Если XVIII век был зарей русской поэзии, то первая половина XIX века стала ее ярким восходом, который просиял солнцем русской поэзии Пушкиным

Евдокия Ивановна Голицына (1780-1850) «…Но я вчера Голицыну увидел И примирен с отечеством моим». Княгиня Евдокия (Авдотья) Ивановна Голицына. По отцу, Евдокия Ивановна происходила из древнего рода Измайловых, а по матери приходилась племянницей князя Н.Б.Юсупова, одного из богатейших русских вельмож. Наверное, от татарских предков получила Авдотья Измайлова черные волнистые волосы, огненные черные глаза и смуглую упругую кожу, а также совершенно восточную ленивую негу движений. В семье отца, дочь сенатора, она получила блестящее для женщины того времени образование. Юная красавица произвела фурор при Дворе, и император Павел решил ее осчастливить. В 1799 году, по воле императора она была выдана замуж за нелюбимого и некрасивого, ограниченного и расточительного князя С.М.Голицына. Но супруги оказались настолько «несовместимы», что как только на престол взошел Александр I, они с легким сердцем расстались. Правда, развода жене Голицын так и не дал. Зато и жена ему отомстила, когда он вознамерился жениться на А.О. Смирновой - Россет: на этот раз в разводе отказала Авдотья Ивановна. С воцарением нового императора Голицына зажила независимою жизнью. «Но эта независимость, как отмечал П.Вяземский, - это светское отщепенство держалось в строгих границах чистейшей нравственности и существенного благоприличия. Никогда ни малейшая тень подозрения, даже злословия, не оттеняли чистой и светлой свободы ее». Князь Петр Вяземский отмечает, что в самой красоте Голицыной было что-то целомудренное и в зрелые даже годы. После разрыва с мужем Евдокия Голицына познакомилась с Михаилом Петровичем Долгоруковым. Князъ Михаил Петрович Долгоруков - несостоявшийся жених Великой княжны Екатерины Павловны, дочери Павла I. Екатерина даже не думала о том, любит ли ее Михаил. Потому что мысли не могла допустить, что она - великая княжна, признанная красавица, прозванная льстивыми придворными «красой России», может получить от кого-нибудь отказ. А Михаил Долгоруков любил другую. Его сердце было отдано княгине Авдотье Голицыной. Но, к сожалению, Голицына была замужем. Михаил Петрович был близким ей во всех отношениях. Человек молодой и красивый, с европейским образованием, которого радушно принимали в самых изысканных парижских салонах, понравился Евдокии Ивановне, и она влюбилась в него. Княгиня Евдокия, познав истинную любовь, уже вполне была готова рискнуть своей репутацией, добрым именем, отказаться от состояния и даже жить с князем Долгоруким невенчанной женой. Но любовь завершилась трагически. Прежний муж отказал просьбу о разводе. А в 1818 году М.П.Долгорукий, в возрасте 28 лет, был убит во время военных действий в Швеции. Тело князя Михаила Петровича Долгорукова было привезено в Петербург, отпето 31 октября в Сергиевском соборе и предано земле в церкви Благовещения Александро-Невской лавры, рядом с телом брата его Петра, умершего в декабре 1806 года. «Я уйду в монастырь, - рыдала Екатерина Ивановна, припав к коленям матери, получив известие о смерти возлюбленного, - Я приму большой постриг, все равно моя жизнь кончена. Я больше никогда никого не полюблю…». Несколько недель княжна скрывалась от света в Павловском дворце, где ее навещал иногда только брат-император, но монахиней так и не стала. Все, что осталось у Евдокии Ивановне на память о пылком, страстном, очень красивом трехлетнем романе так это - небольшая шкатулка писем, да тонкие листки с математическими ребусами, которые князь Михаил Петрович, учившийся « цифирным премудростям» в самой Сорбонне, так и не успел решить. Других попыток Евдокия Ивановна не предпринимала, несмотря на мужское поклонение и любовь со стороны многих мужчин. И как правильно подметил П.