат Дженни Герхард Себастьян не хочет, чтобы люди на улице поняли, что он хоть как-то знаком с кем-то из Герхардов (детей), он намеренно просит их называть его «мистер», тем самым искусственно создавая официальную сферу общения со своими родными, которые в привычной, домашней обстановке называют его просто Басс: ’Oh, Bass, won’t you go with me to get any coal!’[3] ‘I’ll tell you what to do, Jen, he said.’ You go over there …Just you say, ‘Mister, won’t you please throw us some coal down?’[3] В романе Сомерсета Моэма «Пироги и пиво, или скелет в шкафу» один из главных героев, обсуждая в своем разговоре литераторов современности, называет одного из них «болтуном», что не случилось бы при непосредственном обращении к данному человеку. И только «за глаза» они позволяют использовать данное наименование, которое содержит отрицательную коннотацию: ‘Oh, well, I don’t suppose anyone reads Pater now, and of course Meredith has gone all to pot and Carlyle was a pretentious windbag’[4]. Второй аспект – это эмпатия номинатора и его рационально-оценочное отношение к именуемому, сигнализирующее о ценностной ориентации субъекта номинации. Так, сестра Лестера Кейна, которая никогда не примет Дженни в свое «общество», свою семью, не испытывает к ней ничего, кроме презрения. ‘Oh!’ she exclaimed. This from my own brother! And for the sake of that creature!’[3] Среди исследуемых нами неофициальных наименований лица мы выделили те, которые выражают не только отрицательные эмоции, но и положительные, например, восхищение, одобрение. Лестер Кейн, восхищаясь молодостью и красотой Летти Пейс, сравнивает ее с богиней Дианой: ‘As he looked at Letty he marveled at her youth and beauty. She was more developed than formely, but still as slender and shapely as Diana’[3]. Как и Лестер Кейн у Драйзера, главный герой романа Моэма, не соглашаясь с отрицательной оценкой женщины, которую он любил, так говорит о ней: ‘She wasn’t a bit like a white nigger,’ I said.’ She was virginal like the dawn. She was like Hebe. She was like a white rose’[4]. К третьему аспекту относится эмоционально-оценочное (эмотивное) отношение именуемого как к обозначаемому, так и форме обозначения, свидетельствующее о психологическом восприятии им образа, который каким-то образом ассоциирует имя и закрепленный за ним фрагмент действительности. В романе «Пироги и пиво, или скелет в шкафу» герой негодует, когда его называют «мастером Уилли», потому что это кажется ему смешным: ‘I resented it vastly when people called me Master Willie. I thought it a ridiculous name for anyone to have’[4]. Действительно, сочетание Master с ласкательным Willie говорит о снисходительном к нему отношении, и правда, звучит смешно. Проведенный анализ свидетельствует о прагматической нагруженности неофициальных именований лица, обусловленной авторской интонацией. Библиографический список 1. Карасик В. И. Язык социального статуса. – М., 2002. 2. Потапова С. Ю. Номинация лица в обиходном дискурсе. – Ярославль, 2003. 3. Dreiser Theodore. Jennie Gerhard. - Moscow, 1972. 4. Maugham W. Somerset. Cakes and Ale: or the skeleton in the cupboard. S.P., 2005. Назарьева Ю.С. (Воронеж) ПРИЛАГАТЕЛЬНЫЕ СКВОЗЬ ПРИЗМУ СУЩЕСТВИТЕЛЬНЫХ И НАОБОРОТ Для рассмотрения данной проблемы прежде всего надо разобраться в классификации качественных прилагательных. Термин «качественные прилагательные» обычно понимается морфологически – как прилагательные, способные образовывать формы степеней сравнения. В своё время Р. Диксон выделил 7 основных семантических типов прилагательных, а потом увеличил его до 10. Прототипическими для прилагательных он считал значения размера (большой, маленький), физических свойств (крепкий, чистый), скорости (быстрый, медленный), возраста (старый, молодой), цвета (розовый, зелёный), оценки (хороший, странный), трудности (простой, сложный), «квалификации» (возможный, правильный), человеческих свойств и склонностей (счастливый, умный), сходств (похожий, непохожий). Каждая из этих групп связана со своей особой языковой классификацией объектов – по их топологическим типам, цветам, аспектуальным или температурным характеристикам. Все эти классификации, в конечном счёте, опираются на способ функционирования денотата предметного имени, а он говорящему хорошо известен. Для прилагательных, в том числе и в русском языке, характерны две конструкции – атрибутивные и предикативные. В атрибутивной конструкции выступают обычно постоянные признаки, тогда как в предикативной – временные; кроме того, в атрибутивной конструкции прилагательное семантически модифицирует значение существительного, а в предикативной – приписывает ему некоторый новый признак. Эти конструкции необходимо различать не только при описании прилагательных, но и определить, какая из двух является приоритетной. В предикативных употреблениях прилагательные теряют свои индивидуальные характеристики, отличающие их, в частности, от глагола [1.С. 34]. В атрибутивной конструкции обычно происходит морфологическое согласование прилагательного с существительным, и ей же свойственно семантическое их согласование. На это обстоятельство обратил своё внимание Э. Кинен [2.