О.Ю. Шубина
Кыргызско-Российский Славянский университет
Категория времени в английском языке
Мы попытаемся рассмотреть грамматическую категорию времени в английском языке с точки зрения тех проблем, которые наиболее актуальны для функционально-грамматических исследований сегодня. Предположим, что категория времени представляет собой некоторое грамматическое единство со своим центром и периферией. Данное грамматическое единство охватывает грамматическую семантику категории времени в английском языке, то есть ее значение, функционирование временных глагольных форм в высказывании, то есть ее функцию, лексические, синтаксические, контекстуальные, ситуативные и прагматические условия их употребления, то есть грамматические связи.
Принцип анализа – системно-интегрирующий, так как грамматическое описание будет рассматривать значения грамматических форм и закономерности их функционирования в тесной связи их взаимодействия с разноуровневыми элементами их выражения.
Главной функцией категории времени в английском языке считается различение временных отношений в настоящем и прошедшем времени. Функцией категории времени также является согласование времен и выражение нереальности. Категория времени показывает, как предикат и его составляющие расположены во времени и пространстве и каковы интерпретационные характеристики предиката с точки зрения говорящего. Является ли важным для говорящего процесс (She is reading) или результат (She has read), одновременность или предшествие и т.п. Другими словами положение факта на шкале времени относительно момента речи. При этом анализ показывает, что реализация категории времени зависит от предложения как целого, а не только глагола-предиката, в связи с этим возникающие грамматические связи требуют специального рассмотрения.
Категория времени определяет основные семантические характеристики предложения. Будучи тесно сопряженной с категорией аспекта, категория времени, отражает зону аспектуальности: фазу действия, действие длится или завершено. Сюда же относится и способ глагольного действия, тесно связанный с аспектом (мгновенность, длительность, многократность, хабитуальность и т.п.), который, не являясь грамматической категорией в английском языке сам по себе, расширяет семантику категории времени в сочетании с категорией аспекта.
Итак, категория времени в английском языке, прежде всего, предназначена для выражения прошедшего и настоящего времени. Наша задача рассмотреть употребление и семантику глагольных форм прошедшего и настоящего времени, чтобы определить основной набор значений, передаваемых каждой формой, и какое значение является доминантным, прототипическим. Для анализа мы разложим семантику основных рядов категории на отдельные семы, проследим, чем выражается та или другая сема в языке, в какие грамматические связи вступают глагольные формы и отведем место для них в грамматическом пространстве категории времени.
Семантику настоящего и прошедшего времени можно разложить на множество видовых сем, что делает выражение временных отношений в английском языке богатыми и передает различные оттенки расположения действия на шкале времени. Употребление временных форм позволит проследить специфику грамматических связей с выходом не только в теорию языка, но и методику его преподавания.
Э.Б. Яковлева
Самарский государственный университет
Спонтанный полилог как новый объект современных лингвистических изысканий
Специфические черты монологической и диалогической речи привлекают все большее внимание современных исследователей. Следствием этого интереса является огромное количество исследований, посвященных монологу и диалогу. Полилогу, как отмечает А.Р. Балаян, «повезло» гораздо меньше, а точнее сказать вообще не повезло» [Балаян 1981: 65]. До недавнего времени ситуации общения, включающие более двух участников, часто либо вообще игнорировались исследователями, либо трактовались как частный случай диалога. Неразработанность проблем полилога вела к их отождествлению с проблемами монолога и диалога. Например, возникало сомнение, имеется ли в полилоге новое лингвистическое качество по сравнению с диалогом, или полилог – это всего лишь сумма составляющих его микродиалогов или монологических реплик.
Следует констатировать факт, что в последние 2 десятилетия все же наметились положительные тенденции к принципиальному отличию двусторонней и многосторонней форм коммуникации. О необходимости размежевания этих форм речи свидетельствуют исследования, предпринятые в основном на материале стилизованной речи драматических произведений [Попова, 1995; Читахова, 2001].
