Дневники 1973-1983
Скачать 11.04 Mb.
|
12 самая страшная из всех. Трудность же борьбы с гордыней в том, что. в отличие от плоти, она принимает бесконечное множество образов, и легче всего образ «ангела света». И еще потому, что в смирении видят плод знания человеком своих недостатков и недостоинства, тогда как оно самое божественное из всех Божиих свойств. Мы делаемся смиренными не потому, что созерцаем себя (это всегда ведет к гордыне, в той или иной форме, ибо лжесмирение всего лишь вид гордыни, может быть — самый непоправимый из всех), а только если созерцаем Бога и Его смирение. Понедельник, 26 февраля 1973 Малая и бессмысленная ложь. В субботу вечером М.М. (бедненькая, чуть-чуть свихнувшаяся американка, приезжающая ко мне каждые две недели «беседовать» и исповедоваться) уличила меня в такой лжи. На ее вопрос, успел ли я прочитать ее письмо (а в промежутках между посещениями она пишет нескончаемые письма...), я ответил — почему? сам не знаю: «Только наспех и поверхностно...» Через минуту она нашла это письмо на моем столе — случайно! — нераспечатанным. Записываю, потому что сам не могу себе объяснить, зачем я это сказал. Ни малейшей нужды, никакой причины. Какая-то странная боязнь «отрезать», боязнь правды в малом, тогда как в «большом», мне кажется, я не лгу и даже ненавижу всякую ложь. Однако сказано: «в малом был еси верен...»'. Вторник, 27 февраля 1973 Вчера днем в Trinity Church2 на Wall Street3 о молитве. И сразу же заявление вроде: «А не важнее ли кормить голодных...» Надоевшая американская дешевая жвачка и скука. Удовольствие попасть в этот удивительный квартал с его суетой, шумом, толпой. Сегодня утром пакет из Финляндии — финский перевод моего «Великого Поста». Суббота, 3 марта 1973 Все эти дни давление бесконечного количества малых дел и забот: дело Эванса, дела студентов, звонки из церковной канцелярии, поездка в Тихоновский монастырь к арх. Киприану и т.д., и т.д., и т.д. Душа устает и высыхает от всей этой действительно суеты. Один просвет: два часа поездки в South Canaan вчера, удивительным, солнечным, «предвесенним днем». Так как приехал туда заранее, то целый час ходил по «проселочным» дорогам, среди прозрачных лесов. 1 ающии снег, вода солнце, тишина. Так же и обратно. Кроме того, раздробленное время, пустая голова, нервная усталость, «мир сей» в его мелочности и скуке. 1 Мф. 25:21. - церкви Св. Троицы {англ.). ' Уолл-стрит — финансовый район города Нью-Йорка. 13 Вторник, 6 марта 1973 В субботу исповедь М.Т. Мучительные раздумья: что правильно, что нет. И о том также, как любые схемы разбиваются о действительную уникальность каждой жизни. «Аз же свидетель есмь»'. В воскресенье — служба в Paramus2. Вчера все утро и до четырех часов дома за статьей о литургическом семинаре. Еще раз — убеждение в ложности исключительно «академического» богословия. Голос вопиющего в пустыне. Ужин у Андерсонов. Диктовка Анне3 (молитвы в первый, восьмой и сороковой день). Разговор с В., который, как всегда, обезоруживает меня своей логикой, хотя логика эта способна доказать всегда лишь часть настоящей правды, и даже и ее извратить. Ужас логики, ужасавшей Шестова. Ее жизненное бесплодие. Разумный и логичный человек вряд ли способен к раскаянию. Он способен лишь к анализу. Трагедия в Хартуме (убийство террористами дипломатов). Ненависть ко всем идеологиям. Отсюда, наверняка, моя постыдная симпатия к Leautaud, commissaire Maigret4 и... Талейрану. Безвыходный тупик человеческих «убеждений». И подумать только, что они и веру считают «убеждениями», направленными на «ценности». Вред богословия: сведение веры к идейкам и убеждениям, да еще научно (дюжиной немцев) «обоснованным»... (Это тоже думал, слушая в субботу лекцию L. Bouyer об «Apostolic Ministry»5. Если эта последняя доказывается так, то грош ей цена...) Только что разговор по телефону с N. Как легко люди падают духом, унывают! И как все тогда кажется безнадежным. Божественная сила терпения. Больше всего для борьбы с дьяволом нужно терпение, а его-то меньше всего в человеке, особенно молодом. Главная опасность молодости — нетерпение. Почему Бог терпит? Потому что Он знает и любит. Пятница, 9 марта 1973 Письмо от Никиты Струве с замечательной, по-моему, оценкой Платонова: «...