Статья 3
«Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию».
Статья 5
“1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:
...
(c) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения;
...
2. Каждому арестованному незамедлительно сообщаются на понятном ему языке причины его ареста и любое предъявляемое ему обвинение.
3. Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом «c» пункта 1 настоящей статьи незамедлительно доставляется к судье или к иному должностному лицу, наделенному, согласно закону, судебной властью, и имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд.
4. Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным.
5. Каждый, кто стал жертвой ареста или заключения под стражу в нарушение положений настоящей статьи, имеет право на компенсацию».
129. Власти оспорили этот довод.
130. Суд отмечает, что данная жалоба связана с жалобой, рассмотренной выше в соответствии со статьей 2, и, таким образом, также должна быть признана приемлемой.
131. Суд не раз приходил к выводу, что в ситуации насильственного исчезновения близкие родственники потерпевшего сами могут являться жертвами обращения, противоречащего статье 3 Конвенции. Сущность подобного нарушения заключается не столько в самом факте «исчезновения» члена семьи, сколько в реакции органов власти и их отношении к ситуации в тот момент, когда она доводится до их сведения (см. постановление Европейского Суда от 18 июня 2002 г. по делу «Орхан против Турции» (Orhan v. Turkey), жалоба № 25656/94, пункт 358, и вышеуказанное постановление Европейского Суда по делу «Имакаева против России»пункт 164).
132. Кроме того, Суд неоднократно устанавливал, что негласное задержание является полным отрицанием гарантий, содержащихся в статье 5, и представляет собой серьезнейшее нарушение ее положений (см. постановление Европейского Суда от 27 февраля 2001 г. по делу «Чичек против Турции» (Çiçek v. Turkey), жалоба № 25704/94, пункт 164, и вышеуказанное постановление Европейского Суда по делу «Лулуев и другие против России», пункт 122).
133. Суд напоминает свои выводы относительно ответственности государства за похищения и непроведение эффективного расследования участи пропавших без вести людей. Он считает, что заявители, которые являются близкими родственниками пропавших без вести мужчин, должны считаться жертвами нарушения статьи 3 Конвенции ввиду страданий и горя, которые они испытали и продолжают испытывать из-за невозможности узнать об участи, постигшей членов их семьей, и из-за того, к каким результатам привело рассмотрение их жалоб.
134. Кроме того, Суд подтверждает, что поскольку их родственники были задержаны представителями государства — как представляется, без каких-либо законных оснований или признания такого задержания, — это составляет особенно серьезное нарушение права на свободу и безопасность, закрепленного статьей 5 Конвенции.
VI. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЕЙ 3 И 5 КОНВЕНЦИИ В ОТНОШЕНИИ АХМЕДА ШИДАЕВА (ЖАЛОБА № 42509/10).
135. Ахмед Шидаев также жаловался на то, что он сам являлся жертвой нарушения статьи 3 в связи с жестоким обращением со стороны похитителей и непроведения расследования по его заявлениям, а также статьи 5 в связи с незаконным содержанием под стражей в период с 25 по 30 октября 2002 г.
136. Власти подчеркивали, что в связи с предположительным заключением Ахмеда Шидаева и жестоком обращением с ним не было проведено самостоятельного расследования в рамках уголовного дела. Суд считает, что Власти поднимают вопрос о неисчерпании внутренних средств правовой защиты и, в силу его характера, считает целесообразным рассмотреть его вместе с существом жалобы.
137. Суд также отмечает, что данная жалоба связана с жалобами, рассмотренными выше, и, таким образом, также должна быть признана приемлемой.