Вяземский, «до какой степени сердце ее, в чистоте своей, отвечало на эти жертвоприношения, и отвечало ли оно, или только благосклонно слушало, все это остается тайною». Возможно, что волнениям сердца Евдокия Голицына предпочла пищу ума, стремясь, по примеру французских марких, стать одной из образованных женщин, заниматься политикой, философией и точными науками. Известны научные труды Голицыной, один из которых под названием «Анализ силы», имелся в библиотеке Пушкина. Ее прозвали princesse Nocturne (ночная княгиня) за привычку превращать ночь в день. Князь Петр Андреевич Вяземский, много лет спустя писал о ней, своей давней, удивительной знакомой: «При всей своей женственности, которою была она проникнута, она, кажется, по натуре ли своей или по обету, никогда не прибегала к обольстительным приемам, в которые невольно вовлекается женщина, одаренная внешними и внутренними приманками. Одним словом, нельзя представить себе, чтобы княгиня, когда бы и в каких обстоятельствах то ни было, могла, если смеем сказать, промышлять обыкновенными уловками прирожденного более или менее каждой женщине так называемого кокетства». И замечал далее с проницательностью истинного ценителя женской красоты: «Княгиня была очень красива, и в красоте ее выражалась своя особенность. Она долго пользовалась этим преимуществом. Не знаю, какова была она в первой своей молодости; но и вторая и третья молодость ее пленяли какою-то свежестью и целомудрием девственности. Черные, выразительные глаза, густые темные волосы, падающие на плечи извивистыми локонами, южный матовый колорит лица, улыбка добродушная и грациозная: придайте к тому голос, произношения, необыкновенно мягкие и благозвучные - и вы составите себе приблизительное понятие о внешности ее. Вообще красота ее отзывалась чем-то пластическим, напоминавшим древнее греческое изваяние. В ней ничто не обнаруживало обдуманной озабоченности, житейской женской изворотливости и суетливости. Напротив, в ней было что-то ясное, спокойное, скорее ленивое, бесстрастное». (П. А. Вяземский. «Старая записная книжка» 1871 год). Евдокия Ивановна Голицына - хозяйка одного из петербургских салонов, которую сравнивали с хозяйками блестящих французских салонов – мадам де Сталь и мадам де Рекамье. Дом ее, на Большой Миллионной, был артистически украшен кистью и резцом лучших из современных русских художников. Князь П. А Вяземский, хорошо знавший Голицыну, рассказывает, что «устроила она жизнь свою, не очень справляясь с уставом светского благочиния. Но эта независимость, это светское отщепенство держались в строгих границах чистейшей нравственности и существенного благоприличия. Никогда ни малейшая тень подозрения, даже злословия, не отемняла чистой и светлой свободы ее... Дом княгини был артистически украшен кистью и резцом лучших из современных русских художников... Хозяйка сама хорошо гармонировала с такой обстановкою дома... По вечерам немногочисленное избранное общество собиралось в этом салоне, хотелось бы сказать - в этой храмине -, тем более, что хозяйку можно было признать не обыкновенной светской барыней, а жрицей какого-то чистого и высокого служения. Вся постановка ее вообще, туалет ее более живописный, чем подчиненный современному образцу, все это придавало ей и кружку, у нее собиравшемуся, что-то не скажу - таинственное, но необыденное, не завсегдашнее. Можно было бы думать, что не просто у нее сходились гости, а и посвященные... В медовые месяцы вступления своего в свет Пушкин был маленько приворожен ею... В сочинениях его встречаются стихи, на имя ее писанные, - если не страстные, то довольно воодушевленные». Беседы длятся всю ночь, ибо княгиня как раз и боится ночи. Цыганка нагадала ей смерть ночью во сне. За эти ночные собрания Голицыну прозвали «ночной княгиней». Но в беседах при этом царит дух просвещенный и отчасти даже республиканский. А среди ее гостей - язва Вяземский, добродушный Жуковский, мечтательный Батюшков. Этот поэт напишет восторженно в 1818 году, что трудно кому-то превзойти Голицыну Авдотью Ивановну в красоте и приятности и что лицом она никогда не состарится. Разговор самой княгини, - вспоминал П.