138. В заключение Европейский Суд находит установленным вне всякого разумного сомнения, что заявитель был похищен неустановленными лицами в Москве вечером 31 октября 2011 г., содержался своими похитителями в Москве в течение одного или двух дней, затем принудительно доставлен в аэропорт и посажен на самолет, отправляющийся в Худжанд в Таджикистане, где он был немедленно заключен под стражу таджикскими властями.
139. Что касается утверждения заявителя о том, что российские власти участвовали в его принудительном перемещении в Таджикистан, Европейский Суд полагает, что оно тесно связано со всеми другими аспектами его жалобы на нарушение статьи 3 Конвенции и подлежит оценке в связи с другими вопросами, вытекающими из этого положения, включая вопрос адекватности национального расследования этого происшествия.
II. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции
140. Заявитель первоначально жаловался в соответствии со статьей 3 Конвенции на то, что его выдача в Таджикистан повлечет жестокое обращение с ним. Позднее он дополнил свою жалобу утверждением о том, что имело место нарушение требований статьи 3 Конвенции, поскольку его похищение в Москве и незаконное перемещение в Таджикистан были возможны только при активном или пассивном участии российских властей.
141. После этого Европейский Суд предложил властям Российской Федерации представить дополнительные объяснения по существу жалобы с учетом двух дополнительных вопросов, возникших в соответствии со статьей 3 Конвенции. Первый затрагивал возможное уклонение властей от соблюдения их позитивного обязательства по принятию всех мер, которые от них можно было разумно ожидать для защиты заявителя от реальной и непосредственной угрозы перемещения в Таджикистан. Второй касался их процессуального обязательства по проведению тщательного и эффективного расследования похищения и перемещения заявителя в Таджикистан. Статья 3 Конвенции предусматривает следующее: "Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".
A. Доводы сторон
1. Власти Российской Федерации
142. Власти Российской Федерации первоначально утверждали, что заявитель не обладает статусом жертвы, поскольку его выдача была приостановлена после применения предварительных мер Европейским Судом. Они также утверждали, что выдача заявителя Таджикистану в любом случае не подвергла бы его угрозе жестокого обращения. По мнению властей Российской Федерации, настоящая жалоба отличалась от нескольких ранее рассмотренных Европейским Судом дел в связи с Таджикистаном, поскольку заявитель обвинялся в общеуголовных преступлениях и не преследовался по политическим мотивам. Кроме того, они полагали, что заверения, представленные Генеральной прокуратурой Таджикистана, составляли адекватную гарантию против жестокого обращения с заявителем или политического преследования. Власти Российской Федерации сослались на отсутствие случаев нарушения Таджикистаном гарантий, полученных в делах о выдаче. Они также утверждали, что после подробного рассмотрения всех предполагаемых угроз и доказательств, представленных заявителем в открытом заседании, российские суды не усмотрели препятствий для выдачи заявителя.
143. После принудительного перемещения заявителя в Таджикистан и дополнительных вопросов, поставленных Европейским Судом, власти Российской Федерации отрицали какую-либо ответственность за случившееся с заявителем. Они утверждали, что свобода передвижения заявителя никоим образом не ограничивалась после его освобождения 20 мая 2011 г. и что власти не были обязаны осуществлять надзор в этом отношении. Власти Российской Федерации уведомили Европейский Суд о предварительных проверках, проведенных следственными органами, и их неоднократных отказах в возбуждении уголовного дела в связи с отсутствием состава преступления.
2. Заявитель
144. Заявитель первоначально утверждал, что он сохранял статус жертвы, поскольку безуспешно исчерпал все внутренние средства правовой защиты при обжаловании решения о выдаче. Последнее оставалось действительным и исполнимым в период, относящийся к обстоятельствам дела, и в дальнейшем не обжаловалось. Он сослался на последовательную прецедентную практику Европейского Суда, признающую за заявителями статус жертвы в сходных ситуациях. Он также утверждал, что власти не оценили угрозу жестокого обращения, которой он подвергался в Таджикистане, и что его неоднократные и подробные объяснения в этой связи не имели ответа. Вместо этого власти оценили возможные препятствия для выдачи с точки зрения интересов государства и исключили какую-либо угрозу такого рода на основании дипломатических заверений таджикских властей, которые не подкреплялись никакими доказательствами и потому являлись недостоверными. Заявитель заключил, что подход, принятый национальными органами и поддержанный властями Российской Федерации в Европейском Суде, был слишком формальным. Наконец, заявитель указал, что подозреваемые в причастности к ИДУ, такие как он, находились на учете у таджикских властей и поэтому подвергались особой угрозе жестокого обращения в Таджикистане. Он заключил, что имелись достаточные основания полагать, что в случае выдачи он подвергнется реальной угрозе обращения, несовместимого со статьей 3 Конвенции.
