Литература
Грайс Г.Л. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVI. М, 1985.
Ерошевич А.В. Критерии сформированности грамматического строя речи учащихся // Веснік БДУ. Сер. 4. 2007. № 3.
Золотова Г.А. Об информативной ценности синтаксического анализа // Тезисы конференции «Проблемы синтаксического членения предложения». Смоленск, 1992.
Золотова Г.А., Онипенко Н.К., Сидорова М.Ю. Коммуникативная грамматика русского языка. М., 2004.
Коротеева О.В. Дефиниция в педагогическом дискурсе : автореф. дис. … канд. филол. наук. Волгоград, 1999.
Львов М.Р. Тенденции употребления сложноподчиненных предложений в письменной речи учащихся средней школы // Исследования по развитию связной речи учащихся. М., 1974.
Львов М.Р. Словарь-справочник по методике русского языка. М., 1997.
Львов М.Р. Основы теории речи. М., 2002.
Мякишева И.А. Категориальная учебная модель родо-видовой дефиниции лингвистического термина: автореф. дис. … канд. филол. наук. Москва, 2012.
КОММУНИКАТИВНЫЕ СТРАТЕГИИ В ДИАЛОГЕ
НА ОСНОВЕ ГАЗЕТНОГО ИНТЕРВЬЮ
У. Патоцка-Сигловы
Ключевые слова: интервью, коммуникативные стратегии, прагматическая функция
Keywords: interview, communicative strategies, pragmatic function
Целью cтатьи является извлечение и распознание общих коммуникативных стратегий, употребляемых собеседниками в газетных интервью (на материале интервью из российского еженедельника „Огонек”), а также определение характерных признаков выделенных стратегий.
Интервью – это разговор журналиста с одним человеком или с группой людей на профессиональную или личную тему, в течение которого ведущий ставит вопросы с целью получения информации. Такой разговор появляется в печати, в книгах, в Интернете, передается по радио, по телевидению, в связи с чем принадлежит он к текстам массовой коммуникации [Oskiera, 2006, s. 24]. Интервью можно рассматривать как один из жанров газетно-журнального типа [Умарканова, Андреева, 2004, c. 11–13]. Однак о сложная структура и функции определяют его принадлежность также к информационным жанрам [Bauer, 2000, s. 157]. По мнению Б. Гарлицкого, главным достоинством этого жанра является непосредственный контакт с интервьюируемым, в связи с чем журналист в состоянии лучше познакомиться с гостем и контролировать его реакции в течение беседы [Garlicki, 1994]. С другой стороны, некоторые теоретики считают, что интервью, хотя и появилось уже в начале ХIХ века, не подходит для газеты, поскольку существует огромная разница между устной и письменной речью, поэтому идеальной формой интервью является «прямой эфир», который невозможен в печати [Oskiera, 2006, s. 24].
Газетное интервью, как любой жанр, обладает следующими основными чертами: а) диалогической структурой; б) наличием двух категорий участников, исполняющих определенные роли, а именно: ведущего (журналист) и интервьюируемого; возникновение при помощи серии вопросов (коротких) журналиста и ответов (длинных) интервьюируемого, передаваемых в прямой речи; функционирование в массовой коммуникации для виртуального читателя [Kita, 1998, s. 167].
В основе интервью лежит диалог, который определяется как одна из форм речи, направленная на собеседника и ограниченная непосредственно тематикой [Kita, 1998, s. 167]. Диалог состоит из переплетающихся высказываний участников беседы, так называемых реплик. Они соединяются в группы и составляют диалогические циклы. Однако, по мнению Г. Сакса, основной минимальной единицей разговора является прилегающая пара [Sacks, 1992, s. 108–109].
Цель интервью, говоря словами М. В. Барманкулова, – «сообщение мнений людей о творческих и производственных успехах, событиях, планах артистов, художников, писателей, общественных делах» [Барманкулов, 1974, c. 127]. Следует добавить, что интервью имеет особую силу убедительности, поскольку представляет собой рассказ авторитетного лица, связанный с внутренним миром человека.