Вяземский, - действовал на душу как Россиниева музыка». Французская актриса Луиза Фюзиль, посетившая салон Голицыной в 1806 году, вспоминала: «Княгиня, в знак особого ко мне расположения, спустилась несколько раньше, чем обычно. Я нашла, что портрет, который мне нарисовали, отнюдь не преувеличивал ее красоту. Прекрасные волосы, черные, как смоль, такие шелковистые и тонкие, падали локонами на приятно округлую шею; необычайно выразительное лицо полно очарования: в фигуре и походке ее, весьма грациозной, была какая-то мягкая непринужденность; и когда она поднимала свои огромные черные глаза, у нее был тот вдохновенный вид, который придал ей Жерар в одной из своих прекрасных картин, где она была изображена. Когда я увидела ее в саду, она была одета в индийское кисейное платье, которое изящно драпировало ее фигуру. Она никогда не одевалась так, как другие женщины; при ее молодости и красоте эта простота античных статуй шла ей как нельзя более». В 1817 году Жуковский привел в салон княгини смуглого, кудрявого юношу - восемнадцатилетнего Пушкина. Поэт был очарован красотой Голицыной, ее глубоким критическим умом. В 1817 - 1819 годах Пушкин был частым гостем княгини Голицыной и, по выражению П.Вяземского, «был маленько приворожен ею». 24 декабря 1817 года, т. е. как раз в те «медовые месяцы», когда Пушкин впервые появился на сцене большого света, Н. М. Карамзин писал князю П.Вяземскому: «Поэт Пушкин у нас в доме смертельно влюбился в пифию Голицыну и теперь уже проводит у нее вечера: лжет от любви, сердится от любви, только еще не пишет от любви. Признаюсь, что я не влюбился бы в пифию: от ее трезубца пышет не огнем, а холодом». Зато у Александра Сергеевича есть: «Но я вчера Голицыну увидел И примирился вновь с отечеством моим…» Разве этого мало? Княгиня Евдокия Ивановна Голицына, была старше поэта почти на двадцать лет. В стихотворениях за 1817-1820 годы, вместе с откровенным проявлением бешеных желаний Пушкина уже присутствуют определенные намеки на чувственные переживаниия. …Чувство есть другое. Оно и нежит, и томит, В трудах, в заботах и в покое Всегда и дремлет, и горит… (1818 г.) С большой вероятностью эти строчки можно отнести к княгине Евдокии (Авдотье) Ивановне Голицыной, в которую юный поэт влюбился с первых дней пребывания в Петербурге. Евдокия Ивановна к тому времени была не очень молода, но ее влияние в свете, вся необычность житейских привычек и эксцентричность поведения придавали ей особое очарование, что не могло не привлечь молодого Пушкина. Спустя восемь месяцев А.И.Тургенев извещал того же Вяземского: «Пушкин по утрам рассказывает Жуковскому, где он всю ночь не спал, делает визиты б..., мне и княгине Голицыной, а ввечеру иногда играет в банк». В письме от 3 декабря 1818 года Тургенев опять вспоминает Голицыну: «Я люблю ее за милую душу и за то, что она умнее за других, нежели за себя... жаль, что Пушкин уже не влюблен в нее, а то бы он передал ее потомству в поэтическом свете, который и для нас был бы очарователен, особливо в некотором отдалении во времени». В это время Пушкину было 18 лет, а княгине уже 37, но она была еще в полном расцвете своей «огненной, пленительной, живой» красоты. Свою влюбленность Пушкин вложил в блестящий мадригал, который начинается покаянными