Сибирского отделения академии военных наук
Скачать 3.25 Mb.
|
ХАРАКТЕРНЫЕ ЧЕРТЫ КОНТРУДАРОВ В ПЕРВЫХ АРМЕЙСКИХ ОБОРОНИТЕЛЬНЫХ ОПЕРАЦИЯХ (по опыту начального периода Великой Отечественной войны) После успешного вклинения немецких войск в первый день войны на ряде направлений на советскую территорию на 15 - 25 км, перед командованием вермахта остро встал вопрос развития тактического успеха в оперативный. Успешному решению этой задачи способствовали господство в воздухе немецкой авиации, превосходство в силах и средствах на направлениях главных ударов, особенно танках, наличие неиспользованных вторых эшелонов и значительных резервов. В этих условиях командующие советскими армиями прикрытия государственной границы, с целью выполнения директивы Главного военного совета № 3 от 22 июня 1941 г. и распоряжений Ставки Главного командования, были вынуждены наносить контрудары «с целью разгрома вторгшиеся на советскую территорию группировок противника и восстановления положение по государственной границе СССР». Так, в полосе обороны войск Северо-Западного фронта, где передовые части 4-й танковой группы противника вышли к р. Дубисса северо-западнее Каунаса, а 3-й танковой группы форсировали р. Неман в районах Алитус и Меречь, контрудар предполагалось нанести в полосе 8-й армии силами 12-го механизированного корпуса и 2-й танковой дивизии 3-го механизированного корпуса. Организация контрудара была возложена на командующего 8-й армией генерал-лейтенанта П.П. Собенникова. Главная роль в контрударе отводилась 12-му механизированному корпусу (генерал-майор Н.М.Шестопалов), в состав которого входили 23-я и 28-я танковые и 202-я моторизованная дивизии. Корпус в своем составе имел 29669 человек, 104 орудия, 477 танков Т-26, 236 танков БТ-7, 8 танков Т-27, один огнеметный танк, 48 танков и танкеток иностранного производства и 39 бронеавтомобилей. Всего в 12-м механизированном корпусе было 819 боевых машин, из них 780 танков[1]. Соединения, выделенные для контрудара, должны были наступать в полосе до 40 км. Организаторам контрудара не трудно было подсчитать, что действия на столь широком фронте неизбежно приводило к распылению сил и средств. К тому же командующий армией не располагал для подготовки контрудара достаточным временем. Поэтому командирам соединений необходимого времени на организацию боевых действий не отводилось. Также следует отметить, что к началу контрудара в танковых дивизиях не хватало горючего, средств тяги для артиллерии и радиостанций. Контрудар начался утром 23 июня. Танковые дивизии 12-го механизированного корпуса вступали в бой с марша, с ходу, без взаимодействия друг с другом и под ударами авиации противника, безраздельно господствовавшей в воздухе. 23-я и 28-я танковые дивизии начали наступление разновременно и в разных направлениях. Общее управление, подчиненными соединениями, командир корпуса осуществлять не мог. Так как 23-я танковая дивизия была временно подчинена командиру 10-го стрелкового корпуса, а 28-я танковая дивизия – командующему 8-й армией. Однако в такой сложной обстановке 55-й танковый полк 28-й танковой дивизии под руководством заместителя командира полка майора Попова разгромил вражескую колонну танков и мотопехоты, уничтожил артиллерийскую батарею и 7 противотанковых орудий противника. С утра 24 июня контрудар был возобновлен и вылился в крупное встречное танковое сражение, в котором с обеих сторон приняли участие около 1 тыс. танков. Наибольшего успеха достигла 2-я танковая дивизия 3-го механизированного корпуса, разгромившая 400-й мотопехотный полк противника и уничтожившая более 40 его танков и 18 орудий. Но это был только частный успех, который не мог существенно повлиять на результаты контрудара [2]. Своей цели контрударом командующий армией не достиг, хотя несогласованные между собой по месту и времени действия танковых соединений продолжились 25 июня. Они завершились отходом советских войск, почти непрерывно подвергавшихся ударам вражеской авиации. Результатом контрудара стало нанесение некоторых потерь частям 41-го моторизованного корпуса противника при огромных собственных потерях. Только 12-й механизированный корпус лишился около 80 процентов своей материальной части. [3]. Контрудары в ходе приграничных сражений интенсивно наносились и в полосе обороны Западного фронта. Уже 22 июня командующие 3-й и 4-й армиями приняли решения на нанесение контрударов силами своих 11-го и 14-го механизированных корпусов северо-западнее Гродно и на брестском направлении. Наиболее успешно действовали соединения 11-го механизированного корпуса 3-й армии (командир корпуса – генерал-майор Д.К. Мостовенко), особенно его 29-я танковая дивизия под командованием полковника Н.