На правах рукописи
Скачать 1.37 Mb.
|
Хиросима. «Это был самый настоящий ад» – А у вас, вижу, тоже метаболический синдром, – приветствовал меня с улыбкой профессор Хиросимского университета Кенди Киогава. Господину Киогава 74 года. Как и большинство хорошо упитанных людей, он дружелюбен и приветлив. Мы сидим в зале заседаний Мемориального музея мира, который расположен на том самом месте Хиросимы, где 64 года назад американцы взорвали первую атомную бомбу. Метаболический синдром профессора, похоже, не пугает. Да и чем можно напугать человека, пережившего атомную бомбардировку? Тот самый день господин Киогава помнит в деталях. Много лет он рассказывает, как это было, многочисленным гостям музея из разных стран мира. В этом он видит свой долг, это составляет главный смысл его жизни. Сам он считает несомненным чудом, что дожил до своих преклонных лет. Таких, как он, в Японии осталось десять человек. Можно сказать, что господину Киогаве даже повезло. Он не только выжил – он женился и оставил после себя потомство. ...Это было самое обыкновенное августовское утро. Накануне стояла жара. Кенди с мамой ночевали за городом, у родственников. Они всегда так делали, спасаясь от ночных бомбежек. Правда, в последнее время американские самолеты бомбили их город редко, а несколько дней не бомбили и вовсе. Если бы жители Хиросимы знали, что это затишье было знаковым перед апокалипсисом! Американцам нужно было сохранить город лишь для того, чтобы получить исчерпывающую информацию о его разрушениях потом. После взрыва. Они вернулись в свой дом утром. В 7.50, как и обычно, Кенди попрощался с мамой и она легла спать. Больше он ее никогда не видел. От дома до школы около полутора километров. Город жил своей привычной жизнью. Автобусы и электрички были наполнены людьми, на улицах – много велосипедистов, прохожих. После утренней линейки школьники разошлись по своим классам. – Я сидел в глубине класса. Мне повезло. Те, кто сидел у окна, в том числе и двое моих близких друзей, погибли сразу. Я уже не помню, о чем думал в те минуты, о чем говорила учительница. Помню только, что неожиданно все осветилось нереально-ярким светом, окна вспыхнули синим пламенем, и тут раздался адский грохот. Меня как будто швырнуло в небо, а потом – вниз! Очнулся я в темноте. Все тело болело, словно его били молотками. Помню, что вокруг раздавались крики и стоны; кто-то плакал, кто-то звал маму. От школы не осталось почти ничего. Я был в шоке, я ничего не понимал. В воздухе висел дым, пепел, трудно было дышать. Вдруг во мгле я увидел нашу классную руководительницу. Она была вся в крови и шла, подняв руки, как призрак. «Убегайте! – крикнула она, увидев меня. – Убегайте отсюда!» Я пошел вниз, к реке и увидел там множество людей. Они брели как зомби; у всех были одинаково подняты скрюченные руки. Я понял потом, что руки были изранены огнем и осколками, поэтому несчастные поднимали их, чтобы облегчить боль. Нас всех мучила нестерпимая жажда; многие падали в реку и жадно пили воду и тут же умирали, потому, что пить было нельзя. Вся река была забита трупами. Тела лежали повсюду и в парке, на газонах, под деревьями, в кустах. Никто не понимал, что произошло. Все кричали: «Больно!», «Помогите!», – плакали... Это был самый настоящий ад, созданный руками человека. Профессор показал мне альбом с фотографиями. На одной – нарядная четырехэтажная школа «до», на другой – обугленная стена посреди руин «после». Еще фотографии. Вот упавший в воду мост; вот тень на бетонных ступенях испарившегося в пекле человека; вот жуткие мумии в лохмотьях из одежды и собственной кожи стоят перед развалинами дома с поднятыми руками... Я видел много страшных фотографий времен Второй мировой войны, но кадры Хиросимы после атомной бомбардировки внушают какой то мистический ужас. Это не война, нет. Это что-то другое. Потустороннее. Словно сквозь приоткрывшуюся завесу видишь оскаленную дьявольскую морду. – Мама говорила мне, когда я был еще совсем маленьким: люди рождаются, когда начинается прилив, и умирают во время отлива. В Хиросиме шесть рек. И вот, когда начался отлив, я увидел, как тысячи трупов по рекам относит в океан. Я знаю, что в Петербурге много рек и каналов. Представьте себе эту картину: тысячи тел плывут по течению в море. Я напомнил профессору про то, какая судьба выпала Ленинграду во время войны. – О да, я знаю – покачал головой господин Киогава. На уцелевших стенах жители Хиросимы писали свои имена, чтобы дать весточку тем близким и родным, кто уцелел после взрыва. Уцелел и отец Кенди. Он накачивал колесо велосипеда