Чтобы дать общую характеристику жанру интервью, следует сказать, что интервью – это законченный устный диалогический текст, письменная сторона которого представлена вторично, объединенный общим замыслом, состоящий из своеобразных смонтированных блоков „вопрос–ответ”, призванный воздействовать на эмоции читателя и имеющий определенную полужесткую схему, включающую заголовок, предтекстовую информацию (аннотацию), часто сопровождаемую иллюстрациями, и собственно интервью.
В связи с эмоциональным воздействием текста на читателя в интервью могут проявляться разные стратегии ведения разговора, зависящие, прежде всего, от целеустановки адресанта, психологических и экстралингвистических факторов, влияющих на протекание диалога (паузы, припоминания и т.д.).
В связи с определенной структурой интервью, существует следуюшая их классификация: интервью вопросно-ответного типа, интервью комплексно-тематического типа, интервью-обсуждение. По характеру интервью выделяют интервью-мнение, интервью-информацию, интервью-эмоцию, cоциологическое интервью [Умарканова, 2004, с. 31–33].
Подводя итоги, следует сказать, что жанр интервью тесно связан с устной речью. Использованные в нем языковые средства отвечают стилистическим установкам беседы, которая определяет ситуативно-тематическое построение речи (например: синтаксически незаконченное построение фразы, повторы, переспросы, инверсия и др.). Следует также подчеркнуть, что анализировать интервью можно с разных точек зрения: морфологической, синтаксической, семантической, лексической, фонической. Однако интервью – это прежде всего интеракция, а значит, необходимо учитывать все требования, вытекающие с этого определения. В связи с этим, следует обратить внимание, что интеракционная модель языковой коммуникации дает возможность не только характеризовать интервью как интеракцию, в течение которой возникает текст, обладающий определенными чертами, но и сопоставить этот тип с другими диалогическими актами [Kita, 1998, s. 200].
С точки зрения коммуникативной грамматики, любой коммуникативно-речевой акт выражает цель и прагматические намерения интерлокуторов, а также их отношение к определенным вопросам. Это происходит при помощи прагматических функций, различающихся определенными коммуникативными операторами, позволяющими перевоплотить любое информационное высказывание в коммуникативно-речевой акт, выражаюший субъективные и эмоциональные замечания как отправителя, так и получателя.
Любой коммуникативно-речевой акт реализует определенное намерение, знакомое как отправителю, так и получателю (однако получателю – только частично). В связи с этим А. Авдеев выделяет два типа коммуникативных намерений: а) информационное, определяющее содержание высказывания, и б) прагматическое, указывающее на стремление отправителя передать информацию, одновременно изменяя отношения в системе «Я и ТЫ» [Awdiejew, 2004, s. 53]. «Категория коммуникативного намерения – это основная категория, определяющая тип коммуникативной системы, предлагаемой отправителем, пользующимся определенным коммуникативным оператором» [Oskiera, 2006, s. 51]. Следует обратить внимание на то, что коммуникативные операторы выступают в форме аффиксов, лексем, фразем, а также глагольного наклонения или разных синтаксических моделей [Awdiejew, 2004, s. 93]. Авдеев А. подчеркивает, что коммуникативные операторы изменяют типичное информационное высказывание в коммуникативно-речевой акт, при помощи которого коммуниканты могут реализовать собственные прагматические намерения или выражать свое отношение к представленному мнению. Именно этому служат выделеные А. Авдеевым прагматические функции, такие как модальная, эмотивно-оценивающая, функция действия и функция уговаривания.