П. Студнева. Развернувшись западнее Гродно в полосе шириной 6 км, дивизия атаковала наступавшие соединения 20-го армейского корпуса противника и отбросила их на 6-7 км к западу. К середине дня 22 июня к ней присоединилась 33-я танковая дивизия. Однако из-за отсутствия авиационной поддержки, надежной противовоздушной обороны и взаимодействия со стрелковыми частями, корпус успеха не добился и, потеряв около 450 танков из 900, к исходу дня перешел к обороне по восточному берегу реки Королин. Контрудар 14-го механизированного корпуса 4-й армии также успеха не имел, поскольку его 22-я и 30-я танковые дивизии, действуя отдельными частями в полосе шириной до 50 км, 23 июня проводили по существу разрозненные контратаки против крупных сил противника и под непрерывными ударами его авиации. В ходе боя корпус потерял около 150 танков из 230, принимавших участие в контрударе [4]. Таким образом, попытки командования 3-й и 4-й армий Западного фронта восстановить положение по государственной границе силами своих резервов закончились неудачей. Наиболее активно контратаки и контрудары проводились в полосе обороны войск Юго-Западного фронта. И это при том, что в отношении их проведения командующий фронтом генерал-полковник М. П. Кирпонос имел довольно отрицательное мнение, о чем он говорил еще на совещании высшего руководящего состава РККА, проходившем в конце декабря 1940 года, в бытность свою командующим войсками Ленинградского военного округа. «Раз мы перешли к обороне, значит, у нас не хватает сил открыто драться, - заявил он. – А раз у нас не хватает сил открыто драться, мы должны драться и бить противника, искусно используя местность, естественные и искусственные препятствия и маскировку, не тратя напрасно силы на различные контратаки». Ему возражали, но Михаил Петрович, ссылаясь на опыт советско-финляндской войны, сказал: «На опыте борьбы с белофиннами я должен сказать, что когда финны не шли в контратаку, мы с большим трудом преодолевали их сопротивление вследствие сильного огня из дотов, дзотов, окопов и щелей. Это была активная оборона, а не пассивная. Но как только финны переходили в контратаку, мы были этому обстоятельству чрезвычайно рады, потому что от контратаки оставалась пыль, финны несли огромные потери… Еще раз подчеркиваю, что я не противник контратак, но рекомендовать всюду и везде контратаки не следует. Контратаки должны быть, но они должны иметь достаточно сил и средств для того, чтобы разгромить вклинившегося в оборону противника» [5]. Поэтому не удивительно, что и планируя активные действия Юго-Западного фронта, М. П. Кирпонос очень осторожничал в отношении контратак и контрударов. Однако, это продолжалось до того момента, когда 23 июня утром на командный пункт Юго-Западного фронта, расположенный в Тернополе, прибыл начальник Генерального штаба РККА Г. К. Жуков. К тому времени в войска из Москвы уже поступила директива №3 за его подписью, которая предусматривала переход советских войск в контрнаступление с задачей разгрома противника на главных направлениях и переноса военных действий на его территорию. При этом, по признанию самого Георгия Константиновича, из доклада Н. Ф. Ватутина он знал, что обстановка в приграничной полосе остается неясной и управление с войсками нарушено. Отдавать директиву о проведении контрударов в таких условиях во всем канонам военной науки считалось неправильным. Но Г. К. Жуков, не смотря на это, разрешил Н. Ф. Ватутину отдать директиву от имени начальника Генерального штаба РККА. Приказ о проведении контрудара за подписью Г. К. Жукова вызвал резкие возражения начальника штаба Юго-Западного фронта генерал-лейтенанта М. А. Пуркаева. Он пытался доказать, что нельзя переходить к активным действиям в условиях неясной обстановки, когда противник не остановлен обороной, а у войск фронта на данном направлении недостаточно сил и средств для разгрома вклинившегося противника. Командующий фронтом генерал М. П. Кирпонос уже начал соглашаться с доводами своего начальника штаба, но приезд в Тернополь начальника Генерального штаба сразу же поставил точку в этих сомнениях. Утром 23 июня, когда угроза прорыва противником тактической зоны обороны 5-й армии стала вполне очевидна, генерал-майор М. И. Потапов получил приказ командующего войсками фронта на переход всех сил его армии в наступление с задачей уничтожить владимир-волынскую группировку врага и восстановить положение по государственной границе. Задача была явно непосильная, поскольку на том направлении наступали три армейских корпуса противника, усиленные танками. Но выполнить приказ немедленно Потапов не мог потому, что ее резерв – 22-й механизированный корпус (без 41-й танковой дивизии), совершив 50-километровый марш, только к исходу 23 июня начал сосредотачиваться районе Дубище, Клепачев, Секиричи с тем, чтобы дальше двигаться в