121. Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не представили данных, способных опровергнуть утверждения заявителя. Действительно, российские органы начали проверку, которая продолжается до настоящего времени. Однако из материалов дела следует, что единственной следственной мерой являлось направление запросов информации в службу пограничного контроля и другие государственные учреждения в конце марта или начале апреля 2012 года, через восемь месяцев после исчезновения заявителя (см. § 69 настоящего Постановления). Европейский Суд не имеет сведений о том, был ли получен ответ на эти запросы информации.
122. В материалах дела отсутствуют данные о том, принимались ли меры для выявления и допроса свидетелей, способных подтвердить или опровергнуть выдвинутую заявителем версию его похищения. Поскольку заявитель указал время его вылета из Москвы и прибытия в Худжанд, можно было установить рейс, на котором был отправлен заявитель, и допросить бортпроводников и пассажиров относительно присутствия на борту трех лиц в наручниках и двоих конвоиров. Можно было также установить личность сотрудников милиции, патрулировавших центр Москвы 23 августа 2011 г., чтобы выявить и допросить милиционера, проверявшего документы заявителя и его друзей непосредственно перед предполагаемым похищением. Тем не менее не было совершено никаких действий для допроса возможных свидетелей. Отсюда следует, что власти Российской Федерации не представили доказательств, способных опровергнуть утверждения заявителя о его похищении и принудительном перемещении в Таджикистан.
123. Власти Российской Федерации не выдвинули также убедительного объяснения его присутствия в Таджикистане. Насколько их доводы можно понять как предполагающие, что заявитель выехал в Таджикистан добровольно, они не указали, каким образом он мог преодолеть российскую границу в отсутствие паспорта, удерживаемого российскими властями. Кроме того, несмотря на запрос Европейского Суда, власти Российской Федерации не представили извлечения из реестра пограничного контроля, указывающего, где и как заявитель пересек российскую границу.
124. При таких обстоятельствах Европейский Суд находит убедительным утверждение заявителя о том, что он был похищен и доставлен на борт самолета, вылетавшего в Таджикистан, без соблюдения обычных формальностей.
125. Что касается утверждения заявителя о том, что российские власти причастны к его похищению, Европейский Суд не может не считать его достоверным. Действительно, имеются серьезные сомнения в том, что неустановленные похитители могли провести заявителя через паспортный и таможенный контроль в аэропорту без согласия компетентных должностных лиц. Власти Российской Федерации не представили убедительного объяснения тому, как заявитель в отсутствие паспорта мог пройти пограничный контроль в аэропорту без внесения записи в пограничный реестр, если бы его не сопровождали российские должностные лица (см. аналогичную мотивировку в Постановлении Европейского Суда от 23 сентября 2010 г. по делу "Искандаров против Российской Федерации" (Iskandarov v. Russia), жалоба N 17185/05, § 113 <*>).
--------------------------------
<*> Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 6/2011.
126. С учетом вышеизложенного Европейский Суд полагает, что, в то время как заявитель выдвинул доказуемое утверждение о том, что был похищен и перемещен в Таджикистан российскими должностными лицами, власти Российской Федерации не смогли убедительно опровергнуть это утверждение и представить удовлетворительные и убедительные объяснения того, как он оказался в Таджикистане.
127. Соответственно, Европейский Суд находит установленным, что 23 августа 2011 г. заявитель был похищен и перемещен против его воли в изолятор таджикских властей с ведома и пассивного или активного участия российских властей.
II. Предполагаемое нарушение статей 3 и 13 Конвенции
128. Заявитель жаловался на то, что вследствие его тайного перемещения в Таджикистан, где он находился под неизбежной угрозой выдачи Узбекистану, он подвергался угрозе пыток и религиозного преследования. Заявитель также жаловался на то, что его доводы относительно угрозы жестокого обращения в случае выдачи Узбекистану не были реально и тщательно рассмотрены российскими властями. Он ссылался на статьи 3 и 13 Конвенции, которые предусматривают следующее:
"Статья 3
Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию.
Статья 13
Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".
A. Доводы сторон
129. Власти Российской Федерации утверждали, что выдача заявителя Узбекистану не подвергала его угрозе жестокого обращения или политического преследования. Утверждения заявителя о наличии подобной угрозы, впервые выдвинутые на стадии судебного обжалования решения прокурора о выдаче, были рассмотрены и отклонены российскими судами. Власти Российской Федерации напомнили мотивировку национальных судов и сослались на дипломатические заверения, предоставленные узбекской Генеральной прокуратурой.