Все упомянутые функции указывают на определенную коммуникативную стратегию. Понятие коммуникативной стратегии не является открытием последних лет. Оно возникло уже в середине 80-х годов, когда быстро развивался прагматический подход к анализу языковых явлений, требующих четких определений для изучения этого феномена [Иссерс, 2006, c. 52]. Мнение, что разговор (беседа) – это упорядоченное действие, отразилось в многочисленных исследованиях речевого общения, особенно диалогической речи, в работах российских языковедов (см., например: [Баранов, 1990], [Тарасова, 1992]). Определение механизма диалогического взаимодействия беспрестанно развивается в современном языкознании. Следует подчеркнуть, что стратегия речевого поведения относится к сфере всего процесса коммуникации, когда целью является достижение определенных долговременных результатов. По мнению О. С. Иссерс, «в самом общем смысле речевая стратегия включает в себя планирование процесса речевой коммуникации в зависимости от конкретных условий общения и личностей коммуникантов, а также реализацию этого плана. Иными словами, речевая стратегия представляет собой комплекс речевых действий, направленных на достижение коммуникативной цели» [Иссерс, 2006, c. 54]. Иначе, коммуникативная стратегия – это осознанная, направленная отправителем, а принимаемая получателем группа коммуникативно-речевых актов, которые стремятся к определенной цели [Awdiejew, 2004, s. 69]. Она реализуется при помощи аргументов, а также накладывающихся на них прагматических функций, имеющих вспомогательный характер. На основе доминирующей аргументации (вещественной или ценностной) и вспомогательной прагматической функции можно определить тип коммуникативной стратегии [Oskiera, 2006, s. 86].
В настоящей cтатье используется классификация А. Авдеева, поскольку, как представляется, она является наиболее точной и исчерпывающей. С функциональной точки зрения, а точнее, в зависимости от коммуникативных целей, А. Авдеев выделяет четыре основных коммуникативных стратегии, соответствующих прагматическим функциям языка, а именно: информационно-проверочную, ценностно-эмотивную, cтратегию поведения, метадискурсивную стратегию [Awdiejew, Habrajska, 2006, s. 59].
Три первыx стратегии принадлежат к основным, поскольку являются базой всех разговоров. Однако последняя, метадискурсивная стратегия, – это вспомогательная стратегия. Она зависит от хода реализации основных стратегий, а также от организации дискурса [Oskiera, 2006, s. 90].
По мнению А. Авдеева, все вышеуказанные коммуникативные стратегии могут быть трех типов: неантагонистические, антагонистические и антистратегии [Awdiejew, 2004, s. 10]. Когда при помощи частичных целей данных коммуникантов возможно достичь главной цели разговора, тогда стратегия приобретает неантагонистический характер. Этот тип коммуникации характеризуется четкостью, поскольку от интерлокуторов не требуется использования так называемой цепи преговоров [Oskiera, 2006, s. 89]. Однако если коммуниканты расходятся во взглядах или их цели не совпадают с главной целью беседы, то имеет место антагонистическая стратегия. С другой стороны, когда интерлокутор блокирует все аргументы своего собеседника и не дает ему возможности вполне высказаться на данную тему, тогда следует говорить о коммуникативной антистратегии.
Процесс планирования речевого общения и управления речевым взаимодействием можно наблюдать и фиксировать по определенным языковым показателям. Легко заметить, что выделенные А. Авдеевым коммуникативные стратегии соответствуют описанным типам коммуникативно-речевых актов. Иными словами, любую стратегию можно представить в качестве действия, заключающегося в определенном виде коммуникативно-речевого акта. В связи с этим, проанализируем четыре основных коммуникативных стратегии по А. Авдееву.
Во-первых, рассмотрим информационно-проверочную стратегию. В ее основе лежит неадекватный уровень операционных знаний отправителя и получателя. Главной целью отправителя при этой стратегии является получение информации от собеседника и совместное установление истинности или степени уверенности в полученных знаниях, а также убеждение получателя в правдивости информации, которой он обладает [Awdiejew, Habrajska, 2006, s. 60]. Более того, этот процесс может наблюдаться, когда интерлокуторы располагают разной уверенностью в «действительности» знания. Cледует отметить, что вопросы – это основные операции информационно-проверочной стратегии. Информационно-проверочная стратегия прежде всего используется в дискуссиях, решающих определенную проблему. Интерлокуторы стремятся к формулированию вопроса и поиску совместного решения. В начале разговора собеседники обладают отрывочными знаниями по данной теме, однако поиск разного типа решений увеличивает объем знания и позволяет им найти соответствующую информацию.
