Противодействия коррупции: зарубежный опыт и российские реалии, организованный пул ап совместно с Организацией Экономического Сотрудничества и Развития и
Скачать 0.98 Mb.
|
Потому что мы запросы подавали по поводу перевода, нам дали в общем-от довольно однозначный ответ, что это невозможно на данный момент в силу того, что для государственных служащих не существует квалификационного требования пользования компьютерами (это официальный ответ), поэтому заставлять их заполнять электронные декларации о доходах не представляется возможным. То есть после получения такого ответа все дальше сказанное про развитие систем декларирования превращается в полную бессмыслицу. Это моё личное мнение. Это первое - я бы хотела узнать про переход на электронную форму. Потому что если мы посмотрим на все те страны, и о том, что говорили коллеги, и которые вы перечислили, и которые в книге перечислены, в общем успех там, где всё это сведено воедино и электронизированно. И второй действительно про проверки. На какой стадии (хотя бы приблизительно), по вашему мнению, находимся мы с построением системы проверок? Потому что, действительно, то, что сейчас происходит с накоплением информации и отсутствием проверок, оно действительно может очень серьезно дискредитировать всю идею. В первую очередь, в общественном сознании. Спасибо. Юлегин: Даже не знаю, с чего начать. Я буду исключительно экспертно комментировать. Потому что у министерства полномочий по разработке госполитики в сфере госгражданской службы нет, поэтому Минздраву нужно задавать вопрос. А квалификационные требования у министерства, например, есть. Но они у всех разные. У нас есть требования владения программными продуктами. В территориальном органе - например, Роснедра в Чукотском автономном округе, может и нет. Разведать что-то, и нормально все. Что касается темы перевода на электронный вариант - я упомянул, но не стал развивать эту тему. Если делать эту базу, с учетом объема сведений, с учетом требований к охране персональных данных информбезопасности, также того, что это сведения и данные о лицах, которые в том числе относятся к принадлежащим к субъектам государственной охране, допущенных к сведениям особой важности и так далее. То есть нуждаются в очень жестких и дорогостоящих средствах обеспечения информационной безопасности. И, в этом плане, та работа, которую министерство сейчас делает, по электронным вопросам, раньше это была Электронная Россия, сейчас это - Электронное общество, прежде всего эта работа направлена на то, чтобы сделать возможным и облегчить за счет использования современных информационных технологий, работу, точнее жизнь граждан при их взаимодействии с государственными служащими. Это, я считаю, правильное направление. А если мы будем двигаться в направлении того, что мы должны прежде всего вводить high-end технику в отношении себя, то это будет не совсем правильное движение. Просто мое личное мнение. Потому что когда приходишь в разные организации и министерства, у кого-то абсолютно высококлассное оборудование - ip телефония, видеоконференции, порты, чего только нет. Приходишь в их территориальные органы, где принимают граждан, и видишь там полное отсутствие не только информационных технологий, но и вообще нормальных условий для приема посетителей. Вот, наверное, тоже очень важный момент, на котором хотелось бы акцентировать. По-моему, я ответил на все, да? Панфилова: Спасибо, да. Ещё? Пожалуйста Михайлов Валентин Иванович: Я как раз тот человек, который эти несколько лет готовил практически всю нормативную базу, связанную с противодействием коррупции. Я прошу извинить наших коллег, но у меня, может быть, будет не вопрос, а ремарка. Я понимаю, что у нас презентации делали коллеги, мог бы и к ним обращаться, но вопрос был задан по другому поводу. Коллеги, с самого начала хотелось бы определиться в терминах. Потому что, честно говоря, для меня термин “декларация о доходах” - это термин из налогового законодательства. Когда мы говорим в антикоррупционном контексте, то у нас употребляется словосочетания “представление сведений о доходах” и “справки о доходах.” Когда готовилась эта законодательная база, мы сразу четко развели термины, потому что суть у них принципиально разная. Декларирование доходов осуществляется для налогообложения, это то, что у нас тут коллеги доказывали, выступали рассказывали. А справки о доходах - это то, что больше касается этических аспектов. Правовая природа принципиально другая. И по поводу представления справок о доходах в электронном виде: не знаю, кому вы направляли этот запрос, и кто вам отвечал по этому поводу. На самом деле, работа