Дневники 1973-1983
Скачать 11.04 Mb.
|
| Прот. Александр Шмеман ДНЕВНИКИ 1973-1983 МОСКВА Русский путь 2005 СОДЕРЖАНИЕ Сергей Шмеман ПРЕДИСЛОВИЕ 5 ОТ ИЗДАТЕЛЕЙ 6 ДНЕВНИКИ 1973-1983 Тетрадь I ЯНВАРЬ 1973 —НОЯБРЬ 1974 Тетрадь II НОЯБРЬ 1974 — АВГУСТ 1975 127 Тетрадь III АВГУСТ 1975 — МАЙ 1976 201 Тетрадь IV МАЙ 1976— МАЙ 1977 277 Тетрадь V МАЙ 1977— ОКТЯБРЬ 1979 377 Тетрадь VI ОКТЯБРЬ 1979— ЯНВАРЬ 1981 477 Тетрадь VII ФЕВРАЛЫ981 — ИЮНЫ982 563 Тетрадь VIII ИЮНЬ 1982 —ИЮНЬ 1983 647 ПРИЛОЖЕНИЯ Прот. Иоанн Мейендорф ЖИЗНЬ С ИЗБЫТКОМ 655 ПОСЛЕДНЯЯ ПРОПОВЕДЬ, произнесенная прот. Александром Шмеманом 24 ноября 1983 г. за Литургией в День Благодарения 661 УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН 662 ПРЕДИСЛОВИЕ После кончины протопресвитера Александра Шмсмана в столе его кабинета в Свято-Владимирской семинарии, где он был деканом, были найдены восемь тетрадок, исписанных его рукой. Этот дневник отец Александр вел с 1973 года с небольшими перерывами вплоть до начала последней болезни. Писал он по-русски, на языке, который был ему родным с детства, проведенного в «русском» Париже. Дневник отца Александра — нечто гораздо большее, чем простая регистрация событий последних десяти лет его жизни. Он отражает всю его жизнь (кадетский корпус в Версале, французский лицей в Париже, Свято-Сергиевский богословский институт, переезд в Америку, Свято-Владимирская семинария в Крествуде, церковная деятельность...), его интересы (при огромной занятости он поразительно много и широко читал, выписывая в дневник целые абзацы из особенно заинтересовавших его книг), «несет» его мысли, сомнения, разочарования, радости, надежды. Всякий дневник, особенно такой последовательный, как у отца Александра, вызван не внешними побуждениями, а внутренней необходимостью. Перед нами — часто сугубо личные, сокровенные записи. Декан Свято-Владимирской семинарии, под его руководством превратившейся в одну из наиболее крупных богословских школ православного мира, почти бессменный секретарь Совета епископов Американской Митрополии (ставшей, опять же под его воздействием, в сотрудничестве с отцом Иоанном Мейсндорфом, автокефальной Православной Церковью в Америке), проповедник и богослов, отец троих детей с многочисленными внуками, отец Александр к тому же находился в беспрестанных разъездах для чтения проповедей и лекций, еженедельно вел ряд программ на радио «Свобода» для России. Трудно себе представить более наполненную жизнь, и дневник в первую очередь был для него возможностью оставаться хоть на краткое время наедине с самим собой. Сам отец Александр так написал об этом: «Touch base1 — вот в моей суетной жизни назначение этой тетради. Не столько желание все записать, а своего рода посещение самого себя, "визит", хотя бы и самый короткий. Ты тут? Тут. Ну, слава Богу. И становится легче не раствориться без остатка в суете». И еще: «.. .записать хочется не для "рассказа", а, как всегда, — для души, то есть только то, что она, душа, ощутила как дар, и что годно, следовательно, для "тела духовного"». Дневник отца Александра неизменно поражает широтой своего охвата. Им увлечется и ценитель литературы, и любитель политики, встретив тонкость суждений на самые разные темы, но прежде всего поражает глубина религиозного осмысления жизни. Все повседневные, частные явления, все многочисленные впечатления и оценки возведены к главному, к тому высшему смыслу, который вложен в замысел Божий о творении. И над всеми противобор- 1 Соприкоснуться с самим собой (англ.) ствами и огорчениями, над всей критикой и обличениями основная тональ-нпгть дневника — радость о Господе и благодарность Ьму. В днёвникеКупомР„НаютсЯ очень многие люди - это и учителя в кадетском коопусе и профессора Свято-Сергиевского института, его друзья и наставники, коллеги по Свято-Владимирской семинарии, студенты, знакомые, представители всех «трех эмиграции» - круг общения отца Александра был чрезвычайно широк Ему были интересны все люди. Он следил за событиями в России, радовался начинающемуся там духовному возрождению, которому и сам способствовал — регулярными передачами на радио «Свобода» и, конечно, своими книгами. Свою последнюю книгу, «Евхаристия. Таинство Царства», он сразу писал по-русски как дань земле, которую никогда не видел, но всегда считал своей. И, конечно, дневник позволяет увидеть глазами отца Александра его близких — жену Ульяну Сергеевну (в дневнике он так написал о