Во-вторых, следует проанализировать ценностно-эмотивную стратегию. Главной чертой этой стратегии является принуждение получателя к принятию определенного оценочного мнения об обсуждаемой интерлокуторами теме или гипотетических фактах, случаях, а также о персонах [Awdiejew, Habrajska, 2006, s. 63].
Следует обратить внимание, что ценностно-эмотивная стратегия, как и информационно-проверочная, может иметь антагонистический и неантагонистический характер. Цель ценностно-эмотивной стратегии неантагонистического характера – добровольное достижение партнерами беседы общего мнения по определенной теме. Однако цель ценностно-эмотивной стратегии антагонистического характера – принуждение получателя к изменению отношения к фактам в пользу отправителя. Целью этой стратегии является склонение получателя к принятию ценностной ориентации отправителя и выражению ее или к проявлению определенной эмоции [Awdiejew, Habrajska, 2006, s. 63]. Более того, отправитель использует свои знания о ценностной ориентации получателя. В общественной коммуникации такое поведение называется пропагандой [Awdiejew, Habrajska, 2006, s. 63]. Ценностно-эмотивная стратегия имеет определенные параметры, к основным из которых А. Авдеев относит качество оценки – положительное (+) или отрицательное (–); качество выраженной эмоции – положительная (+) или отрицательная (–); направление выраженной эмоции; виновника целой ситуации; ценность целой ситуации [Awdiejew, 2004, s. 124–129].
В-третьих, заслуживает внимания и анализа также стратегия поведения. Наиболее важной целью этой стратегии, отличающей ее от остальных, представляется склонение пратнера (или партнеров) беседы к определенному действию [Awdiejew, Habrajska, 2006, s. 66]. Этому помогают коммуникативно-речевые акты действия, такие как просьба, требование, предложение, обещание, совет. При реализации этой стратегии язык обладает исполнительной силой, которая изменяет поведение интерлокуторов. Коммуникативные стратегии поведения различаются силой и характером. В практике коммуникации стратегия поведения связана с понятием агитации [Awdiejew, Habrajska, 2006, s. 66].
Cледует описать также метадискурсивные стратегии. Важным является факт, что они не составляют группу отдельных самостоятельных стратегий. Они только дополняют все вышеупомянутые коммуникативные стратегии, что происходит на метауровне разговора. Метадискурсивные стратегии появляются, когда прерывается реализация основной стратегии беседы, помогая определить причину прекращения розговора, а также устранить возникшие проблемы [Awdiejew, Habrajska, 2006, s. 68].
Существует много типов коммуникативных стратегий, и классификация А. Авдеева не является единственной. В странах Западной Европы и в США определение стратегии говорящего становится объектом особого рода исследований под названием compliance-gaining studies, буквально – „изучение методов достижения послушания” [Иссерс, 2006, c. 9]. Следует упомянуть, что речь идет о послушании не только в поведенческом, но и в интеллектуальном смысле. Более того, речевую коммуникацию можно рассматривать в аспекте общей стратегии (учитывать цель) или конкретной тактики (учитывать способ достижения цели). Иссерс О.С. в своей работе дает обзор различных теорий в области речевой коммуникации и считает возможным выделить стратегический подход как особый тип прагматического описания дискурса [Иссерс, 2006, c. 9].
Главными темами интервью журнала «Огонек» являются общество, политика, искусство. Представленные интервью будут охарактеризованы по репликам, поскольку такой анализ лучше показывает главные черты определенной коммуникативной стратегии. Следует также напомнить, что в течение беседы коммуникативные стратегии постоянно изменяются. Однако в любом интервью можно заметить преобладание одной из коммуникативных стратегий.
Первая группа проанализированных интервью связана с обсуждением общественных вопросов.
Ю. Ларина, Начавшие жизнь с нулей, «Огонек» 2006, № 35, с. 40–42.
Настоящее интервью было проведено с российским режиссером-документалистом В. Манским, который является руководителем проекта создания документальной летописи детей, родившихся в 2000 г. в России.
