Законодательство
Скачать 3.87 Mb.
|
Дискуссия: МАЙКЛ УОЛЛЕР. Те, кто выступал сегодня, отметили недостаточное различие и дистанцию между государственными органами и, в частности, органами безопасности. Я заметил такой же недостаток в различиях между чекистами и законодателями в работе Верховного Совета. Получается, что закон создается в недрах специальных служб. Они его пишут, а принимают его уже потом законодатели. Хотя они призваны создавать законы сами. (69) С. БОСХОЛОВ. Видимо, я должен сделать небольшую поправку к тому, что говорил. Я сказал, что законодательная практика сегодня часто идет по такому пути: определяется потребность в каком-то новом законе или в замене старого закона новым, в пересмотре старого закона. Когда эта потребность уже осознана, соответствующий комитет (в нашем случае это Комитет по безопасности) вносит в план своей работы подготовку такого закона. В частности, в нашем плане предусмотрена подготовка Закона об органах Федеральной службы контрразведки. Конечно же, мы не будем ждать, когда федеральная служба контрразведки представит нам свой проект. Вовсе нет. Нами будет создана своя рабочая группа, в первую очередь из депутатов Комитета по безопасности, а также из специалистов. В эту рабочую группу могут быть приглашены представители и от общественных организаций. Войдут туда и представители Федеральной службы контрразведки. Эта группа и будет готовить законопроект. Но чаще всего бывает так, что он готовится в недрах заинтересованных ведомств. Скажем, закон о банках. Мне кажется, что такая практика существует везде, во всех парламентах мира. Разным может быть только процентное соотношение. По экспертным оценкам 90 процентов законопроектов подготавливают заинтересованные ведомства. Этим, в частности, должно заниматься правительство Российской Федерации, Президент. У них есть мощные юридические структуры. Пусть занимается этим и Главное правовое управление (ГПУ). Ю. КОБАЛАДЗЕ. Я представляю службу внешней разведки, являюсь руководителем ее пресс-бюро. Убежден, что парламентский контроль нужен, и думаю, что большинство в разведке придерживаются того же мнения. Но, наверное, не надо обижаться на генерала Зорина, который сказал: "Ребята, не надо нас трогать. Это вы, законодатели, должны сами решать". Честно говоря, мы очень опасаемся парламентского контроля. Совсем недавно Примаков, директор службы внешней разведки, выступал на закрытых парламентских слушаниях. Не успели мы выйти из зала (я присутствовал на заседании), как пресса уже знала все. Причем Примаков говорил очень серьезные, "чувствительные" вещи. Если бы такое разглашение информации произошло в США, то этих парламентариев, скорее всего, просто лишили бы права доступа к подобной информации. (70) Для разведки, конечно, чрезвычайно важно, как все будет организовано. Мне импонирует та часть вашего выступления, где вы сказали, что если в нашем парламенте подойти к формированию комитета парламентского контроля с точки зрения представительства всех фракций, то получится сами знаете что. Поэтому у меня есть такое предложение: когда речь пойдет о парламентском контроле над разведкой, к этому надо очень ответственно отнестись. Но в принципе мы, безусловно, за такой контроль. С. БОСХОЛОВ. Вы правы. Должен быть жесткий отбор в парламентскую комиссию по контролю за деятельность спецслужб. В нее следует ввести очень авторитетных и ответственных людей. И комиссия, на мой взгляд, должна быть немногочисленной – три, максимум пять человек. Ю. КОБАЛАДЗЕ. Должна быть, наверное, и соответствующая подписка? С. БОСХОЛОВ. Обязательно. Никакого отчета, я думаю эта комиссия перед Государственной Думой иметь не должна. Иначе все будут руководить. Ю. КОБАЛАДЗЕ. Сергей Семенович, вот и возглавь Комитет по контролю над разведкой!.. Говоря о несовершенстве законодательной базы, вы упомянули Закон о внешней разведке. Мы считаем, что это неплохой закон, но его необходимо привести в соответствие новой Конституцией. Действительно, когда этот закон создавался, он в основном разрабатывался внутри нашего ведомства, и, на мой взгляд, в этом нет ничего плохого. Другое дело, что его должен принимать и одобрять парламент. Создавая этот закон, мы изучали и учитывали законодательство других стран. Замечу, что, например, в Англии только в прошлом году признали существование разведки. С. БОСХОЛОВ. Уважаемые коллеги, когда я говорю парламентском контроле, то имею в виду нормальный, цивилизованный парламентский контроль. Не тот, который существовал в прежнем парламенте, когда любой депутат мог требовать заслушать отчет министра внутренних дел или, скажем, министра государственной безопасности. Это, конечно же, не контроль, это его пропаганда. Такой контроль (71) нам не нужен. Необходим цивилизованный, нормальный