130. Заявитель указал, что довел свои опасения по поводу жестокого обращения в Узбекистане до сведения национальных властей уже в декабре 2009 года в своем ходатайстве о признании беженцем. Он последовательно сообщал о своих опасениях в рамках разбирательств о предоставлении статуса беженца и выдаче. Заявитель ссылался на доклады органов ООН и авторитетных международных НПО, которые прямо указывали, что лица, которые подобно ему подозревались в принадлежности к запрещенным религиозным организациям, подвергались повышенному риску жестокого обращения. Он также отметил, что формулировки выдвинутых против него обвинений показывали, что они мотивированы политическими и религиозными соображениями. Тем не менее национальные власти не приняли во внимание доказательства, представленные заявителем, и отклонили его опасения как необоснованные без тщательной оценки общей ситуации в Узбекистане или его личной ситуации, руководствуясь дипломатическими заверениями узбекских властей. Между тем эти заверения не заслуживали доверия в отсутствие мониторинга механизма соблюдения или ответственности за их нарушения (заявитель сослался на Постановление Европейского Суда от 15 ноября 1996 г. по делу "Чахал против Соединенного Королевства" (Chahal v. United Kingdom), § 105, Reports of Judgments and Decisions 1996-V, и Постановление Большой Палаты по делу "Саади против Италии" (Saadi v. Italy), жалоба N 37201/06, § 147, ECHR-2008).
B. Мнение Европейского Суда
1. Статья 3 Конвенции
(a) Приемлемость жалобы
131. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "a" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.
(b) Существо жалобы
(i) Общие принципы
132. Последовательная прецедентная практика Европейского Суда заключается в том, что осуществление государством-участником выдачи лица для привлечения к уголовной ответственности может порождать вопрос с точки зрения статьи 3 Конвенции и, таким образом, затрагивать ответственность указанного государства согласно Конвенции, если имеются серьезные основания полагать, что данное лицо в случае выдачи будет подвергаться в принимающем государстве реальной угрозе обращения, противоречащего статье 3 Конвенции. Установление такой ответственности неизбежно включает оценку условий в запрашивающем государстве с точки зрения стандартов статьи 3 Конвенции. Тем не менее вопросы вынесения судебного решения в отношении ответственности принимающего государства, а также установления подобной ответственности на основании международного права в целом, Конвенции или иным образом не рассматриваются. Любая ответственность, которую возлагает или может возлагать Конвенция, распространяется на государство-участника, осуществляющее выдачу, в связи с его действиями, прямым следствием которых является риск для лица подвергнуться запрещенному жестокому обращению (см. Постановление Европейского Суда от 7 июля 1989 г. по делу "Серинг против Соединенного Королевства" (Soering v. United Kingdom), § 91, Series A, N 161).
133. При определении того, доказано ли наличие реальной угрозы подвергнуться в случае высылки обращению, запрещенному статьей 3 Конвенции, Европейский Суд оценивает вопрос в свете всех материалов, предоставленных ему или, в случае необходимости, полученных по собственной инициативе (см. Постановление Европейского Суда от 29 апреля 1997 г. по делу "H.L.R. против Франции" (H.L.R. v. France), § 37, Reports 1997-III). Поскольку характер ответственности государств-участников по статье 3 Конвенции в делах данного вида обусловлен действием, подвергающим лицо угрозе жестокого обращения, наличие риска должно оцениваться преимущественно с учетом фактов, которые были известны государству-участнику или должны были быть известны на момент высылки (см. Постановление Европейского Суда от 20 марта 1991 г. по делу "Крус Варас и другие против Швеции" (Cruz Varas and Others v. Sweden), § 75 - 76, Series A, N 201, и Постановление Европейского Суда от 30 октября 1991 г. по делу "Вилвараджа и другие против Соединенного Королевства" (Vilvarajah and Others v. United Kingdom), § 107, Series A, N 215). Однако если заявитель еще не выдан или не выслан, когда Европейский Суд рассматривает дело, оценка должна производиться на момент рассмотрения дела Европейским Судом (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Чахал против Соединенного Королевства" § 85 - 86).
134. Чтобы определить, имеется ли угроза жестокого обращения, Европейский Суд должен исследовать предсказуемые последствия выдачи заявителя запрашивающему государству, учитывая общую ситуацию в указанном государстве и его личные обстоятельства (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Вилвараджа и другие против Соединенного Королевства", § 108, заключительная часть). В принципе заявитель обязан предоставить доказательства, подтверждающие наличие серьезных оснований полагать, что в случае исполнения оспариваемой меры он подвергнется реальной угрозе обращения, запрещенного статьей 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 26 июля 2005 г. по делу "N. против Финляндии" (N. v. Finland), жалоба N 38885/02, § 167). Если такие доказательства предоставлены, государство-ответчик обязано устранить любые сомнения в связи с ними (см. Постановление Европейского Суда от 19 июня 2008 г. по делу "Рябикин против Российской Федерации" (Ryabikin v. Russia), жалоба N 8320/04, § 112 <*>).
--------------------------------
<*> Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2009.