район Ковеля, который прикрывала его 41-я танковая дивизия. Получив новую задачу, на рассвете 24 июня 19-я танковая дивизия 22-го механизированного корпуса сосредоточилась в районе севернее Войницы, а 215-я моторизованная дивизия с приданным танковым полком – в 10-15 км севернее Владимир-Волынского. В 14 часов 19-я танковая дивизия, имевшая в строю всего 45 исправных танков Т-26 и 12 бронеавтомобилей, во взаимодействии с 135-й стрелковой дивизией атаковала противника в направлении Войницы и вынудила его к отходу. Однако к 18 часам 24 июня противник сам нанес удар по левому флангу советских дивизий, в результате которого 19-я танковая дивизия потеряла более половины танков и отошла. В бою был убит командир 22-го механизированного корпуса генерал-майор С.М.Кондрусев, ранены командир 19-й танковой дивизии и все подчиненные ему командиры полков. 215-я моторизованная дивизия смогла перейти в атаку только в 4 часа 25 июня. После 15-минутной артиллерийской подготовки она начала наступление северо-восточнее Владимир-Волынского, но, получив мощный встречный удар 298-й пехотной дивизии противника, была вынуждена отходить в северном направлении, подвергаясь авиационным ударам. В результате контрудар 5-й армии Юго-Западного фронта, по оценке А. В. Владимирского, «организованный без должной разведки, учета обстановки, четкого взаимодействия между соединениями, разновременно вводившихся в бой под ударами авиации противника, принес войскам армии больше вреда, чем пользы» [6]. В полосе обороны 6-й армии Юго-Западного фронта контрудар силами 4-го механизированного корпуса (командир генерал-майор А. А. Власов) было решено нанести 24 июня, и его соединения начали выдвижение для проведения этого контрудара. Командующий армией об этом сообщает в оперативной сводке штабу фронта, составленной в 18 часов 24 июня. Но контрудар 4-го механизированного корпуса, намеченный на утро 26 июня не состоялся. В самом его начале выяснилось, что в намеченном направлении на Радехов корпус не пройдет, так как мосты через р. Западный Буг наши саперы к тому времени успели взорвать, а средств для возведения временных переправ у корпуса не было. К тому же стало известно, что утром этого дня части 1-й танковой группы противника захватили Дубно и продвинулись на Острог, глубоко вклинившись на стыке 5-й и 6-й армий и охватив их фланги. Для ликвидации этой угрозы командующий фронтом принимает решение передать 8-ю танковую дивизию из состава 4-го механизированного корпуса в состав 15-го механизированного корпуса для проведения фронтового контрудара, а остальными соединениями 4-го механизированного корпуса он решает нанести контрудар на правом фланге 6-й армии и ликвидировать разрыв, образовавшийся между 6-й и 26-й армиями. Контрудар начался на рассвете 26 июня и проводился в направлении населенного пункта Судовая Вишня без предварительной разведки местности, без артиллерийской и авиационной подготовки. Поэтому на направлении наступления часть танков вскоре увязла в болотах, остальные вынуждены были передвигаться по имевшимся дорогам, действовали скученно и двигались очень медленно. Встретив противотанковый огонь противника, советские танки останавливались и вступали в огневую дуэль, которая продолжалась вплоть до подавления огневой точки. Остальные танки в это время стояли в колонне в бездействии. Не удивительно, что такой контрудар успеха не имел, однако появление большого количества советских танков заставило противника на данном направлении прекратить наступление и поспешно перейти к обороне. Всего в ходе приграничных сражений советских войск в период с 22 по 26 июня, то есть в рамках первых армейских оборонительных операций, было проведено пять армейских контрударов. Практически все они не имели успеха. Это произошло по той причине, что контрудары наносились без должной подготовки, авиационного прикрытия, на широком фронте. Силы контрударных группировок распылялись, их наступление велось фронтально при плохом управлении и взаимодействии. Они наносились, как правило, с ходу, преимущественно силами таковых дивизий, без поддержки пехоты и зачастую принимали характер встречных сражений. Причин этого было несколько. Центральные органы военного управления неправильно оценивали складывавшуюся обстановку, а командующие войсками фронтов зачастую ставили объединениям и соединениям непосильные задачи. “В своем решении, - признавал Г.К.