контроль, который будет основываться на законе. Я знаю, что в прежнем парламенте такой проект готовился. Но, к сожалению, до его слушания и принятия дело так и не дошло. Ю. КОБАЛАДЗЕ. Был указ Президента. Н. АРЖАННИКОВ. Закон о парламентском контроле был готов за два месяца до известных октябрьских событий. И его обязательно надо было принять. Г. АЛТУНЯН. В Соединенных Штатах мне пришлось побывать в тех комиссиях и в тех помещениях, в которых проводят соответствующие слушания. Они недоступны для любого аудио- и видеоконтроля. Кроме того, участники слушаний дают соответствующие подписки. Кстати, на Украине такой метод тоже сейчас практикуется. Сегодня здесь говорили о цивилизованности. Это очень важно. В США, например, федеральный судья, который дает санкцию на установку соответствующего подслушивания, выбьет душу из всех, пока прокурор Министерства юстиции не даст разрешения. Еще одно важное обстоятельство. Я хотел бы обратить внимание (и это, к сожалению, касается многих бывших республик Союза), что после августа 1991 года ЦК Компартии Украины как организация перестал существовать де-факто, а вот что касается де-юре, то никто из сотрудников не был уволен. Они или ушли на пенсию, или пошли в аппарат Верховного Совета, или в аппарат кабинета министров. И у нас в аппарате аналогичной вашей комиссии работает очень много отставных или уволенных в свое время сотрудников Комитета Госбезопасности. Вот и выходит, что даже если в недрах Верховного Совета (или в недрах вашей Думы) сейчас зарождается некий закон, то его готовят те же самые люди. Господин Кобаладзе, то, что вы рассказали о выступлении Примакова, – это "чудо". Безусловно, вы нанесли урон своей контрразведке и внешней разведке, позволив узнать прессе о том, что говорилось на закрытом заседании. В Соединенных Штатах это в принципе невозможно. К. МАРТИН. Тут говорилось о том, как работает законодательный контроль в Соединенных Штатах. В связи с этим мне хотелось бы дать некоторые пояснения. У работников разведки есть секретные встречи с членами Конгресса, информация о которых не поступает для более (72) широкого круга. Но большинство подобных встреч – встречи открытые, потому что люди имеют право знать, что там обсуждается, имеют право получать большую часть информации. Однако когда у представителей разведки происходят тайные встречи с членами Конгресса, тогда у Конгресса существует определенный свод правил. В соответствии с ними они решают, доводить до сведения публики эту секретную информацию или нет. Надо пройти через определенный свод правил. Иногда ведутся диспуты, обсуждения и споры относительно того, что члены Конгресса рассказывают о секретной информации. Иногда члены секретных служб осуждают членов Конгресса за разглашение секретной информации. Но даже когда такая критика есть, никто в Конгрессе не теряет своих мест, то есть все происходит на уровне критики, но ни в коем случае не на уровне наказания. Ю. КОБАЛАДЗЕ. Вы имеете в виду критику и отлучение от секретной информации того парламентария, который правило нарушает. А уволить его, естественно, никто не может. К. МАРТИН. Нет, обычно так не происходит. Я не помню сейчас имени человека, который раскрыл важную информацию, по-моему, это был Гонзалес. Но он до сих пор занимает свой пост и до сих пор имеет доступ к информации. Н. АРЖАННИКОВ. Эта проблема несколько надуманная. Если бы, скажем, Примаков не рассчитывал довести какую-то информацию до широкого круга, то он бы ее в парламенте не огласил. Ю. КОБАЛАДЗЕ. Не надо так упрощать. Действительно, он был откровенен по многим вопросам. И эта информация моментально стала известна. Естественно, он не выдавал государственную тайну, но, тем не менее, дал очень важную информацию. И специально делал акцент на том, что она не для прессы и не для широкого круга людей. Однако она стала известна, может быть, не вся, но основные положения. (73) С. ГРИГОРЬЯНЦ Мое выступление несколько отличается по тональности от других, хотя кое-что из того, о чем я буду говорить, вы уже слышали из уст Олега Даниловича Калугина и господина Рубанова. Мы в России, да и в других частях Советского Союза за годы убедились в том, что по меньшей мере иллюзорными были надежды, скажем, на введение "хорошего закона", на замену дурной администрации лучшей, на немедленное превращение России и других республик, скажем, во Францию, снилось, что путь существенно дольше. Как говорят раньше нас прошедшие этот путь поляки, что они думали, будто капитализм – это Франция, но при этом забыли, что капитализм – это и Конго тоже. Наши сегодняшние проблемы связаны даже в большей степени, чем с экономикой, с политическими аспектами нашей жизни, в том числе со службами безопасности. Условно говоря, у нас было два проекта или две надежды избавиться от