Платонов, бесспорно, замечательный писатель, владеющий каким-то доселе неслыханным языком, но, на мой взгляд, писатель не гениальный, потому что "с сумасшедшинкой" и болезненным восприятием мира. Есть в нем и какая-то недосказанность: все в его мироощущении предполагает веру а была ли у него вера в Бога — неясно. Он не верил в смерть, но тем самым снимал как^бы с человеческой судьбы ее трагичность. По правде сказать я "Чевенгур _ недопонимаю. Чевенгурцы какие-то дети природы, обманутые революцией, но остальные все — от кузнеца до убитых буржуев — чем они жили? В чисто литературном плане Платонов совершенно лишен дара построения. ' Слова священника в молитве перед исповедью ^ Приход в городе Парамус, штат Нью-Джерси. Секретарь о. Александра Анна Зинчел (Ann Zinzel) Комиссар Мегре, герой романов Жоржа Сименона. Л. Ьуйе об «Апостольском служении» (ант.) 14 Чевенгур его единственная большая вещь, и какая-то непостроенная недоделанная. Я признаю гений его языка, остроумие его сатиры но чтение его меня не просветляет, от него становится на душе щемяще неуютно Это какой-то Достоевский без веры, из видения Версилова - расслабленно доброе но безвольное человечество. Солженицын с его волевым упором, с его силой и здоровьем куда выше и, главное, куда нужнее...» Вчера, в поезде и дома, чтение французских еженедельников («L'Express», «Le Point»). Хотя и совсем другое, но тоже болезненное восприятие мира. Крив-ляние, псевдоглубина, вошедшие в кровь. Подспудная ненависть к здоровью, к ясности, к смыслу. Удручающее уныние всего этого... В среду вечером — малый синод в Syosset1. Затем — встреча с группой из Sea Cliff. Разговоры, рассказы о борьбе с Белосельским, об участии Граббе и его клики в этом и т.д. Страшное гниение русской эмиграции... А подумать только, что люди этим всем буквально живут, в этом видят «деятельность», «борьбу» и «верность Церкви». «Так вот в какой постыдной луже...»2 Трагическое известие о breakdownV в Лос-Анжелесе о. N.N. Значит, признаки, поразившие меня три недели тому назад, были реальными. Боюсь, что причина все та же: «с головой ушел в свою деятельность». А вот этого-то и не нужно. Полная невозможность в какой-то момент увидеть все в перспективе, отрешиться, не дать суете и мелочности съесть душу. И в сущности все та же гордыня (не гордость): все зависит от меня, все отнесено ко мне. Тогда «я» заполняет собой реальность, и начинается распад. Страшная ошибка современного человека: отождествление жизни с действием, мыслью и т.д. и уже почти полная неспособность жить, то есть ощущать, воспринимать, «жить» жизнь как безостановочный дар. Идти на вокзал под мелким, уже весенним дождем, видеть, ощущать, осознавать передвижение солнечного луча по стене — это не только «тоже» событие, это и есть сама реальность жизни. Не условие для действия и для мысли, не их безразличный фон, а то, в сущности, ради чего (чтобы оно было, ощущалось, «жилось») и стоит действовать и мыслить. И это так потому, что только в этом дает нам Себя ощутить и Бог, а не в действии и не в мысли. И вот почему прав Julien Green: «Tout est ailleurs», «II n'y a de vrai que le balancement des branches mis dans le del»4 и т.