В указанную выше схему не вошли формирования полиции, известные как Schutzmannschaft-Battailonen (батальоны «шума»), которые были, в первую очередь, призваны выполнять «особые задачи», карательного характера. Формирование этих частей изначально ложилось не на органы военной администрации, а на СС.
Теперь давайте рассмотрим функции и задачи вспомогательной полиции. Их можно условно разделить на два вида. Это стандартные административные функции и карательные функции.
К стандартным функциям относятся:
Регистрация жителей и выдача им документов.
Проведение проверок жителей и выявление уголовных элементов.
Нейтрализация притонов и борьба с тайным изготовлением и продажей самогона.
Охрана немецких объектов, тюрем и концлагерей.
Теперь карательные функции. К ним относятся:
Сбор налогов и конфискация теплых вещей для германской армии.
Отправка населения в качестве рабочей силы в Германию.
Разоблачение и ликвидация советских разведчиков и антифашистского подполья.
Репрессии против коммунистов, евреев и сочувствовавшего партизанам местного населения.
Но самой основной и первоочередной функцией являлась борьба с партизанами. Борьба с партизанами велась самыми бесчеловечными и беспощадными методами. В ходе карательных операций оккупанты применяли безграничную жестокость и произвол. Фашисты стремились лишить партизан основных источников снабжения продуктами и одеждой. Поэтому, в ходе карательных операций нацисты с помощью полицейских зверски расправлялись с мирными жителями, грабили имущество, скот, продукты питания и одежду.
Оценивая борьбу полиции с партизанами, следует сказать, что она сопровождалась как успехами, так и поражениями. Эффективней всего полиция боролась с народным сопротивлением в 1941-1942 гг. Менее успешными были действия полиции в 1943-1944 гг.
Столь широкий круг задач, возложенных на полицию, свидетельствует, во-первых о серьезной роли, которую отводили немцы коллаборационистам и во-вторых о том, что сами немцы не справлялись с данными задачами.
Задачи по вербовке возлагались на местных руководителей гражданской администрации. Порядок приема в полицию поначалу был не очень жестким. Главным условием была политическая лояльность и враждебное отношение к «большевизму». В результате вербовка в полицейские органы нередко носила формальный характер. Со временем требования к кандидатам повысились. Окончательное решение о вступлении в полицию каждого кандидата принимал местный комендант.
Основной причиной поступления на службу в полицию являлось то, что полицейские и их семьи фактически не знали тягот оккупации. Как правило, привлекая граждан оккупированной территории СССР в полицию, сотрудники военных комендатур обещали им паек и денежное довольствие. Подразделения полиции, которые принимали участие в борьбе с партизанами, получали бесплатное питание.
Особая ситуация складывалась в лагерях для военнопленных. Здесь желающих добровольно вступить в полицию было больше. Причиной этому было то, что получение должности полицейского было фактически единственной альтернативой смерти от голода и болезней.
Что касается социального состава полиции, в нее вербовались, прежде всего, недовольные Советской властью, репрессированные, осужденные, высланные во время коллективизации, раскулаченные, дезертиры, уголовники и т.д.
Мероприятия по вербовке и отбору завершались тем, что кандидат заполнял ряд документов. Во-первых, анкету, составленную в военной комендатуре. Во-вторых, личную автобиографию. В-третьих, заявление о желании служить в полиции и помогать германской армии. Заявление подкреплялось специальной подпиской. В некоторых случаях подписку с кандидатов не брали, а вместо нее давалась клятва верности Адольфу Гитлеру и германским вооруженным силам.
В полицию часто приходили кандидаты, не имевшие ни боевого, ни служебного опыта. Поэтому, чтобы устранить этот пробел, открывались специальные курсы. Там проводились занятия по огневой и тактической подготовке. На теоретических занятиях изучались приказы немецких хозяев и обязанности полицейских.
Касаясь вопроса вооружения, надо отметить, что полицейских, как правило, вооружали трофейным советским оружием, которое было захвачено в больших количествах вермахтом в 1941-1942 гг.
Что касается денежного довольствия полиции, оно было небольшое. Но в целом полицейские имели возможности, чтобы обеспечить себя продовольствием. Так же, полицаи могли заработать денежное поощрение за предоставление немецким властям оперативной информации о партизанах.
Кроме того, оккупантами была предусмотрена и система поощрений. Так, в мае 1942 г. появилась специальная награда для «восточных народов», предназначенная для поощрения коллаборационистов, в том числе и полицаев.
Особенно хотелось бы осветить вопрос наказания, которое понесли впоследствии сотрудники полиции. Бытует мнение, что коллаборационисты понесли слишком тяжёлую кару, что они расстреливались без суда и следствия, советские репрессии против предателей Родины стали расценивать, как очередное преступление тоталитарного коммунистического режима. Подобные обвинения выглядят совершенно дикими.