того чудовищного груза, который лежал на нашей стране. Один проект и надежда были связаны с реформами Вадима Бакатина и расчленением КГБ на отдельные части. Второй – с предложениями довольно большого числа лиц из Верховного Совета СССР, среди которых наиболее активен тогда был Вячеслав Всеволодович Иванов. Он был единственным депутатом, который отстаивал позицию, что КГБ нужно полностью уничтожить. Сейчас мы пришли к ситуации, когда можем оценить оба предложения. С одной стороны, мы видим, что расчленение КГБ, которое произошло, в определенной степени остается мнимым. О возможности объединения сил службы безопасности деликатным образом высказывался сегодня Владимир Арсентьевич Рубанов. Более жестко и определенно говорил об этом Олег Данилович Калугин. На самом деле по этому поводу опубликовано довольно большое количество разнообразных материалов в прессе. И наконец, на совещании, которое проходило несколько дней назад под руководством Степашина, изучался вопрос о более плотной координации деятельности спецслужб. К сожалению, пока мы сталкиваемся со случаями даже не жесткого, чем раньше, давления на общество (74) со стороны спецслужб. Происходит это в результате того, что появилось дублирование функций. Скажем, Главному управлению охраны Президента переданы некоторые надзорные служб, которые в то же время сохранены и в службе контрразведки. Если раньше было более или менее ясно, кто подслушивает твои разговоры, вмешивается в твои телефонные переговоры, и начинает их комментировать, кто ворует у тебя письма и кто вламывается к тебе в квартиру либо в офис, то теперь это выяснить очень трудно. С другой стороны, сама по себе идея роспуска КГБ в значительной степени, с моей точки зрения, себя дискредитировала. Мы встретились с совершенно неожиданным эффектом – с расползанием этой структуры по жизненно важным для страны органам. По-видимому, это произошло бы в любом случае. Вячеслав Всеволодович Иванов предлагал назначить всем сотрудникам КГБ гигантские пенсии, чтобы они больше ничем не занимались. Но зная деятельный характер этих людей, их привычку к тому, чтобы влиять на органы государственного управления, я думаю, что пенсии никого бы не удержали, не изменили бы ситуации. Мы знаем, что из служб безопасности ушло много сотрудников. И если говорить о службах безопасности не только как о государственных структурах, но как о части населения страны с определенным менталитетом, с определенными политическими симпатиями, с определенным представлением о преимуществах или недостатках того или иного общественного строя – то приходится констатировать, что влияние этой части населения в нашей стране возросло. Нельзя, конечно сказать, что ничего не изменилось. Нельзя сказать, что формы спецслужб идут в неправильном направлении. Движение это и правильное и необходимое. Больше того, недоверчивое отношение правительства к спецслужбам (а все реформы – результат недоверия к ним власти) на самом деле соответствует недоверчивому отношению к ним самого общества. Можно сказать, что проведение реформ служб безопасности отвечает требованиям страны. Тем не менее, видим, что эта реформа оказывается или недостаточной и по крайне мере сегодня, она не дает достаточных гарантий для нашего общества. Именно об этом мне хотелось бы поговорить более подробно. Существует пять структур, на которые разделено КГБ: служба контрразведки, служба внешней разведки, (75) Федеральное агентство правительственной связи и информации (ФАПСИ), Главное управление охраны и в какой-то степени погранвойска. В то же время (что гораздо существеннее) очень большое влияние на общество оказывают люди, не входящие в эти структуры. Это люди, разошедшиеся по коммерческим, хозяйственным, политическим структурам страны, люди, разрабатывающие законы в Верховном Совете, как об этом говорил Генрих Ованесович Алтунян, и располагающие гигантскими средствами в банках, как об этом заявил Олег Калугин. Если уже в 20-е годы существовал анекдот о человеке, который не мог понять, куда его вызывают, то ли в ЦК – "црезвычайную комиссию", то ли в ЧК – "нейтральный комитет", если еще недавно Андропов сознательно перетасовал кадры ЦК КПСС и КГБ, то сегодня все эти люди составляют уже единую, консервативную неокоммунистическую среду. Они стремятся сохранить свою власть и любыми путями расширить и умножить приобретенное за эти годы богатство. Это уже, как правило, очень состоятельные и влиятельные люди. Наиболее деятельной и даже, я бы сказал, агрессивной частью этой среды и является расширительно понимаемое нами "сообщество КГБ", то есть КГБ не только как его структура. Легко показать, что это сообщество не только по-прежнему оказывается враждебным демократическому переустройству общества, но и представляет для него прямую опасность. Я