ПРОБЛЕМА АНТРОПОЛОГИЧЕСКОЙ СОРАЗМЕРНОСТИ В ЭКЗИСТЕНЦИАЛИЗМЕ Байдачная Е. В.
к.ф.н., доцент кафедры культурологии и философии КГУКИ
Проблема антропологической соразмерности человека решается в экзистенциализме
через призму центрального для этой философии вопроса: «В чем смысл человеческого существования?». Главная категория философии существования – экзистенция, существование человека в его качестве человека, трактуется как акт переживания смысла бытия в пограничных (кризисных) ситуациях, обнаруживающих ограниченность человеческих возможностей быть, познавать, творить, понимать и любить другого человека.
Экзистенциалисты претендовали на выделение фундаментальных характеристик существования человека — экзистенциалов, выражающих переживания базовых взаимосвязей культурно-цивилизационной деятельности, таких как человек — мир, человек — человек, внутренний мир человека. Отметим, что мир в экзистенциализме мыслится всегда как человеческий мир. Экзистенциалистов согласно интерпретации совместного бытия можно разделить на коэкзистенциальных и некоэкзистенциальных. Экзистенция в философии Г. Марселя и К. Ясперса – это одновременно коэкзистенция – переживание ценности другого в пограничных ситуациях. Философы связывали утрату смысла существования человека в мире с массовым событием XX века. В трактовке М. Хайдеггера и Ж.-П. Сартра мир, с одной стороны, враждебен человеку, с другой —выступает обязательным фоном для экзистенции. Бытие в мире оборачивается бытием при мире – негармоничным сосуществованием человека и мира (людей). Несоразмерность мира человеку заостряется в концепции абсурда А. Камю, последователя Сартра.
ЖЕЛАНИЯ, ПОТРЕБНОСТИ, РЕСУРСЫ: СОВРЕМЕННАЯ ИСЛАМСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ Балтанова Гульнар Равильевна
д.ф.н., проф. КГЭУ, Казань
В нашем докладе мы рассмотрим исламскую концепцию триады – желания, потребности, ресурсы – на примере взглядов крупного турецкого ученого, бизнесмена, философа, экономиста, поэта и политика Хайдар Баша. Он является создателем Национальной экономической модели и автором одноименной монографии. Проводя сравнительный анализ западной и мусульманской экономической теории Х.Баш определяет принципиальные различия между ними. Они заключаются в следующем:
Западная теория
|
Исламская теория
|
Потребности человека безграничны
|
Потребности ограничены, желания безграничны
|
Ресурсы ограничены
|
Ресурсы безграничны
|
ЧЕЛОВЕК В ПОИСКАХ МЕСТА Бессонова Людмила Александровна
НОУ ВПО Академия управления ТИСБИ
Человек не может жить без осознания своего присутствия в мире. Мир для каждого из нас мыслится как место личного пребывания всегда «где-то» и вместе с «кем-то».
Но что такое – «место» и кто такой «кто-то»? Любой человек, как кажется на первый взгляд, может легко ответить на этот вопрос: место – это наше окружение, дом, семья, работа, город или сельская местность, определенный географический ландшафт, национальный колорит, страна. Место – это то, что для нас, без чего мы – никто. Так мы осознаем свое место, придаем ему смысл, значение. И происходит это потому, что человек – существо телесное, он укоренен, индивидуализирован в теле, которое всегда должно находиться в определенном месте.
Однако нам только кажется, что мир, реальность места существуют для нас. На самом деле мы существуем для них. Место связывает нас, ограничивает нашу свободу, граничивает порою в наших стремлениях осуществить мечту, реализовать себя. Мы оказываемся заложниками, рабами мира явлений. В своих интуитивных прозрениях человеку часто видится и желается иной мир, мир сущности, а мир реальный, феноменальный предстает как еподлинный, как некая условность, игра.
Вся история человеческой культуры обнаруживает этот факт поиска «подлинного места», истинной реальности. В древнеиндийской культуре это нашло выражение в понятии «майя», иллюзия, которым обозначался феноменальный мир, понимаемый как нереальность, указывающий на его изменчивость, кажущуюся видимость.
Древнеиндийская, а также буддистская культуры предложили путь поиска реального, истинного «мира-места» через практику телесных и духовных упражнений – аскетизма, йога-приемов, медитации, которые в конечном итоге приводили к нирване – высшему состоянию сознания, нахождению вне пространства-времени, вне постоянства эмпирического бытия, в котором место как таковое отсутствует, но наличествует состояние божественного сознания.
Древние греки также выразили особое отношение к действительности – от восторженного в доклассический и классический периоды, до молчаливого в эллинистическом. Древние греки обучались умению ценить «правильный взгляд» – «умозрение». Демокрит говорил об умозрении атомов, Платон «другим взглядом» узрел мир эйдосов (у него это уже «другое место»), Аристотель предложил принцип обоснования этого места через «другое место». Таким образом, древние греки, наряду с «этим местом», бнаруживают «другое место», что не отрицает мира, как это было в древнеиндийской традиции.