в этом направлении ведется, и я не удивлюсь, если в национальном плане противодействия коррупции на 2012-2013 год появится соответствующий порученческий пункт. Сейчас у нас идет первый этап подготовки нового национального плана, потому что срок предыдущего заканчивается. И подчеркну ещё раз: я не могу предрешить решение. В любом случае, этот национальный план, скорее всего, будет утверждаться президентом, последнее слово будет за ним. Но я не удивлюсь, даже более того, я ожидаю появление такого пункта с тем, чтобы эту проблему разработать, с тем, чтобы изучить и с тем, чтобы найти соответствующие деньги, подготовить специалистов. В этом плане я с коллегой абсолютно согласен: надо изучить целый ряд аспектов, в том числе касающихся наличия баз, специалистов и так далее. Я не исключу, что у нас в ближайшие годы справки о доходах будут представлять в электронном виде. Это первое. И второе: все указы президента, которые касаются представления справок о доходах, содержали порученческий пункт о том, чтобы в соответствующих государственных органах приняли соответствующие меры. И в числе таких мер - возможность представления справок о доходах в электронном виде. И мы ведомство на это ориентируем. Изначально это облегчило бы вопросы, связанные с обнародованием сведений на сайтах, и в целом дальнейшую работу. Кое-какие зачатки этого, насколько я знаю, в плане тоже есть. Спасибо. Панфилова: Спасибо. У кого ещё есть вопросы к нашим литовским коллегам? Сейчас Сергей Пархоменко, потом Илья Хандриков. Сергей Пархоменко: Спасибо. Уважаемые дамы и господа, у меня возникло два вопроса и, как ни странно, оба к Александрасу Зиновичусу. Скажите, пожалуйста, вы упомянули, что в каких-то ситуациях вы принимаете решение о том, что энное количество акций не влияет на личную заинтересованность чиновника. Как вы определяете, что две акции не влияют, а три - влияют? Или как это работает? И потом ещё один вопрос. Зиновичус: Во-первых, я сказал, что любое количество акций имеет значение. Если политик или государственный служащий имеет хотя бы одну акцию, то он обязан самоустраниться и не принимать решений. Только это уже кто-то другой решает, в соответствующем порядке. Как это решается? Чаще всего это решается коллегиально. Комиссия по этике проводит расследование, точно узнает, что это за акции, смотрит, сколько их, какого они предприятия, и тогда, могу сказать, довольно субъективно, решают это дело. Но самое главное, что это всё попадает на всеобщее обозрение. Главное не то, что мы что-то не так сделали, или комиссия решила не так, а то, что все могут в этом участвовать. И комиссия может сказать: “Да, мы ошиблись. Может быть, надо было по-другому решить”. Но если дело не было бы вынесено наверх, такого никогда не случилось бы. Сергей Пархоменко: И второй вопрос. Как, по вашей оценке, воспринимают эту систему ваши государственные служащие, которые, соответственно, должны подавать такие декларации? Как карательную, или наоборот, как инструмент, помогающим им в их работе? И как это было достигнуто? Зиновичус: Очень хороший вопрос. У меня было мало времени. Надо понимать, что когда я декларирую, или мои коллеги декларируют частные интересы, мы понимаем, где наши риски. И, в принципе, это мне помогает, потому что я нахожусь на всеобщем обозрении, и в любое время мне могут что-то написать. И ты не знаешь, откуда что и как. А тут все расписано. Всё выносится на обозрение, и человек видит, какие у него риски, и где надо устраниться. Да, мне это помогает. Я заполняю декларацию, хотя не заполнять её - проще. Все говорят, что это сложно. Особенно когда речь идет о том, что даже про транзакции 800 евро надо декларировать, надо описывать все свои покупки, какие телевизоры я покупаю, ерунда это все. Но в принципе, когда это уже случается, все говорят, что хорошо, что все задекларировано, и я чувствую себя лучше. Панфилова: Пожалуйста, Илья. Илья Хандриков: Спасибо. Вопрос ко всем участникам: собственно, речь идет о 20 статье Конвенции. Недавно был в одной программе, и Владимир Васильев, руководитель комитета по безопасности Госдумы сказал, что принятие статьи 20-ой нарушает наши законы, так как существует презумпция невиновности. И в связи с этим вопрос к участникам: что нужно изменить в законодательстве и нет ли здесь лукавства со стороны Владимира Васильева? Спасибо. Михайлов: Меня этот вопрос, извините за не совсем литературное слово, достал. Это песчинка в штиблете. Абсолютно на пустом месте умудряемся делать проблему. Значит, речь идет о 20-ой статье Конвенции ООН против коррупции. Так жизнь распорядилась, что я готовил эту конвенцию. Что-то там про закон