145. Заявитель отмечал, что после его похищения власти были немедленно уведомлены и их просили защитить его от принудительного перемещения в Таджикистан. Однако они не приняли немедленных и эффективных мер, в то время как жалобы заявителя передавались из одного органа в другой. Власти также не провели расследования этих событий. Заявитель полагал, что длительное уклонение властей Российской Федерации от установления его места пребывания указывало на прямую причастность властей к его похищению и принудительному перемещению в Таджикистан. Заявитель настаивал, что он не мог законно пересечь государственную границу в отсутствие паспорта и при наличии только свидетельства о временном убежище. Кроме того, любое несанкционированное пересечение государственной границы против его воли было невозможным, поскольку в соответствующий период в аэропорту Домодедово действовали повышенные меры безопасности после террористических актов, имевших место в январе 2011 г. в этом аэропорту. В поддержку своих объяснений о причастности России к его похищению и передаче заявитель сослался на выводы Европейского Суда по аналогичному делу (упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Искандаров против Российской Федерации", § 113). Заявитель также утверждал, что его перемещение с российской территории было следствием совместной операции сил безопасности двух стран или операции службы безопасности Таджикистана, проведенной при содействии российских властей.
B. Мнение Европейского Суда
1. Приемлемость жалобы
146. Европейский Суд учитывает, что выдача заявителя была оставлена без изменения окончательным национальным судебным решением, которое оставлено в силе и не может быть отменено за счет предварительных мер, указанных Европейским Судом, которые влекут лишь временное приостановление выдачи. Таким образом, заявленное соблюдение властями предварительных мер само по себе не лишает заявителя статуса жертвы в соответствии с Конвенцией. Возражение властей Российской Федерации, на котором они, по-видимому, не настаивали на более поздней стадии разбирательства, в любом случае лишено смысла ввиду принудительного перемещения заявителя в Таджикистан в начале ноября 2011 г. Европейский Суд также отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "a" пункта 3 статьи 35 Конвенции и не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.
2. Существо жалобы
147. Европейский Суд, прежде всего, отмечает, что настоящее дело порождает три обособленных вопроса с точки зрения статьи 3 Конвенции, а именно возможное уклонение властей от соблюдения позитивных обязательств по защите заявителя от реальной и непосредственной угрозы принудительного перемещения в Таджикистан; их уклонение от соблюдения процессуального обязательства по проведению тщательного и эффективного расследования его похищения и передачи; и, наконец, их предполагаемая ответственность за причастность государственных представителей к оспариваемым событиям. Европейский Суд также отмечает, что разрешение им этих вопросов будет иметь значение для вопроса о наличии в период, относящийся к обстоятельствам дела, обоснованной угрозы того, что заявитель мог бы подвергнуться жестокому обращению в Таджикистане. Стороны не пришли к соглашению в этом последнем пункте. Поэтому Европейский Суд начнет свое рассмотрение с оценки того, подвергало ли заявителя такой угрозе его принудительное возвращение в Таджикистан. В дальнейшем он рассмотрит поочередно три различных вопроса, возникающих в соответствии со статьей 3 Конвенции, как указывалось выше.
(a) Подвергало ли заявителя возвращение в Таджикистан реальной угрозе обращения, противоречащего статье 3 Конвенции
(i) Общие принципы
148. Последовательная прецедентная практика Европейского Суда заключается в том, что осуществление государством-участником выдачи лица для привлечения к уголовной ответственности может порождать вопрос с точки зрения статьи 3 Конвенции и, таким образом, затрагивать ответственность указанного государства согласно Конвенции, если имеются серьезные основания полагать, что данное лицо в случае выдачи будет подвергаться в принимающем государстве реальной угрозе обращения, противоречащего статье 3 Конвенции (см. Постановление Большой Палаты по делу "Саади против Италии" (Saadi v. Italy), жалоба N 37201/06, § 125, ECHR 2008; и Постановление Европейского Суда от 7 июля 1989 г. по делу "Серинг против Соединенного Королевства" (Soering v. the United Kingdom), § 91, Series A, N 161).
149. Оценка того, имеются ли серьезные опасения того, что заявитель будет подвергаться реальной угрозе обращения, запрещенного статьей 3 Конвенции, неизбежно предусматривает оценку Европейским Судом условий в принимающей стране с точки зрения стандартов этого положения Конвенции (см. Постановление Большой Палаты по делу "Маматкулов и Аскаров против Турции" (Mamatkulov and Askarov v. Turkey), жалобы N 46827/99 и 46951/99, § 67, ECHR 2005 I). Эти стандарты подразумевают, что для отнесения к сфере действия статьи 3 Конвенции жестокое обращение, с которым заявитель, по его утверждению, может столкнуться при возвращении, должно достигнуть минимального уровня суровости. Его оценка является относительной, зависящей от всех обстоятельств дела (см. Постановление Европейского Суда по делу "Хилаль против Соединенного Королевства" (Hilal v. the United Kingdom), жалоба N 45276/99, § 60, ECHR 2001 II).
