Законодательство
Скачать 3.87 Mb.
|
Дискуссия Ю. КОБАЛАДЗЕ. Во-первых, не передавайте Примакову, что я к вам приходил, потому что я ни с кем не советовался. Взял и пришел. Во-вторых, я считаю очень важным, что существует такой общественный комитет, как ваш. И если бы вас не было, вас надо было бы создать. У меня к вам вопрос. Через некоторое время, возможно, возникнет ситуация, когда мне придется уйти в отставку. И вот, скажем, меня приглашают на работу в некий банк и говорят: "Господин Кобаладзе, учитывая ваш опыт работы, мы поручаем вам работать в нашем банке по другому банку с использованием тех методов и навыков, которые вы приобрели на своей прежней работе". Мне что, отказываться? Почему вы лишаете меня права заниматься той работой, которую мне предоставляет общество? Почему вы видите во мне, сотруднике спецслужбы, опасность, когда я уйду на пенсию? Почему вы лишаете меня права заниматься тем, чем занимаются во всех цивилизованных странах мира? Ведь никто не подвергает сомнению право этих людей работать там, где им нравится. (80) С. ГРИГОРЬЯНЦ. Поясните, пожалуйста, что значит "работа в банке по другому банку"? Как это выглядит практически? Ю. КОБАЛАДЗЕ. Банки и крупные корпорации – это конкурирующие организации. Они занимаются организацией разведки в самом прямом смысле. И ищут людей, которые имеют навыки работы в спецслужбах для промышленного шпионажа. Почему я не могу этим заниматься? С. ГРИГОРЬЯНЦ. Я говорил не о такой деятельности, а об антиобщественной, антигосударственной. Ю. КОБАЛАДЗЕ. Антигосударственная деятельность должна определяться законом. С. ГРИГОРЬЯНЦ. Я и имел в виду преступную деятельность. Здесь не только я, но и другие со знанием дела высказывались о том, что многие сотрудники спецслужб применяют свои навыки и знания в преступных целях. Я не говорю, что это касается всех бывших сотрудников. Скажем, ни при какой погоде я не подозреваю ни Петра Сергеевича Никулина, ни многих других экспертов нашего комитета, да и многих других людей. Но, тем не менее, сотрудники госбезопасности – это люди, потенциально представляющие большую опасность, чем, скажем, присутствующая здесь Виктория Маликова, которая не прошла такой школы. Ю. КОБАЛАДЗЕ. Вы меня не убедили. Мне обидно, что на меня хотят распространить правила, которые не распространяются на другие категории лиц. С. ГРИГОРЬЯНЦ. Правильно, но вы и обладаете возможностями, существенно большими, чем другие категории граждан. Ю. КОБАЛАДЗЕ, Видите ли, сейчас можно, например, в Лондоне зайти в магазин и купить практически любую технику для прослушивания. С. ГРИГОРЬЯНЦ. Но, тем не менее, нельзя купить специализированные отравляющие вещества, которыми располагают сотрудники спецслужб. Г. АЛТУНЯН. Мне кажется, Юрий Георгиевич, что вы чуть-чуть лукавите. Речь идет не конкретно о вас, а о том, что (81) у людей, которые всю жизнь работали, скажем, в Пятом управлении или близко к нему, – вполне определенная психология. Я допускаю, что там есть честные люди, но все равно в интересах общества (на всякий случай) давайте заплатим сумасшедшие деньги, чтобы эти люди больше своей работой не занимались. Закон о люстрации это предполагает. Ю. КОБАЛАДЗЕ. Я согласен с вами, что любая спецслужба консервативнее любой части общества в любой стране. Но почему на сотрудников спецслужб, которые уходят из своих организаций, должны распространяться иные правила, чем те, что действуют для других граждан? С. ГРИГОРЬЯНЦ. Именно потому, что эти люди получили от государства при выполнении его заданий существенно большие возможности, чем нормальные российские граждане. И эти возможности должны повлечь за собой, в свою очередь, и определенные ограничения. Г. АЛТУНЯН. Юрий Георгиевич, у вас есть сеть агентов, сможете ли вы их использовать после ухода из структур безопасности? Ю. КОБАЛАДЗЕ. Я не могу использовать агентуру, если я ушел из спецслужбы. Почему для меня должен действовать иной закон, чем для всех? Т. КУЗНЕЦОВА. Вопрос к Юрию Георгиевичу Кобаладзе. Вам предлагают работу в крупных банках для того, чтобы вы внедрились или исследовали возможности другого банка. Как вы полагаете, почему? Не потому ли, что вы имеете приоритетные знания в этой области и можете использовать это во вред? Ю. КОБАЛАДЗЕ. Каждый человек, который имеет знание, может их использовать. Т. КУЗНЕЦОВА. Несомненно. Так вот речь идет о той разнице знаний, которые оказываются за чертой нравственных законов. Ю. КОБАЛАДЗЕ. Вы хотите выделить определенную область общества и поставить ее вне