о ратификации. (Обращается к Панфиловой) Я вас в составе делегации не видел. Панфилова: Я была от Трансперенси Интернешнл. Михайлов: Я вас не видел, но роль общественных организаций в создании конвекции, конечно же, велика, но я не про это. Я готовил в том числе и закон о ратификации. Поэтому первое, что я хочу сказать - РФ ратифицировала всю Конвенцию без каких-либо изъятий. Почему, и я это подчеркиваю, очень часто в нашей прессе (коллегам хочу сказать) содержатся призывы “ратифицировать 20-ю статью Конвенции”. Так вот, мы ратифицировали 20-ю статью полностью. Напомню, что в соответствии с Венской Конвенцией права международный договоров, изъятие из международного договора для какой-либо страны тех или иных положений конвенции определяется в форме оговорок. В законе о ратификации никаких оговорок не содержится. Там есть заявления. Юридическая природа заявлений принципиально отлична от договора. И закон о ратификации содержит заявления о том, что юрисдикция РФ по таким-то и таким-то статьям (есть перечень статей, и там нет 20-ой статьи) распространяется таким-то образом. Эта статья имеет сугубо юридикционный характер. Необходимость этого заявления диктовалось самой конвенцией. Там указано, что государство может выбрать из нескольких вариантов один. Вот мы там указали, какой вариант выполнили. Более того, значение этого заявления с точки зрения времени было очень ограничено. Закон о ратификации был у нас принят весной, а летом мы внесли в 11-ю и 12-ю статьи Уголовного Кодекса РФ принципиальные изменения. В соответствии с ними мы распространили нашу юрисдикцию фактически на весь земной шар. Поэтому сейчас разговор об этом никакого принципиального значения не имеет. Далее статья 20-я помещена в главе конвенции, которая касается вопроса криминализации, вопроса уголовного законодательства. Напомню, у нас есть два решения, только два, которые в данном случае применимы, потому что зачастую в пример приводят целую кучу. Есть только два решения Конституционного суда, которые подтверждают 46-ю статью Конституции о том, что в сфере уголовного судопроизводства доказывание возлагается на государство. А эта статья 20-я звучит так: “Государства должны рассмотреть возможность принятия таких мер, в соответствии с которыми признавалась бы уголовная наказуемость по таким деяниям: незаконное обогащение, то есть ситуация, когда гражданин не может разумным образом обосновать...” (Отвечает на реплики) Там есть слово “доказать”. Хорошо, не будем спорить, дело не в том. В любом случае, это тонкость, она принципиального значения не имеет. Исходя из смысла этой статьи предполагается, что вопрос доказывания в рамках уголовного судопроизводства должен возлагаться на гражданина. Подчеркну ещё раз, Конституция у нас закрепляет совершенно другой принцип. Но и более того, статья эта так начинается словами “государства-участники рассматривают”, и дальше вдумайтесь, “в соответствии со своими конституциями и особенностями правовой системы”. Авторы этой статьи не зря поставили эти слова в начало. Дело в том, что в рамках правовой системы РФ в принципе невозможно процедурно обеспечить функционирование этой статьи. Представим себе ситуацию: привлекли человека к уголовной ответственности, применили меру пресечения, заключили под стражу. Он сидит. Каким образом он будет доказывать, что 5, 10, 20 лет назад работал в какой-то фирме и получал высокий доход? Наш уголовно-процессуальный кодекс в принципе не содержит таких институтов. Такого рода вещей очень много. Более того, абсолютно случайно, поверьте мне, тут оказался обзор иностранного законодательства. Бывает такое. В Нидерландах, в Бельгии, в Швеции, в Италии, в Ирландии, в Португалии такого рода статьи в законодательства этих государств не включены. Этот запрос по законодательству осуществлялся по линии Министерства иностранных дел по вопросу, касающемуся включения положений 20-й статьи в свое национальное законодательство. И в подавляющем большинстве случаев этого нет потому, что эти государства не в состоянии обеспечить процедурную имплементацию. Такого рода положения есть в Южной Америке. Может быть. Я обо всем не собираюсь судить. Надо посмотреть, как там это все сконструировано. Не исключаю, может быть, это есть. Я говорю о наших особенностях и отвечаю, в том числе, на вопрос. У нас в гражданском законодательстве есть положение, которое позволяет интерпретировать это все. Но у нас, в силу ряда обстоятельств, правоохранительные органы абсолютно не привыкли работать в гражданско-правовом поле. Да и в целом у нашего общества, извините, уголовники. Любой вопрос мы стараемся решать через призмы уголовного