1. Подвергался ли Шидаев жестокому обращению в нарушение статьи 3 и непризнанному задержанию в нарушение статьи 5
138. Заявитель просил Суд квалифицировать жестокое обращение, которому он подвергался, как «пытки» с учетом его молодого возраста (в октябре 2002 г. ему было 18 лет), интенсивности жестокого обращения, при котором его избивали прикладами автоматов и милицейскими дубинками, жгли кожу сигаретами, не давали еды и воды и удерживали под стражей в яме в течение пяти дней. Заявитель слышал, как его родственников и соседей избивали, и как они кричали о помощи. В течение всего периода заключения он осознавал, что мог быть убит. Заявитель ссылался на свидетельские показания, предоставленные им и его родственниками в ходе национального расследования, которые содержали описание обращения, которому он подвергся, а также последствий, которые оно имело для его здоровья.
139. Власти указывали на отсутствие каких-либо вещественных доказательств, подтверждающих, что заявитель получил травмы или что на его теле имелись следы жестокого обращения. Они подчеркивали, что Шидаев не обращался за медицинской помощью в связи с предполагаемыми травмами.
140. Что касается предварительного возражения Властей, которое было решено рассмотреть вместе с существом жалобы, Суд, прежде всего, отмечает, что заявители незамедлительно сообщили властям о похищении Шидаева группой вооруженных людей, которые, вероятнее всего, являлись сотрудниками государственных органов. Расследование по факту похищения четырех человек, в том числе Ахмеда Шидаева, было начато 31 октября 2002 г., но к настоящему времени еще не завершено. При данных обстоятельствах Суд считает, что заявитель на национальном уровне обращался с жалобой на жестокое обращение с ним и на его незаконное содержание под стражей. По причинам, изложенным выше в отношении статьи 2 Конвенции, предварительные возражения Властей отклоняются (см. постановление Европейского Суда от 28 мая 2009 г. по делу «Ненкаев и другие против России» (Nenkayev and Others v. Russia), жалоба № 13737/03, пункт 177).
141. Что касается существа жалобы, Суд, прежде всего, повторяет, что ненадлежащее обращение должно достигнуть минимального уровня жестокости чтобы подпадать под действие статьи 3 Конвенции. Кроме того, обвинения в жестоком обращении должны подкрепляться соответствующими доказательствами. Оценивая такие доказательства, Суд придерживается стандарта доказывания «вне разумного сомнения», но добавляет, что такой критерий доказывания может следовать из совокупности достаточно веских, ясных и согласованных предположений или похожих неопровержимых фактических презумпций (см. постановление Большой Палаты Европейского Суда от 18 января 1978 г. по делу «Ирландия против Соединенного Королевства» (Ireland v. the United Kingdom), пункт 61 in fine, Series A № 25).
142. Суд считает установленным, что Ахмед Шидаев был задержан 25 октября 2002 г. в своем доме вместе со своим отцем Абуязидом Шидаевым, который впоследствии пропал без вести и должен считаться погибшим. Ахмед Шидаев был отпущен своими захватчиками в лесу 30 октября 2002 г., и позже жаловался на то, что он подвергался жестокому обращению в период содержания под стражей. Суд отмечает, что сам факт того, что он находился в непризнанном заключении без права переписки и сообщения и являлся свидетелем жестокого обращения со своим отцом и соседями, мог причинить Шидаеву значительные страдания и муки и заставить его прибывать в сильном и постоянном страхе того, что его могли подвергнуть жестокому обращению или даже убить. Учитывая все известные обстоятельства настоящего дела, такое обращение достигло минимального уровня бесчеловечного и унижающего достоинство обращения.
143. Соответственно, Суд считает, что в отношении Ахмеда Шидаева было допущено нарушение статьи 5 Конвенции в связи с его непризнанным заключением под стражу, а также нарушение статьи 3 в части, запрещающей бесчеловечное и унижающее достоинство обращение. С учетом этого вывода, Суд не считает необходимым рассматривать остальные доводы заявителя по поводу жестокого обращения.