перед своим домом, когда взорвалась бомба. Жена скончалась под обломками, а он сам остался жить. Недолго. Скоро у него выпали волосы и зубы, последние дни его мучил понос и рвота... Еще его мучила вина за то, что он не мог ничем помочь жене, погибшей на его глазах под обломками дома. – Вскоре над городом прошел черный дождь. Я видел его. Это было жуткое зрелище. Кто-то кричал, что это американцы сбрасывают с неба бензин и сейчас его подожгут. Многие пили эту черную влагу. Все они умерли, потому что дождь был радиоактивным. И все это время над нами летали американские самолеты, изучая результаты нанесенного ущерба. Я не мог удержаться от вопроса. – Господин Киогава, как вы относитесь к американцам? Ведь вам приходится часто встречаться с ними? Как они сами оценивают это событие, что говорят? – По-разному говорят. Кто-то вспоминает Перл-Харбор. Понимаете... Я был в Индии через тридцать лет после обретения этой страной независимости. Я видел, как индийцы не любят англичан. И все-таки им удалось мирным путем сделать больше, чем раньше удавалось силой оружия. Мартин Лютер Кинг был тоже против насилия, а сделал для чернокожих гораздо больше, чем его предшественники. Зло всегда порождает зло. Насилие всегда порождает насилие. Нужно отказаться от принципа: око за око, зуб за зуб. Нужно научиться прощать. – А как же быть с японским духом? – У каждой страны есть свой дух. У американцев, например, дух пионеров-первопроходцев. Япония после войны потеряла уверенность в себе, но потом выяснилось, что осуществить высокую мечту можно и в экономике, и в спорте, и в культуре. Такой подход мне нравится гораздо больше, чем милитаризм. Служить бы рад... Мне кажется, полезно будет сказать еще несколько слов об опыте японского самоуправления. В Киото (о самом городе, который по праву можно назвать культурной и религиозной столицей Японии, как-нибудь в другой раз) для меня приготовили специальную встречу с чиновниками из мэрии. Мэрия Киото – это обшарпанный дом в европейском стиле XIX века, это пустые коридоры с полинявшими вывесками и дремучей наглядной агитацией, это дрянной кофе из автомата на первом этаже, это сумрачный туалет с порыжевшими писсуарами, и это чиновники 999-й пробы, которые приняли меня как родного с кипой бумаг и документов, с бодрыми улыбками и настойчивым оптимизмом, которым буквально светились их честные глаза. Собственно, проблемы в Японии очень даже напоминают наши. Центр не хочет отдавать власть на места, муниципалы безуспешно пытаются ее отнять. В результате рождаются Реформы. Последняя предполагает сокращение административно-территориальных округов в стране. Сейчас в Японии насчитывается 47 префектур, 695 крупных городов, 1872 малых города и 553 поселка. Главы и депутаты всех органов местного управления избираются прямым голосованием сроком на 4 года. Органом местной власти является местное собрание, а исполнительную власть осуществляет местная администрация в лице губернатора, мэра или глава местной администрации. Интересная особенность. Каждые 2–3 года служащего местной администрации переводят либо в другое подразделение, либо в другой населенный пункт. При этом нередко меняется и сфера его деятельности. Так, специалисту по сельскому хозяйству может быть поручена административная работа в области народного образования. Цель – воспитание кадров, компетентных в широком круге вопросов, а также борьба с клановостью и коррупцией. Между прочим, губернаторы в Японии еще сравнительно недавно (в пору молодой неокрепшей демократии) тоже назначались премьером, а не избирались народом. Забавная ситуация вышла, когда я попытался выяснить у собеседников, как часто и какого рода проверки осуществляет власть в отношении малого бизнеса. Сначала вопрос не поняла Юкки, потом его долго не могли понять чиновники. В Японии проверка, скажем, кафе проводится один раз в три-четыре года, причем она прописана таким жестким регламентом, что у чиновника не остается никаких возможностей для творчества. Это очень важно для нас, ведь мы в России так любим творчески развивать любую инициативу сверху! «Ну а где же мораль? – спросит читатель. – Выводы?» Постараюсь вкратце. Мы – разные. Больше всего меня в Японии поразила одна сценка. Это было в Киото, на перроне вокзала. Неподалеку от нас с Юкки стоял молодой человек в фуражке и мундире железнодорожника. Подошел поезд, пассажиры сели, поезд тронулся. Молодой человек вдруг театрально вскинул руки и громко, нараспев, что-то прокричал. Поезд набрал ход и покатил себе, а молодой человек в фуражке энергично показывал на него пальцем в