С.171]. Он полагал, что, согласуясь с существительным, прилагательное тем самым проявляет своё скрытое семантическое подчинение ему – и это объясняет, почему в языках не бывает обратного: согласования существительного с прилагательными. Вообще интерес представляют не прилагательные как таковые, а свойства предметных имён, которые прилагательные так или иначе проявляют. Последнее же возможно в случае, когда прилагательное семантически подчинено этому имени и по своим свойствам согласовано с ним. Благодаря этому в атрибутивных, а не в предикативных конструкциях возникают семантические запреты на сочетаемость прилагательных с предметными именами, которые дают ключ для семантического описания и тех, и других. В большинстве случаев соответствующие предикативные сочетания оказываются в гораздо большей степени свободными и с точки зрения семантического анализа имён малоинтересными. А теперь перейдём непосредственно к обсуждению поставленной в этом пункте проблемы. Здесь речь пойдёт о качественных прилагательных вообще и об особенностях интерпретации их сочетаний с предметными именами в частности. Обратимся к статье З. Вендлера «The Grammar of Goodness», посвящённой интерпретации сочетаний имён с чисто оценочными прилагательными типа good, beautiful, comfortable и др. Идея З. Вендлера состояла в том, что в сферу действия таких прилагательных, которые можно было бы рассматривать в качестве специальных операторов, попадает не само зависимое существительное, а некоторый внешний по отношению к нему предикат. В то же время исследования предметных имён как таковых показывают, что предикат, который З. Вендлер считал «внешним» по отношению к предметному имени, на самом деле составляет основу его семантического представления. Удобный дом не потому интерпретируется как «дом, в котором удобно жить», а потому, что лексема дом описывает некоторое сооружение, приспособленное для того, чтобы жить в нём, и предикат жить всегда имеется в виду, если речь идёт о лексеме дом. «Имеется в виду» на более жёстком языке семантических описаний означает, что в толкование подавляющего большинства предметных имён входит некоторый предикат, обычно описывающий стандартный способ использования соответствующего объекта [3.С.55]. Между тем круг прилагательных, которые семантически взаимодействуют с встроенным в имя предикатом, очень широк. Так, для многих качественных прилагательных интерпретация сочетания А-ый Х может меняться в зависимости от того, каков стандартный способ использования объекта, названного лексемой Х. Например, «скрипучий пол» = «пол, который скрипит, когда по нему ходят», «скрипучая дверь» = «дверь, которая скрипит, когда её открывают или закрывают», «тёплый суп» = «суп, тёплый на вкус», «тёплая грелка» = «грелка, тёплая на ощупь». Рассмотрим примеры другого рода. Например, крепкий или прочный. Смысл этих прилагательных можно описать как «устойчивый к деформации», причём крепкий – это устойчивый к такой деформации, при которой объект распадается на части, а прочный – к деформации под воздействием веса. Например, крепкая мебель = «не распадающаяся на части при длительном использовании», прочная мебель = «выдерживающая большой вес». Но возникает вопрос, почему не говорят крепкие часы, прочные очки и др. Оказывается, устойчивость к деформации в случае с крепкий и прочный должна быть некоторым постоянным свойством данного объекта, связанным с особенностями его функционирования. Например, орех в некотором смысле предназначен для того, чтобы его раскалывали и ели. Крепкий орех – это орех, который трудно расколоть. Но мы не можем сказать прочный орех, потому что орех не предназначен для выдерживания физических нагрузок, веса, силы тяжести. Крепкий и прочный иллюстрируют правило взаимодействия значения качественных прилагательных определённого семантического типа со значением предметной лексемы. Правила семантической интерпретации таких сочетаний связаны с индивидуальными лексическими свойствами соответствующих существительных и прежде всего – с типом предиката, содержащегося в их семантическом представлении. В самом общем виде здесь можно было бы говорить об интерпретации адъективного сочетания А-ый Х. Например, твёрдый предмет - это такой предмет, который в процессе использования трогают, и он оказывает сопротивление; таким образом, твёрдый – это всегда твёрдый на ощупь: твёрдый камень, твёрдое дно и др. Но при этом нельзя сказать твёрдая стена, твёрдая лампа, так как нормальный способ функционирования этих объектов не включает «проверки на мягкость». Рассмотрим ещё один аспект интерпретации адъективных сочетаний, также связанный со скрытой предикативностью предметного имени. Вернёмся к слову крепкий. Крепкий определяет только те объекты, на которые направленно некоторое воздействие, а не те, которые сами это воздействие осуществляют. Таковы же твёрдый, мягкий, гибкий, шершавый, вязкий и др. Они пациентны (то есть не оказывают действия на человека), так как общая схема их толкования в конечном счёте сводится к условию: «Если в процессе функционирования на объект воздействовать определённым способом, то он проявит свойство