Ю. Л.: Но тут вы случайно попали в точку с выбором героя – этих событий никто предвидеть не мог. В чем заключался осознанный выбор?
В. М.: Мы определили типологичесие ситуации: «новые русские», малообеспеченные родители, многодетная семья... Мы хотели представить разные социальные слои и разные регионы. Николай Макаров из Питера нашел семью инвалидов по зрению, мечтающих, чтобы их ребенок родился зрячим. (...)
Отправитель задает прагматический вопрос, а точнее общий вопрос с обоснованием его. Получатель прямо отвечает на вопрос отправителя, подавая точную информацию, а также одобряет ассертивное суждение отправителя. Более того, следует заметить, что впоследствие интервьюируемый выражает также свое мнение и изменяет главную информационно-проверочную стратегию на ценностно-эмотивную. Приведенный пример является реализацией неантагонистической (поскольку получатель позволяет отправителю достичь главной цели) информационно-проверочной стратегии. Реплику можно представить при помощи подробной коммуникативной схемы информационно-проверочной стратегии, а именно:
Отправитель: Общий вопрос (+обоснование).
Получатель: Одобрение. Ответ на вопрос.
Ю. Л: Никто не отказался от участия в проекте за эти годы?
В. М.: Нет, хотя может случиться и такое. Например, в Англии один из пацанов, выбранных режиссером в семилетнем возрасте, в дальнейшем увлекся телевидением, уехал из своего провинциального городка, стал журналистом (...). И вот человек, вошедший в мировую телевизионную элиту, в какой-то мере благодаря проекту, не только сам отказался дальше сниматься, но и закрыл эту программу на своем канале.
Отправитель задает прагматический, а именно общий вопрос, а получатель прямо отвечает на вопрос. Однако получатель выражает и модальное суждение, а также свое мнение, указывая на свое предположение на основе приведенного примера. Следует заметить, что реплика прежде всего реализует неантагонистическую информационно-проверочную стратегию, которую можно выразить при помощи коммуникативной схемы:
Отправитель: Общий вопрос.
Получатель: Ответ на вопрос.
В диалоге можно увидеть и характерные черты ценностно-эмотивной стратегии:
Ю. Л.: Видно, замучили его документалисты.
В. М.: Не знаю, но вероятность того, что герои не захотят сниматься, есть. Кроме того, согласие на съемки давали родители. Маленький ребенок еще их послушает, а подросток уже может воспротивиться. (...)
Отправитель продолжает вопрос, выражая модальное суждение. Получатель не одобряет мнения отправителя, выражая предположение „Не знаю...” и обосновывает свою точку зрения, употребляя метаоператоры уговаривания, указывающие на регулярность и повторяемость определенных событий: „Не знаю, но вероятность того, что герои не захотят сниматься, есть”. Реплика реализует антагонистическую (поскольку получатель не поддерживает отправителя в достижении цели) ценностно-эмотивную стратегию, которую определяет слудующая коммуникативная схема:
Отправитель: Выражение мнения (модальное суждение).
Получатель: Неодобрение.
Ю. Л.: Можно сделать какие-то обобщения и выводы – о жизни людей, о стране, о новом поколении?
В. М.: Не хочется обобщать, называя это „путинской Россией”. Конечно, жизнь человека связана с экономической и политической ситуацией в стране, и по фильму будет видно, что жить стало лучше. (...)
Отправитель задает прагматический, а именно общий вопрос, со скрытым ценностным мнением. Получатель выражает модальное суждение и приводит аргументы. Реплика – это пример реализации антагонистической информационно-проверочной стратегии, ее можно представить в форме такой коммуникативной схемы:
Отправитель: Общий вопрос (+ скрытое ценностное мнение).
Получатель: Модальное суждение (+ аргументация).
Ю. Л.: То есть, несмотря на вашу фактически социологическую выборку семей, обобщать все-таки нельзя?
В. М.: Думаю, нет, хотя какие-то тенденции прослеживаются. Казалось бы, из 140 миллионов отобрано 26 семей – ничтожно малая величина. Два человека за шесть лет попали в автокатастрофу. Можно ли из этого делать какие-то статистичесие выводы? Наверное, нет. Но я лично стал аккуратнее переходить через дорогу.