ней: «В субботу — Льяне пятьдесят лет! Целая жизнь, и какая счастливая жизнь, вместе!»), дочерей Анну, Марию и сына Сергея (опять приведем его слова: «Каких удивительных, хороших детей дал мне Бог») и их семьи, брата Андрея и многих других. Диагноз смертельной болезни был поставлен отцу Александру в сентябре 1982 года. В течение нескольких месяцев в дневнике не появлялось новых записей, и только 1 июня 1983 года отец Александр последний раз открыл свой дневник. Он написал о той «высоте», на которую подняла его болезнь, о любви и заботе близких и закончил дневник словами: «Какое все это было счастье!» Шесть месяцев спустя, 13 декабря 1983 года, окруженный близкими, отец Александр умер у себя дома в Крествуде. Последние слова, которые он ясно произнес, были: «Аминь, аминь, аминь». Сергей Шмеман ОТ ИЗДАТЕЛЕЙ Настоящее издание воспроизводит дневник почти целиком В совместной работе с женой отца Александра, Ульяной Сергеевной Шмеман, изъяты некоторые повторы, подробности, касающиеся людей еще живых, а также записи э™°к1Ь1пГИ бЫ бЫТЬ Преквратно поня™ неподготовленным читателем, но эти купюры составляют не более трех процентов от всей рукописи Рукопись подготовлена к печати Еленой Юрьевной Дорман ею же сделаны ГГ™ "™"" И ПеРеВ°Д ЦИТЗТ Н3 РУССКИЙ ЯЗЫК< *~ составлеТука ш сандра, сохранены. нности, характерные для речи отца Алек- Прот. Иоанн Мейендорф ЖИЗНЬ С ИЗБЫТКОМ" Мысли и чувства тех, кому довелось произносить слова прощания на отпевании отца Александра Шмемана. — иерархов, коллег и друзей — отражают все, что надлежало сказать в первые недели после его безвременной кончины 13 декабря 1983 года. Быть может, со временем кто-нибудь другой предпримет более глубокую оценку его идей и сочинений, в том числе и неопубликованных. Моя задача — всего лишь наметить здесь главные периоды его жизни, не претендуя на исчерпывающую полноту. Когда пишешь об очень близком друге — почти брате, невозможно быть вполне беспристрастным и избежать некоей примеси субъективности и импрессионизма при определении подлинно значимого в жизни отца Александра — жизни, поистине прожитой не зря, жизни с избытком. Заранее прошу простить мне эту субъективность. Отец Александр родился в 1921 году в Ревеле, в русской семье, со стороны отца имевшей предками остзейских немцев, и в раннем детстве был увезен из Эстонии во Францию. С того времени и до отъезда в Америку ( 1951 г.) жизнь русской эмиграции в Париже сделалась его жизнью. «Русский Париж» 1930-х годов был миром в себе. Здесь жили десятки тысяч русских, и среди них — интеллектуалы, художники, богословы, великие князья и бывшие царские министры. Русская эмиграция выпускала ежедневные газеты, разделялась в жарких политических дискуссиях и по-прежнему мечтала о возвращении домой. Дети воспитывались в русских школах, в известной изоляции от окружающего французского общества (которое, впрочем, и не было к ним чересчур гостеприимно). Юный Александр (или Саша, как называли его близкие и друзья) испытал на себе это закрытое русское воспитание: несколько лет провел в русском кадетском корпусе в Версале, а затем перешел в русскую гимназию. При всех достоинствах этого начального образования оно не могло полностью удовлетворить его ум и стремления. Уже в ту пору он чувствовал, что все лучшее в великом наследии русской культуры (особенно же русская литература) не было закрыто для Запада, но, напротив, по масштабу своему непременно было и «европейским». В знаменитой «Пушкинской речи» Достоевского он видел единственно верное понимание России и русской цивилизации. Он отказывался принимать ее искусственные ограничения и продолжил образование во французском лицее и Сорбонне. Уже подростком Александр обрел свой настоящий духовный дом в Церкви. Знакомство с Православием и его истинным духом происходило у него не столько на скучных и обязательных уроках Закона Божия в кадетском корпусе • Первоначально опубликовано в Si. Vladimir's Theological Quarterly, 28, 1984. pp. 3-10. Перевод ЮС. Терентьева. 