закона? Т. КУЗНЕЦОВА. Нет, так вопрос я не ставлю. Но можно прямо сказать, что эта часть общества имеет особый (82) менталитет, особым образом пользуется им и в течение трех ближайших поколений другого менталитета не приобретет. Ю. КОБАЛАДЗЕ. Если этот "менталитет" начнет использоваться, тогда должен вступать в силу закон и препятствовать его криминальному применению. А до тех пор, пока представители этой части общества закон не нарушают, распространять на них какие-то свои особые законы, даже кажущиеся самыми совершенными, это ущемление прав человека. П. НИКУЛИН. Юрий Георгиевич, мне кажется, что это тот самый случай, когда мы "лезем в окно", хотя можно войти в дверь. Думаю, что вы где-то лукавите и риторически представили в общем-то правильный вопрос. Дело вот в чем (и не думаю, чтобы вы этого не понимали). Есть Закон об оперативно-розыскной деятельности. Он запрещает и вам, и мне заниматься этой деятельностью с помощью тех методов, которыми мы с вами владеем – с использованием техники или без нее. И вы должны идти в банк, чтобы защищать банк от своих недобросовестных коллег, чтобы бороться с промышленным шпионажем, а не для того, чтобы заниматься агентурно-оперативной деятельностью, нарушая при этом закон. МАЙКЛ УОЛЛЕР. Я бы хотел изложить точку зрения с другой стороны океана – по поводу частного бизнеса и сотрудников секретных служб. Естественно, любой бизнес с удовольствием воспользуется умением, знаниями и навыками работников служб безопасности в любой стране. Они придутся очень кстати. Но мне бы хотелось затронуть вопрос, что будет делать бывший сотрудник спецслужб в частном бизнесе, чем он будет заниматься. Дело в том, что между западной системой и системой в вашей стране существует различие. Если наш сотрудник спецслужб покидает ее, он больше не работает. У вас же есть понятие "резерва" и понятие "активно работающего человека". Отвлечемся от того статуса, который будет иметь покинувший спецслужбы служащий разведки, и остановимся на вопросе о той сети, которую он создает после того, как уходит со службы. Позвольте привести конкретный пример. Когда в восьмидесятых годах в России стали образовываться биржи, то образовывались они активистами-комсомольцами и бывшими (83) работниками КГБ, которые для работы на бирже привлекали своих соседей или приятелей, кого они знали лично. И таким образом выстраивалась новая номенклатура, которая именно таким способом отбиралась из общества. Мы также знаем, что независимо от того, какой пост занимает работник службы разведки – пусть он генерал разведки, внешней разведки или чин поменьше – независимо от своих прямых обязанностей он пытается работать и на стороне. Иными словами, здесь может возникнуть система, когда бывшие сотрудники разведки зарабатывают деньги для себя и для своих друзей. И может получиться так, что российский предприниматель, который не является частью этой избранной элиты, вообще не будет иметь шанса соперничать с этой номенклатурной системой. Таким образом, получается, что налог, который он платит, идет службам безопасности. А они в свою очередь используют это для того, чтобы иметь максимальную выгоду для себя и своих друзей и давать наименьшую выгоду налогоплательщикам. Значит, если у вас есть сеть генералов и полковников секретных служб, которые имеют возможность работать в частном бизнесе и используют свои связи для того, чтобы зарабатывать деньги, а, с другой стороны, у вас есть закон, который позволяет финансировать секретные службы из внешних источников, то получается, что возникает возможность частного предпринимательства сотрудников секретных служб, которую не может контролировать парламент. Ю. КОБАЛАДЗЕ. То, что сейчас сказал господин Уоллер – это ерунда, и не прореагировать я просто не могу. Это набор красиво построенных конструкций, которые базируются на абсолютном домысле, а аудитория слушает и воспринимает. Во-первых, никакого резерва в КГБ и в службе внешней разведки нет. И это легко проверить. Человек, уходящий на пенсию, является пенсионером, а никаким не "резервистом". Никакого "запаса" в КГБ нет. Нет такого понятия, как "резерв" КГБ. "Действующий резерв" – это совершенно другое понятие. Если разведка готовит человека, который выезжает на работу за рубеж, она выводит его в ведомство прикрытия, под крышу. Вот это и есть действующий резерв. Это действующий сотрудник разведки, который работает не в разведке, а допустим, в газете или МИДе. Это совершенно разные вещи. (84) Разведка, как и любая спецслужба в нашей