Христианская культура указывает на подлинность бытия, каковым является Бог и все, что им сотворено. Однако и здесь просвечивает тема противопоставления подлинного места неподлинному. Совершив грехопадение, первочеловек открыл для себя место без Бога – мир Зла. Чтобы обрести подлинное, истинное место, необходимо постоянно подвергать себя самоистязанию – усмирять тело, воздерживаться от определенных поступков, изменять себя под неусыпным взглядом Другого (Бога), который обращен «во внутрь». Христиане верят и надеются, что они обретут обетованное место, которого нет здесь, в этом мире, и которое отдалено и пространством, и грехопадением, и временем. Возникает феномен двойного у-топоса – «не здесь» и «не сейчас».
Ренессанс, растворив Бога в природе, снимает раздвоенность мира на Божественный (истинное место) и земной, утверждает ценность «этого» места (мира земного). Человек понимает, что он творец и себя, и этого мира. Так зарождаются социальные утопии – «Утопия» Томаса Мора, «Город Солнца» Томазо Кампанелла. Место в возрожденческой культуре – это возможность устроения Божественного мира на Земле, возможность встречи этих двух мест, миров.
Таким образом, человечество во все времена ощущало и ощущает неподлинность своего бытия, неполноту своего места и, чтобы не перестать существовать, сталкивается с необходимостью что-то делать. Но, чтобы что-то делать, оно должно знать, что это такое – место. Этими вопросами занимается уже новоевропейская культура, в которой важное положение занимает наука. Наукоцентристская культура превращает место, бытие человека в предмет, в материю, которые следует изучать и преобразовывать. Место, таким образом, трансформируется и преобразовывается в интерьер – в среду обитания – жилище, улицы, парки, города, оно замыкается на природном пейзаже и социальной среде. Здесь место переведено в категорию объективного мира, который обезбоживается, давая свободу человеку для «самого себя», что впоследствии оборачивается проклятием, одиночеством, потерей Другого. У– топос Нового времени – это общество равных возможностей и равных прав. Однако, воплощенный в действительность, он (у-топос) создает атмосферу безразличия, равнодушия. Человек, погруженный в хорошо устроенный интерьер с его пространственной близостью, легкостью взаимодействия и взаимообмена, доступностью информации, замыкает взгляд на самом себе, теряет место.
Современная ситуация характеризуется исчезновением места. Человек, вписанный в место-интерьер, свободный для себя самого, вдруг смутно осознает, что что-то в этом мире не так. Его не покидает ощущение разыгрываемого перед ним спектакля, ирреальности, «несубстанциональности», его охватывает ностальгия по реальности. Насущный вопрос «Где я?» становится центральным для современной философии. «Где» – это вопрос о месте, «я» – вопрос о взгляде. Возникновение этого вопроса говорит об исчезновении границы между местом и взглядом, о разрушении чувства «я и мир». Эта ситуация порождает проблему понимания-непонимания, одиночества, тоски, страха. О тоске очень точно писал Н.А. Бердяев: «Тоска обращена к трансцендентному… она означает неслиянность с трансцендентным… Это есть до последней остроты доведенный конфликт между моей жизнью в этом мире и трансцендентным» (Н.А. Бердяев. Самопознание. – М., 1991. С.50).
Таким образом, человек изначально поставлен в ситуацию поиска своего места в этом мире. Эта ситуация складывается из осознания им своей нетождественности этому миру. Но человек – существо деятельное, а потому он поставлен перед необходимостью действовать, познавать, понимать окружающий его мир и себя в этом мире, а это означает, что он постоянно находится в ситуации непонимания, он озабочен поисками смысла, истины. И, наконец, ощущение, осознание неполноты, неподлинности бытия требует Другого-человека, Учителя, Бога, либо бессознательного как разворачивающегося дискурса внутри сознания (Я.Ж. Лакан).
В таком состоянии бытийной неполноценности человек ищет понимания. Но и здесь сталкивается с трагическим противоречием – в поисках понимания мы обретаем непонимание («… всякое понимание есть непонимание». – В.В. Бибихин. «Понятие другого»,// В кн.: Загадка человеческого понимания. – М., 1991. С.338). Мысли, обращенные к Другому, либо не воспринимаются, либо присваиваются Другим, либо забываются, что у многих отбивает желание общаться, а это – путь к одиночеству. Таким образом, желание быть понятым – это так же поиск своего места («Счастье – это когда тебя понимают»). Понимание – это возвращение нас к миру, нашему, единственному, без которого нам неуютно и темно, это обретение нами нашего места. Но достигаем ли мы этого в нашем бренном мире?
|