словами: Краев чужих неопытный любитель И своего всегдашний обвинитель, Я говорил: в отечестве моем Где верный ум, где гений мы найдем? Где гражданин с душою благородной, Возвышенной и пламенно свободной? Где женщина – не с хладной красотой, Но с пламенной, пленительной, живой? Где разговор найду непринужденный, Блистательный, веселый, просвещенный? С кем можно быть не хладным, не пустым? Отечество почти я ненавидел – Но я вчера Голицыну увидел И примирен с отечеством моим. 30 ноября 1817 г. Возможно, что мадригал был написан в ответ на одну из тех пламенных патриотических речей, за которые друзья ласково, а недоброжелатели язвительно, прозвали Голицыну пифией. Нетрудно заметить, что оно отличается от традиционного любовного послания главными смысловыми акцентами. Образ княгини Голицыной выстраивается в необычном контексте: он соединен прежде всего с гражданскими добродетелями. Юный поэт через Голицыну словно открывает для себя, после многолетнего французского воспитания, новый и неожиданный облик отечества, воспринявшего дух просвещенья, идеалы гражданской свободы. Интуитивно поэт принял в этом послании именно тот тон, который был свойственен салону Евдокии Голицыной. Княгиня Евдокия Голицына, конечно, обратила внимание на своего юного поклонника. В 1818 году, когда она пребывала в Москве, ее навестил Василий Львович Пушкин. Дядя завел разговор о племяннике, а потом с удовольствием передал его содержание Вяземскому: «Племянник мой Александр бывал у нее всякий день, и она меня порадовала, сказав, что он малый предобрый и преумный». Княгиня принимала любовь Пушкина со свойственным ей спокойствием. В их отношениях не было какой-либо фамильярности. П.А.Вяземский писал, что «при всей своей женственности, которую была она проникнута, она, кажется, по натуре ли своей или по обету, никогда не прибегала к обольстительным приемам, в которые невольно вовлекается женщина, одаренная внешними и внутренними приманками. Одним словом, нельзя представить себе, чтобы княгиня, когда бы и в каких обстоятельствах то ни было, могла, если смеем сказать, промышлять обыкновенными уловками прирожденного более или менее каждой женщине так называемого кокетства». Понимая восторженную пылкость совсем юного сердца, она незаметно сумела придать своим отношениям с Пушкиным, который только что вышел из стен Лицея, но уже стал знаменитым поэтом, тот особый шарм и оттенок непринужденности, который неизменно пленяет и магически притягивает, но никогда не дает повода злостным сплетням и досужей болтовне. Во взаимоотношениях с Евдокией Ивановной для Пушкина значило больше воображение и игра ума, нежели все остальное. Иногда он называл ее Музой, но она воспринимала это больше как шутку, зато любила проводить время за разговорами с ним, ибо у него всегда были «тысячи забавных, дерзких и умных, историй в голове». Позже, когда Пушкин впал в немилость, мудрая и решительная княгиня, имевшая доступ к царскому двору, да и к самой Императрице Елизавете Алексеевне, весьма благоволившей молодому гению России, неустанно хлопотала о смягчении его участи, напоминая Государыне о нем то в разговорах, то запискою, то при встрече. Пушкин, зная о неусыпном внимании к нему « Княгини Ночи», благодарил Евдокию Ивановну то в строчках писем к друзьям, зная, что те передадут ей непременно, то в осторожных записках, которые она, конечно, могла уничтожить по его просьбе. Голицына сочувствовала опальному Пушкину и вместе с А.И.Тургеневым пыталась расположить к нему М.С.