ПЕРСПЕКТИВЫ СОВМЕСТНОГО ПРИМЕНЕНИЯ СИЛ И СРЕДСТВ КОАЛИЦИОННЫХ ГРУППИРОВОК ВОЙСК И ТЕРРИТОРИАЛЬНОЙ ОБОРОНЫ ПРИ ВЫПОЛНЕНИИ ОБЩИХ ЗАДАЧ В СИСТЕМЕ УПРАВЛЕНИЯ СОВРЕМЕННЫМИ ОПЕРАЦИЯМИ
Позитивные, сложные и во многом противоречивые процессы, происходящие в современном мире, не могут не затрагивать Организацию Договора о коллективной безопасности как единый многонациональный коалиционный монолит.
Каждое отдельно взятое государство, входящее в состав ОДКБ и являющееся полноправным членом Организации, по-своему уникально, обладает богатейшими историческими традициями, значительным природным и экономическим потенциалом.
Несмотря на общее снижение опасности возникновения войны, проблема коллективной безопасности стран –участников ОДКБ сегодня остается актуальной и в обозримой перспективе имеет место тенденция к ее поэтапному и полному решению.
Совершенно очевидно, что боевые действия в современных конфликтах характеризуются отсутствием сплошной линии фронта, очаговым характером боев и рядом других особенностей, поэтому требуются иные подходы, силы и средства, способы их подготовки и ведения, чем те, которые применялись в классических армейских операциях.
Одним из таких подходов является совместное применение сил и средств коалиционных группировок и войск территориальной обороны при разрешении конфликтов.
Наиболее характерным и теоретически возможным примером совместного применения коалиционных группировок с войсками территориальной обороны может быть применение функционирующих в ОДКБ Коллективных сил быстрого развертывания, Коллективных сил оперативного реагирования и создаваемой Объединенной группировки войск (сил) на территории Центрально-Азиатского региона коллективной безопасности.
При этом в интересах выполнения задач планируемых операций в соответствующих зонах (районах) в угрожаемый период формируются части (подразделения) территориальной обороны.
Сравнительный анализ предназначения коалиционных группировок и территориальной обороны показывает, что в их задачах имеется много общего.
Так, оборона и усиление государственной границы, охрана и оборона важных государственных объектов, борьба с террористическими группами, защита населения и обеспечение режима военного положения фактически являются общими задачами частей территориальной обороны и контингентов сил и средств коалиционных группировок в районах проведения операций (рис.1).
В районе возникновения конфликта, а иногда и на прилегающих к нему территориях, применение коалиционных сил может осуществляться в форме специальных операций, боевых действий, боев и ударов, а также служебно-боевых действий других войск, в том числе войск территориальной обороны, проводимых по единому замыслу и плану.
При проведении операции по урегулированию приграничного конфликта, когда имеет место необходимость усиления войск прикрытия участков государственной границы государства-члена, войска территориальной обороны могут участвовать в операции в соответствии с возложенными на них функциями.
Операции по ликвидации вооружённых формирований могут иметь затяжной характер. При проведении таких операций возрастает роль территориальной обороны.
Террористы, как известно, на виду и планов своих не скрывают. Объектами их первоочередного захвата считаются пункты управления стратегического, оперативно-стратегического и оперативного звеньев, здания республиканских и местных государственных органов, режимные учреждения, аэродромы и порты, базы и арсеналы, склады государственного материального резерва, объекты ядерно-энергетического комплекса, железнодорожные и гидротехнические сооружения, а также другие объекты жизнеобеспечения.
Охрана и оборона указанных объектов одновременно является функцией как коалиционных группировок войск, так и частей (подразделений) территориальной обороны.
В основу организации действий войск в операциях закладывается непрерывное взаимодействие командования коалиционными силами с командованием войск территориальной обороны, с органами внутренних дел, администрацией охраняемых объектов, заинтересованными министерствами и иными органами исполнительной власти в районах проведения операций (боевых действий).
Важной особенностью противоборства с вооружёнными формированиями, подтверждающей целесообразность применения войск территориальной обороны совместно с коалиционными силами, является и то, что здесь нет традиционной, четко обозначенной линии фронта, но есть повсеместная борьба, очаги которой могут возникать внезапно и на протяжении длительного времени. Поэтому нет тыла, как зоны относительной безопасности. Обстановка, когда «повсюду фронт», психологически изматывает личный состав. При этом войскам коалиционных группировок нужна передышка, а силы и средства территориальной обороны продолжают противодействие вооружённым формированиям.
