1. Доводы сторон
161. Власти Российской Федерации утверждали, что положения национального законодательства относительно содержания под стражей в целях выдачи являлись доступными и ясными. Конституционный Суд в Определении от 1 марта 2007 г. (см. § 88 и 89 настоящего Постановления), официально опубликованном и потому доступном, установил, что применение статьи 466 УПК РФ не являлось произвольным. В частности, указывалось, что мера пресечения в виде заключения под стражу, предусмотренная этой статьей, могла применяться только в соответствии с порядком и сроками, установленными главой 13 УПК РФ.
162. Власти Российской Федерации также утверждали, что с 9 декабря 2009 г. по 8 февраля 2010 г. заявитель содержался под стражей на основании ордера на арест, выданного узбекским судом в соответствии со статьей 61 Минской конвенции. Длительность его содержания под стражей не являлась чрезмерной, и разбирательство о выдаче осуществлялось с надлежащей тщательностью.
163. Заявитель утверждал, что его дело было аналогично делу "Джураев против Российской Федерации" (Dzhurayev v. Russia) (жалоба N 38124/07, Постановление Европейского Суда от 17 декабря 2009 г. <*>), в котором было установлено нарушение подпункта "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции при сопоставимых обстоятельствах. В частности, как подтвердили власти Российской Федерации, его содержание под стражей с 9 декабря 2009 г. по 8 февраля 2010 г. было основано на санкции, выданной узбекским судом. Однако статья 108 УПК РФ, на которую ссылался прокурор, упоминает только решение российского суда в качестве основания для заключения под стражу. Его содержание под стражей на основании решения иностранного суда, таким образом, являлось незаконным, поэтому последующие продления срока его содержания под стражей были также незаконными.
--------------------------------
<*> Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 5/2010.
164. Кроме того, заявитель утверждал, что длительность его содержания под стражей была чрезмерной и разбирательство о выдаче не осуществлялось с надлежащей тщательностью. В частности, хотя разбирательство о выдаче было окончено 14 марта 2011 г., он был освобожден лишь 9 июня 2011 г., после истечения максимального срока, допускаемого российским законодательством.
2. Мнение Европейского Суда
(a) Общие принципы
165. Европейский Суд принимает к сведению, что сторонами не оспаривается содержание заявителя под стражей в целях его выдачи Российской Федерацией Узбекистану. Таким образом, подпункт "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции применим в настоящем деле. Данное положение не требует, чтобы при заключении под стражу лица, в отношении которого принимаются меры по выдаче, имелись разумные основания полагать, что оно продолжит заниматься преступной деятельностью или скроется от следствия или суда. В этой связи подпункт "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции устанавливает иной уровень защиты по сравнению с подпунктом "c" пункта 1 статьи 5 Конвенции: все, что требуется в соответствии с подпунктом "f", это чтобы действия совершались в отношении "лица, против которого принимаются меры по его высылке или выдаче". Следовательно, для целей подпункта "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции несущественно, было ли решение о выдаче оправданным с точки зрения национального или конвенционного права (см. Постановление Европейского Суда по делу "Чонка против Бельгии" (Conka v. Belgium), жалоба N 51564/99, § 38, ECHR 2002-I, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Чахал против Соединенного Королевства", § 112).
166. При этом Европейский Суд напоминает, что обязан исследовать вопрос о том, было ли содержание заявителя под стражей "законным" для целей подпункта "c" пункта 1 статьи 5 Конвенции, с особым вниманием к гарантиям, предусмотренным в национальной правовой системе. Если возникает вопрос о законности содержания под стражей, включая вопрос о том, был ли соблюден "порядок, установленный законом", Конвенция в значительной степени отсылает к национальному законодательству и устанавливает обязанность соблюдения его материальных и процессуальных норм, но дополнительно требует, чтобы любое лишение свободы учитывало цель статьи 5 Конвенции, которая заключается в защите лица от произвола (см. Постановление Европейского Суда от 25 июня 1996 г. по делу "Амуур против Франции" (Amuur v. France), Reports 1996-III, § 50).
167. Европейский Суд должен удостовериться в том, соответствовало ли национальное законодательство Конвенции, включая общие принципы, выраженные в ней или подразумеваемые. Что касается последних, Европейский Суд подчеркивает, что в делах, затрагивающих лишение свободы, особенно важно соблюдение общего принципа правовой определенности. Устанавливая, что любое лишение свободы должно осуществляться "в порядке, установленном законом", пункт 1 статьи 5 Конвенции не просто отсылает к национальному законодательству, как и выражения "в соответствии с законом" и "предусмотрено законом" в пунктах 2 статей 8 - 11 Конвенции <*>, он также касается "качества закона", требуя, чтобы он был совместим с верховенством права, концепцией, воплощенной во всех статьях Конвенции. "Качество закона" в этом смысле предполагает, что национальное законодательство, которое предусматривает лишение свободы, должно быть достаточно доступным, ясным и предсказуемым с точки зрения применения во избежание угрозы произвола (см. Постановление Европейского Суда от 11 октября 2007 г. по делу "Насруллоев против Российской Федерации" <**> (Nasrulloyev v. Russia), жалоба N 656/06 <***>, § 66 с дополнительными отсылками).