Ещё в 1943 пришло понимание того, что в условиях жесточайшего оккупационного режима вступление в коллаборационистские формирования было зачастую лишь средством выживания, как для советских военнопленных, так и для мирных жителей. Осознав вынужденность сотрудничества с оккупантами большинства коллаборационистов, советское руководство проводило по отношению к ним крайне умеренную репрессивную политику.
В связи с этим, аресту органами НКВД подлежали далеко не все коллаборационисты. Арестовывались офицеры коллаборационистских формирований, те из рядовых, кто участвовал в карательных операциях против мирного населения, перебежчики из Красной Армии, а также те из сельских старост, кто сотрудничал с немецкой контрразведкой. Всех прочих коллаборационистов направляли в проверочно-фильтрационные лагеря, где проверяли на предмет совершения преступлений. Исследования современных российских историков свидетельствуют, что подавляющее большинство направленных в проверочно-фильтрационные лагеря, благополучно проходили проверку и впоследствии направлялись в армию или на работу в промышленность.
Коллаборационисты же непризывного возраста, согласно директиве от 11 сентября 1943 года, освобождались – хоть и оставаясь под наблюдением органов НКГБ.
В советской репрессивной политике по отношению к коллаборационистам при всём желании нельзя усмотреть чего-нибудь ужасного; адекватность и сдержанность – вот ключевые характеристики этой политики. Всё остальное – не более чем мифы и политические спекуляции.
Горячкин А.В. (МГОСГИ, г. Коломна)РЕШЕНИЕ ПРОБЛЕМЫ ОБЕСПЕЧЕНИЯ СЕМЕННОГО ФОНДА В КОЛХОЗАХ ВЕСНОЙ 1942 Г. (ПО МАТЕРИАЛАМ РЯЗАНСКОЙ ОБЛАСТИ)Военные действия и оккупация отдельных районов Рязанской области в конце 1941 г. причинили значительный материальный ущерб хозяйству области. При этом больше всего пострадало именно сельское хозяйство, в особенности, колхозы оккупированных районов. Внесла свои коррективы в состояние сельского хозяйства и, проводившаяся в связи с приближением фронта и оккупацией отдельных районов, эвакуация, при проведении которой часть скота, техники, хлеба и другого имущества были потеряны.
Однако, несмотря на причинённый ущерб, предстояло подготовить сельское хозяйство области к посевной кампании 1942 г. Среди возникших многочисленных проблем подготовки к севу, была и проблема нехватки семян в колхозах области.
Особенно остро проблема с нехваткой семян к весеннему севу возникла у районов, подвергавшихся вражеской оккупации.
Ярким примером может служить Скопинский район, на территории которого в ходе оккупации немцы разграбили 27 колхозов. Кроме того, как выяснилось позже, после очищения района от немецких оккупантов в колхозах осталось семян 9% и 230 лошадей. Конюшни, скотные дворы, кладовые, склады были разрушены. Многие колхозы приходилось создавать снова на чистом месте. МТС была эвакуирована
94. Стоит отметить, что оккупанты причинили ущерб имуществу колхозов Скопинского района на 34 606 тысяч рублей
95.
Но, несмотря на значительный ущерб и трудности с подготовкой к весеннему севу, «… колхозники собрали семян 3010 ц. … МТС, вернувшись из эвакуации в феврале, сумела полностью подготовиться к весеннему севу и перевыполнила план тракторных работ»
96.
Каково же было в целом состояние семенного фонда области? По этой причине стоит обратиться к двум документам – это вышедшая в начале марта 1942 г. докладная записка областного руководства в СНК и ЦК ВКП(б) и доклад председателя облисполкома Совета депутатов трудящихся Ф. Мамонова от 27 июня 1942 г.
Первый документ – докладная записка «О неудовлетворительном ходе засыпки и подготовки семян к весеннему севу в колхозах и совхозах области»
97. В ней председатель Облисполкома Ф. Мамонов и секретарь Обкома ВКП(б) С. Тарасов информировали правительство о следующем состоянии дел в области с засыпкой семян:
«На 1.3.1942 г. в колхозах области всего засыпано семян яровых зерновых без вики, включая страхфонды 601 192 центнера из плана 1 224 913 центнеров, что составляет 49% и, кроме того, засыпано озимых культур 180 801 центнер.
Наиболее отстающими районами по засыпке семян являются районы, ранее занимавшиеся немецкими оккупантами, а также граничащие с ними.
Ряд районов, освобождённых от фашистов, в частности, Михайловский, Захаровский, Чапаевский, Горловский и другие ставят вопрос перед областью о том, что колхозы в этих районах своими семенами всю площадь посеять не смогут, не хватает семян. Ряд колхозов области выделяет семена колхозам районов, освобождённых от фашистов. Эти районы также прикреплены к районам нашей области, которые фашисты не занимали, для получения помощи путём позаимствования, закупок, обмена озимых культур на яровые и так далее»
98.