Немалое влияние на интенсивность и общую продолжительность операции оказывает также экономический фактор - наличие вооружения, материальных и технических ресурсов противоборствующих сторон. Вооружённые формирования обычно ограничены в возможностях пополнения военной техники, снаряжения, боеприпасов, транспорта и горюче-смазочных материалов. В этой связи также целесообразно применение войск территориальной обороны, которые в данном случае, изолируя противника от «внешнего мира», используя возможности постоянного пополнения материальных средств из местных ресурсов, применяют тактику «измора».
По опыту конфликтов в Чеченской Республике отсутствие должного взаимодействия на руководящем уровне по вопросу распределения задач между ведомствами самым отрицательным образом сказывалось на действиях подчиненных им подразделений, приводило к дублированию одних и тех же задач, а зачастую и их невыполнению в расчете на то, что этим будут заниматься другие ведомства. В итоге «забытыми» задачами никто не занимался, так как командиры соединений и частей ограничивались выполнением основных задач, а решение второстепенных оставляли «второстепенным» частям. Каким именно, - было не ясно. Последующий анализ показал, что такими второстепенными войсками могли быть войска территориальной обороны.
Также довольно спорным является привлечение сил и средств силовых ведомств для выполнения не свойственных для них задач без особой к тому необходимости (подразделений Министерства обороны для проверки паспортного режима и досмотра, а Внутренних войск для штурма укрепленных позиций террористов). Все это негативно сказывается на действиях соединений, приводит к появлению и использованию в практике войск новых нехарактерных терминов и определений (блок-пост, зачистка, операция по овладению населенным пунктом и т.п.), только усложняющих эту проблему. Путаница в терминологии лишь отражает ситуацию, сложившуюся с определением задач войскам, и требует скорейшего ее разрешения. Анализ событий начала августа 1996 года, когда части Внутренних войск Российской Федерации вели бои с вооружёнными формированиями Чеченской Республики в городе Грозном, а части Министерства обороны находились в базовых центрах и ожидали задач, определенно указывает не только на отсутствие единого руководства, но и отсутствие четких задач, что привело к неоправданным потерям.
А ведь потерь можно было избежать не только умелым руководством, но и подключением к операции войск территориальной обороны с выполнением своих функций по прикрытию и обороне завоеванных рубежей, охране важных объектов, ликвидации повторных вылазок диверсионных групп и поддержанию режима военного положения.
На основании проведенного исследования можно выделить четыре группы основных задач, которые совместно могут выполнять в контртеррористической операции коалиционные силы и войска территориальной обороны.
К ним можно отнести:
обеспечение выдвижения войск в район боевых действий и обеспечение безопасного движения колонн;
захват и уничтожение подвижных и скрытно расположенных объектов (пунктов управления, складов вооружения и материального обеспечения, учебных центров и баз террористов);
захват и удержание населенных пунктов и важных объектов местности (горных проходов, перевалов, узлов дорог, командных высот, переправ через водные преграды);
борьба с рейдовыми отрядами и диверсионными группами противника.
Каждой группе задач соответствуют свои приемы и способы ведения боевых действий, построение боевых порядков воинских частей и подразделений, а следовательно, и порядок организации и ведения совместных действий.
Таким образом, учитывая общность задач, возлагаемых на войска коалиционных группировок и территориальной обороны в угрожаемый период, представляется целесообразным уже в мирное время планировать совместное применение указанных сил в теоретически возможных современных операциях. При этом организационно-техническую основу управления ходом организации и проведения операции будет составлять система совместного управления (рис. 2).
Дальнейшее развитие и совершенствование системы управления национальных контингентов, входящих в состав коалиционных группировок войск (сил), частей и подразделений территориальной обороны и объединение их в единую систему управления ходом организации и проведения контртеррористической операциии в районе конфликта в общей системе применения коллективных сил государств-членов ОДКБ представляется важным элементом завершающего этапа формирования перспективного облика военной составляющей Организации Договора о коллективной безопасности.