--------------------------------
<*> В пунктах 2 статей 8 - 11 официального перевода Конвенции на русский язык используются выражения "предусмотрены законом" или "предусмотрено законом" (прим. переводчика).
<**> Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 3/2008.
<***> Там же.
168. Наконец, Европейский Суд напоминает, что лишение свободы является оправданным согласно подпункту "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции лишь в ходе разбирательства о выдаче. Если разбирательство не ведется с надлежащей тщательностью, содержание под стражей перестает быть допустимым с точки зрения этого положения. Другими словами, срок содержания под стражей по этому основанию не должен превышать разумного предела (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Саади против Италии", § 72 - 74).
(b) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле
(i) Законность содержания заявителя под стражей с 9 декабря 2009 г. по 8 февраля 2010 г.
169. Основное противоречие сторон касается вопроса о том, могли ли постановления прокурора о содержании под стражей со ссылкой на ордер на арест, выданный узбекским судом, служить правооснованием для содержания заявителя под стражей с 9 декабря 2009 г. по 8 февраля 2010 г. (см. § 24 - 26 настоящего Постановления).
170. Власти Российской Федерации сослались на статью 466 УПК РФ, которая разрешает прокурору в случаях, когда к запросу о выдаче приложен ордер на арест, выданный иностранным судом, заключить лицо, выдача которого требуется, под стражу "без подтверждения действительности этого ордера российским судом" (см. § 86 настоящего Постановления). Однако Европейский Суд учитывает, что постановление прокурора о заключении под стражу от 10 декабря 2009 г. не ссылалось на статью 466 УПК РФ, очевидно, потому, что указанная статья, как следует из ее формулировки, начинает действовать с момента получения запроса о выдаче. В деле заявителя запрос о выдаче был получен только 30 декабря 2009 г. Таким образом, Европейский Суд должен предварительно рассмотреть вопрос о правовой основе содержания заявителя под стражей с 9 по 30 декабря 2009 г.
171. В постановлении о содержании под стражей от 10 декабря 2009 г. прокурор сослался на статью 61 Минской конвенции и статью 108 УПК РФ. Европейский Суд подчеркивает, что статья 61 Минской конвенции не устанавливает процессуальных правил, требующих соблюдения при заключении лица под стражу до получения запроса о выдаче. Действительно, Минская конвенция отсылает к национальному законодательству, предусматривая, что запрашиваемое государство должно применять собственные законодательные положения при исполнении запроса о правовой помощи, включая специальный запрос о задержании до получения запроса о выдаче, упоминаемого в ее статье 61 (см. § 79 настоящего Постановления). Отсюда следует, что статья 61 Минской конвенции может служить правовым основанием для заключения под стражу только во взаимосвязи с корреспондирующими законодательными положениями страны и порядком применения заключения под стражу, а также применимыми сроками (см. Определение Конституционного Суда, упомянутое в § 88 настоящего Постановления).
172. Европейский Суд отмечает, что российское законодательство не содержит конкретных норм, устанавливающих порядок заключения под стражу до получения запроса о выдаче. В деле заявителя прокурор сослался на статью 61 Минской конвенции во взаимосвязи со статьей 108 УПК РФ, которая регулирует содержание под стражей в период уголовного разбирательства (см. § 84 настоящего Постановления). В то же время Европейский Суд уже установил, что статья 108 УПК РФ не может служить достаточной правовой основой для решения прокурора о заключении лица под стражу на том основании, что иностранный суд выдал ордер на арест в отношении него (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Джураев против Российской Федерации", § 73 и 74, и Постановление Европейского Суда от 3 марта 2011 г. по делу "Эльмуратов против Российской Федерации" (Elmuratov v. Russia), жалоба N 66317/09, § 108 и 109 <*>). Ни органы власти в национальном разбирательстве, ни власти Российской Федерации не ссылались на иное положение законодательства страны, позволяющее прокурору заключить заявителя под стражу до получения запроса о выдаче.
--------------------------------
<*> Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 12/2011.
173. Следовательно, с 9 по 30 декабря 2009 г. заявитель находился в правовом вакууме, который не охватывался положениями национального законодательства, устанавливающими основания заключения под стражу, порядок и сроки, применимые к содержанию под стражей до получения запроса о выдаче.
174. Кроме того, после получения запроса о выдаче 30 декабря 2009 г. содержание заявителя под стражей продолжало регулироваться частью 2 статьи 466 УПК РФ. Европейский Суд отмечает, что эта статья не предусматривает порядка, который должен соблюдаться при заключении под стражу лица, выдача которого запрашивается, или продления его срока. Она не содержит также сроков содержания под стражей в целях выдачи.