135. Что касается общей ситуации в конкретной стране, Европейский Суд ранее неоднократно указывал, что может принимать во внимание информацию из недавних докладов независимых международных правозащитных организаций или из государственных источников (см., например, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Чахал против Соединенного Королевства", § 99 - 100, Постановление Европейского Суда от 26 апреля 2005 г. по делу "Мюслим против Турции" (Muslim v. Turkey), жалоба N 53566/99, § 67, Постановление Европейского Суда по делу "Саид против Нидерландов" (Said v. Netherlands), жалоба N 2345/02, § 54, ECHR 2005-VI, и Решение Европейского Суда от 20 февраля 2007 г. по делу "Аль-Моаяд против Германии" (Al-Moayad v. Germany), жалоба N 35865/03, § 65 - 66). Кроме того, при оценке наличия угрозы жестокого обращения в запрашивающем государстве Европейский Суд оценивает общую ситуацию в этой стране с учетом данных об улучшении или ухудшении правозащитной ситуации в целом или в отношении конкретной группы или территории, которые могут иметь отношение к личным обстоятельствам заявителя (см. с необходимыми изменениями Постановление Европейского Суда по делу "Шамаев и другие против Грузии и Российской Федерации" (Shamayev and Others v. Georgia and Russia), жалоба N 36378/02, § 337, ECHR 2005-III <*>).
--------------------------------
<*> Опубликовано в сборнике "Европейский Суд по правам человека и Российская Федерация" N I/2005.
136. В то же время одна лишь возможность жестокого обращения вследствие нестабильной ситуации в принимающем государстве не свидетельствует о нарушении статьи 3 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Вилвараджа и другие против Соединенного Королевства", § 111, и Решение Европейского Суда от 31 мая 2001 г. по делу "Катани и другие против Германии" (Katani and Others v. Germany), жалоба N 67679/01). Ссылка на общую проблему соблюдения прав человека в конкретной стране сама по себе не может служить основанием для отказа в выдаче (см. Постановление Европейского Суда от 10 февраля 2011 г. по делу "Джаксыбергенов против Украины" (Dzhaksybergenov v. Ukraine), жалоба N 12343/10, § 37). Если доступные Европейскому Суду источники описывают общую ситуацию, конкретные утверждения заявителя по делу должны подтверждаться иными доказательствами со ссылкой на личные обстоятельства, подкрепляющие его опасения по поводу жестокого обращения (см. Постановление Большой Палаты по делу "Маматкулов и Аскаров против Турции" (Mamatkulov and Askarov v. Turkey), жалобы N 46827/99 и 46951/99, § 73, ECHR 2005-I, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Джаксыбергенов против Украины", там же). Европейский Суд не требует доказывания личных обстоятельств только в самых крайних случаях, когда общая ситуация насилия в стране назначения достигла такой интенсивности, что создает реальную угрозу того, что любое перемещение лица в эту страну неизбежно нарушит статью 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 17 июля 2008 г. по делу "N.A. против Соединенного Королевства" (N.A. v. United Kingdom), жалоба N 25904/07, § 115 - 116, и Постановление Европейского Суда от 28 июня 2011 г. по делу "Суфи и Эльми против Соединенного Королевства" (Sufi and Elmi v. United Kingdom), жалобы N 8319/07 и 11449/07, § 217).
137. Относительно собственного контроля Европейский Суд напоминает, что должен проявлять осторожность при принятии на себя роли суда первой инстанции, устанавливающего факты. Он указывал в различных контекстах, что, если имело место разбирательство на уровне страны, в задачу Европейского Суда не входит подмена своими выводами оценки фактов, осуществлявшейся национальными судами, и, как правило, именно они должны оценивать предоставленные им доказательства (см., в частности, Постановление Большой Палаты от 24 марта 2011 г. по делу "Джулиани и Гаджо против Италии" (Giuliani and Gaggio v. Italy), жалоба N 23458/02, § 179 - 180). Хотя Европейский Суд не связан выводами судов страны, для того, чтобы вынудить его отойти от выводов этих судов о фактах, при обычных обстоятельствах требуются бесспорные элементы (см. там же). В то же время в соответствии со статьей 19 Конвенции обязанностью Европейского Суда является обеспечение соблюдения обязательств государств, принявших Конвенцию. Что касается выдачи или депортации Европейский Суд напоминает, что в делах, где заявитель представляет мотивированные доводы, вызывающие сомнения в точности информации, которой руководствовалось государство-ответчик, Европейский Суд должен удостовериться в том, что оценка, проведенная властями государства-участника, адекватна и достаточно подтверждена национальными материалами, а также материалами из других надежных источников (см. Постановление Европейского Суда от 11 января 2007 г. по делу "Салах Шеех против Нидерландов" (Salah Sheekh v. Netherlands), жалоба N 1948/04, § 136).
138. Европейский Суд также недавно указывал, что, если государство перемещает искателя убежища в промежуточную страну в соблюдение со своими международно-правовыми обязательствами, оно должно убедиться, что процедура предоставления убежища промежуточной страны предусматривает достаточные гарантии того, что искатель убежища не будет перемещен прямо или косвенно в страну своего происхождения без оценки угроз, которым он подвергается с точки зрения статьи 3 Конвенции (см. Постановление Большой Палаты по делу "M.S.S. против Бельгии и Греции" (M.S.S. v. Belgium and Greece), жалоба N 30696/09, § 342, ECHR-2011).
|