Отправитель повторяет свой вопрос, однако точно спрашивает о мнении собеседника. Получатель отвечает, выражая свое мнение, а также употребляет модальное суждение, а чтобы усилить влияние своего высказывания, использует риторический вопрос: „Можно ли из этого делать какие-то статистические выводы?” Реплика является примером употребления неантагонистической ценностно-эмотивной стратегии, которую представляет следующая коммуникативная схема:
Отправитель: Вопрос о мнении.
Получатель: Ответ на вопрос (одобрение + модальное суждение).
Ю. Л.: Как вы объясняете сегодняшний бум документалистики?
В. М.: Документальное кино просто стало выгодным. Один эпизод игрового сериала стоит 200–300 тысяч долларов и выше. Документальный фильм – в десятки раз дешевле, пресловутый рейтинг у него такой же. И для имиджа неплохо.
Отправитель интересуется мнением собеседника о существующих обстоятельствах. Получатель отвечает на вопрос, выражая свое мнение, а также поддерживает его вещественной аргументацией. Реплика является примером реализации неантагонистической ценностно-эмотивной стратегии, выраженной следующей коммуникативной схемой:
Отправитель: Вопрос о мнении.
Получатель: Ответ на вопрос + вещественная аргументация.
Вышеприведенные реплики указывают на факт, что в большинстве разговоров на общественные темы преобладает информационно-проверочная стратегия. Однако очень часто главная информационно-проверочная стратегия переходит в ценностно-эмотивную. Следует также добавить, что в зависимости от того, насколько каверзным является вопрос, тип коммуникативной стратегий будет изменяться на антагонистический или неантагонистический.
Вторая группа проанализированных интервью касается экономико-политических проблем. Следует подчеркнуть, что в связи с тем, что в течение разговора температура эмоций собеседников постепенно повышается и журналисты часто задают каверзные вопросы, в этих интервью можно найти огромное количество разных коммуникативных стратегий, которые переплетаются.
А. Богомолов, Разделительная полоса, «Огонек» 2006, № 26, с. 20.
Настоящее интервью касается экономических и социальных особенностей российского дорожного строительства. Этот разговор был проведен журналистом «Огонька» с признанным специалистом в области транспортной инфраструктуры, А. Сарычевым.
А. Б.: Александр Викторович, «Огонек» провел в интернете специальный опрос на тему «Почему у нас с дорогами проблемы?». Знаете, что ответило большинство респондентов?
А. С.: Конечно, знаю. Даю сто процентов, что самым популярным ответом было: «Воруют». (Смеется)
Отправитель спрашивает о мнении собеседника, ссылаясь, однако, на проведенный опрос, т.е. на общественное мнение. Получатель прямо отвечает и выражает неодобрение. Реплика реализует неантагонистическую ценностно-эмотивную стратегию, которую можно представить при помощи следующей коммуникативной схемы:
Отправитель: Вопрос о мнении.
Получатель: Ответ на вопрос (+ неодобрение).
А.Б.: А что здесь смешного? Разве это не так? Не воруют?
А. С.: Воруют, конечно. Но уверяю, что это отнюдь не главная причина российских дорожных бед. Размер взяток, процент откатов в дорожной отрасли точно такой же, как и в любой другой сфере. Сегодня дорожное строительство стало довольно выгодным бизнесом, на рынке очень высокая конкуренция. Откаты готовы платить все, поэтому на первый план выходит качество работ.
Отправитель прекращает смех собеседника, изменяя его поведение, что указывает на употребление стратегии поведения, а потом продолжает свой главный вопрос, уточняя его и спрашивая о мнении собеседника. Получатель в конце концов прямо отвечает и дает обоснование своего мнения – совсем не одобряя мнения отправителя. Реплика –пример реализации антагонистической ценностно-эмотивной стратегии с метадискурсивной вспомогательной стратегией. Коммуникативная схема этой реплики представляется такой:
Отправитель: Вопрос о мнении.