655 или гимназии сколько через непосредственное участие в храмовом богослу-жении-сначала алтарником, потом иподиаконом монументального Алек-сандро-Невского собора на рю Дарю. Под влиянием замечательно мудрого и неизменно снисходительного и доброго митрополита Ьвлогия и несколько «старорежимного», но просвещенного и открытого духовенства, а также благодаря заботливому руководству старшего иподиакона собора Петра Ковалевского Александр постиг величие и глубину богослужения и сохранил на всю жизнь любовь к его пышности и торжественности. Годы второй мировой войны и немецкой оккупации Франции стали временем решающего выбора. Промыслительно укрытый от трагедии войны, Александр учится в Парижском богословском институте ( 1940-1945) и женится на Ульяне Осоргиной (1943), бывшей тогда студенткой классического отделения Сорбонны и принадлежавшей к традиционной, глубоко церковной русской семье. Тогда же все его друзья и знакомые поняли, что Александр нашел свое истинное призвание и что Господь благословил его счастливой семейной жизнью. Обретенные им в ту пору вдохновение и радость на всю жизнь одарили его умением щедро делиться этими чувствами с другими. Православный Богословский институт в Париже (Свято-Сергиевский, как часто его называют) объединил несколько разнородный, но замечательный преподавательский состав, включавший и представителей богословских кругов дореволюционной России (А.В. Карташев), и интеллектуалов, пришедших к Православию во время революции (В.В. Зеньковский), и бывших белградских студентов (архимандрит Киприан Керн и протоиерей Николай Афанасьев). Здесь преобладало влияние отца Сергия Булгакова — некогда воспитанника русской семинарии, затем философа-марксиста и, наконец, под влиянием Владимира Соловьева и отца Павла Флоренского, — священника и богослова. В годы войны учащихся было мало, но энтузиазм и надежды на возрождение Православия не иссякали. Никогда не увлекавшийся «софиологическими» умозрениями Булгакова — при огромном личном к нему уважении — Александр Шмеман с самого начала избрал своей специализацией историю Церкви. Он стал учеником А.В. Кар-ташева, чьи блестящие лекции и скептический ум отвечали собственной его склонности к критическому анализу окружающей действительности. Результатом явилась кандидатская диссертация о византийской теократии. Завершив пятилетний курс обучения в Свято-Сергиевском институте, Шмеман становится преподавателем церковной истории сперва как мирянин, затем в сане иерея, будучи рукоположен в 1946 году архиепископом Владимиром (Тихо-ницким) который возглавлял Русский Западно-Европейский Экзархат в юрисдикции Константинопольского Патриарха. Наряду с А.В. Карташевым решающее влияние на отца Александра Шме-мана оказали два других члена преподавательской корпорации. Архимандрит Киприан (Керн), его духовник и друг, взял отца Александра помощником в свои приходской храм равноапп. Константина и Елены в Кламаре недалеко от —ти РИ3 К"ПрИаН пРе»ОДавал в Свято-Сергиевском институте вкТ „яГ Н° ™аВН0И любовью сго было богослужение, а его литургический вкус надолго остался для отца Александра определяющим. Объединяла их 656 также любовь к русской классической литературе и глубокое ее знание Однако более значимым в интеллектуальном плане для отца Александра оказалось личное знакомство и увлечение идеями прот. Николая Афанасьева профессора канонического права, чье имя навсегда будет связано с тем что сам он называл «евхаристической экклезиологией». и чьи взгляды нашли отражение во многих произведениях его молодого друга. Будучи молодым преподавателем церковной истории, отец Александр Шмеман предполагал написать докторскую диссертацию о Флорентийском Соборе, но впоследствии отказался от этой темы. Напоминанием о первоначальном интересе к византологическим штудиям осталась подготовленная им публикация небольшого трактата св. Марка Ефесского «О воскресении». Истинным же центром духовно-интеллектуальных увлечений и занятий отца Александра всегда оставалась сама Церковь. Его разбор византийской теократии, чтения по церковной истории в целом, равно как и первоначальная тема диссертации выросли из постоянно волновавшего его вопроса о выживании Церкви как Церкви за многовековой период ее двусмысленного союза с государством и о выживании Православия в его противостоянии Риму на протяжении Средних веков. Но ему, должно быть, недоставало терпения, чтобы целиком сосредоточиться на прошлом Церкви: экзистенциальное сегодня — вот что было для него по-настоящему важно. А сегодня Православная Церковь не может существовать ни как опора государства, ни как культурный придаток «русизма»: она жива в Литургии и Литургией. И как раз здесь экклезиология прот. Николая Афанасьева послужила указанием (хотя и не прямым образцом) дальнейшего направления богословского пути отца Александра. Не подлежит сомнению, что богословские