имею в виду не уголовные действия, а те действия, о которых, например, упоминал Олег Данилович Калугин. Скажем, об известных случаях на Украине, где сотрудники безопасности применяли специальные, разработанные в службах безопасности отравляющие вещества для того, чтобы захватить крупные коммерческие структуры в свои руки. И таких случаев очень много. Аналогичные факты известны в Красноярске и в других местах. Здесь уже упоминалось о делах Атальянца, Филынина и других, когда деятельность людей из бывших структур спецслужб диктовалась коммерческими интересами и интересами защиты от конкурентов тех организаций, которые были созданы на деньги КПСС и КГБ людьми комитета госбезопасности. Известны бесспорные факты шантажа, обнародованные не в России, а в Литве, со стороны бывших сотрудников КГБ, использующих сведения, которыми они располагают. (76) И наконец, главное – это потенциальная угроза безопасности страны от множества созданных за последнее время частных охранных групп. Некоторые из них действительно являются просто охранными группами, некоторые же почти прямо объявляют о дальнейших задачах, которые стоят или будут стоять перед их сотрудниками. Скажем, есть руководители бывшего Комитета государственной безопасности (например, генерал Шебаршин), которые призывают к восстановлению единства Советского Союза, восстановлению единства КГБ и, естественно, к восстановлению роли КГБ в тоталитарном государстве. Можно только догадываться, какое число бывших подчиненных генерала Шебаршина разделяет его взгляды и будут ли они помогать ему в случае прямо призыва. С другой стороны, из недр КГБ к нам явился господин Жириновский, с его профессиональным аналитическим аппаратом и большими деньгами (я не знаю, что содержится в документе, о котором говорил господин Калугин, но и сейчас уже очень многое известно). Причем его деньги имеют происхождение и из русских, и из зарубежных источников. Все это заставляет внимательно относиться к возможности различных достаточно опасных способов воздействия на российское общество. Поэтому в связи с существованием опасности для стран и для демократии со стороны этого сообщества можно было бы – пока в дискуссионном порядке, а позже, вероятно, с более детально разработанными нашим общественным комитетом проектами – обратиться в Комитет по безопасности Госдумы, чтобы были внесены изменения в законодательство Российской Федерации, которые позволят обезопасить страну от этой угрозы. Думается, среди этих проектов должны быть и такие, как проект Закона об уголовной ответственности за шантаж. Использование служебных сведений и документации должно являться отягчающим вину обстоятельством. Предложение о разработке такого законопроекта, кстати говоря, было внесено на предыдущем нашем рабочем "круглом столе" Вадимом Викторовичем Бакатиным, человеком, весьма компетентным в этой области. Другим законопроектом или, скажем, указом Президента должно быть предусмотрено освобождение от данных ранее подписок и обязательств агентуры, занимающейся (77) политическим сыском. Мы знаем, что множество людей в России связаны этими подписками, что они живут под страхом разоблачения, под страхом позора, и в то же время к ним по-прежнему предъявляются какие-то требования. Это необходимо прекратить. Необходимо также ввести в законодательство общую норму о том, что при совершении уголовных, экономических или иных государственных преступлений принадлежность преступника (нынешняя или в прошлом) к спецслужбам является отягчающим вину обстоятельством в том случае, если судом будет установлено, что преступник, совершая эти действия, использовал свои профессиональные знания и опыт. Это люди, которые приобрели существенно иные, чем мы, возможности. Также возможности им предоставило государство. Поэтому так же, как, например, мастера спорта по каратэ дают подписку, что они не будут использовать свой опыт против нас с вами, и здесь необходима такая норма, поскольку сотрудники служб безопасности могут оказаться не менее опасными людьми для нашего общества. Во всех случаях в отношении сотрудников служб безопасности или посторонних лиц должно быть признано отягчающим вину обстоятельством использование в преступных целях различных видов спецсредств, разработанных или применяемых спецслужбами: особых видов вооружений, отравляющих веществ, психотропных препаратов и других способов нанесения ущерба здоровью человека. Мы уже не раз сталкивались с тем, что бывшие сотрудники КГБ применяют специальное оборудование, начиная от подслушивающей аппаратуры и кончая более серьезными спецсредствами, против обычного населения. Кстати, у нас есть сведения, что многие из этих средств использовались даже для подслушивания правительственных заседаний. Наконец, Министерству юстиции должен быть