Далее в докладной записке сообщалось о достигнутых результатах в ходе принятых мер:
«По области обменено в порядке межколхозного обмена 27 939 центнеров, обменено в государственных предприятиях 8 165 центнеров и в порядке межрайонного обмена 3 025 центнеров. Позаимствовано зерна у колхозов 14 538 центнеров, получено в порядке взаимопомощи у колхозников 12 950 центнеров и собрано денег на приобретение семян – 278 450 рублей»
99.
В конце документа областное руководство, понимая, что собственными силами им не выполнить план весеннего сева обращается к СНК СССР и ЦК ВКП(б) с просьбой «… завезти в область для обмена на озимые и некондиционные яровые культуры 35 тысяч тонн семян яровых культур»
100.
27 июня 1942 г. вышел второй документ – это доклад на седьмой сессии областного Совета депутатов трудящихся председателя облисполкома Ф. А. Мамонова, который сообщил о положении с семенами в колхозах и совхозах области накануне весенней посевной кампании 1942 г. и одновременно подвёл итоги весеннего сева.
Им были сказаны следующие слова: «Известно, насколько напряжённым было положение с семенами в колхозах и совхозах области. Так, требовалось семян 1 226 970ц., имелось же на 20 марта 1942 г. 666 517 ц., или 54,3%. Наличие собственных яровых семян у колхозов области имелось в пределах 50% потребности, а в отдельных районах оно было ещё меньше. Например, в Троекуровском районе – 17%, Желтухинском – 20%, Трубетчинском – 23%»
101.
Далее в докладе сообщалось, что в результате различных мероприятий удалось значительно повысить семенной фонд области и выполнить план сева в колхозах на 93%.
При этом Мамонов Ф. А. указывал: «По неполным данным, колхозники дали колхозам зерновых культур на семена 13 200 ц., в порядке межколхозной помощи было изыскано более 32 000ц. зерновых культур. Правительственный план обмена яровых культур в размере 27 664 т. колхозами выполнен на 26 276 т.»
102Однако, если докладная записка Мамонова правительству от марта 1942 г. частично освещает состояние дел с семенами, то его доклад от 27 июня 1942 г., практически полностью отражает механизмы преодоления сложившихся проблем первой посевной кампании в действии и конечные результаты в целом.
Стоит также отметить, что для повышения количества семян Облисполком 21 марта 1942 г. направил в Союзнаркомзем телеграмму с просьбой разрешить сев семян, получаемых колхозами от Заготзерно госстрахфонда всхожестью 75-81% и 70-74%
103. Кроме того, Облисполком позже определил, что этого зерна будет недостаточно и 30 марта 1942 г. снова обратился в Союзнаркомзем только уже с просьбой выдать в счёт утверждённого плана обмена колхозам пунктами Заготзерно семян всхожестью 50-70%
104.
Однако, даже при подобных вынужденных мерах в отношении существенного снижения процента всхожести культур и с учётом на 1 мая 1942 г. наличия семян планировали засеять 801 300 га зерновых культур, но в реальности могли обеспечить сев только 686 659 га, или 85,6%
105.
Больше всего в разных семенах перед началом весеннего сева нуждались 7 районов области: Ерахтурский, Шелуховский, Данковский, Лебедянский, Лев-Толстовский, Троекуровский, Трубетчинский. Каждому из названных районов недоставало более 2000 центнеров семян
106.
Также большую нехватку семян испытывали бывшие оккупированные районы области: Горловский, Милославский, Михайловский, Скопинский, Чапаевский, Чернавский и Захаровский
107. Согласно данным на 13 мая 1942 г. эти районы планировали засеять 125 380 га. Для этого им требовалось 172 120 ц. семян, но засыпано было только 72 225 ц., или 41,9%
108.
Поэтому для скорейшего устранения проблемы нехватки семян в районах области и решено было задействовать все возможные механизмы помощи, о которых упомянул в своём докладе председатель облисполкома Ф.А. Мамонов.
Из его доклада становится ясно, из каких источников удалось получить семена и таким образом решить проблему нехватки семян.
Первый источник поступления – помощь семенами оказывало само государство. При этом оно поставляло яровые семена в обмен на озимые, так как именно яровых семян недоставало в колхозах и совхозах.
Второй источник поступления – взаимопомощь между районами. Районы, лучше обеспеченные семенами, оказывали помощь тем районам, где ощущалась острая нехватка семян.
Третий источник поступления – взаимопомощь между колхозами. Даже в пределах одного района были колхозы с разной степенью обеспеченности семенами.