Получатель: Ответ на вопрос (+ обоснование).
А. Б.: Но качество ремонта уже существующих дорог – это ужас. Ямы, выбоины, нечитаемая разметка – да что я вам рассказываю, сами, что ли, не знаете?
А. С.: Вот мы и подошли к мысли об одной из главных бед наших дорог. Вы сами говорите о них как о чем-то отделенном. Давайте проведем прямую аналогию с жилищным строительством. Допустим, вы купили отличную квартиру в современном доме. Все отлично, но пришло время делать ремонт. Вы как поступите, позовете работяг из ЖЭКа и доверите им ремонтировать квартиру (...) либо наймете серьезную бригаду и будете контролировать ее работу с первой до последней минуты?
Отправитель подает информацию, а следом задает прагматический, общий вопрос. Получатель отвечает на вопрос, приводя вещественную аргументацию, а также в конце задает риторический вопрос и тем самым изменяет свою роль с получателя на отправителя. Реплика является примером употребления неантагонистической информационно-проверочной стратегии. Коммуникативная схема реплики представляется следующей:
Отправитель: Подача информации (+ общий вопрос).
Получатель: Ответ на вопрос (+ вещественная аргументация).
А. Б.: Ответ, по-моему, очевиден.
А. С.: По-моему, тоже. Так почему же, черт побери, автомобилисты доверяют ремонт своего дома – своих дорог – неизвестно кому? Во всем мире пользователи автодорог могут сами определять, какие трассы им нужны, кто будет их ремонтировать, контролировать расход средств. Ведь именно автомобилисты – а не кто-то другой – платят за эти дороги.
Отправитель (который в настоящей реплике является также получателем) выражает свое мнение. Получатель продолжает тему, представляет свое мнение, дает обоснование точки зрения, используя вещественную аргументацию. Реплика является примером использования неантагонистической ценностно-эмотивной стратегии и выражает ее следующая коммуникативная схема:
Отправитель: Выражение мнения.
Получатель: Выражение мнения (+ вещественная аргументация).
А. Б.: Вы говорите о платных дорогах или?..
А. С.: А что, бывают бесплатные дороги? Вы знаете хоть одну? Да поймите вы, наконец. Когда государство строит новую магистраль, за эту магистраль уже заплатили все мы. Поэтому для серьезных экономистов полной экзотикой выглядит идея построить за счет инвестфонда платную трассу Москва–Санкт-Петербург.
Отправитель задает несобственно-прагматический, подробный вопрос, желая уточнить ответ, однако получатель нарушает принцип кооперации Г. Лича и прекращает высказывание редактора, а впоследстви продолжает тему, сначала употребляя риторический вопрос, а потом представляя свое мнение при помощи вещественной аргументации. Реплика реализует неантагонистическую информационно-проверочную стратегию. Реплику описывает следующая коммуникативная схема:
Отправитель: Подробный вопрос.
Получатель: Подача информации (+ вещественная аргументация).
Проанализированные реплики, взятые из экономинко-политических интервью, показывают, что употребление определенного типа коммуникативных стратегий зависит от степени увлечения собеседников данной темой, а также от уровня эмоциональности вопроса отправителя. Приведенные интервью прежде всего иллюстрируют неантагонистические типы стратегий, однако, когда речь идет о проблемах, в которых интервьюируемый не ориентрируется хорошо, или тема является для него сложной, тогда употребляются антагонистические типы коммуникативных стратегий. На основании приведенных примеров, а также других интервью, можно сказать, что как информационно-проверочная, так и ценностно-эмотивная стратегия выступают в политических и экономических интервью практически равномерно. Однако следует заметить, что динамика беседы и употребляемая аргументация часто приводят к употреблению метадискурсивной стратегии, а также стратегии поведения.
Третья, последняя, группа интервью – это разговоры, проведенные с людьми искусства, занимающимися литературой и музыкой, как, например,в статье Ю. Коваленко, Современно то, что трогает, «Огонек» 2006, № 48, с. 8.
Настоящее интервью – разговор с Л. Додиным, выдающимся российским режиссером, поставившим оперу Р. Штрауса Саломея на сцене парижской Опера Бастиль.