д. То же самое и в общении. Оно не в разговорах, обсуждениях. Чем глубже общение и радость от него, тем меньше зависит оно от слов. Наоборот, тогда почти боишься слов, они нарушат общение, прекратят радость. Это я с особой силой почувствовал в тот новогодний, декабрьский вечер, когда в Париже сидел в мансарде Адамовича. Все говорят, что он предпочитал говорить о пустяках. Верно Но не потому, что не о чем было говорить, а потому, что таким явным было именно общение. Отсюда моя нелюбовь к «глубоким» и, в особенности, «духовным» беседам. Разговаривал ли Христос со Своими Двенадцатью, ндя ' Syosset (Сайосет) - город на острове Лонг-Айленд (штат Нью-Йорк), в котором находятся резиденция Митрополита и администрация Православной Церкви в Америке. 2 Из стихотворения В. Ходасевича «Звезды». 3 нервном расстройстве (англ.). , и^И11 ,,*_ \ < ЯСольен Грин.'«Все там. все иное», «Правда только в качании веток на фоне неба» (фр.). 15 по галилейским дорогам? Разрешал ли их «проблемы» и «трудности»? Между тем все христианство есть, в последнем счете, продолжение этого общения, его реальность, радость и действенность. «Добро нам зде быти»1. Вот таким «добро» был и тот вечер с Адамовичем, да и все, что по-настоящему запомнилось осталось от жизни как «добро» и радость: ужины и вечера вдвоем у Веи-дле в Париже, еще раньше корпусные дружбы. Своеобразная «уникальность», например, Репнина в моей жизни. Нам решительно не о чем разговаривать, и мне всегда шок хорошо с ним, хотя вне этих почти мимолетных встреч в Париже, раз в год, я почти не вспоминаю о нем. Брат Андрей: мы трех «серьезных» слов не сказали друг другу за последние двадцать лет, но встречи и общение с ним одна из главных, реальнейших радостей моей (и, я знаю, его) жизни, бесспорное, очевидное «добро». И наоборот, там, где в центре как содержание общения — действия, события и мысль, там не выходит и общения. А вот с К.Ф. выходит! Действительно, «il n'y a de vrai...». Слова же должны вынашиваться не в разговорах (где они так часто — чеки без покрытия), а на глубине, вот в этом самом опыте tout est ailleurs, как, в сущности, свидетельство о нем. Тогда они звучат, сами становятся даром, таинством. Итак, если вспомнить, то оказывается, что наибольшая сила и радость общения были в моей жизни от тех, кто «умственно» меньше всего значил для меня: Репнин, о. Савва Шимкевич (в корпусе, 1933-1935 годы), о. Киприан. Сегодня в «New York Times» статья Натальи Решетовской, первой жены Солженицына — в ответ на недавнюю защиту Солженицына там же Жоресом Медведевым. Статья гнусная, злая, полная интуиции и к тому же несносно «бабья». Эта атака, увы, лишнее подтверждение «инспирированности» письма Шпиллера. Удивительный, совершенно весенний день! Почти жарко. Весь день дома за столом. Счастье. Суббота, 10 марта 1973 Вчера —длинная пастырская беседа с женщиной в депрессии Бросил муж Сын ушел в hippies2. Бросил школу, живет неизвестно где. Дочь двенадцати лет тоже начинает впадать в депрессию. Все бессмысленно. Профессия (медицина) опротивела. Полная тьма. Во время разговора ощущал с самоочевидной ясностью «демонизм» депрессии. Состояние хулы. Согласие на хулу. От-«FcL~7HCrX0TB0PH°CTb ПСИХиатРии и психоанализа. Им ли с «ним» тягаться? одно это ' XT" В ВаС' ТЪМа-»?3 Я СКаЗШ еЙ: Вы можете с*елать только БольшТв"ь7„е Мп °Т ХУЛЫ' 0ТвеР™Уть самУ себя в этой лжи, в этой сдаче, ьольше Вы не можете — но это уже начало всего Болезнь современных (да и не только современных) людей - одержимость А они, а с ними заодно и священники, хотят лечить ее пс'ихиатри^ской бол" 1 Мф. 17:4. 2 хиппи (англ.). 1 Ср.: Мф. 6:23. 