поручен контроль за деятельностью тех бывших сотрудников спецслужб, которые владеют особо важными государственными секретами. В частности, именно Министерство юстиции должно обязательно контролировать военизированные и охранные организации, создаваемые бывшими работниками МВД и КГБ. А также в течение установленного законом срока заниматься регистрацией мест работы и должностей бывших сотрудников спецслужб. Это, несомненно, ограничение гражданских свобод. Однако, учитывая особые возможности, (78) которыми эти люди пользовались во время службы, и их потенциальную опасность для общества, это естественно и необходимо. Вопреки сложившемуся в стране представлению, наш Центр информации и анализа деятельности российских спецслужб считает, что руководство спецслужбами должно возлагаться не на профессионалов, а на людей штатских с безупречной и широко известной общественной репутацией, имеющих юридическое образование и длительный стаж работы в области юстиции, желательно адвокатский, никогда до этого не связанных ни с армией, ни со спецслужбами. Только в этом случае общество будет заказчиком спецслужб, а не их жертвой. Это, кстати, опыт, широко распространенный во многих странах. Наконец, мы считаем необходимым продолжить обсуждение Закона о люстрации, которое началось в ходе второй конференции "КГБ вчера, сегодня, завтра" в мае 1993 года. С учетом внесенных в этот проект изменений мы будем предлагать его для рассмотрения в законодательных органах. Я понимаю, что эти предложения нуждаются в доработке, в юридическом оформлении. Это и будет одним из направлений нашей работы. В заключение хотелось бы сказать, что у наблюдателей-политологов может сложиться впечатление, что за последнее время позиция нашего общественного комитета стала более жесткой и определенной. С этим трудно спорить. Но для этого несомненно есть основания, причины этих перемен находятся не внутри нашего комитета, а в обстоятельствах нашего сегодняшнего существования. В составе комитета не произошло изменений, как и в его общественной позиции. Однако значительные изменения произошли в деятельности российских спецслужб и тесно связанных с ними лиц. Они, на наш взгляд, стали на самом деле представлять растущую угрозу демократическим преобразованиям, медленно, трудно и противоречиво идущим в нашей стране. В последние полгода мы наблюдали прямой переход на сторону противников демократических перемен министра безопасности Баранникова, двусмысленное поведение службы безопасности в сентябре-октябре прошлого года. Не прекращается, причем с использованием преступных действий, борьба с нашим комитетом, представляющим мнение значительной части российского общества. И наконец, (79) именно последние недели поведение руководителей служб безопасности стало наиболее агрессивным. Оно проявляется в заявлениях в средствах массовой информации, на встречах, на закрытых и открытых заседаниях. Мы слушали выступление Владимира Рубанова, и нам было совершенно ясно, какое давление оказывается, поскольку он оправдывался. Оправдывался не перед нами, а, казалось, перед кем-то отсутствующим, почему он позволил себе прийти на встречу с представителями общества. Именно поэтому мы не можем отказаться и от тех рекомендаций, которые, по нашему мнению, могут хоть как-то обезопасить страну и общество от новых возможных амбициозных планов служб безопасности России и растущего влияния этого сообщества. Россия не должна вновь стать заложницей этого, по определению Милована Джилоса, "нового класса". Благодарю за внимание. |
Похожие:
 | Федеральный закон от 29 декабря 2014 года №477-фз «О внесении изменений в часть вторую Налогового кодекса Российской Федерации» |  | О внесении изменений в части первую и вторую Налогового кодекса Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской... |
| Соловьев А. А., Понкин И. В. Испанское законодательство о спорте / Комиссия по спортивному праву Ассоциации юристов России. – М.,... | | Трудовое законодательство и иные нормативные правовые акты, содержащие нормы трудового права (далее – трудовое законодательство)... |
| Вопрос Законодательство, устанавливающее ответственность за нарушения в сфере дорожного движения | | Модуль Законодательство в сфере туризма. Туроператорская и турагентская деятельность |
| Статья Законодательство Российской Федерации о донорстве органов и их трансплантации | | «Имеем право знать, чтобы жить» мы подробно изучили законодательство, гарантирующее право граждан России на получение информации,... |
| Статья Законодательство Российской Федерации о налогах и сборах, законодательство субъектов Российской Федерации о налогах и сборах,... | | Статья Законодательство Российской Федерации о налогах и сборах, законодательство субъектов Российской Федерации о налогах и сборах,... |