Ю. К.: Нынешняя Саломея – это тот же спектакль, что вы показывали в Париже три года назад?
Л. Д.: Во Франции это называется репризой. Некоторые спектакли парижская Опера отбирает, сохраняет им жизнь и время от времени к ним возвращается. Так в Париже уже трижды было с моей Пиковой дамой.
Отправитель задает собеседнику типичный несобственно-прагматический, подробный вопрос. Получатель отвечает на вопрос и дает обоснование ответа. Реплика является примером реализации неантагонистической информационно-проверочной стратегии. Ее коммуникативную схему можно представить следующим способом:
Отправитель: Подробный вопрос.
Получатель: Ответ на вопрос (+ обоснование).
Ю. К.: Что же вас не устраивает в оперном деле?
Л. Д.: Опера сегодня все больше превращается в огромный завод. Все бюрократизируется. Во главе большинства театров стоят менеджеры, а не художники. (...) Зритель не представляет себе, какую порой халтуру он видит на сцене и какой порой халтуре аплодирует.
Отправитель спрашивает о мнении собеседника. Получатель прямо отвечает на вопрос и объясняет свое мнение, подавая вещественную аргументацию и модальное суждение. Реплика – это пример реализации неантагонистической ценностно-эмотивной стратегии. Коммуникативная схема этой реплики представляется следующим образом:
Отправитель: Вопрос о мнении.
Получатель: Ответ + обоснование (вещественная аргументация + модальное суждение).
Ю. К.: Что значит для вас современное прочтение классики?
Л. Д.: Это прежде всего обнаружение в великом живого, сегодняшнего человеческого чувтва. Когда говорят о так называемой современной трактовке. Чаще всего имеют в виду внешние приметы. Если артист в Шекспире в джинсах, значит, это современное прочтение. Артисты могут быть одеты в джинсы, а играют махрово старомодно. (...) Вопрос в другом. Современно то, что трогает.
Отправитель спаршивает мнение собеседника. Получатель прямо отвечает на вопрос, приводя вещественную аргументацию, и развивает тему, отрицательно оценивая отношение других к данной теме. Реплика – это пример неантагонистической ценностно-проверочной стратегии, которую иллюстрирует следующая коммуникативная схема:
Отправитель: Вопрос о мнении.
Получатель: Ответ (+ вещественная аргументация).
Ю. К.: Я знаю, что вы убеждены: русский театр переживает тяжелые дни.
Л. Д.: Если артистом считается тот, кто балабонит
что-то в сериалах, то люди – в том числе и профессионалы – перестают понимать, что такое артист. И это грозит полным крахом ценностных ориентиров.
Отправитель выражает свое мнение и подает аргументацию, ссылаясь на общественное мнение. Получатель выражает отношение к мнению, выраженному отправителем, и дает обоснование своей точки зрения, употребляя вещественную аргументацию и модальное суждение.
Реплика – это пример неантагонистической ценностно-проверочной стратегии, которую представим в следующей коммуникативной схеме:
Отправитель: Выражение мнения + аргументация
Получатель: Выражение мнения (одобрение) + вещественная аргументация
Подводя итоги, следует обратить внимание, что наиболее употребляемые коммуникативные стратегии в газетных интервью – это информационно-проверочная и ценностно-эмотивная стратегия, причем преобладает последняя. Следует заметить, что эти стратегии не равноправны, поскольку одна из них выступает в подчиненной форме (информационно-проверочная стратегия), а другая является вышестоящей (ценностно-эмотивная стратегия). Стратегия поведения, а также метадискурсивная стратегия употребляются значительно реже. Кроме того, заметим, что коммуникативные стратегии не реализуются в «идеальной» форме и часто переплетаются.
Теория А. Авдеева не является единственной. Как уже говорилось, исследование определенных коммуникативных стратегий и тактик ведения разговора развивается динамично, однако в лингвистике еще не доминирует одна конкретная теория, что делает возможным описание новых стратегий и тактик ведения разговора.
|