150. При определении того, доказано ли наличие реальной угрозы подвергнуться в случае высылки обращению, запрещенному статьей 3 Конвенции, Европейский Суд оценивает вопрос в свете всех материалов, представленных ему или, в случае необходимости, полученных по собственной инициативе (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Саади против Италии", § 128). Поскольку характер ответственности государств-участников по статье 3 Конвенции в делах данного вида обусловлен действием, подвергающим лицо угрозе жестокого обращения, наличие риска должно оцениваться преимущественно с учетом фактов, которые государство-участник знало или должно было знать на момент высылки; однако Европейский Суд не лишен права учета информации, выявленной после выдачи. Она может иметь значение для подтверждения или отклонения оценки, сделанной государством-участником, или обоснованности опасений заявителя (см. Постановление Европейского Суда от 20 марта 1991 г. по делу "Крус Варас и другие против Швеции" (Cruz Varas and Others v. Sweden), §§ 75 - 76, Series A, жалоба N 201; Постановление Европейского Суда от 30 октября 1991 г. по делу "Вилвараджа и другие против Соединенного Королевства" (Vilvarajah and Others v. the United Kingdom), § 107, Series A, N 215; и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Маматкулов и Аскаров против Турции", § 69).
151. В принципе заявитель обязан представить доказательства, подтверждающие наличие серьезных оснований полагать, что в случае исполнения оспариваемой меры он подвергнется реальной угрозе обращения, запрещенного статьей 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 26 июля 2005 г. по делу "N. против Финляндии" (N. v. Finland), жалоба N 38885/02, § 167). Если такие доказательства представлены, государство-ответчик обязано устранить любые сомнения в связи с ними (см. Постановление Европейского Суда от 19 июня 2008 г. по делу "Рябикин против Российской Федерации" (Ryabikin v. Russia), жалоба N 8320/04, § 112 <1>).
--------------------------------
<1> Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2009.
152. Что касается общей ситуации в конкретной стране, Европейский Суд ранее неоднократно указывал, что может принимать во внимание информацию из недавних докладов независимых международных правозащитных организаций или из государственных источников (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Саади против Италии", § 131, с дополнительными отсылками). Кроме того, при оценке наличия угрозы жестокого обращения в запрашивающем государстве Европейский Суд принимает во внимание общую ситуацию в этой стране с учетом данных об улучшении или ухудшении правозащитной ситуации в целом или в отношении конкретной группы или территории, которые могут иметь отношение к личным обстоятельствам заявителя (см. с необходимыми изменениями Постановление Европейского Суда по делу "Шамаев и другие против Грузии и Российской Федерации" (Shamayev and Others v. Georgia and Russia), жалоба N 36378/02, § 337, ECHR 2005 III).
153. В то же время ссылка на общую проблему соблюдения прав человека в конкретной стране сама по себе не может служить основанием для отказа в выдаче (см. Постановление Европейского Суда от 10 февраля 2011 г. по делу "Джаксыбергенов против Украины" (Dzhaksybergenov v. Ukraine), жалоба N 12343/10, § 37). Если доступные Европейскому Суду источники описывают общую ситуацию, конкретные утверждения заявителя по делу должны подтверждаться иными доказательствами со ссылкой на индивидуальные обстоятельства, подкрепляющие его опасения по поводу жестокого обращения (см. Постановление Большой Палаты по делу "Маматкулов и Аскаров против Турции" (Mamatkulov and Askarov v. Turkey), жалобы N 46827/99 и 46951/99, § 73, ECHR 2005 I; и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Джаксыбергенов против Украины", там же). Европейский Суд не требует доказывания таких индивидуальных обстоятельств только в самых крайних случаях, когда общая ситуация насилия в стране назначения достигла такой интенсивности, что создает реальную угрозу того, что любое перемещение лица в эту страну неизбежно нарушит статью 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 17 июля 2008 г. по делу "N.A. против Соединенного Королевства" (N.A. v. the United Kingdom), жалоба N 25904/07, §§ 115 - 116; и Постановление Европейского Суда от 28 июня 2011 г. по делу "Суфи и Эльми против Соединенного Королевства" (Sufi and Elmi v. the United Kingdom), жалобы N 8319/07 и 11449/07, § 217). Если принимающее государство представило гарантии, они составляют дополнительный относимый фактор для рассмотрения Европейским Судом. Однако сами по себе гарантии недостаточны, чтобы обеспечить адекватную защиту против угрозы жестокого обращения. Существует обязательство рассмотрения того, являются ли предоставленные гарантии в их практическом применении достаточной гарантией того, что заявитель будет защищен от риска жестокого обращения. Весомость заверений со стороны принимающего государства зависит в каждом случае от обстоятельств, преобладающих в период, относящийся к обстоятельствам дела (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Саади против Италии", § 148; и Постановление Европейского Суда от 17 января 2012 г. по делу "Отман (Абу Катада) против Соединенного Королевства" (Othman (Abu Qatada) v. the United Kingdom), жалоба N 8139/09, § 187, ECHR 2012 (извлечения)).
|