В настоящее время исследовательский интерес всё более интенсивно переориентируется со стилизованной речи художественных произведений на естественное живое общение. В центре внимания находится устная спонтанная речь носителей языка и её яркая и естественная форма – спонтанный полилог. Первый шаг в этом направлении уже сделан [Яковлева, 2005].
Одной из наиболее сложных проблем изучения спонтанного речевого общения является несовершенство терминологического аппарата для его анализа, что обусловлено стремлением лингвистов при анализе спонтанной речи придерживаться норм письменной речи.
Понятие спонтанный полилогический дискурс требует лингвистического определения вследствие отсутствия такового до недавнего времени. Под спонтанным полилогическим дискурсом мы понимаем многостороннее (тетралогическое, пенталогическое и т.д.) неподготовленное, незапланированное общение, отличающееся высоким уровнем идиоматичности, семантическим синкретизмом, синтаксической лапидарностью и одновременной плеонастичностью форм, широким использованием готовых клишированных речевых форм в системе специфичных моделей интегрирования и просодического оформления смысловых единиц в речевые произведения. В полилоге по сравнению с диалогом (беседе в диаде) можно отметить более яркий характер проявления черт спонтанности вследствие действия фактора квантитативности, расширяющего рамки проявления её характеристик за счёт увеличения индивидуальных признаков спонтанности речи у каждого участника беседы.
К основным факторам отличия многосторонней коммуникации от двусторонней мы относим следующие: 1) квантитативный; 2) вариативно-ролевой; 3) фактор ретиально-аксиальной адресованности (коллективно-индивидуальная обращенность); 4) информативный фактор (речевой акт говорящего, обеспечивающий знание всеми участниками того, какая иллокутивная функция по отношению к непосредственным адресатам им выполняется); 5) фактор конструктивной рецепций; 6) фактор множественности когнитивных позиций; 7) фактор переменной дейктики.
Актуальные проблемы современной лингвистики
«Романские языки»
С. В. Бедненко
Российский университет дружбы народов
Современные методы обучения грамматической категории времени испанского языка
При обучении испанскому языку грамматическая категория времени представляет определенные трудности. В первую очередь это связано с тем, что в русском языке практически завершился процесс «упрощения» времен и три времени современного русского языка в сочетании с категорией вида достаточны для коммуникации. Такое понятие, как согласование времен, без которого невозможно представить грамматику испанского языка, полностью отсутствует в мышлении субъекта русскоязычной коммуникации. Процесс перехода на «испанское» мышление является длительным и трудным. Для упрощения этого процесса предлагается раскрепостить сознание русскоязычных обучаемых с одной стороны, и приблизить «испанский стандарт мышления» – с другой.
В первом случае на помощь приходит таблица времен старославянского языка. Беглый экскурс в историю славянской и русской лингвистики, иллюстрация таких грамматических явлений старославянского языка, как аорист, имперфект, плюсквамперфект, облегчает обучаемым восприятие многовременной испанской грамматики. Неслучайно в дореволюционной системе образования процесс изучения современных иностранных языков шел параллельно с изучением древних языков, в том числе древнегреческого.
Во втором случае, объяснение испанской грамматики упрощается, когда времена испанского языка изучаются не в разрыве, а в органичном единстве друг с другом, в живой связи с процессом «испанского» мышления и являются иллюстрацией особенностей этого мышления. Уже на начальном этапе обучения предлагается комментировать построение фраз и предложений, употребление времен, композиционные и иные особенности языка с точки зрения мышления его носителей, в контексте исторических, культурных и лингвострановедческих аспектов испано-язычной «среды обитания». Такой подход позволяет подготовить обучаемых к мышлению на испанском языке и тем самым преодолеть трудности, возникающие в процессе межнационального коммуникативного общения. Сам процесс обучения становится живым, интересным, психологически комфортным, и, таким образом, категория времен испанского языка естественным образом формируется в сознании обучаемых в условиях совместной работы в лингвистической творческой лаборатории, а не посредством устаревших схоластических методов обучения иностранному языку.
Н.Б. Дел-Рио
Российский университет дружбы народов
К вопросу овладения обучающимися системой видовременных форм испанского глагола
Чтобы быть понятым при выражении своих мыслей на иностранном языке и адекватно воспринимать чужие, обучаемый должен владеть всеми грамматическими средствами, характерными для данного языка.