белой перчатке и монотонно кричал в след одну и ту же фразу. – Что он кричит? – спросил я Юкки. – Он кричит, что поезд ушел. – И пальцем показывает? – Да. – Но зачем?! Юкки смутилась немножко. Она объяснила, что так положено, что всегда так кричат, когда уходит поезд, чтобы у пассажиров на перроне осталось ощущение порядка и законченности процесса. Я бы не поверил, если бы не видел все это собственными глазами. Нет, вы представьте себе железнодорожника на перроне Финляндского вокзала, который кричит вслед КАЖДОЙ уходящей электричке: «Она ушла! Она ушла, дорогие товарищи!» Долго бы он там простоял (тем более что Военно-медицинская академия рядом)? Я уже упоминал про японскую вежливость. И все-таки вдумайтесь: японские продавцы мороженого в поезде, прежде чем ВЫЙТИ из вагона, кланяются всем пассажирам. Всегда. Мне возразят, что в этой пустой вежливости, возможно, нет и грамма искренней любви и уважения. Согласен. Ну и что? Меняю искреннее жлобство на лицемерную вежливость, не задумываясь! Японцы любят учиться. Они готовы учиться чему угодно. Мне кажется, что если японцу на необитаемом острове дать удочку, то он умрет с голоду, если рядом не окажется сэнсэя по рыбалке. И дело не в тупости. Просто каждое дело, считает японец, нужно выполнять на высоком профессиональном уровне, а для этого, как завещал наш классик, нужно учиться, учиться и еще раз учиться. Знаете, сколько учится японская девушка заваривать чай по всем правилам искусства? 13 лет в специальной школе. Я участвовал в чайной церемонии и могу засвидетельствовать, что это не чаепитие – это строгий религиозный обряд, в котором японец удовлетворяет скорее духовную, чем телесную жажду. Да будет вам известно, что, приготовляя чай, нужно ровно пятьдесят раз взболтнуть специальной кисточкой жидкость в чашке, да не просто так, варварски болтать, как мы привыкли, а под определенным углом держать кисточку, иначе чай никуда не годится... Возможно, при этом еще нужно скрестить пальцы ног определенным манером – в тонкости меня не посвящали. Но, помилуйте, – 13 лет! И это не предел. Есть умельцы, которые учатся всю жизнь, тратя на это большие деньги! Можно было бы над этим посмеяться, если не видеть вокруг все эти скоростные поезда, небоскребы и технику последнего поколения. Мы – разные, и я вовсе не хочу делать из этого вывод, что мы хуже или лучше во всем. Учиться 13 лет заваривать чай я не стану даже под дулом пистолета; я, пожалуй, обойдусь и без того, чтобы сотрудники нашей славной РЖД орали на перроне, что поезд уходит, – на наших вокзалах и так много нервотрепки. Но правда заключается в том, что Россию окружают страны, где люди умеют и любят работать. Экономический потенциал этих стран стремительно наращивается. На этом фоне мы выглядим до сих пор неудачниками, которые ищут утешение в мазохическом самобичевании. Мы избалованы огромными богатствами, мы разучились не только ценить то, что имеем, но и извлекать из этого прямую прибыль. Страна нуждается в Проекте, который мобилизует наши огромные ресурсы. Такой Идеей для послевоенной Японии стала стремительная модернизация экономики. И, черт возьми, как же хочется после Японии порядка, господа! Пусть самой лицемерной вежливости! Собранности. Серьезности и ответственности в деле. Ведь подумать только, какая дивная жизнь тогда наступит! Представьте, на улицах – чисто! На дорогах – порядок! Милиционер тебе улыбается не с плаката, а прямо на улице. Чиновник – вежлив. Благодать! И ни копейки денег на это из бюджета не нужно. А умом и талантами нас Бог не обидел. Приложение 2 Текст Евгении Цинклер, «Как у Довлатова», «Российская газета» Всю неделю в интернете обсуждали акцию «наших» в Домодедове - после теракта в аэропорту появилась группа молодежи с листками бумаги, на которых было написано: «Помощь. Бесплатно до метро». На сайте движения объяснили: «Наши» решили помочь тем, кто не может уехать из аэропорта. И в общей сложности перевезли 130 человек. Блогеры «Нашим» не поверили, предположив, что это была пиар-постановка, поскольку подсчитали, что такого количество рейсов машины «Наших» произвести никак не могли, да и «Наши» не смогли показать ни одного фото или ролика с эвакуированными. В общем, резюмировали блогеры: никакой искренности в действиях «Наших» нет – все они делают только ради пиара. Действительно ли это так? Наш корреспондент провела среди «Наших» несколько месяцев и знает, как и что у них делается. Попасть в «Наши» Движению «Наши» - уже шесть лет, наиболее активно она себя показывает в Москве, но есть и региональные отделения. В том числе и в