16 Прощеное воскресенье, 11 марта 1973 У Л. уже несколько недель болело плечо и под рукой. Вчера утром д-р Стивене сказал ей, что нужно немедленно речать, чтобы «узнать»... Какой глубокой, торжественной становится сразу же жизнь при таком известии. Весь день словно тихое «присутствие». Завтра у Л. свидание с хирургом. Чистый понедельник, 12 марта 1973 «И покры ны тьма...»1. Два дня этого «присутствия» в доме. Почти об этом не разговаривали. Но, нет-нет, при взгляде, при том или ином слове — прорывалось. Боже мой. какую болезненную чувствуешь тогда жалость и нежность. Как все становится прозрачным, хрупким, обреченным. Этих двух дней не забыть. Сегодня звонок из Нью-Йорка от Л.: ее доктор категорически утверждает, что все в абсолютном порядке! Прощеная вечерня — очень хорошая, очень подлинная. Почему все-таки не удается всегда жить на этой высоте? Сегодня длинная-длинная утреня. Один в пустом алтаре, все время ощущая все — и «присутствие» (тго еще до радостного телефона), и «светлую печаль» Поста, и весь тог вздох, о котором — Пост. И уже врывается суета: звонки, гора неотвеченных писем, даже заседание. Как при всем этом хранить, созидать внутреннюю, светлую тишину? Среда, 14 марта 1973 Мучительная раздробленность времени, даже, вот, в эти дни Великого Поста. Выходишь из церкви — заседание. «Когда можно вас повидать...» Хорошо только дома, только одному. Мучительность всех контактов — и чем дальше, тем больше. Невыразимость, непередаваемость главного. Как я устал от своей профессии или, может быть, от того, как она стала пониматься и восприниматься. Такое постоянное чувство фальши, чувство, что играешь какую-то роль. И невозможность выйти из этой роли. Изумительные, весенние дни. И как только остаюсь один — как вчера, в Harlem, опоздав на поезд, — счастье, полнота, радость. Пятница, 16 марта 1973 Вчера несколько часов с Г.Б. Удинцевым. Ученый-океанограф, работает в одном из институтов Академии наук СССР. Здесь в научной командировке, на восемь месяцев. Устроил свидание со мной через Helen Fisher (моя оывшая студентка в Колумбии). «Хотел Вас повидать, потому что еще в Москве прочитал Вашу "Зрячую любовь" (о Солженицыне). Она много там ходила по рукам. Абсолютно согласен...» Необыкновенно милый, сердечный — вот уж именно тот «русский человек», который нам все больше и больше кажется 1 Пс. 54:6: «Страх и трепет прииде на мя. и покры мя тьма». 17 мифическим. Поклонник Солженицына и Сахарова. Из J/t мьи Спрашиваю его о Церкви. «Засорена, засорена, но... что же, хотя бы/гак...» Поразительный рост баптизма. О «русинах»1: «Есть ничего - Солоухин, но есть и зловещее...» Все хочет прочесть до отъезда. Первая неделя Поста прошла сумбурно. Вчера тревожные звонки с Аляски, от о. Д.Г. и т.д. Статьи об англиканстве, о приходе. Горы неотвеченных писем. От всего этого на душе неспокойно и именно «засорено»... Понедельник, 19 марта 1973 На заседании митрополичьего совета в Gramercy Park Hotel, слушал скучнейший дебат о пенсионном фонде. Мучение от уровня всей этой «церковной Четверг, 22 марта 1973 Три мучительных, напряженно-суетных, тяжелых дня: митрополичий совет и архиерейский синод. Описывать всего этого нет сил и охоты. Вечное и страстное желание уйти, отстраниться, не [участвовать] — и объективная невозможность это сделать. Безвыходность этого положения: быть eminence grise2, чтобы по возможности limiter les degats3, и ipso facto4 оказываться все время на том самом уровне, от [нелюбви] к которому во всем этом участвуешь... Вчера и сегодня у нас маленький Саша Шмеман5. «Зато слова — ребенок, зверь, цветок...»6. Там, где нет «печали о Боге», нет тишины, памяти о тайном свете, таинственного «вкуса» радости, — там нет Бога, сколько бы ни было «церковности». Откуда этот страшный нервоз у прицерковных людей, этот пароксизм, эта одержимость? Понедельник, 26 марта 1973 Еще несколько дней суеты. Вашингтон: лекция, обсуждения. Вчера после Литургии — лекция в Whitestone. Предельная усталость, «выжатость» сознания. Думал сегодня о мучительно низком уровне церковной жизни, о травле Бродского в русской газете, о фанатизме, нетерпимости, действительном «рабстве» стольких людей. На нас надвигается новое средневековье, но не в том смысле в каком употреблял это понятие Бердяев, а в смысле нового варварства Православные «церковники», в сущности, выбрали и, что еще хуже, возлюбили - ' Здесь имеются в виду русские националисты, серым кардиналом (фр.). 