Доктор исторических наук, профессор
полковник в отставке В.С.Скробов
СТРАТЕГИЧЕСКИЕ И ОПЕРАТИВНО-ТАКТИЧЕСКИЕ ФРАГМЕНТЫ. ВОЕННАЯ РАЗВЕДКА
(На материалах Русско-японской войны 1904-1905 гг.)
Военная безопасность России в начале ХХ века потребовала от государства реорганизации и укрепления органов разведки в русской армии. В этот период произошли существенные изменения, реформы в различных сферах военного дела. Претерпели изменения и разведывательные функции генерал-квартирмейстерской части Главного штаба. В связи с осложнением обстановки на Дальнем Востоке необходимое внимание было уделено и этому региону. Реальной оценкой эффективности этих мер стали события Русско-японской войны.
Русско-японская война (27 января (9 февраля) 1904 г. - 23 августа (5 сентября) 1905 г.) - одна из первых крупных войн в начале XX в. за господство - в Северо-Восточном Китае и Корее, за передел сфер влияния на Дальнем Востоке. Война была развязана Японией, поддержана Англией и США. Японская армия имела свыше 375 тыс. человек, 1140 орудий, 147 пулемётов, флот - 80 боевых кораблей. К началу войны противник превосходил части русской армии и флота, сосредоточенные на Дальнем Востоке, в 3 раза в живой силе, в 8 раз в артиллерии и в 18 раз в пулемётах, в кораблях - в 1,3 раза [1].
План командования Русской армии по ведению войны с Японией предусматривал частью войск сдерживать наступление японской армии, а также удерживать Порт-Артур, затем перейти в общее наступление, разгромить противника и высадиться на Японских островах. Японским планом войны с Россией предусматривалось внезапным ударом уничтожить русский флот, перебросить войска на материк, захватить русскую военно- морскую базу Порт-Артур и разгромить русскую армию в Маньчжурии.
Основными событиями войны в 1904 году являлись: нападение японского флота в ночь на 27 января (9 февраля) на русскую эскадру в Порт- Артуре, Чемульпинский морской бой; высадка 1-й японской армии в Корее и сражение на р. Ялу, высадка 2-й японской армии на Ляодунском полуострове и сражение при Вафангоу; героическая оборона Порт-Артура (1904-1905 гг.) от наступавшей 3-й японской армии; Ляоянское сражение между русской Маньчжурской армией и 1, 2 и 4-й японскими армиями; бой в Жёлтом море 28 июля 1904 г.; встречное сражение на реке Шахэ. Несмотря на героические действия русских войск, в начале января 1905 г. был сдан Порт-Артур
В январе 1905 г. на базе Маньчжурской армии Россия развернула 1, 2 и 3-ю армии. Попытка русского командования вернуть стратегическую инициативу в сражении у Сандепу 12-15 (25-28) января 1905 г. успеха не имела. В феврале русская армия потерпела тяжкое поражение в самом крупном за всю войну Мукденском сражении 1905 г. и отступила на Сыпингайские оборонительные позиции, где она занимала оборону до конца войны. На море русская 2-я Тихоокеанская эскадра в Цусимском сражении была разгромлена японским флотом. Это вынудило Россию 23 августа (5 сентября) 1905 г. подписать Портсмутский мирный договор, уступив Японии южную часть острова Сахалин, Порт-Артур и южную ветку Китайской восточной дороги. Поражение в Русско-японской войне, в которой Россия потеряла 270 тыс. человек (Япония имела такие же потери), способствовало росту революционного движения в стране. Причины поражения России - непопулярность войны в народных массах, военно-экономическая и военнотехническая отсталость Русской армии, пассивно-оборонительная стратегия её высшего командования во главе с А.Н. Куропаткиным. Война показала, что без инициативного, сознательного солдата и матроса невозможен успех на поле брани.
Поддерживаемые Англией и США, японские правящие круги усиленно готовились к войне, тщательно изучали потенциальные возможности её обороноспособности. Война началась внезапно. Япония, не объявляя войны, 27 января (9 февраля по новому стилю) напала на русскую крепость Порт- Артур и нанесла находящемуся в порту русскому флоту серьёзный урон. Поражение царской России в войне с Японией было обусловлено не только политическими и экономическими причинами. На ход войны значительное влияние оказало недостаточное внимание Генерального штаба нашей страны к изучению вероятного противника перед войной.