Петербурге. Чтобы записаться в «Наши» я устремилась на сайт nashi.su. Передо мной появились два красных портрета Медведева и Путина, над ними – нечитаемый логотип «НАШИ». Вверху нахожу слово вступить, кликаю мышкой, и передо мной – короткий текст: «Здесь твоя жизнь действительно может измениться…» - далее поэтапно расписано, как именно она будет меняться. Главный бонус – «путевка в комиссары Движения «Наши» <…> Задумался? Теперь у тебя есть два пути: ПЕРВЫЙ: ты закрываешь страницу, и в твоей жизни ничего не меняется, все идет своим чередом до самой старости. ВТОРОЙ: ты заполняешь анкету-заявку, и твоя жизнь начинает меняться». Ну а дальше, соответственно, анкета. Анкета собирает все возможные данные, от аськи до номера телефона. После заполнения анкеты тебя регистрируют на сайте, но чтобы стать активным пользователем и участвовать в обсуждениях на сайте, необходимо дождаться ответа на почту. После двух месяцев активной работы на сайте тебя примут в организацию, и ты сможешь активно участвовать в мероприятиях. Это теоретически. Я ждала ответа недели две, несколько раз пыталась зайти на сайт – тщетно. Не дождавшись, написала письмо на адрес, куда следует обращаться в случае проблем с сайтом. Мне ответили еще недели через три: «Напиши свой номер, мы тебе позвоним». И позвонили. Предложили принять участие в марше 4 ноября в Москве. Чего нельзя в поездке Условие поездки – набрать свою «двадцатку» – любых знакомых, которые готовы бесплатно доехать до Москвы и пройти под красно-белыми флагами по улицам столицы. Среди моих знакомых таких желающих не нашлось. Несмотря на условие «больше 20 человек можно, меньше – нет!», мне позволили ехать одной. Но сначала было собрание. 2 ноября минут 40 все сидели в переполненном зале Дома молодежи, просматривая одни и те же ролики, сделанные на акциях «Наших». Наконец пришла Надя Тарасенко – бойкая девушка лет 25, одна из тех самых комиссаров, руководитель движения в Петербурге. Она рассказала о том, кто что должен делать, как все должно пройти, как себя вести надо и как – нельзя. «Нельзя» были такие: «Нельзя опаздывать». «Несовершеннолетние едут только по разрешению родителей – при себе иметь письменное согласие. Без согласия нельзя! Нам не нужны проблемы с законом!» «Нельзя принимать алкогольные напитки ни до, ни во время поездки, ни в Москве! Пьяных будем выводить из автобуса и оставлять там, где выйдут. Это не шутка!» Словом, на собрании «Наши» показали себя как серьезная и ответственная организация. Напоследок Надя сказала: «В случае если остановка будет в лесу – а такого не будет, один шанс из тысячи – не разбегаемся, не переходим дорогу, никаких мальчики налево – девочки направо! Впрочем, такого не случится – все будет цивильно, с туалетами…» Из Петербурга в Москву Первая остановка была в лесу. Случилось это около полуночи, и всем пришлось выйти из автобуса: «Все встаем у автобуса, сейчас будем фотографироваться», - командовала Галя, тоже комиссар, секретарь движения. Это было нужно как документальное подтверждение того, что мы на акцию ехали именно в таком составе и именно в этих автобусах. Почти все в автобусе были школьники или первокурсники, которым еще не было 18. Но это обнаружилось в Москве, а пока на вопрос Гали «Есть в салоне несовершеннолетние?» все молчали. Как только автобус трогался с очередной остановки, ребята доставали гитары, и до поздней ночи наш автобус не спал – было ощущение, что едем мы не на политический марш, а на турслет. Попытки поговорить о политике наутро предпринял только один мальчик: - А ты видел фильм «Брестская крепость», только что вышел в кино? - Нет. - Я смотрел: отличный фильм! Такие и нужно снимать, чтобы воспитывать патриотизм! А не всяких «Царей», где вообще нет национальной идеи – Иван Грозный был великий царь, а не такой жалкий, как в фильме показан! Москва 3 ноября погода была пасмурная, накрапывал дождь. Марш проходил в две колонны, от памятника Тарасу Шевченко до площади Европы. Мы были в первой колонне, которая шла за растяжкой «Гордость России», неся красно-белые флаги нашистов и портреты этой гордости. Портреты проносили мимо помоста, так, чтобы всем было их видно. Преимущественно гордость была представлена людьми старшего поколения – ветеранами войны, молодых среди них я вообще не видела. Но, говорят, они были: ученые, спортсмены, многодетные матери. После того как портреты вынесли, слово взяли ветераны. После их выступления двинулась колонна «Позор России». На портретах преобладали женщины, которые продавали алкоголь несовершеннолетним. Были еще сутенеры, проститутки, наркоторговцы – их лиц никак нельзя было разглядеть, так как фотографии были сильно затемнены. Зато продавцов отпечатали качественно. Если «гордость» шествовала минут пять, то на «позор» ушло минут 20. Некая женщина с микрофоном, стоявшая на помосте, пыталась разжечь толпу: «Позор! Позор!» (в случае гордости было – «Спасибо!»). Кто-то подхватывал, но неохотно. В основном все прятались под зонтами и обсуждали, куда пойти гулять после марша. После того как плакаты закончили шествие, от лица «позора» никто не выступал. Женщина с микрофоном велела кидать плакаты на землю и топтать их ногами. Ее послушались с радостью. Всем было весело. На этом марш завершился, но «Наших» еще ждали великие дела – операция под кодовым названием «Смерть творожка»: мы направились в город отыскивать магазины, продающие просроченную продукцию. Цель операции – найти самых злостных нарушителей, заснять факт нарушения на камеру и сделать из этого ролик, который будет передан в мэрию Москвы. На деле цель поменялась: не найти магазин, злоупотребляющий просрочкой, а найти хоть какую-то просрочку в любом магазине, чтобы побыстрее избавиться от задания и идти гулять по Москве. - Мы в прошлом году в одном магазине были, вот туда и поедем! А то я больше никаких не знаю, искать долго будем, - предложила Света, ответственная за двадцатку, в которую попала я. В результате просрочку нашли (срок годности кончался в тот же день), сняли на видео. Для имитации большей активности ребята решили покричать на камеру перед дверью магазина, кричалки придумали: «Купил просрочку – получи от армии отсрочку!», «Нет просрочке, нет беде, мы поможем всей стране!», «Купил испорченный продукт и заработал свой недуг». Но прокричать это мы не успели, так как разругались с продавцами, которые в ответ на крики «Вы травите людей» почему-то разозлились и вызвали милицию. Милиция «Наших» трогать не стала: милиционеры постояли, послушали, покивали и разошлись. После этого все разошлись кто куда, вечером вернулись в автобусы и утром были в Петербурге. Мероприятие было признано успешным. Собрания в штабе Офис «Наших» (или штаб, как они его называют) находился на тот момент в пяти минутах от метро «Сенная площадь», в жилом доме на Апраксином переулке. Никаких табличек на двери нет. Нужно точно знать, где этот офис расположен, иначе не найдешь. Еще нужно знать код замка при входе во двор. И код домофона. И номер квартиры. И то, что квартира в подвале. Если нашли, но сомневаетесь, проверить просто: зайдите в любую комнату – она должна быть украшена портретом Путина (или Медведева, но это реже), фотографиями «Наших» с ветеранами, плакатами с призывами беречь историю, страну, природу и так далее. 21 ноября, на первом после похода на Москву собрании Надя была полна энергии. Начала она с того, что «Наших» постоянно хаят. Первым делом вспомнила про Олега Кашина и рассказала нам «всю правду об этой истории»: оказывается, Кашина на самом деле не избивали, и отделался он легко; в кому его ввели искусственно, чтобы было время обвинить нашистов; жена Кашина – не жена, у него и жены никогда не было… Вывод был такой: «про «Наших» пишут только гадости, а повода написать хорошее мы не даем». Обо всех великих начинаниях никто не знает. «Вот в Москве все гораздо лучше работает, - сказала Надя. - И у нас должно быть либо так, либо давайте все бросим и ничего не будем делать! Но тогда пеняйте на себя, когда через несколько лет вы обнаружите, что власть в России принадлежит совсем другим людям, и все не так хорошо, как сейчас… Тем, кто сейчас у власти, удалось добиться очень многого – это их большая заслуга! Если бы не Путин, мы бы так хорошо сейчас не жили…» Речь подействовала – всем стало стыдно. На следующем собрании Надя дала такое задание: «До вторника все должны просмотреть 7-й сезон «Гриффинов» (это мультфильм такой для взрослых. – А. Д.) и выписать оттуда шутки. Только не тупые типа: поскольнулся - упал, а реально смешные. Потом мы их будем использовать в роликах, раз сами ничего придумать не можем». Распределили серии и разошлись. На собрания редко ходят одни и те же люди, каждый раз новые лица. Поэтому позже, когда Надя пыталась получить отчет о просмотренных сериях, ничего не вышло. Постепенно об этом забыли. Но мне до сих пор неясно: как шутки из мультика можно использовать в социальных и политических роликах? Может, решила, руководству просто не с кем обсудить любимый сериал? Как попасть на Селигер «Почему мы не комментируем блог Кристины Потупчик?! – возмутилась Надя на одной из встреч. - Кто отправил Гале ссылки на свои комменты, поднимите руки!» Сначала я не понимала, в чем дело, но Надя объяснила: «Нам нужно поддерживать позитивный имидж организации. Кристина Потупчик – наш пресс-секретарь, она пишет в ЖЖ, ее блог на 39-м месте. Надо ее комментить – как можно больше положительных откликов. Потому что иначе всякие тролли залазят и пишут: «Наши – фуфло», «что за хрень ты пишешь!» и т.