1 уменьшить ущерб (фр.). ' в силу самого факта (лат.). 1 Внук, сын Сергея Шмемана ^ ^стихотворения В. Ходасевича «Стансы, Правильно: «Зато слова: цветок, ребенок, 18 Ферапонта1. Он им по душе, с ним все ясно. Главное, ясно то что все что выше непонятнее, сложнее, — все это соблазн, все это нужно сокрушать. В культуре начинается торжество «русинов» — нео-нео-славянофилов. Расцвет упрощенчества, антисемитизма. Давно пора понять, что на Оэете существует очень сильное, очень могучее явление: религия без Бога, религия как средоточие всех идолов, владеющих падшим человеческим «нутром», как оправдание этих идолов. Тут глубочайший соблазн. Ферапонт — действительно аскет, молитвенник, подвижник, традиционалист и т.д. И расхождение между Ферапонтом эмигрантским и Ферапонтом советским — чистая историческая случайность. Большевизм уже и сейчас — национальная русская власть, как суть эмигрантского национализма и антикоммунизма — большевистская. И у того и у другого большевизма только один враг — свободный человек, особенно же свободный «во Христе», то есть единственно подлинно свободный. Подспудная ненависть ко Христу, судящему вечно «Церковь» и «великого инквизитора» в ней. Отсюда вечный вопрос — что делать? Оставаясь, как теперь говорят, «в системе», волей-неволей принимаешь ее и ее методы, «Уходя» — вставая в позу «пророка» и «обличителя», — скользишь в гордыню. Мучение от этой вечной разорванности. Пятница, 30 марта 1973 Только когда записываешь, понимаешь, сколько в нашей жизни действительно пустого времени, сколько суеты, не заслуживающей никакого внимания, сколько неважного, съедающего, однако, не только время, но и душу. Все эти дни по вечерам — от усталости, может быть, или от внутреннего отвращения к тому, что нужно делать, от невозможности сесть за письменный стол — пассивное сидение у телевизии. Чувство: «La chair est triste, helas! et j'ai lu tous les livres»2... А вместе с тем, читая лекции, утром, вдохновляешься все так же. Всегда чувство — что все главное мне открылось при чтении лекций. Точно кто-то другой их читает — мне! Так, во вторник — о «полиелее» (!), в среду — о «космизме» почитания Божией Матери, вчера, в четверг, — об исповеди и покаянии. И запись — книги, статьи — никогда не удерживает всего того, что открывается, когда говоришь. Примат, онтологический, — благовестия — в христианстве. Христос не писал. И все, что записано, — Библия и т.д. — запись «опыта». И не индивидуального, а сверхиндивидуального, именно космического, церковного, «эсхатологического». Ошибка тех, кто думает, что образование — это в плане идей. Нет, это всегда передача опыта. Трагедия, пустота и банальность академизма, игра в примечания... Люди убеждаются не доводами. Они «загораются» или нет... Вчера по телевизии страшные рассказы американских пленников о пытках во Вьетнаме. Человечность этих рассказов. Все эти люди еще отмеченные, 1 Ферапонт - «темный» монах из романа Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы». = Первая строка стихотворения С. Малларме «Плоть опечалена, и книги надоели...» (пере-вод О. Мандельштама). 19 еще озаренные христианством. Христианство разрушает не буржуазия не капитализм и не армия, а интеллигентская гниль, основанная на беспредельной "собственную важность. Ж.-П. Сартр и К». - плохенькие «иконы» дьявола его пошлости, его суетливой заботы о том, чтобы Адам в раю не забывал о своих «правах». Там, где говорят о правах, нет Бога. Суета «профессори-шек»!.. И пока они суетятся, негодяи, по слову Розанова, овладевают миром. Понедельник, 2 апреля 1973 Чудовищная занятость. В пятницу — детское говение, а потом лекция в сирийском приходе в Bergenfield. Вчера — в Watervliet. Завтра — в Buffalo. В среду — Toronto. В пятницу — Philadelphia... И минуты рая: вчера за Литургией в Wappingers Falls, затем — когда ехали с Томом под проливным дождем в Watervliet по той самой [дороге] Route 9, по которой когда-то с детьми ездили в Labelle1. Смиренное начало весны. Дождливое воскресенье. Тишина, пустота этих маленьких городков. Радость подспудной жизни всего того, что за делами, за активизмом, того, что сам субстрат жизни. И поздно вечером снова тьма, дождь, огни, освещенные окна... Если не чувствовать этого, что могут значить слова: «Тебе поем, Тебе благословим, Тебе благодарим...»