2. Предполагаемая недостаточность расследования по факту жестокого обращения
144. Суд напоминает, что, если лицо подает небезосновательную жалобу на то, что было подвергнуто очень жестокому обращению в нарушение статьи 3, это положение, в сочетании с общей обязанностью государства по статье 1 Конвенции «обеспечить каждому, находящемуся под их юрисдикцией, права и свободы, определенные в… Конвенции», предполагает необходимость проведения эффективного официального расследования. Обязательство по проведению расследования касается не результата, а используемых средств: не каждое расследование обязательно должно быть успешным или приводить к результатам, подтверждающим изложение фактов заявителем; однако оно должно в принципе быть способно привести к выяснению обстоятельств дела и, если жалобы оказались обоснованными, к установлению и наказанию виновных (см. постановление Европейского Суда от 28 октября 1998 г. по делу «Ассенов и другие против Болгарии» (Assenov and Others v. Bulgaria), пункт 102, Сборник постановлений и решений 1998 VIII, и постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Лабита против Италии» (Labita v. Italy), жалоба № 26772/95, пункт 131, ECHR 2000-IV).
145. Расследование на основании серьезных обвинений в жестоком обращении должно быть тщательным. Это означает, что органы власти всегда должны предпринимать серьезные попытки выяснить реальный ход событий, а не полагаться на поспешные или необоснованные выводы с тем, чтобы завершить расследование или вынести решение (см. постановление Европейского Суда от 26 января 2006 г. по делу «Михеев против России» (Mikheyev v. Russia), жалоба № 77617/01, пункт 108, а также содержащиеся в нем ссылки). Они должны предпринимать все доступные им меры для обеспечения доказательств по делу, включая, среди прочего, свидетельские показания очевидцев и результаты судебно-медицинских экспертиз. Любой недостаток расследования, снижающий вероятность определения причины травм или установления личностей виновных, может привести к тому, что расследование не будет соответствовать требуемому стандарту эффективности. Расследование предполагаемого жестокого обращения должно быть безотлагательным. Наконец, должен осуществляться надлежащий общественный контроль над расследованием и его результатами; в частности, во всех случаях заявителю должен быть предоставлен эффективный доступ к процедуре расследования (см., среди многих других прецедентов, вышеуказанное постановление Европейского Суда по делу «Михеев против России», пункты 108–10, и постановление Европейского Суда по делу «Баты и другие против Турции» (Batı and Others v. Turkey), жалобы №№ 33097/96 и 57834/00, пункт 137, ECHR 2004–IV (выдержки)).
146. В настоящем деле следственным органам был предоставлен ряд доказательств, подтверждающих жестокое обращение с Ахмедом Шидаевым. В нескольких свидетельских показаниях, представленных заявителем и его родственниками, упоминалось жестокое обращение и последствия, которые оно имело для его здоровья. Однако, следственные органы не предприняли никаких мер для получения дополнительной информации об этом аспекте преступления. Следственными органами не назначалось судебно-медицинских экспертиз и не запрашивалось никаких медицинских отчетов, как не предпринималось и любых других шагов для рассмотрения данной жалобы, помимо признания Шидаева потерпевшим по уголовному делу.
147. Учитывая все вышеизложенные выводы о недостаточности уголовного расследования по настоящему делу, Суд приходит к выводу, что также имело место нарушение процессуального аспекта статьи 3 Конвенции в отношении непроведения расследования по достоверным заявлениям о жестоком обращении с Ахмедом Шидаевым.
VII. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 13 КОНВЕНЦИИ
148. Заявители утверждают, что в их распоряжении не было внутренних средств правовой защиты в отношении заявленных нарушений, в частности, в отношении нарушений статей 2 и 3 Конвенции. Статья 13 гласит:
«Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве».
149. Власти выразили несогласие с данным заявлением, указав на ряд средств, доступных заявителям в рамках уголовного расследования и предусмотренных российским гражданским законодательством.
А. Приемлемость жалобы
150. Суд отмечает, что данная жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта «а» пункта 3 статьи 35 Конвенции. Суд также отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она является приемлемой.
Б. Существо жалобы
151. Суд отмечает, что он рассматривал эффективность различных внутренних средств правовой защиты, предложенных российскими Властями в ряде дел.