д. Это очень плохо, из-за них все положительные комментарии теряются. Поэтому каждый из вас должен оставлять по одному комментарию в день – это же несложно! Там тексты небольшие!» Ну а когда ты прокомментировал текст, нужно отправить ссылку на комментарий Гале на почту, чтобы можно было проверить, у кого сколько комментариев и какие они. Комментирование – не только вопрос энтузиазма, но еще и шанс поехать на Селигер. - Чтобы попасть на Селигер, вам нужно либо иметь свой проект в виде блога с постами на общественно-политические темы, либо активно комментить блог «Наших», то есть Кристины Потупчик. Я не понимаю, почему вы этого не делаете: это так просто! В неделю всего 7 комментариев! По дороге домой со мной заговорила Аня, студентка, ответственная за одно из направлений: - Ты ведь знаешь, что для того, чтобы попасть на Селигер, кроме комментариев, нужно еще снять ролик про ветеранов? Этим занимается Настя – звони ей, когда понадобится. Настя была рада, что я объявилась: - Нам очень нужны люди – в активе числится много, но никто ничего не делает. Настя рассказала, что интервью с ветеранами – это проект «Твой фильм о войне», за него отвечают двое активистов. Их задача – за месяц делать по100 интервью с участниками и свидетелями войны. Теоретически у них есть помощники, но о своих обязанностях они вспомнят ближе к Селигеру. Пока же в месяц делается от силы пять штук интервью. Виноват в невыполнении нормы всегда тот, кто приходит на собрание. Обычно это происходит так: - Настя, где 10 роликов, которые ты должна была сдать вчера? - Я еще не все сделала… - И когда ты сделаешь? Сегодня вечером они должны быть у меня, завтра я везу их в Москву. Не заставляйте меня там позориться! Настя соглашается, хотя из десяти у нее в лучшем случае готово только 3 интервью, и сделать еще 7 за день она точно не успевает. А еще нужно в университете учиться, участвовать в других акциях, а вечером ездить домой в Кириши. - Почему ты согласилась? – спрашиваю. - Не умею отказывать. - А как ты вообще попала в «Наши»? - После поездки в Москву – меня друзья пригласили, мне понравилось, я вступила… Борьба с оппозицией Мне, как новичку, нужно было выбрать направление, в котором я хочу наиболее активно работать: «Твой фильм о войне», «Экология», «Стоп-алкоголь», «Борьба с оппозицией» и «Контрольная закупка» (известный нам как «Смерть творожка»). Я выбрала «Борьбу с оппозицией». - Почему ты выбрала это направление? – спросила меня Алена, одна из двух его активистов. - Тебя что, Песоцкий обидел? Песоцкий (это, как выяснилось, петербургский нацбол) меня не обижал, призналась я. Они удивились, но отстали. Борцам с оппозицией поручили придумать сценарии роликов в таком духе: идешь на митинг 31-го числа, находишь нетрезвого активиста, достаешь камеру и начинаешь задавать вопросы: зачем пришел, с кем пришел, чего требуешь, – пусть все видят, какие люди в оппозиции. Сценарии не принес никто, кроме меня. Мне сказали: молодец. А на следующее собрание позвали делать ролик. - Какой ролик?- спрашиваю. - Мы возьмем какое-нибудь готовое видео и сделаем озвучку – так проще. Ничего снимать не будем. - А раньше что-нибудь снимали? - Нет. Но скоро снимем. Надо только придумать что. Через месяц придумали. 12 декабря на «Пушкинской» рядом с памятником Грибоедову был митинг в поддержку Ходорковского. Мне позвонила Галя: «Завтра в 15.00 пойдем снимать». Приехали 4 человека. Не опоздали даже. Пришли к Грибоедову, а там площадь полупустая: - Какая-то вялая у них акция… - сказал кто-то. Вялость объяснилась просто – все уже закончилось: ОМОН разъезжался, плакаты сворачивались, на площади еще кучковались бабушки и дедушки. Мы подошли к одной такой кучке, спросили, что происходит. Бабушка принялась активно защищать Ходорковского и ругать Путина. Мы достали камеру. - А вы кто? – поинтересовалась одна женщина. - Да так… - Не из «Наших»? - Нет, что вы! Мы студенты, нам для курсовой надо, - выкрутилась Алена. Мы выслушали все рассуждения о Путине и Ходорковском, о Путине и России и о том, как раньше было хорошо. Один старичок предложил свою экономическую концепцию счастливой жизни российского народа: - Уже несколько лет с ней хожу, всем рассказываю, листовки