? А это суть религии, и если ее нет, то начинается страшная подмена. Кто выдумал (а мы теперь в этом живем), что религия — это разрешение проблем, это — ответы... Это всегда — переход в другое измерение и, следовательно, не разрешение, а снятие проблем. Проблемы — тоже от диавола. Боже мой, как он набил своей пошлостью и суетой религию, и она сама стала «проблемой религии в современном мире», все слова, не имеющие ни малейшего отношения к субстрату жизни, к голым рядам яблонь под дождливым весенним небом, к страшной реальности души во всем этом. Вторник, 3 апреля 1973 Сегодня лекция: о воскресном прокимне за всенощным бдением, о подготовке к чтению и о самом чтении Евангелия и т.д. И снова — сколько сам для себя радостно открываешь в этой попытке непередаваемое передать другим. Боюсь — неудачно, даже в «православии» люди разучились понимать, чувствовать, сознавать, о чем богослужение, в какую реальность оно вводит, как, прежде чем что-то сообщить, передать, объяснить, оно создает то «измерение», в котором одном все это — сообщение, передача, причастие — могут совершаться. Только для того, чтобы это измерение реально явить только для этого и существует Церковь. И без него все ее учение, строй, порядок - все это ничего не значит... Но этого-то [часто] и не чувствуют богословы, и потому у меня такое от них тяжелое «похмелье». В святая святых проникли немецкие профессоришки и все объясняют нам, научно и с примечаниями, его «сущность», «развитие» и «проблемы», и все это, увы, гроша ломаного не стоит. А М °" ЛЛСКС"НДР с «мь™ «Р™»"* -то в течение 20 студент, посидев три года на догматике, патристике и истории Церкви или просто все это старается поскорее забыть, или же сам становится «немецким профессоришкой» и с бесконечной важностью пишет о «мистическом опыте по Максиму Исповеднику». И игра продолжается... Четверг, 5 апреля 1973 Вчера в Toronto, после «пассии», — лекция о «духе православного богослужения». О том, что для меня самое очевидное: о богослужении как действительно явлении Царства Божия, явлении, делающем возможным его любить, молиться о его пришествии, ощущать его как «единое на потребу». О красоте" как явлении Истины и Добра, о Церкви как «locus'e»1 этого явления... Русские лица. Затаенное внимание. Доходит! Но. вот, извращено религиозное сознание чем-то другим, и, «видя, не видят, слыша, не разумеют...»2 — это о духовенстве, об «учении». Во время «пассии», стоя в алтаре, думал: какая огромная часть жизни, с самого детства, прошла в этом воздухе, в этом «состоянии» — точно все это один длящийся, вечно тождественный себе момент: алтарь, священник в великопостной ризе, совершающий каждение, тот же радостно-емиренно-горестный напев великопостного «Господи, помилуй». Немножко позже снова то же чувство: пели «Тебе одеющагося», неуверенно, медленно, какая-то почти девочка там усердно управляла. И снова пришло это удивительное: «Увы мне. Свете мой!..» Так вот и останется от жизни в момент смерти: единое видение неизменного алтаря, вечный жест, вечный напев. И, конечно, лучше этого ничего нег: «явление»... В Buffalo, накануне, неожиданный рассказ о. Фаддея Войчика о женщине в его приходе, простой, трезвой, ничем не замечательной вдове с двумя детьми. Без всякой истерии, надрыва, экстаза. Как, во время богослужения, она на несколько мгновений увидела алтарь и священника светящимися