закона, хотя в ряде случаев гораздо эффективнее ту или иную проблему решить в рамках гражданского производства. Более того, у нас есть, допустим, 169-я статья Гражданского кодекса, которая гласит, что сделка, противная законодательству и правопорядку, является ничтожной. В рамках гражданского производства прокуратура может выйти в суд с заявлением и признать любую сделку ничтожной, и суд может рассмотреть этот вопрос. Практики нет, желания нет, ничего другого в этой части нет. Но в то же время идея о 20-й статье, о том, чтобы люди, которые незаконно обогатились, привлекались к ответственности, эта идея у нас реализуется. Во-первых, за все виды незаконного обогащения, допустим, за хищение, за незаконный сбыт наркотиков, за получение взятки, у нас установлена уголовная ответственность. Более того, есть и другие институты. Допустим, те же самые кратные штрафы, которые введены совершенно недавно в законодательство. Это работает. Вот совершенно недавно в Башкирии за взятку в 200 тысяч рублей, заплаченных за выделение земли под строительство дома в правоохранительной зоне, суд применил наказание в 14 млн. рублей. В чем здесь проблема? Незаконное обогащение и есть незаконное обогащение. Появление этой статьи само по себе любопытно. Так случилось, что в одной стране президент в период подготовки этой конвенции взял несколько миллионов долларов и сбежал в Японию. По началу был расчет, что министр финансов даст показания о факте хищения. Министр финансов оказался упорным и никаких показаний не дал. Соответственно, делегацией была поставлена задача провести в международной конвенции норму, которая дала хотя бы какие-то основания привлечь этого человека к ответственности. И вы помните наверняка, сколько было круглых столов и сколько, извините, вина было выпито на этих круглых столах, когда, в конце концов, эта статья в конвенции появилась. Поэтому, уважаемые коллеги, я не только про 20-ю статью, но про очень многие другие интересные положения хочу сказать. Все это, конечно, значимо и интересно, но мне думается, проблема сводится к тому, что нам дай бог реально освоить хотя бы то, что у нас есть. Заставить те же подразделения по профилактике коррупционных правонарушений работать эффективно, добиться хотя бы какой-то эффективности от представления сведений о доходах. За прошлый год у нас уволили 152 человека за недостоверное предоставление сведений о доходах. Но на самом-то деле их больше. Эти идеи, на мой взгляд, являются ключевыми. Извините за обширный ответ, но это крик души. Ниненко: А можно я продолжу? Илья, вы говорите, Васильев сказал, что это невозможно? Сейчас я зашел на сайт комиссии Государственной Думы по законодательному обеспечению борьбы с коррупцией, там есть мой любимый документ. Называется он “Рекомендации круглого стола” от 1 июня 2010 года, там говорится о реализации рекомендаций GRECO по вопросу введение в уголовное законодательство понятия “конфискация in rem”. Там очень много про конфискацию in rem, но заканчивается оно следующим пунктом: “Обеспечить в полной мере реализацию в Национальном уголовном законодательстве требований статьи 20-й “незаконное обогащение” Конвенции ООН против коррупции”. Подписана эта рекомендация Васильевым, Коршенинниковым и Волковым. Поэтому... ну вот этот документ сейчас доступен на сайте. |
Похожие:
 | Наибольших масштабов распространение благотворительности приобрело в сша, что было вызвано ранним развитием демократического общества... |  | Методические материалы к теме «Отечественный и зарубежный опыт противодействия идеологии экстремизма и терроризма» |
| Методические материалы к теме «Отечественный и зарубежный опыт противодействия идеологии экстремизма и терроризма» | | В мае 2016 года в налоговых органах Псковской области утверждены планы противодействия коррупции на 2016 – 2017 годы. В планах противодействия... |
| Программа: «Государственная поддержка региональной научно-технической политики высшей школы и развитие ее научного потенциала» на... | | Программа курса "Зарубежный опыт социальной работы" составлена в соответствии с требованиями Государственного образовательного стандарта... |
| В целях реализации Указа Президента РФ от 13. 04. 2010г. №460 "О национальной стратегии противодействия коррупции и Национальном... | | Управлением в 2016 году проведена следующая работа по выполнению плана противодействия коррупции |
| З зенков М. Ю. Зарубежный опыт управления: Государственная служба: Учебное пособие. — Новосибирск: нгау, 2004.— 130 с | | Объединенных Наций, например: Конвенция против коррупции, Конвенция Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию, Конвенция... |