раздаю, - и дал нам всем листки с формулами экономического счастья. – Вы только на работе не показывайте, а то выгонят. На том и разошлись. Почему-то довольные – видимо, из антипутинских высказываний решили сделать пропутинский ролик методом озвучки. Как надо защищать друг друга 2 декабря в 2.00 ночи раздался звонок – Надя: - Я понимаю, что сейчас поздно, но у нас ЧП – избили нашего мальчика, завтра едем его защищать в Сосновый Бор. Мы будем проводить пикет, начало в 13.00. В 8.00 надо быть на вокзале. Ты едешь? - Э-э-э-э… вообще-то… - Значит, так – ты едешь! - Я подумаю… - Чего тут думать? А если с тобой такое случится? Мы должны друг друга защищать! В 8.00 я была на вокзале. Поезд, как оказалось, отправлялся в 9.10. Руководители приехали прямо к поезду. Всего собралось 9 человек. В поезде Надя рассказывала про Василия Якеменко (это создатель «Наших» и глава Роскоммолодежи), с которым виделась в Москве на прошлой неделе, но полушепотом – вдруг в вагоне шпионы! – так что и нам не все было слышно. По прибытии название места назначения – Калище – весь день давало нашистам повод блеснуть остроумием: - А давайте снимем фильм про Калище: мы находимся в Калище, родине атомной электростанции. Уровень радиации вызывает мутации даже у манекенов. Собственно акция проходила напротив провинившегося магазина «Ароматный мир» (сеть винных супермаркетов). К нам присоединилось еще несколько человек. Мы встали напротив магазина, ко входу лицом, мешая прохожим попадать в соседний, продуктовый. Ребята держали растяжку: «Сбавляйте активность! Сбавляйте обороты!» Предыстория всего этого была такая: активист «Наших», участник акции «Стоп-алкоголь» обходил магазины, снимая на камеру факты продажи алкоголя несовершеннолетним и предлагал администрации магазина подписать соглашение о сотрудничестве, обязывающее не нарушать более закон. После очередных съемок в «Ароматном мире» он, как обычно, предложил подписать договор, но его выставили из магазина и велели принести соглашение позже, когда директор будет на месте. В тот же день вечером в подъезде его избили какие-то парни со словами: «Прекрати свои акции, сбавляй активность!» После этого мы и приехали. Точнее, через две недели после этого. Почему собрали всех так срочно за одну ночь, нам так и не объяснили. Мы надели красно-белые жилетки, парни взяли флаги, Галя встала на крыльцо у входа и стала скандировать: «Здесь нарушают закон!», «Здесь спаивают ваших детей!», «Здесь продают алкоголь несовершеннолетним!», «Сбавляй активность! Сбавляй обороты!», «Мы закроем магазин! Много нас, а он один!», «Директора к ответу!» - остальные хором повторяли за ней. Примерно полчаса никакой реакции не было – директора не было на месте. Мы покричали еще, развернулись к магазину спиной и стали позировать на камеры. Когда директор с заместителем вышли на улицу, мы повернулись обратно и начали кричать: - Здесь спаивают ваших детей! Здесь спаивают ваших детей! – Женщины ежились и смотрели на нас, как на взбунтовавшихся детей. Когда все стихли, директор спросила: - Кто вы такие-то? - Мы – «Наши»! – сказал кто-то. - Что за «Наши»? - Общественно-патриотическая организация «Наши»! - И какие у вас претензии? - Вы продаете алкоголь несовершеннолетним! - Неправда… Тут вышел пострадавший и рассказал свою историю. - Продавца того мы наказали – она уволена, - сказала директор. - А почему вы договор не принесли? Вы же обещали. - Меня избили! - Почему вы не вызвали милицию и не пришли к нам разбираться сразу? Зачем этот балаган? Тут вмешалась Надя: - Мы тут не для того, чтобы разбираться в этой ситуации. Вы согласны подписать договор? - Согласны, конечно! Тут оказалось, что пострадавший забыл договор дома. И – что очень важно – наклейку тоже забыл. У «Наших» есть традиция – на двери каждого магазина, подписавшего договор, оставлять наклейку формата А3 с большой зеленой фигой и надписью: «Мы не продаем алкоголь несовершеннолетним». И договор, и наклейку мальчик потом принес. - Отлично акция прошла! - сказала потом Надя.