Особое внимание должно быть уделено овладению студентами системой видовременных форм глагола изучаемого языка, который в качестве предиката претерпевает наибольшие трансформации, так как в нем выражаются интенции говорящего.
При обучении видовременным формам испанского глагола особое внимание следует уделить случаям несовпадения их значений с русским языком. Тщательного объяснения требуют такие маркеры как наречия siempre, antes, a los cinco minutos («не прошло и пяти минут») и подобные, семантика которых определяет употребление той или иной временной формы.
Значение в испанском языке наречия siempre («в любое время» или «только в тот период времени, который определен говорящими») имеет точкой отсчета момент речи и позволяет представлять события в настоящем и будущем с оттенком гиперболизации и говорить о результате действия на момент речи. Так ответ на вопрос “¿Por qué lo haces así?” должен быть дан в Pretérito Perfecto: “Pero siempre lo he hecho así. “, так как речь идет о временном отрезке «раньше и сейчас», что понимают оба говорящих.
Испанское наречие antes относит нас либо к прошлому и определяет употребление Pretérito Imperfecto, либо к совершенному до какого-то момента в прошлом, и в этом случае употребляется Pretérito Pluscuamperfecto. Если первое не представляет особой трудности, то употребление Pretérito Pluscuamperfecto не всегда очевидно: вопрос “¿Había estado Ud aquí antes?” («Бывали ли Вы здесь уже/раньше?»), обращенный к человеку, находящемуся здесь и сейчас, может быть задан только в Pretérito Pluscuamperfecto, так как точкой отсчета является не момент речи, а его приезд/приход в данное место, т.е. речь идет о предпрошедшем действии. Этот вопрос, заданный, например, в Pretérito Рerfecto, вызовет у испанца, как минимум, недоумение и ответ: “¡Pero yа estoy aquí!” («Но ведь я уже здесь!»).
Если нужно выразить быстроту совершения какого-либо действия в ряду других прошедших действий-аористов, употребляется тоже Pretérito Pluscuamperfecto. В качестве маркера выступают наречные выражения типа al poco rato, a los cinco minutos («не прошло и…»), которые показывают, что действие, о котором говорится, заканчивается раньше истечения обозначенного наречным выражением срока, что и отражает основной смысл данной временной формы.
Лексическое значение испанского глагола также накладывает определенные ограничения на использование видовременных форм. Это явление может быть продемонстрировано на примере глагола llevar. В испанском варианте фразы «Ты все взял?» должен быть употреблен не перфект настоящего времени, а просто настоящее время (Presente de Indicativo) – “¿Lo llevas todo?”, так как значение «взять что-либо с собой, иметь что-либо при себе» определяет употребление Presente de Indicativo.
Е.Ф. Нечаева
Московский педагогический государственный университет
Императив в русском и французском языковых сознаниях
Сегодня мы понимаем, что культурные коды находятся внутри языков. Процесс их выявления не прост, однако идет полным ходом. Начало этому процессу было положено В. фон Гумбольдтом и продолжено всеми его многочисленными последователями. Наиболее ярко эта тема отражена в известной теории лингвистической относительности Сепира-Уорфа, в трудах А. Вежбицкой и «Метаграмматическом трактате» В.П. Литвинова. Задача лингвокультурологического исследования сегодняшнего дня, как мне представляется, заключается в том, чтобы выявить языковые структуры, отражающие суть языкового сознания и отличить их от составляющих концептов, которые дают опорные представления о менталитете в целом.
В рамках лингвокультурологического подхода с привлечением достижений герменевтики выработан особый механизм поиска культурных кодов внутри языка и сущностных структур языкового сознания. Этот механизм предложен Т.Н. Снитко и базируется на определении «предельных понятий культуры» [Снитко 1999]. Предельные понятия являются базовыми для культуры в том смысле, что своей природой они указывают на основной тип присущего ей мышления. С моей точки зрения, наибольший интерес для исследования представляют отношения между предельными понятиями, которые можно обозначить как фундаментальные отношения внутри лингвокультуры (Бытие–Обладание, Бог–Дьявол, Жизнь–Смерть). Фундаментальные отношения и их воплощение в языке определяют особенности языкового сознания. Примером такого фундаментального отношения внутри лингвокультуры, на мой взгляд, является оппозиция «Я – Другой».