В военно-стратегическом справочнике Главного штаба за 1904 г. указывалось, что Япония может выставить армию численностью 201 тыс. человек. По мнению русских военных специалистов, Япония при наибольшем напряжении могла противопоставить противнику армию в 210 тыс. человек. В действительности к моменту мобилизации Япония уже имела армию в 525 тыс. чел., во время самой войны прибавилось ещё 230 тысяч, а всего для целей войны было использовано 1185 тыс. человек. Слабостью русского военного ведомства было и то, что оно не придавало должного значения таким вопросам, как мобилизационные возможности и сроки развёртывания резервов, перевозки по железным дорогам и по морю [2, с.68].
Военная разведка России пользовалась сведениями, которые получала от официальных военных и дипломатических представителей. Эти представители имели недостаточную подготовку в деле организации разведки. Нередко вооружённые силы противника изучались вообще без конкретного подхода к проблемам военного дела. Считалось, что можно иметь два-три дипломатических источника в мирное время, а в военное будет достаточно развёртывания агентурой сети действующей полевой армии. Не были определены новые объекты разведки, Русская армия не была обеспечена необходимыми данными для будущей трудной кампании. В донесениях официальных агентов нередко содержались неправильные сведения о будущей военной кампании. Генерал-квартирмейстер Я.Г. Жилинский отмечал, что «японская армия во всех отношениях ещё далека от совершенства и никоим образом не может быть сравнима с главнейшими европейскими армиями и особенно с нашей» [2, с. 69].
Недооценивая возможности противника, военное министерство России в то же время переоценивало силы и возможности русских войск на Дальнем Востоке. Это существенным образом повлияло в 1903 г. на разработку первого плана войны. План был составлен без учёта мобилизационных возможностей и наличных сил противника. Порты высадки и районы сосредоточения японской армии были определены неправильно. План ведения войны, разработанный позднее в феврале 1904 г., также был составлен на основе ложных представлений о потенциальных возможностях Японии. Вследствие этого готовность России и Японии к началу войны была далеко не одинакова. Русский флот на Тихом океане был намного слабее
японского, базирование его явно не учитывало возможные действия вероятного противника. Не был подготовлен для будущих военных действий и сухопутный театр, особенно Ляодунский полуостров с крепостью Порт- Артур. Не проводилось ни одного совместного учения флота с сухопутными войсками с целью отработки их взаимодействия. Война застигла тихоокеанскую эскадру и сухопутную русскую армию не подготовленными к военным действиям. Япония же в отличие от России тщательно разработала план внезапного нападения на нашу страну и ведения войны против неё. Один из участников Русско-японской войны генерал Е.И. Мартынов писал: «Желая перед отправлением в Маньчжурию получить некоторые сведения о противнике, я обратился в военно-научный комитет Главного штаба, где мне дали соответствующую часть сборника новейших сведений о вооружённых силах иностранных государств. Из приведённых в ней 14 пунктов подтвердился впоследствии лишь один. Все остальные оказались ложными» [2, с. 71]. Таким образом, Русская армия в разведывательном отношении к войне с Японией оказалась почти совершенно неподготовленной.
Не преувеличивая успехи японской разведки, следует сказать, что военное министерство этой страны изучало материалы последних войн, которые вела царская Россия. В Болгарии изучались все поля битв, происходивших во время войны 1877-1878 гг., все маршруты, по которым двигались русские войска, особенно интересуясь теми районами, где они терпели неудачи. В начале войны с Россией в 1904 г. всем японским офицерам была роздана брошюра, в которой описывались способы ведения русскими войсками войн в 1812, 1853-1856 гг. Для ведения разведывательной работы японцы широко использовали население прифронтовой полосы. План будущих действий японской армии и флота оставался для русской армии тайной. Разноречивыми были сведения и об основных силах японцев. По одним данным, основные силы этой армии направлялись к Порт-Артуру, по другим - к Мукдену, по третьим - к Владивостоку. Лишь к концу войны разведывательное отделение штаба главнокомандующего добыло документальные сведения о стратегии и тактике японской армии. Генеральный штаб убедился в важности изучения легальных источников. Успех русской военной стратегической разведки, как показал опыт Русско- японской войны, был минимальным. Стратегическая агентурная разведка в 1904-1905 гг. не смогла в полной мере обеспечить командование армии и руководство страны необходимой информацией о противнике.