Жуков, подписавший директиву № 3, - Главное командование исходило не из анализа реальной обстановки и обоснованных расчетов, а из интуиции и стремления к активности без учета возможностей войск, чего ни в коем случае нельзя делать в ответственные моменты вооруженной борьбы”. Нередко это объяснялось и стремлением переложить свою долю ответственности на подчиненные войска. Во-вторых, контрудары готовились поспешно и зачастую неумело. Жесткие временные рамки не позволяли командующим и командирам, а также штабам организовать огневое поражение противника и взаимодействие. Выдвижение соединений, привлекавшихся для нанесения контрударов, осуществлялось низкими темпами, под воздействием авиации противника и при слабом зенитном прикрытии. Недостаточная обеспеченность механизированных корпусов средствами ремонта и эвакуации (от 10 до 30 процентов) являлась одной из причин потерь танков при перегруппировках. В-третьих, стремление командующих почти моментально отреагировать на приказ вышестоящей инстанции приводило к тому, что войска получали большое количество сменявших друг друга распоряжений. Так как большинство из них касалось проведения контрударов, то это требовало беспрерывных двух-трехсуточных маршей под воздействием авиации противника, при недостатке горючего и невозможности проводить плановое обслуживание танков и другой техники. В атаку соединения переходили без должной артиллерийской и авиационной подготовки и поддержки, разновременно и зачастую на широком фронте. Мощного и одновременного удара не получалось, боевая задача оставалась невыполненной. В-четвертых, неудачно выбиралось время и место нанесения контрударов, а проводились они часто по не остановленным, слабо разведанным, превосходящим и лучше управляемым группировкам врага. В результате контрудары советских войск нередко выливались во встречные сражения, инициатива в которых принадлежала противнику. В-пятых, одна из причин незавершенности контрударов состояла в том, что ударные группировки противника иногда стремились избегать встречных сражений именно с советскими механизированными корпусами, особенно теми, на вооружении которых имелись танки Т-34 и КВ. Они, как правило, обходили их и продолжали продвигаться в глубину. Поэтому механизированные корпуса вынуждены были действовать против хорошо оснащенных противотанковыми средствами и поддерживавшихся ударами с воздуха пехотными соединениями противника. В-шестых, действия немногочисленной советской авиации по поддержке войск, участвовавших в контрударах, отличались невысокой эффективностью. Ее усилия распылялись и слабо увязывались с задачами контрударных соединений. Характеризуя роль ВВС, Ставка Главного командования в директиве от 11 июля отмечала: “Истекшие 20 дней войны наша авиация действовала главным образом по механизированным и танковым войскам немцев. В бой с танками вступали сотни самолетов, но должного эффекта достигнуто не было”. Не надежно осуществлялось и прикрытие контрударных группировок от ударов с воздуха. В-седьмых, при нанесении контрударов крупные просчеты допускались в управлении войсками. Сказывались отсутствие опыта и слабая сколоченность штабов, частое нарушение связи не позволяли иметь достоверные сведения о положении и характере действий своих войск и войск противника. Все это затрудняло принятие решений и постановку соединениям боевых задач. Взаимодействие войск, по существу, не организовывалось. В целом армейские контрудары, предпринятые в начальном периоде войны, не привели к разгрому вторгшегося противника. В то же время неоправданная обстановкой чрезмерная активность советских войск стоила им больших потерь в живой силе и технике, особенно в танках. Библиографический список:
Кандидат военных наук, доцент полковник в запасе К.К.КОСТИН, кандидат военных наук, доцент полковник в отставке М.Д.СИМАНЬКОВ |
Похожие:
 | Федеральном государственном бюджетном учреждении науки Институте неорганической химии им. А. В. Николаева Сибирского отделения Российской... |  | Федеральном государственном бюджетном учреждении науки Институте неорганической химии им. А. В. Николаева Сибирского отделения Российской... |
| Федеральном государственном бюджетном учреждении науки Институте неорганической химии им. А. В. Николаева Сибирского отделения Российской... | | Конструкторско-технологический институт научного приборостроения Сибирского отделения ран |
| Гоу впо «Томский государственный педагогический университет» и на базе первого клинического отделения пограничных состояний в Учреждении... | | Федеральное государственное бюджетное учреждение науки институт геологии и минералогии им. В. С. Соболева |
| Настоящее положение определяет порядок организации служебных командировок на территории РФ и за ее пределами работников Федерального... | | Соколов С. В., доктор технических наук, профессор, действительный член Академии образования и Академии Военных наук |
| Соколов С. В., доктор технических наук, профессор, действительный член Академии образования и Академии Военных наук | | Соколов С. В., доктор технических наук, профессор, действительный член Академии образования и Академии Военных наук |