ослепительным светом. И сам Войчик — такой простой, смиренный, ясный. Радость от этого рассказа. Из Buffalo в Toronto поехал на автобусе, один, три часа. Почти все время вдоль озера — как моря. Дождь. Городки, домики. Здесь и там начинающие цвести ярко-желтые, пасхальные форситии. Смиренная человеческая жизнь, в смирении, простоте, тишине которой только и может быть «явление». Пятница, 6 апреля 1973 [Вспыхнувший вчера скандал в семинарии1.] Сначала гнев, почти бешенство. Потом печальные раздумья: какая путаница, даже тьма в этих молодых головах, как убита в них непосредственная нравственная реакция, какой сумбур создала в мире, в душе, в культуре всевозможная «интеллигенция». Ьес- 1 центре, средоточии (лат.). 1 Имеется" виду Св.-Владимирская духовная семинария (основанная в 1438 году), деканом которой был о. Александр (с 1962 года). 21 конечная гордыня всего этого. Гордыня и пошлость. Искусственная взволнованность псевдопроблемами, гордость псевдознанием, важность пустоты. И теперь этот злосчастный «академизм», «проблематика», возможность каждому возомнить себя чем-то. И вера в «обсуждения», «выяснения», «коммуникации» Ни один человек в мире не обогатился обсуждениями. Только встречей с реальностью, с правдой, добром, красотой. Чувство полного бессилия — невозможности что бы то ни было во всем этом переменить, будучи при этом деканом. Радикальное непонимание между мною и другими и невозможность его формулировать, в любом рациональном споре каждый из них меня раздавит. День рождения маленькой [внучки] Веры. Три года с той ночи в госпитале. Как по сравнению с этим жалки и бессмысленны и пусты все эти «обсуждения», вся эта пошленькая, мышиная суета вокруг «проблем»... Переписываю в одну статью свои скрипты о солженицынской нобелевской лекции. Вся она, в сущности, как раз на эту тему. Что такое счастье? Это жить вот так, как мы живем сейчас с Л., вдвоем, [наслаждаясь] каждым часом (утром — кофе, вечером — два-три часа тишины и т.д.). Никаких особенных «обсуждений». Все ясно и потому — так хорошо! А. наверное, если бы начали «формулировать» сущность этого самоочевидного счастья, сделали бы это по-разному и, того гляди, поссорились бы о словах. Мои казались бы ей не теми и vice-versa1. «Непонимание»! И замутни-лось бы счастье. Поэтому по мере приближения к «реальности» все меньше нужно слов. В вечности же уже только: «Свят, свят, свят...» Только слова хвалы и благодарения, моление, белизна полноты и радости. Поэтому и слова только те подлинны и нужны, которые не о реальности («обсуждение»), а сами — реальность: ее символ, присутствие, явление, таинство. Слово Божие. Молитва. Искусство. Когда-то таким словом было и богословие: не только слова о Боге, но божественные слова — «явление». Но прельстилось чечевичной похлебкой обсуждений и доказательств, захотело стать словом научным — и стало пустотой и болтовней. И возомнило о себе, и стало нужным только такому же другому болтуну, но не человеку, не глубине человеческой культуры. Это знает Солженицын, Бродский. Но этого не знают уже больше богословы. Да и как им знать это? О них только что была статейка в научном богословском журнале. Разве это не доказательство их «важности»? Что такое молитва? Это память о Боге, это ощущение Его присутствия Это радость от этого присутствия. Всегда, всюду, во всем. Воскресенье, 8 апреля 1973 Получил позавчера новую книгу Чиннова «Композиция». Наряду с новы- Г;Г7e£Tv СТИХаМИ °Н ВКЛЮЧИЛ В Нее " свою самУ° пеРвУю «"игу «Мо-Ги '■ 'Сравнение в пол«у «Монолога». А теперь - именно «ком-оТ' УМ£ИИе' тРюкачество- A^P™ не пошла впрок русским литерато. Они сами уверовали в «литературоведение», сами стали по отношению к 1 наоборш (англ.). 22 себе уже и «литературоведами». Они [готовят] свои стихи так, чтобы о них почти сразу можно было написать дурацкую американскую диссертацию. Мироощущение Чиннова не изменилось ни на йоту: бессмыслица жизни в свете (или тьме) смерти, ирония, подшучивание над всем и т.