175. Европейский Суд принимает к сведению довод властей Российской Федерации о том, что часть 2 статьи 466 УПК РФ подлежит толкованию в свете Определения Конституционного Суда от 1 марта 2007 г. В этом Определении Конституционный Суд указал, что содержание под стражей в целях выдачи может применяться только в соответствии с порядком и сроками, установленными главой 13 УПК РФ. Однако Европейский Суд отмечает, что данное определение касалось части 1 статьи 466 УПК РФ, регулирующей ситуации, в которых к запросу о выдаче не приложен ордер на арест, выданный иностранным судом. Определение не содержало выводов относительно порядка, который должен применяться в ситуациях, регулируемых частью 2 статьи 466 УПК РФ, когда ордер на арест, выданный иностранным судом, прилагался к запросу о выдаче, как в деле заявителя (см. § 89 настоящего Постановления). Напротив, другое решение Конституционного Суда, Определение от 19 марта 2009 г., по-видимому, более относимо, поскольку касается именно части 2 статьи 466 УПК РФ. В этом Определении Конституционный Суд установил, что часть 2 статьи 466 УПК РФ не нарушает конституционных прав лица, поскольку не устанавливает оснований или порядка заключения под стражу в целях выдачи или сроков такого содержания под стражей. Конституционный Суд не разъяснил, какие законодательные нормы регулируют порядок и сроки, применяемые в ситуациях, охватываемых частью 2 статьи 466 УПК РФ (см. § 90 настоящего Постановления).
176. Таким образом, Европейский Суд учитывает отсутствие ясных национальных норм, устанавливающих, при каких условиях, в какие сроки и прокурором какого звена и территориального уровня должен рассматриваться вопрос о содержании под стражей после получения запроса о выдаче.
177. Двусмысленность части 2 статьи 466 УПК РФ раскрывают обстоятельства настоящего дела. Действительно, хотя запрос о выдаче был получен 30 декабря 2009 г., только 18 января 2010 г., через 19 дней, прокурор принял решение о содержании заявителя под стражей на основании части 2 статьи 466 УПК РФ. На всем протяжении этого периода заявитель не был уведомлен об основаниях его содержания под стражей и сроке этого содержания.
178. Кроме того, существенно, что постановление о содержании под стражей от 18 января 2010 г. не ссылалось на какое-либо положение национального законодательства, из состава главы 13 УПК РФ или иное, подтверждающее компетенцию этого конкретного прокурора (московско-рязанского транспортного прокурора) в решении вопроса о заключении заявителя под стражу. Это постановление также не установило срока содержания под стражей заявителя и не ссылалось на законодательную норму, устанавливающую такой срок.
179. Отсюда следует, что содержание под стражей заявителя с 30 декабря 2009 г. по 8 февраля 2010 г. было основано на правовой норме, а именно на части 2 статьи 466 УПК РФ, которая в силу отсутствия ясных процессуальных правил не являлась точной или предсказуемой в применении.
180. Европейский Суд учитывает недавнее Постановление Верховного Суда России, давшего руководящее толкование российских законодательных норм, применимых к содержанию под стражей в целях выдачи, включая содержание до и сразу после получения запроса о выдаче (см. § 93 настоящего Постановления). Вместе с тем Европейский Суд отмечает, что постановление вынесено 14 июня 2012 г., гораздо позже освобождения заявителя. Соответственно, он не может изменить свой вывод о том, что в период содержания заявителя под стражей российские законодательные нормы, регулирующие содержание под стражей в ожидании получения запроса о выдаче, и последующее продление срока содержания после получения такого запроса, не были ни точными, ни предсказуемыми в их применении. В любом случае из постановления следует, что содержание заявителя под стражей должно было применяться и продлеваться по решению российского суда, а не прокурора.
181. С учетом вышеизложенного Европейский Суд заключает, что с 9 декабря 2009 г. по 8 февраля 2010 г. заявитель содержался под стражей в отсутствие конкретного правооснования или ясных норм, регулирующих его ситуацию. Это несовместимо с принципами правовой определенности и защиты от произвола, которые являются общими идеями Конвенции и верховенства права (см. с необходимыми изменениями Постановление Европейского Суда от 15 января 2009 г. по делу "Юдаев против Российской Федерации" (Yudayev v. Russia), жалоба N 40258/03, § 59 <*>, Постановление Европейского Суда по делу "Барановский против Польши" (Baranowski v. Poland), жалоба N 28358/95, § 56, ECHR 2000-III). Лишение свободы, которому подвергся заявитель в этот период, не сопровождалось адекватными гарантиями против произвола. Таким образом, в период, относящийся к обстоятельствам дела, российское законодательство не отвечало стандарту "качества закона", требуемому в соответствии с Конвенцией. Национальная система не защитила заявителя от произвольного содержания под стражей, и его содержание под стражей не могло считаться "законным" для целей подпункта "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции.
--------------------------------
<*> Там же. N 2/2010.
(ii) Законность содержания заявителя под стражей с 8 февраля 2010 г. по 9 июня 2011 г.
182. В отличие от ряда ранее рассмотренных дел в отношении России (см., в частности, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Джураев против Российской Федерации", § 68), содержание под стражей заявителя с 8 февраля 2010 г. по 9 июня 2011 г. было продлено российским судом. Решения о продлении содержания под стражей указывали сроки в соответствии с требованиями статьи 109 УПК РФ, которая была применима в контексте содержания под стражей в делах о выдаче после вынесения постановления Верховного Суда России 2009 года (см. § 92 настоящего Постановления).
|