Воронцова, к которому поэт переходил на службу в Одессу. Пушкин продолжал бывать у Голицыной и в последующие годы до своей высылки, но увлечение ею уже стало остывать. В 1819 году он послал ей свою оду «Вольность», сопроводив ее мадригальными стихами: Простой воспитанник природы, Так я, бывало, воспевал Мечту прекрасную свободы И ею сладостно дышал. Но вас я вижу, вам внимаю, И что же?.. Слабый человек!.. Свободу потерял навек, Неволю сердцем обожаю. В оде «Вольность» Пушкин впервые возвеличил Закон, отражая те политические дискуссии, которые велись в салоне Голицыной. «Вольность» представляла истинный гимн конституции, о введении которой в России мечтала вольнолюбивая княгиня. Голицына, однако, не склонна была разделять настроений пушкинской оды. Когда влюбленность Пушкина прошла, в его отзывах о политических претензиях княгини появились иронические ноты. Поэт не выставлял напоказ своих увлечений. Они обнаруживаются в его стихах. Но увлечение Евдокией Голицыной быстро прошло. 3 декабря 1818 года А.И.Тургенев писал Вяземскому: «Жаль, что Пушкин уже не влюблен в нее, а то бы он передал ее потомству в поэтическом свете, который и для нас был бы очарователен, особливо в некотором отдалении во времени». Не только одна «ночная княгиня» волновала поэта в течение трех лет петербургской жизни. Но других женских имен не сохранилось ни в стихах Пушкина, ни в памяти его современников. Дорида, Ольга-крестница Киприды, все это только имена собирательные. В стихотворении «Дорида», написанном в Петербурге, поэт написал: Вчера, друзей моих оставя пир ночной, В ее объятиях я негу пил душой; Восторги быстрые восторгами сменялись, Желанья гасли вдруг и снова разгорались; Я таял, но среди неверной темноты Другие милые мне виделись черты, И весь я полон был таинственной печали. И имя чуждое уста мои шептали. «О ком думал он в объятиях Дориды, о ком вспоминал… Хитро и ревниво прятал пламенный поэт свое сердце от бесцеремонного любопытства приятелей, современников, позднейших исследователей…. Столько стихов, кипящих всеми мелодиями, всеми оттенками любовной страсти. И столько пленительных женских головок вокруг него. Столько хорошеньких женщин, осчастливленных утонченной, вкрадчивой лестью его мадригалов, радостным сознанием, что мимолетная их прелесть увековечена алмазным узором Пушкинской похвалы». (Ариадна Тыркова-Вильямс. Жизнь Пушкина, том первый). Впоследствии Пушкин встречался с Евдокией Ивановной Голицыной. Пребывая в ссылке на юге, он несколько раз вспоминал о ней в письмах и 7 мая 1821 года писал из Кишинева А.Тургеневу: «Вдали камина княгини Голицыной замерзнешь и под небом Италии». Остыл любовный пыл, но осталась дружба. С юга России, поэт с ласковой шутливостью спрашивает своих петербургских приятелей: «Что делает поэтическая, незабвенная, конституциональная, антипольская, небесная княгиня Голицына?» (1 декабря 1823 г.) В июле 1824 года поэт передает ей привет через Тургенева: «Обнимаю всех, то есть весьма немногих, целую руку К.А.Карамзиной и княгине Голицыной, конституционной или антиконституционной, но всегда обожаемой, как свобода». Встречался Пушкин с Голицыной и по возвращении из ссылки в Петербург. Агент III отделения в своем донесении от апреля 1828 года называет его среди посетителей княгини. У нее Пушкин был и в 1835 году. Это было последнее посещение ее салона. Их отношения уже не могли быть прежними. В тридцатых годах В.В.Ленц встретил Голицыну у князя В.Ф.