стране, является бюджетной организацией. Ее бюджет легко проверяется. Вот для чего нужен парламентский контроль. Никаких внебюджетных непроверяемых средств нет. И это иллюзия, что какой-то генерал или полковник КГБ, уйдя в отставку, может создать какую-то организацию и финансировать разведку. Это блеф, который легко проверяется. Я надеюсь, у нас будет парламентский контроль, который сможет это выяснять. Любые финансовые документы разведки можно проверить. Поэтому говорить, что хитрая разведка или хитрая контрразведка создают какие-то структуры для того, чтобы себя финансировать – это блеф! С. ГРИГОРЬЯНЦ. У нас в октябре проходили секционные заседания на тему "КГБ и экономика", и там прокурор по надзору за следствием служб безопасности рассказывал о том, как ведется подобная экономическая деятельность. Это подтверждали вполне компетентные люди. РЕПЛИКА ИЗ ЗАЛА. Я поддерживаю Кобаладзе, но хочу привести несколько другую аргументацию. Такой запрет на профессии, как некая норма ни к чему не приведет, потому что ее невозможно будет выполнить. Вы знаете, когда нужен какой-то специалист, его могут оформить кем угодно, и будет работать. Есть масса способов. Таким образом, невозможно будет выполнить закон, даже если он и будет. Что действительно необходимо, так это достаточно жесткие карательные санкции за применение оперативно-розыскных мер всеми частными лицами или частными структурами. Такого запрета сейчас нет. Поэтому какие-то оперативно-розыскные меры проводят все службы, которые собирают информацию. И частные структуры, и служба безопасности банков и все, кому не лень. Но если это будет уголовно наказуемо, тогда, может быть, в значительной степени сократится объем такого рода оперативно-розыскной деятельности. Совсем ее исключить мы не сможем, но сократить – сократим. Ведь у нас сейчас есть заводы, которые производят, например, радиозакладки. Если кто-нибудь из КГБ, ФСБ или любого органа, который занимается оперативно-розыскной работой, поставит где-то несанкционированно микрофон – он за это ответит. Если же это сделает какое-то частное лицо – оно практически ненаказуемо. И комитет, в который входит Сергей Босхолов, должен это учитывать. (85) Г. АЛТУНЯН. Здесь была высказана очень важная мысль о том, что парламентский контроль должен включать контроль финансовый. Сегодня это не делается, никто не знает бюджета служб безопасности, он остается закрытым, как и многое другое. М. УОЛЛЕР. В статье 20 Закона о службе безопасности РФ специально указывается, что службы безопасности могут финансироваться из дополнительных источников, которые здесь названы внебюджетными. А так как этот закон подготавливался органами безопасности, а затем проходил через Комитет по обороне и безопасности, то, естественно, возникает мысль, что тот, кто разрабатывал закон, предусматривал возможности избежать контроля со стороны парламента, предоставив дополнительные источники. Н. АРЖАННИКОВ. Я хочу поддержать вас, Сергей Иванович. Если бы существовала такая норма, которая предусматривала санкции за оперативно-розыскные мероприятия, и если бы после этого бывшие сотрудники комитета отправлялись в тюрьму за то, что они такие мероприятия проводили, тогда можно было бы поставить вопрос о запрете на профессию. Такие прецеденты в праве уже были, когда, допустим, проворовавшийся бухгалтер не имел права в течение определенного времени занимать материально-ответственную должность. Нельзя ведь, скажем, алкоголика сразу после лечения посылать работать на ликеро-водочный завод. И здесь забота не только о государстве, но и о представителях специальных служб. (86) III КРУГЛЫЙ СТОЛ, 10 апреля 1994 года Г. АЛТУНЯН Сегодня должен был выступить с докладом один из руководителей Службы безопасности Украины, но он не смог приехать. Я представляю здесь Верховный Совет (Комиссию по обороне и безопасности). Прежде всего, мне хотелось бы сказать о том, что на Украине принят целый ряд законов, касающихся информации и печати. К ним вплотную примыкают законы об оперативно-розыскной деятельности, государственной тайне, в какой-то части законы о Службе безопасности и архивах. В Верховном Совете Украины впервые была предпринята попытка пересмотреть законодательство Украины и бывшего Союза в свете его соответствия общепринятым нормам международного права. Сегодня я хочу проанализировать два главных закона – Закон Украины об информации и Закон о печати. Впервые в этих законах четко говорится о том, какая деятельность называется информационной. Это – получение, использование, распространение и хранение информации. Каждый из этих видов деятельности находит четкое правовое юридическое определение. В Законе об информации мне хотелось бы остановить ваше внимание на статье, которая называется "Информация личности". Законодатель определил, что информация о личности – это совокупность документированных или публично оглашенных сведений о личности. Законом запрещается сбор сведений о личности без ее предварительного согласия, за исключением особо предусмотренных случаев. Каждое лицо имеет право на ознакомление с информацией, собранной о нем. Информация о личности охраняется законом. Не Бог весть какие нормы, но для нас эти положения очень важны они впервые закреплены законодательно. Я хотел бы привлечь ваше внимание и к статье 31 этого закона – о доступе граждан к информации о них. Эта статья чрезвычайно важна, и я частично ее зачитаю: "Граждане имеют право знать в период сбора информации, какие сведения о них и с какой целью собираются, как, (87) кем и с какой целью они используются. Граждане имеют право доступа к информации о них, оспаривать достоверность, полноту и уместность этой информации. Государственные органы обязаны принимать меры к предупреждению несанкционированного доступа к такой информации. Запрещается доступ посторонних лиц к сведениям о другом лице, собранным в соответствии с действующим законодательством государственными органами и организациями. Хранение информации о гражданах не должно быть более длительным, чем это необходимо для законно установленной цели". Хорошо продекларированные эти нормы, к сожалению, и в этом законе не дополнены разъяснением: а что если они будут нарушены? Но все-таки эти нормы предусмотрены, и это мы считаем примечательным. Важный аспект статьи – положение о том, что необходимое количество информации о гражданах, которое можно получить законным путем, должно быть максимально ограниченным и может быть использовано лишь для законно установленной цели. Что еще важно и чего у нас раньше не было – это то, что отказ гражданину в доступе к информации о нем или ее утаивание от него, незаконный сбор, использование, хранение, либо распространение ее могут быть обжалованы в суде. Закон предусматривает строго ограниченное время, необходимые сроки рассмотрения запроса о доступе к официальным документам. Если журналист или некое лицо запрашивает определенные сведения, то в течение десяти дней он должен получить мотивированный ответ: или удовлетворение просьбы, или объяснение, почему он не может с ними ознакомиться. Незаконные действия тоже могут быть обжалованы в суд. В законе строго определяется, какая информация является конфиденциальной и в каких случаях она не может быть предоставлена. Например, информация об оперативно-следственной работе органов прокуратуры, безопасности и МВД, о работе органов дознания, суда в тех случаях, когда ее разглашение может повредить следствию или судебным действиям и объективному судебному рассмотрению дела, либо когда это создает угрозу для жизни и здоровья другого лица. (88) Не подлежит распространению, как я уже говорил, информация, касающаяся личной жизни граждан. Мы не зря прожили достаточно бурную жизнь, когда инакомыслие преследовалось. В ст. 45 наконец записано, что запрещается изъятие печатных изданий, экспонатов, информационных банков, документов из архивных, библиотечных, музейных фондов и уничтожение их по идеологическим и политическим соображениям. В этом смысле мы чуть-чуть, на полголовы, уже идем впереди. Но для этого надо было много лет просидеть в тюрьмах… Граждане Украины имеют право на свободный и беспрепятственный доступ к информации через зарубежные источники, включая прямое телевизионное вещание, радиовещание и печать. Таким образом, этой статьей фактически ставятся вне закона глушение и прерывание, то есть препятствия для получения информации из зарубежных источников, в том числе и из Москвы. С Законом об информации очень тесно связан Закон о средствах массовой информации. В нем тоже четко утверждается, что свобода слова гарантируется Конституцией, свободное выражение в печати своих взглядов означает право каждого гражданина независимо и свободно искать, получать, фиксировать, хранить, использовать и распространять любую информацию с помощью печатных средств массовой информации. Конечно, для западных коллег ничего нового здесь нет, это просто одна из статей Декларации о правах человека. Мы же хорошо помним те времена, когда сам факт перепечатки этой декларации