Лучших результатов добивалась оперативная и тактическая разведка русских войск, созданная силами армий, корпусов и отдельных отрядов. Уже через месяц после начала боевых действий войсковая разведка определила состав войск японцев, находящихся на передовой линии, с точностью до дивизии и бригады. Всеми видами разведки была установлена общая группировка сил противника на глубину 10-20 вёрст от передовой линии. Разведку вели нередко добровольцы из числа русских солдат и младших офицеров. Известность на фронте приобрёл рядовой Василий Рябов из 284-го Чембарского полка. В сентябре 1904 г. он был направлен в тыл к японцам. При выполнении задания русский разведчик был захвачен в плен. После пыток он был расстрелян. Через парламентёров японцы передали русскому командованию письмо, в котором говорилось об исключительном мужестве В. Рябова перед лицом смерти. Это письмо было опубликовано многими русскими газетами [3, с. 54).
За время войны было предпринято три глубоких рейда в тыл противника (на Инкоу, Факумынь, Хайчен), но существенных результатов в разведывательном отношении они не дали. Больше того, японцы заблаговременно узнали об организации этих рейдов и сделали всё возможное, чтобы помешать русским в достижении положительных результатов. Следует отметить, что конница как одно из средств глубокой разведки в Русско-японской войне большой роли не сыграла вследствие неумелого её использования.
До конца войны российской стороне так и не удалось создать сколько- нибудь эффективно действующей агентуры в глубоком тылу противника. Главное командование России не располагало даже приблизительными сведениями об оперативных замыслах японского командования. Крупные недостатки в деятельности разведывательной службы обнаруживаются и при рассмотрении отдельных сражений и боёв. Так, в сражении на реке Ялу командир Восточного отряда генерал Засулич, получив данные разведки о переправе противника через реку, счёл эти сведения дезинформацией и не принял никаких мер, чтобы помешать переправе. В результате японцы сумели создать на направлении главного удара шестикратное превосходство в силах. Сражение на р. Ялу закончилось крупным поражением Восточного отряда.
Во время Мукденской операции (февраль 1905 г.) организация разведки не улучшилась. Сведения о противнике поступали самые неопределённые. В сражении под Мукденом генерал Н.А. Куропаткин снова не сумел разгадать замысел противника. Более того, неправильно оценив действия японцев, он обнажил свой правый фланг, чего, собственно, и добился противник. Русская армия опять потерпела поражение. В ночь на 10 марта 1905 г. армиям был отдан приказ отходить, соприкосновение с противником было утеряно.
Ведение агентурной разведки вновь стало крайне затруднительным. Война с Японией была проиграна. В 1911 г. видный специалист в области агентурной разведки генерал-майор В.Н. Клембовский писал в книге «Тайные разведки»; «Мы не знали японцев, считали их армию слабой и плохо подготовленной, думали легко и быстро справиться с нею и... потерпели полную неудачу» [3, с. 51].
Вместе с тем, был накоплен позитивный опыт в области оперативной и тактической разведки. Основным способом действий здесь стало забрасывание в оперативный тыл противника специально подготовленной агентуры и высылка в тыл и на фланги противника крупных кавалерийских разведывательных отрядов, а на морском театре - высылка в море специальных судов с разведывательными задачами. Тактическая разведка осуществлялась, как правило, силами дивизий и корпусов на глубину 10-20 км.
Таковы основные фрагменты позитивного и негативного опыта отечественной разведки периода Русско-японской войны 1904-1905 гг. В той или иной мере он учитывался на последующих этапах военной истории России. Опорными точками профессиональной подготовки этот опыт может служить и в современных условиях.
Библиографический список:
Военный энциклопедический словарь. - М. : Воениздат, 2007. - с. 638.
Большаков И.А. Очерки военной разведки. / И.А. Большаков. - М. : ВДА, 1967.-с. 68, 69, 71.
История отечественной военной разведки (военно-исторический очерк). / В.М. Киселев, JI.H. Голанцев, М.А. Самелюк и др. - М.: ВДА, 1997.-с. 51, 54.
Доктор военных наук, профессор
полковник в отставке Николаев И.Н. |