Одоевского и описывает ее так: «Старая и страшно безобразная, она носила всегда платья резких цветов, слыла ученою и, говорят, вела переписку с парижскими академиками по математическим вопросам. Мне она показалась просто скучным синим чулком». В 1845 году, во время пребывания Бальзака в Петербурге, Голицына, незнакомая с ним, в полночь прислала за ним карету с приглашением к себе. Бальзак очень оскорбился и написал в ответ на приглашение следующее: «У нас, милостивая государыня, посылают только за врачами, да и то за теми, с которыми знакомы. Я не врач». Все внимание княгини поглощали науки метафизические, что современникам казалось несколько странным и даже смешным. Общее мнение выразил Вяземский: «Еще позднее и в последние годы жизни своей княгиня пустилась в высшую математику, соединенную с еще высшею метафизикою. Эти занятия признавала она каким-то наитием свыше. Она никогда к ним не готовилась и разрешала многотрудные задачи, так сказать, бессознательно и неведомо от себя». Голицына обнаруживала большую склонность к математике, дружила с выдающимися математиками, увлекалась метафизикой. Она выпустила двухтомную работу «О составляющих силах». Ее пытливый ум интересовался магнетизмом. По всей видимости, Евдокия Голицына смогла увлечь юного Пушкина не только своей красотой, но и светом гения и просвещенности. Где разговор найду непринужденный, Блистательный, веселый, просвещенный? С кем можно быть не хладным, не пустым? В 1850 году Евдокия Ивановна Голицына умерла в своем петербургском особняке на Большой Миллионной. Ее похоронили на Александро-Невском кладбище, рядом с могилой любимого - князя Михаила Петровича Долгорукого. На мраморной плите памятника выбита надпись, сочиненная когда-то ею самой: «Прошу православных русских и приходящих здесь помолиться за рабу Божию, дабы услышал Господь мои теплые молитвы у престола Всевышнего для сохранения духа Русского». Автор Известно, что Голицына – княгиня, Воспринималась светом, как богиня. В Санкт – Петербурге был ее салон, Где Евдокией избранный бомонд, Вел общий разговор непринужденный. Порой критический, но просвещенный, И с уважением к прекрасной даме, Хозяйке-жрице в благородном храме, Но с пламенной, возвышенной душой И, вместе с тем, веселой и живой. А взгляд ее, незримый для другого, Чуть со смешинкой, промелькнувший вдруг, Понятным был поэту и без слова, Что с радостью его встречает друг.

Похожие:

	Урок по теме «Русская культура в первой половине XIX века» Охарактеризовать феномен русской культуры первой половины XIX века, вызванный расположением страны на стыке Востока и Запада?		«Век девятнадцатый, железный, воистину жестокий век!» 1 Введение. Выявление уровня литературного развития учащихся. Общая характеристика русской литературы первой половины XIX в. Поэтические...
	О поэзии и поэтике Собрание классических работ известнейшего специалиста по русской поэтике. Включает его труд о поэтике Мандельштама (в полном объеме...		Сборник статей о русской идентичности Д. О. Бабич, Е. А. Белжеларский,... Шесть авторов посвятили свои статьи проблемам русской и советской идентичности, русско-украинским отношениям, банкротству неолиберальной...
	Электронная библиотека русской литературы Тонкопсихологичная, умная и временами откровенно насмешливая история о ханжестве, религиозном догматизме и извечном одиночестве умных,...		Очерки истории русской культуры (В. А. Головашин) Наступивший XXI в век колоссальных достижений науки и техники, век освоения космического пространства и развития компьютерных технологий...
	Планирование уроков русского языка в 10 классе ( по учебнику вф грекова и др.) 1час в неделю Урок Принципы русской орфографии. Морфологический принцип как ведущий в русской орфографической системе. Виды и типы орфограмм		Урок в 8 классе тема: япония во второй половине XIX начале XX века Охарактеризовать социально-экономическое и политическое развитие Японии в первой половине XIX века
	История русской литературы Но я не тешу себя иллюзиями. У всеведущих гениев Запада вошло в привычку упражнять свою интуицию на русской теме – здесь они могут...		Позиция Русской Православной Церкви по реформе семейного права и проблемам ювенальной юстиции Документ принят Архиерейским Собором Русской Православной Церкви 4 февраля 2013 года. 13