взгляды отца Александра сформировались в парижские годы. Влияние ряда преподавателей Свято-Сергиевского института оказалось решающим, однако уже тогда он жил в более широком духовном мире. Сороковые и пятидесятые годы были временем замечательного богословского возрождения во французском католицизме — временем «возвращения к истокам» и Движения за литургическое обновление. Именно здесь, в среде думающих и верующих интеллектуалов, отец Александр по-настоящему узнал о «литургическом богословии», «философии времени» и истинном значении «пасхальной тайны». Имена и идеи Жана Даниэлу, Луи Буйе и некоторых других сыграли очень важную роль в формировании его богословского сознания. Если наследие этих ученых отчасти затерялось в сумятице, охватившей католический мир после II Ватиканского Собора, то идеи их принесли обильный плод в органически литургическом и экклезиологи-чески целостном мире Православия благодаря блестящему и всегда действенному свидетельству отца Александра Шмемана. Православие во Франции не ограничивалось лишь интеллектуальными или богословскими занятиями. Окончательный крах надежды на скорое возвращение в Россию поставил вопрос о долговременном выживании Православия на Западе в связи с этим появилась и необходимость осмысления, для чего вообще возникла православная «диаспора». Как и большинство представителей «младшего» поколения православных богословов, отец Александр не ви- 657 дел иного ответа и иного смысла в существовании диаспоры, нежели учреждение территориальной и в конечном счете франкоговорящеи поместной Цер-, Франции. Его оппозиция возвращению в юрисдикцию Московского кви во Патриархата поначалу питалась надеждой, что Вселенский Патриархат, под чьим омофором Русский экзархат Западной Европы находился с 1931 года, выступит инициатором и гарантом такого постепенного объединения право-вных в соответствии с каноническими нормами. Однако оольшинство рус- славн ских включая старшее поколение Свято-Сергиевской профессуры, рассматривали зависимость от Константинополя лишь как защиту от контроля Москвы но не как благоприятную возможность для миссии на Западе. То был один из важнейших мотивов, в итоге побудивших отца Александра и его семью искать в Америке лучших условий для более последовательного воплощения православной экклезиологии в реальной жизни Церкви. Решающим фактором, определившим переезд отца Александра в США, стало возвращение в Париж из Восточной Европы прот. Георгия Флоровского и назначение его на должность декана Свято-Владимирской семинарии в Нью-Йорке. Отец Георгий Флоровский преподавал в Свято-Сергиевском институте до войны, но его отношения с коллегами здесь были непростыми. Этому отчасти способствовала его критика софиологии отца Сергия Булгакова (критика, нашедшая, впрочем, в работах отца Георгия лишь косвенное выражение). Вызволенный, при содействии своих друзей по экуменическому движению, из занятой советскими войсками Чехословакии, отец Георгий не имел возможности вновь возглавить кафедру патристики, которой заведовал теперь архимандрит Киприан Керн. Некоторое время он преподавал нравственное богословие, а затем принял приглашение Свято-Владимирской семинарии в Нью-Йорке (1949). Отец Александр восхищался ясностью его богословского ума, его видением православной миссии на Западе, критическим отношением к застывшим националистическим стереотипам, тем, что при всей укорененности в прошлом Церкви он оставался вполне открытым для лучших богословских достижений западного христианства. Переезд отца Александра в Америку (1951) и его присоединение к преподавательской корпорации Свято-Владимирской семинарии под руководством отца Георгия Флоровского были восприняты в Свято-Сергиевском институте как своего рода измена, особенно после вскоре последовавших аналогичных шагов со стороны С.С. Верховского (1953) и, несколько позже, Иоанна Мей-ендорфа (1959). Однако дальнейшая история и развитие Православия в Америке ясно показали, что поступки эти были оправданы, тем более что Свято-Сергиевскии институт, хотя и лишившийся нескольких своих- преподавателей, не только выжил, но смог придать своим учебным программам и общему направлению всеправославный характер (что, собственно, и позволило ему вы- ЖИТЬ), Начало 1950-х годов было нелегким временем для Свято-Владимирской семинарии ютившейся в очень скромных помещениях Рид-Хауза на углу Брод-II nl\tУЛИЦЫ' Приск°Рбный УВД со своего поста отца Георгия Флоровс-чиНя!