152. В отношении жалоб вышестоящим прокурорам, предусмотренным статьей 124 Уголовно-процессуального кодекса (см. пункт 50 выше), Суд напоминает, что он последовательно отказывался считать дополнительное средство правовой защиты средством правовой защиты, которое должно быть исчерпано заявителями для соблюдения требований пункта 1 статьи 35 Конвенции (см., среди многих других прецедентов, решение Европейского Суда по делу «Трубников против России» (Trubnikov v. Russia), жалоба № 9790/99, от 14 октября 2003 г., и постановления Европейского Суда по делам «Исаева и другие против России» (Isayeva and Others v. Russia), жалобы №№ 57947/00, 57948/00 и 57949/00, пункт 90, от 24 февраля 2005 г.; «Белевицкий против России» (Belevitskiy v. Russia), жалоба № 72967/01, пункт 59, от 1 марта 2007 г.; и «Умаева против России» (Umayevy v. Russia), жалоба № 47354/07, пункт 94, от 12 июня 2012 г.).
153. Во-вторых, статья 125 Уголовно-процессуального кодекса предусматривает возможность пересмотра некоторых постановлений следователей в судебном порядке (см. пункт 51 выше). Суд напоминает, что, в принципе, возможность обжаловать решение о прекращении уголовного дела может обеспечить существенную защиту от произвольного осуществления полномочий следственным органом с учетом полномочий суда отменить такое решение и указать на недостатки, требующие рассмотрения (см., mutatis mutandis (с необходимыми изменениями), вышеуказанное решение Европейского Суда по делу «Трубников против России»). Таким образом, при обычном ходе событий такое обращение может рассматриваться в качестве возможного средства правовой защиты в том случае, когда органы следствия решили не производить расследования по факту жалоб. Тем не менее, Суд подвергает сомнению тот факт, что в делах, подобных этому, в которых расследования неоднократно приостанавливались и возобновлялись, такое средство правовой защиты можно считать эффективным. При таких обстоятельствах Суд не убежден в том, что обжалование в судебном порядке, которое привело бы к тем же самым результатам, позволило бы заявителям получить возмещение. Поэтому Суд считает, что такое обжалование в конкретных обстоятельствах настоящего дела было бы лишено смысла и не является эффективным (см., постановление Европейского Суда от 29 марта 2011 г. по делу «Эсмухамбетов и другие против России» (Esmukhambetov and Others v. Russia), жалоба № 23445/03, пункт 128).
154. В качестве примера Суд отмечает, что некоторые заявители по настоящему делу пытались добиться пересмотра постановлений следователя в судебном порядке (см. пункты 14, 28 и 30 выше). Тем не менее, это не привело к каким-либо положительным сдвигам в расследовании, что подтверждается вышеуказанными выводами в соответствии с процессуальным аспектом статьи 2 Конвенции.
155. Суд также отмечает, что общая эффективность уголовных расследований по рассматриваемым делам обсуждается ниже в соответствии со статьей 46 Конвенции.
156. Наконец, ввиду отсутствия результатов уголовного расследования любое средство правовой защиты, предусмотренное Гражданским кодексом (см. пункты 54–56 выше), становится недоступным на практике. Заявления Властей относительно отсутствия гражданских исков, возбужденных в Чечне и Ингушетии (см ниже), является еще одним указанием на тщетность таких попыток.
157. Соответственно, Суд считает, что заявители не имели в своем распоряжении эффективных внутренних средств правовой защиты в связи с их жалобами по статьям 2 и 3 Конвенции, что противоречит статье 13 Конвенции.
VIII. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 46 КОНВЕНЦИИ
158. Принимая во внимание многочисленные предыдущие выводы об отсутствии надлежащего расследования заявлений об исчезновении людей, Суд считает необходимым определить последствия, которые могут наступить на основании статьи 46 Конвенции для государства-ответчика. В соответствующей части статья 46 Конвенции гласит:
«1. Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются исполнять окончательные постановления Суда по делам, в которых они являются сторонами.
2. Окончательное постановление Суда направляется Комитету министров, который осуществляет надзор за его исполнением...»
|