А». Понятно, что ни один инструмент не вписывается в эту схему толкования. Если дело обстоит так, то это означает, что мы должны располагать не только ролевой классификацией глаголов, но и ролевой классификации имён с тем, чтобы иметь возможность строить грамматически правильные сочетания с разными семантическими группами качественных прилагательных. Объекты, которые описывают «пациентные» имена, имеют неагентивные (не ориентированные на человека) роли в стандартной для себя ситуации использования. Дверь – это то, что открывают и закрывают, дом – то, где живут и др. Имеется особый класс прилагательных, которые учитывают специфику семантики таких имён. Сочетание острая дверь может быть интерпретировано с большим трудом: в нормальной ситуации дверь ничего не режет, она сама подвергается физическому воздействию и при этом принципиально иного рода. Библиографический список 1. Рахилина Е.В. Когнитивный анализ предметных имён: семантика и сочетаемость. – М.: Русские словари, 2000. – 416 с. 2. Keenan L. On surface form and logical form // Studies in the linguistic sciences (special issue), 8.2, 1979. - p. 163-203. 3. Vendler Z. The grammar of goodness, 1967 / Z. Vendler // Linguistics in philosophy. Ithaca: Cornell UP (русск. пер. в НЗЛ, вып. Х.М.: Прогресс, 1981). Наумова Т.М. (Нижний Новгород) ОБ АЛЛЮЗИВНОМ ХАРАКТЕРЕ АНГЛИЙСКИХ АНТРОПОНИМОВ Многие антропонимы – личные имена, фамилии, прозвища, псевдонимы людей – являются аллюзивными наименованиями, то есть в них реализуется «намёк на общеизвестный литературный или исторический факт, мифологическое или библейское событие» [1]. Как в отечественной, так и в зарубежной лингвистической традиции при раскрытии понятия «аллюзия» подчёркивается косвенный характер ссылки на соответствующее событие, однако чёткие критерии аллюзивности отсутствуют, в связи с чем возникает проблема отделения аллюзивных наименований от неаллюзивных. Представляется, что аллюзивный или неаллюзивный характер антропонима связан с его метафорической или метонимической природой. Метонимические антропонимы вряд ли могут считаться аллюзивными, так как перенос по смежности предполагает прямую ссылку на источник наименования. Например, в таких сочетаниях, как Addison’s disease, Tyndall effect связь с именем учёного, открывшего данное явление, очевидна, а такие наименования, как ohm, newton, став терминами, не имеют коннотаций и не вызывают никаких ассоциаций, лишь напрямую указывая на фамилию учёных. Антропонимы типа mackintosh, biro, wellingtons (высокие кожаные сапоги для верховой езды, по имени носившего такие сапоги герцога Веллингтона), petersham (мужское пальто из тяжёлого тёмно-синего драпа, такое пальто носил лорд Питершам в начале XIX века) стали именами нарицательными. Ссылка на изобретателя или популяризатора данных предметов также не является косвенной. Таким образом, антропонимы при метонимическом использовании дают прямую ссылку на источник наименования и не являются аллюзивными. Представляется, что метафорические антропонимы следует считать аллюзивными. Метафора, являясь переносом по сходству, всегда семантически двойственна, поскольку объединяет в себе объекты разных категорий. Метафорическое имя собственное заключает в самом себе косвенную ссылку на реальное историческое, мифологическое, библейское или литературное событие и его участников, поступки которых часто связываются с чертами их характера. Итак, характерной чертой аллюзивных антропонимов является их использование не в качестве прямого указания на людей, героев или персонажей, а с целью актуализировать дополнительное значение имени - какие-либо качества, черты характера, изначально ассоциировавшиеся с носителем имени. Таким образом, в аллюзивном антропониме, как и в любом аллюзивном имени собственном вообще, на первое место выходит вторичная номинация, становясь основным значением имени. Английские аллюзивные антропонимы различаются по характеру аллюзивности. Представляется возможным разделить их на |
Похожие:
 | Лингвистические основы межкультурной коммуникации. Часть I: Сборник материалов международной научной конференции 10-11 декабря 2009... | | Нижегородский государственный лингвистический университет им. Н. А. Добролюбова |
| Учебные материалы по истории английского языка (среднеанглийский и ранненовоанглийский периоды) | | А. Д. Шпак. Закон «О защите прав потребителей»: Курс лекций – Нижний Новгород: Нижегородский государственный лингвистический университет... |
| «Нижегородский государственный лингвистический университет им. Н. А. Добролюбова» (далее – нглу, Университет), регламентирующим порядок... | | Язык. Речь. Речевая деятельность: Межвузовский сборник научных трудов. Выпуск седьмой. – Нижний Новгород: Нижегородский государственный... |
 | Полное наименование – Предуниверситарий федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего образования... | | Печатается по решению редакционно-издательского совета гоу нглу им. Н. А. Добролюбова. Специальность: 022600 – тмпияк. Дисциплины:... |
| Пакеты прикладных программ служат программным инструментарием решения функциональных задач и являются самым многочисленным классом... | |