- Продавца они наказали, договор подписали. Видео мы хорошее сняли. Сразу видно будет: акции «Наших» приносят результат. Обратно мы ехали на автобусе вдвоем с Сашей, одним из активистов, остальные пошли снимать фильм о Калище. Саше лет 30, он работает – читает лекции в университете. Это редкий случай, в основном все активисты – школьники и студенты. На вопрос, как он попал в «Наши», говорит: - Я участвовал в Селигере в прошлом году, познакомился кое с кем, меня пригласили вступить в организацию. А поскольку по политическим взглядам они мне импонируют, я согласился… Ты, кстати, постарайся в этом году на Селигер попасть – это очень важно. Познакомишься с разными людьми, заведешь полезные знакомства. Многие только ради этого сюда и приходят. Вообще ребята здесь хорошие, идеи у них нужные. Но реализация хромает. Тут ему позвонила Надя: - Нужно, чтобы в СМИ об этом написали! Разошли всем материалы! - Так никого ж из журналистов не было! Надо было раньше делать – я же предлагал! - Я же не знала, что все так хорошо выйдет! Придумай что-нибудь. Предновогодние попытки Самую крупную акцию, к которой «Наши» готовились недели три (в рамках программы «Стоп-алкоголь»), хотели провести по образцу московской. В принципе, такая схема работает здесь всегда: в Москве проводят акцию, Надя приносит в штаб сделанный москвичами ролик, показывает: «Вот так теперь должны сделать мы». А если ролика нет, объясняет на словах. Так было и в этот раз. В Москве провели очередную облаву на продавцов, продающих алкоголь несовершеннолетним, – теперь наша очередь. На акцию в Петербурге было заявлено 100 участников. Несколько раз переносили сроки. Даже журналистов позвали. Я там не была, но мне рассказали: - Пришло 27человек. Надя собрала нас, сказала, что делать, и мы разошлись по магазинам. Несколько продавцов нам продали алкоголь, мы с ними подписали договоры, наклеили наклейки… - Журналисты были? - Были, но только газетчики. С телевидения никто не приехал. После этого была попытка снимать аптеки, провоцируя кассиров отпускать без рецептов наркотические вещества. Из этой идеи ничего не вышло – все аптеки, в которые нас отправили, ничего нам не продали. Еще половина была закрыта по причине вечера воскресенья. А потом Надя задумала другую акцию: - Завтра всем нужно идти искать здания садиков, в которых не садики. Делается это так: берете карту вашего района, ищете садики, идете и проверяете. Нашли не садик –идите туда с камерой, спрашивайте у прохожих, как давно тут не садик, почему. Идеально, если поговорите с молодыми мамами, которые рядом с колясками проходят, чтоб они сказали, как им тяжело оттого, что здесь нет садика. Это все мне нужно к четвергу. В четверг я везу их в Москву! Нас закроют, если мы не сдадим все в срок! После этого никто не звонил и не писал. После Нового года пришло SMS от Гали: «собрание актива завтра в 14.00 в новом офисе, м. «Чкаловская»». Позже Галя позвонила: - Настя! Мы идем снимать детские садики! Нужно сдать видео в четверг – Надя едет с ними в Москву. Нас закроют, если не сдадим все в срок! Я отправлю всем адреса садиков, выбери себе подходящие. - Я не могу! - Это обязательно нужно. И приди за камерой! А в конце января мы все едем в Москву – набирай двадцатку! Будем там садики снимать… За камерой я не пришла и садики снимать не стала. И в Москву не поеду. Лучше позвоню младшему брату и схожу с ним на каток. 1 Колесниченко А.В. Прикладная журналистика. М.: Изд. МГУ, 2008. С 6. 4 Там же. 5 Колесниченко А.В. «Практическая журналистика». M., 2008. С. 33. 6 Литвиненко А. А. Репортаж: искусство повествования. 2013. С. 9. 9 Колесниченко А.В. Практическая журналистика. М.: Изд. МГУ, 2008. С. 36 10 Колесниченко А.В. Практическая журналистика. М.: Изд. МГУ, 2008. С.98 11 Sims N, Kramer M. Literary Journalism, 1995. С. 16. 12 Dardenne R. Journalism. 2008, С. 276 13 Татару Л. В. История знаменитости как новый жанр журналистского нарратива. 2011. URL: http://narratorium.rggu.ru/section.html?id=9261 14 Бозрикова С. А. История нарративной журналистики в России. 2012. С. 184 15 Buhks N. Журналистика или литература? О публицистичекой тенденции в советской прозе 80-х годов. In: Cahiers du monde russe et soviétique, 1987, №2. С. 213. |
Похожие:
 | Визуализации образа России в зарубежной прессе | | Исследование методов pr-поддержки государственных праздников в Интернете |
 | I. Индустрия красоты и здоровья: структура, субъекты, направления развития | | Макетирование страниц мобильных приложений. Модульные сетки и прототипирование. 32 |
| Корпоративная культура как технология внутрикорпоративного управления конфликтами 67 | | Tucano Coffee как объект коммуникационной поддержки и информационного продвижения 67 |
| Некоторые значимые этнокультурные стереотипы национальных культур России, США и Европы | | I. Зарубежное телевидение: концептуальные подходы к пониманию общественных и коммерческих моделей развития |
| Стратегии коммуникационного продвижения продукции автомобильной промышленности кнр на российском рынке | | Анализ и сравнение «Empire» с отечественными изданиями и выведение модели просветительского журнала 48 |