д. Но раньше это звучало органично, убедительно. Теперь: «Смотрите, как я ловко и умело это делаю». Однако несколько несомненных удач. Например, на смерть Адамовича: «Душехранилище хоронят...» Сегодня думал (после разговора с Л. о росте цен, налогах и т д) о том действительно поразительном пророчестве, что находим у русских. Достоевский не только предсказал, но подлинно явил суть «бесов», завладевших западной душой. Хомяков предсказал крах западного христианства. Федоров предсказал и определил суть и механизм, злую сущность западной «экономики». Поразительно. Вторник, 10 апреля 1973 Проглядывал, почитывал «Свиток» Ульянова и «Русскую литературу за рубежом» Полторацкого. В связи с этим — мысли об эмиграции. Она, в сущности, — моя настоящая родина. Но в Америке — это был правильный инстинкт — нужно было уходить от нее и из нее, спасаться от заражения трупным ядом. Во Франции она просто умирает, и не без достоинства. Здесь она гниет. Там останется ее идеальный образ. Здесь — карикатура. Там была высокая печаль, хотя бы у некоторых, у лучших, у ведущих. Здесь — злость и «карьера»... Хотелось бы когда-нибудь стать совсем свободным и написать о том, как постепенно проявлялась в моем сознании Россия через «негатив» эмиграции. Сначала только и всецело семья — и потому никакого чувства изгнания, бездомности. Россия- была в Эстонии, затем — один год — в Сербии; дедушка и бабушка Шишковы-Сеняк, первые впечатления церковные: незабываемое воспоминание о мефимонах' в русской церкви в Белграде. Ранний Париж. Обо всем этом вспоминаю, как вспоминают эмигранты о летних вечерах на веранде какой-нибудь усадьбы в России. Та же прочность быта, семьи, праздников, каникул... Эта Россия — язык, быт, родство, ритм. Затем — корпус, может быть самые важные пять лет всей моей жизни (де-вять-четырнадцать, 1930-1935) . Прививка «эмигрантства» как высокой трагедии, как трагического «избранства». Славная, поразительная, единственная Россия, Россия христолюбивого воинства, «распятая на кресте дьявольскими большевиками». Влюбленность в ту Россию. Другой не было, быть не может. Ее нужно спасти и воскресить. Другой цели у жизни нет. Чтения ген. Римско-го-Корсакова: Денис Давыдов. Аустерлиц, Бородино. «Под шум дубово — и т д Мы — дети гвардейских офицеров. «В Ново-Димитриевской снегом занесены мокрые, скованы льдом. Шли мы безропотно, дралися весело, грелись ' Мефимоны - в русском церковном обиходе название повечерия с чтением Великого кано-на Андрея Критского.. ; Роман СР. Минцлова. 1 Из песни добровольческого полка генерала Маркова. |
Похожие:
 | Конвенция вступила в действие 2 октября 1983 года. Россия присоединилась к настоящей Конвенции в 1983 году | | Центра передвижных технических средств тв( цптст). В 1970…1983 гг возглавлял службу инженерно-технологического обеспечения, службу... |
| Комната в Царском ~ Совершеннолетие Володи Дешевова — Лида Леонтьева, — Поездка на Валаам — Нешилот — Юкс и Юкси 7 | | Минздравом СССР от 20 июня 1983 г. №27-14/70-83) (с изменениями от 25 января 1988 г.) |
| Я, Дмитриев Виктор Сергеевич, родился 26 декабря 1983 г в г. Москве в семье служащих. В 1990 г поступил в среднюю общеобразовательную... | | Издание: Л. Н. Толстой, Полное собрание сочинений в 90 томах, академическое юбилейное издание, том 51, Государственное Издательство... |
 | Учебное заведение (наименование, номер и дата выдачи документа) Воронежский политехнический институт, Диплом нк №0000000 от 25. 06.... | | Пссп, что – при гипотетической публикации всего корпуса материалов – нарушало его цельность и ценность, хотя одновременно он мог... |
| | С введением в действие настоящих Правил не действуют Правила пожарной безопасности при эксплуатации предприятий Госкомнефтепродукта... |