считался грубым антисоветским действием, и за это сажали в тюрьму. В Законе о средствах массовой информации есть и положение о том, что не допускается злоупотребление свободой деятельности печатных средств массовой информации. В частности, и это тоже важно, на Украине запрещено призывать к захвату власти, к насильственному изменению конституционного строя, к нарушению территориальной целостности Украины. Запрещена пропаганда войны, насилия, жестокости. Запрещено разжигание расовой, национальной и религиозной розни, распространение порнографии, а также совершение других уголовно наказуемых деяний. Запрещается использование печатных средств для вмешательства в личную жизнь граждан, посягательства на их честь и достоинство. Я считаю важным и положение этого закона о том, что стиль (89) и лексика печатных средств массовой информации должны отвечать общепризнанным этико-моральным нормам; употребление бранных и непристойных слов по нашим законам в печати не допускается. Весьма важный аспект этого закона – четкое определение прав и обязанностей журналиста на Украине. Я не буду перечислять все положения, они общеизвестны. Скажу только, что журналист освобождается от ответственности в случае, когда он публикует материал, который содержит тайну, даже государственную тайну, если он эту информацию получил законным путем. То есть, если человек (я обращаю на это внимание присутствующих), обладающий информацией, которая составляет тайну, открыто сообщил журналисту некие сведения, специально охраняемые законом, значит, последний получил эту информацию законным путем и освобождается от ответственности за разглашение тайны. На мой взгляд, это цивилизованная норма. Отвечать должен тот, кто нарушил закон. В статье об ответственности за деятельность органов печати говорится, что наравне с авторами материалов к ответственности за злоупотребление свободой деятельности печатных органов привлекается и само издание. С этими двумя основополагающими законами очень близко связаны законы, которые на Украине тоже достаточно хорошо проработаны – Закон о государственной тайне и Закон об оперативно-розыскной деятельности. На мой взгляд, если в этих законах и не достигнут полностью современный уровень, то, во всяком случае, подобная попытка сделана. Надо сказать, что Украина сейчас очень ограничила объем сведений, которые являются государственной тайной. Все, что составляет служебную тайну, государством не охраняется. Служебная тайна – это тайна ведомств, тайна банков или других организаций, и она государством охраняться не будет. В нашем Законе о государственной тайне определено, что срок неразглашения секретных сведений не может превышать 30 лет, срок тайных сведений – пяти. Этим же сроком регулируется очень болезненный вопрос о возможности выезда за границу. Правда, как и в советское время, в конце этого положения все-таки стоит запятая (ее из этой статьи не удалось убрать), после которой сказано, что вышестоящие органы власти могут этот срок продлевать. Однако существенно количество таких властных инстанций: срок может продлить (90) только Кабинет министров и Президиум Верховного Совета – самые высшие органы власти. Таково, в общих чертах, сегодня украинское законодательство в области информации. |
Похожие:
 | Федеральный закон от 29 декабря 2014 года №477-фз «О внесении изменений в часть вторую Налогового кодекса Российской Федерации» |  | О внесении изменений в части первую и вторую Налогового кодекса Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской... |
| Соловьев А. А., Понкин И. В. Испанское законодательство о спорте / Комиссия по спортивному праву Ассоциации юристов России. – М.,... | | Трудовое законодательство и иные нормативные правовые акты, содержащие нормы трудового права (далее – трудовое законодательство)... |
| Вопрос Законодательство, устанавливающее ответственность за нарушения в сфере дорожного движения | | Модуль Законодательство в сфере туризма. Туроператорская и турагентская деятельность |
| Статья Законодательство Российской Федерации о донорстве органов и их трансплантации | | «Имеем право знать, чтобы жить» мы подробно изучили законодательство, гарантирующее право граждан России на получение информации,... |
| Статья Законодательство Российской Федерации о налогах и сборах, законодательство субъектов Российской Федерации о налогах и сборах,... | | Статья Законодательство Российской Федерации о налогах и сборах, законодательство субъектов Российской Федерации о налогах и сборах,... |