Четвёртый источник поступления – помощь самих колхозников. В условиях войны колхозники располагали личным подсобным хозяйством, где имелся небольшой запас зерна.
Кроме того, власти задействовали разные способы поступления семян в область. Способов получения семян к началу весенне-полевых работ было три: обмен, заимствование семян при условии возврата и закупка необходимых семян. При этом особенно активно использовались обмен озимых на яровые культуры, а также заимствование семян у разных организаций и районов.
Особенно стоит обратить внимание на помощь правительства по обмену семян, так как данная информация в докладе Ф. А. Мамонова отражена крайне слабо.
Ещё в январе 1942 г. от 48 районов области поступили телеграфные заявки о необходимости обмена 403 250 центнеров озимых и некондиционных по всхожести яровых семян. На основании этих данных 1 февраля областное руководство направило телеграмму в Москву о бронировании на складах Заготзерно и Госстрахфонда 403 250 центнеров яровых семян для обмена на озимые и некондиционные по всхожести яровые культуры с разбивкой по видам обмена и культурам
109.
Был и ещё один источник оказания помощи, который, к сожалению, не отражён в докладе Мамонова. Речь идёт о помощи семенами Рязанской области из других регионов РСФСР.
Рязанской области оказали помощь яровыми семенами в порядке обмена Горьковская область, Башкирская АССР, Саратовская область, Чкаловская область и Куйбышевская область
110. Причём наибольшее количество яровых семян поставили Башкирская АССР – 6200 тонн и Куйбышевская область – 7200 тонн. Всего эти области должны были поставить для обмена 16 000 тонн яровых семян
111. Доставка в область осуществлялась железнодорожным транспортом. Первые партии зерна из этих регионов стали поступать уже к середине апреля 1942 г.
112 Семена из соседних регионов поступали в 30 наиболее нуждающихся районов области, которые фактически получили для обмена 19 362 тонн разных семян
113.
Тем не менее, область имела и собственные внутренние ресурсы, что позволило организовать помощь колхозам 44 районов области, из которых большую часть семян яровых культур отправили в 30 наиболее нуждающихся районов. Именно этим 30 районам области было отпущено по данным на 25 июня 1942 г. 6501 тонна семян яровых культур
114. Всего 44 районам области из местных ресурсов весной 1942 г. было выделено 7122,7 тонны яровых семян различных сельскохозяйственных культур
115.
В рамках межрайонных поставок была оказана помощь пяти районам, в колхозы которых весной 1942 г. поступило 14 250 центнеров семян
116.
Именно благодаря всесторонней помощи колхозы Рязанской области смогли фактически засеять 1 068 607 га яровых культур (93%) из запланированных 1 151 300га, в том числе посадку зерновых удалось выполнить на 795 849га, или 99%
117.
Следовательно, в результате проведённых областным руководством мероприятий удалось в короткие сроки значительно восстановить семенной фонд колхозов Рязанской области путём создания механизма активной помощи как внутри области, так и за её пределами. В экстремальной ситуации были задействованы все возможные источники поступления семян в область накануне посевных работ. Способы поступления семян в виде заимствования, закупки и обмена по различным видам сельскохозяйственных культур в совокупности оказались весьма практичными и эффективными. Особенно важно это было для зерновой отрасли, являвшейся основой сельского хозяйства области, где обмен яровых семян на озимые имел приоритетное значение. Важным фактом являлось то обстоятельство, что помощь семенами оказывалась не только пострадавшим от оккупации районам, но и колхозам всех районов области, которые также испытывали потребности в семенах. Конечным итогом всех проведённых на селе весной 1942 г. мероприятий было не только восстановление семенного фонда в колхозах области, но и успешное проведение посевной кампании 1942 г.
Рубан О.С. (МГОСГИ, г. Коломна) ИЗМЕНЕНИЯ В ИЕРАРХИИ КРИМИНАЛЬНОГО МИРА ПОСТСОВЕТСКОЙ РОССИИ (НА ПРИМЕРЕ ОПГ ПОДМОСКОВНОГО РЕГИОНА 1990-Х ГГ.)Для сегодняшнего поколения Москва 1990-х гг. навсегда останется в памяти, как символ бандитской эпохи, «беспредела» и стихийного роста организованной преступности, охватившей все сферы жизни населения. Стычки между преступными кланами, убийства, кровавые расправы, бесчисленные криминальные сводки, фиксирующие увеличение числа противозаконных акций, наводнили страну, заставив людей бояться каждого остановившегося автомобиля и подозрительного прохожего. Именно в это время на криминальной арене появились преступные корпорации, окрещенные криминологами, как «братва» нового образца.
Предтечей возникновения преступных бригад подобного типа послужили группировки Казани – «казанский феномен». На их основе в Люберцах с 1986 г. начали появляться молодежные преступные сообщества, именуемые