Этому вопросу в философской литературе посвящено огромное количество работ, однако их анализ позволяет сделать вывод о том, что понятия «Я» – «Другой» имманентны культуре, глубоко национальны. Репрезентацией этого отношения в языке являются личные местоимения, система вокативов и грамматические структуры, отвечающие за осуществление коммуникативной функции.
Императив – одна из основных языковых репрезентаций оппозиции «Я» – «Другой» в языке и заслуживает в связи с этим особого внимания. Ранее императив изучался с точки зрения семантики, что отражало только уровень значения, но не давало возможности выйти на уровень смысловых составляющих императива. Герменевтический подход позволяет проанализировать смысл высказываний, содержащих императивные конструкции в русском и французском языках.
Семантика императивных конструкций уже традиционно подразделяется на выражение просьбы, требования, приказа, предложения, призыва к совместному действию и совета. И во французском и русском языках императив может иметь такие значения. Однако анализ смысловых составляющих императивных конструкций показывает принципиальную разницу во французском и русском языках, а следовательно, в языковых сознаниях, что связано, в том числе, и с количественным использованием таких конструкций.
В докладе на объемном фактическом материале представлен анализ смысловых составляющих императивных конструкций в двух языках и выявляются особенности двух языковых сознаний в плане реализации фундаментального отношения «Я – Другой» в лингвокультуре.
Н.В. Полякова
Российский университет дружбы народов
К вопросу о синтаксическом и актуальном членении предложения (на материале французского языка)
Всякая система строится из элементов, природа которых определяет её специфику. Членение предложения с точки зрения его структурных компонентов есть членение синтаксическое, или грамматическое; оно предполагает выделение структурного ядра предложения (подлежащего и сказуемого) и распространяющих его членов. Однако каждое предложение, реализуясь в речи в виде конкретной единицы сообщения, оформляется в соответствии с определенным коммуникативным заданием, и его грамматическая структура зависит от задач целенаправленного сообщения.
Отечественные и зарубежные исследователи подвергли изучению проблему порядка слов в разных направлениях и на разных ярусах синтаксиса. Однако, несмотря на разнообразие исследований, данная проблема рассматривалась обособлено на том или ином ярусе синтаксиса. Поскольку порядок следования синтаксических сегментов проявляется на всех ярусах синтаксиса, представляется необходимым изучение данной проблемы с позиций системности.
Языковая система и любая подсистема в ее составе представляет собой целостное образование. Это обусловлено, прежде всего, функциональным фактором: лишь языковая система, взятая как глобальное образование, может выполнить свою функцию – функцию общения. Факторами целостности системы, как и ее подсистем, выступает наличие многообразных связей, вертикальных и горизонтальных, пронизывающих языковую систему. Глубокое исследование особенностей словорасположения возможно лишь при непременном учёте обеих сторон процесса общения – языка и речи. Система языка существует для того, чтобы сделать возможной речевую деятельность. Правила, по которым функционируют языковые единицы, принадлежат языку, но реализуются в речи. Языковая система предоставляет в распоряжение носителя того или иного языка некоторый набор правил, которыми он может воспользоваться.
В связи с этим, порядок слов в предложении нельзя рассматривать в отрыве от его актуального членения. Понятия «прямой» и «обратный» порядок слов означают не последовательность расположения грамматических членов предложения (подлежащего, сказуемого, определения, дополнения и обстоятельства), а последовательность расположения компонентов актуального членения. Порядок слов в предложении зависит от его «сообщительного» смысла и не может самоопределяться. Порядок слов – не внутреннее качество определенной структуры предложения, а качество, навязанное ему извне: структурой и семантикой предшествующих предложений, коммуникативным заданием и т.д. |