г К0Т°РЫИ УЖЕ °ДНИМ Т0ЛЬК0 ав™Р"тетом своей личности обеспечивал семинарии видное место на академической и богословской карте страны. 658 основывался по сути дела, на конфликте темпераментов и личных стилей Лишь в 1962 году когда семинария заняла нынешнюю свою территорию в Крествуде (Нью-Йорк), отец Александр принял должность декана, которую занимал до самой кончины в 1983 году. Наверное, еще не пришла пора подробно говорить о последнем и самом продолжительном периоде его жизни в Америке, который связан с семинарией и с американской Церковью в целом. Пожалуй, самым ощутимым вкладом отца Александра в жизнь Свято-Владимирской семинарии было то. что ему удалось включить духовную школу в самую ткань церковной жизни. При нем она перестала быть только академическим учреждением, пользующимся уважением в экуменических кругах, но в значительной мерс инородным по отношению к жизни епархий и приходов. Свято-Владимирская семинария готовила священников для служения не только в Русской Митрополии, но и в других юрисдикциях (в частности в Антиохийскон и Сербской) и учила их духу вселенской и миссионерской Православной Церкви, превосходящему чисто этнические интересы. Свято-Владимирская семинария стала также центром литургического и евхаристического возрождения, что признали и по достоинству оценили и митрополит Феодосии, и митрополит Филипп в своих выступлениях в связи со смертью отца Александра. Всецело преданный своему делу в Америке, отец Александр Шмеман не порывал своей связи и с Европой. Именно там. в стенах своей alma malcr. Свято-Сергиевского института, он получил докторскую степень (1959), причем оппонентами на защите диссертации были ирот. Николай Афанасьев и автор этих строк. Настоящим переломным моментом в американской деятельности отца Александра стало учреждение автокефальной Православной Церкви в Америке (1970). Всю свою жизнь он неизменно уповал (и упование это зародилось еще во Франции), что на смену протнвоканоническому взаимопересечению «юрисдикции» на одной территории, которое было самым главным п очевидным препятствием для православного свидетельства на Западе, придет единство Поместной Церкви, отвечающее не только канонам, но и основополагающим принципам православной экклезиолопш. Отец Александр — как и те из нас, кто был воодушевлен тем же великим стремлением, —надеялся, что Константинопольский Вселенский Патриархат окажет содействие православному единству в Америке (а возможно, и возглавит его) — например, через «Постоянно действующую конференцию православных епископов». Но подобная роль Константинополя в таком процессе объединения потребовала бы согласия всех остальных Православных Церквей, включая Московский Патриархат, чья юрисдикция в Америке никогда не оспаривалась Американской Митрополией и всегда поддерживалась гражданскими судами США С другой стороны. Константинополь, крайне требовательный в теории, на практике оказался совершенно непоследовательным (так. в 1965 году он прекратил свою юрисдикцию над русской епархией Франции и призвал ее вернуться под омофор Патриарха Московского). Другие Церкви не допускали и мысли о переходе их «диаспор» в юрисдикцию греческого патриарха. Твердую основу православного единства можно было отыскать |
Похожие:
 | Конвенция вступила в действие 2 октября 1983 года. Россия присоединилась к настоящей Конвенции в 1983 году | | Центра передвижных технических средств тв( цптст). В 1970…1983 гг возглавлял службу инженерно-технологического обеспечения, службу... |
| Комната в Царском ~ Совершеннолетие Володи Дешевова — Лида Леонтьева, — Поездка на Валаам — Нешилот — Юкс и Юкси 7 | | Минздравом СССР от 20 июня 1983 г. №27-14/70-83) (с изменениями от 25 января 1988 г.) |
| Я, Дмитриев Виктор Сергеевич, родился 26 декабря 1983 г в г. Москве в семье служащих. В 1990 г поступил в среднюю общеобразовательную... | | Издание: Л. Н. Толстой, Полное собрание сочинений в 90 томах, академическое юбилейное издание, том 51, Государственное Издательство... |
 | Учебное заведение (наименование, номер и дата выдачи документа) Воронежский политехнический институт, Диплом нк №0000000 от 25. 06.... | | Пссп, что – при гипотетической публикации всего корпуса материалов – нарушало его цельность и ценность, хотя одновременно он мог... |
| | С введением в действие настоящих Правил не действуют Правила пожарной безопасности при эксплуатации предприятий Госкомнефтепродукта... |