2.6. Личные письма: индивидуальное и «документальное»
Введение писем в текст художественного произведения — распространенный прием, далеко не новый в русской литературе. О.О. Рогинская в автореферате диссертации «Эпистолярный роман: поэтика жанра и его трансформация в русской литературе»1 отмечает, что подобный прием является формой трансформации эпистолярного романа, который в XIX века вышел на периферию литературного процесса. Ссылаясь на работы М.М. Бахтина, исследовательница отмечает, что подобная трансформация стала обращением к памяти жанра, так как эпистолярному роману предшествовал барочный роман с вставными письмами1. Почти всем классическим текстам русской литературы свойственно использование прием «вставного письма»: это «Евгений Онегин», «Пиковая дама» А.С. Пушкина, «Герой нашего времени» М.Ю. Лермонтова, «Обыкновенная история» И.А. Гончарова, «Война и мир» Л.Н. Толстого, произведения И.С. Тургенева, Ф.М. Достоевского. Рогинскую интересует двойственная природа вымышленных писем в романном повествовании. С точки зрения теории речевых жанров, роман, несомненно, будет относиться к вторичным жанрам, высокоструктурированным, поэтому и отдельное письмо будет частью этой структуры. Но при этом в мире самого романа письмо — это факт бытового общения между героями, поэтому сохраняет свои бытовые и интимные черты. О «генеалогической» связи писем и психологического романа писала Л.Я. Гинзбург в книге «О психологическо прозе»: Гинзбург отмечала то, что и психологический роман, и письмо конструируют некую концепцию личности, только роман представляет собой третью ступень по структурированности и целостности создаваемого образа. Первую ступень по этой шкале занимает как раз письмо. Гинзбург отмечает, что для письма, как правило, характерен отклик на недавно свершившиеся события, хотя, конечно, автор письма может вспоминать прошлое, поэтому в письме отсутствует «финализирующая» точка зрения, которая обуславливает целостность представленной концепции личности. Для мемуаров (вторая ступень по шкале структурированности) характерно присутствие подобной точки зрения, а роман может презентовать множественность точек зрения на одну личность. При этом роман использует формы построения личности, разработанные в письме и в мемуаристике. При этом включенные в роман жанры сохраняют свою специфику. Об этом говорит М.М. Бахтин:
Введенные в роман жанры обычно сохраняют в нем свою конструктивную упругость и самостоятельность и языковое и стилевое своеобразие.
Более того, существует особая группа жанров, которые играют в романах существеннейшую конструктивную роль, а иногда прямо определяют собою конструкцию романного целого, создавая особые жанровые разновидности романа. Таковы: исповедь, дневник, описание путешествий, биография, письмо и некоторые другие жанры1.
О возможностях письма в области проникновения во внутреннюю точку зрения героя говорит автор в статье «Эпистолярная литература» в «Краткой литературной энциклопедии»:
Эпистолярная форма обладает свойствами лирики, позволяющей автору, по определению Аристотеля, «оставаться самим собой». Таковы письма-признания и письма-послания, реальные письма, получившие обществ. распространение. Становясь композиционным началом эпической формы, «романа в письмах», обмен корреспонденцией как бы устраняет автора фактического, но ради того же впечатления «присутствия» естественного «я», непринужденной беседы корреспондентов между собой2.
Таким образом, письма, если они присутствуют в романе как вставные тексты, используются автором как прием подробного и детального описания личности персонажа, погружения в его историю.
В романе присутствуют четыре письма. Переписка Блинова с матерью (два письма) — исключительно личная. После главы, где речь идет о стратегических планах высшего командования, эта переписка служит выполняет функцию контраста, демонстрирует то, насколько разная была для каждого война. Включение переписки с матерью вводит в роман еще один тип героя — мать бойца, на жизнь которой также сильно повлияла война.
Письмо Егорова, хотя и посвящено личной теме, написано официальным стилем. Оно представляет собой по форме официальный ответ начальника на просьбу, связанную с его подчиненным, поэтому написано с привлечением дат, номеров документов и стилистических особенностей официального языка:
Ваш сын гвардии лейтенант Блинов Андрей Степанович действительно с июня с. г. проходит службу в вверенной мне части. Сообщаю, что при медицинском освидетельствовании 30 мая с. г. врачебной комиссией военгоспиталя № 1135, где перед тем он находился на излечении по поводу ранения и контузии, Ваш сын признан годным к строевой службе без каких-либо ограничений (С. 241).
Подобное письмо явно выбивается из числа приводимых в романе документов, так как относится не к развитию истории, а характеризует одного из героев, генерала Егорова, как человека внимательного к своим подчиненным.
Еще одно письмо, которое упоминается в романе — это письмо, которое пришло Алехину. Сам текст письма не приводится в романе, для Алехина как персонажа менее не характерна сосредоточенность на личных темах (по сравнению, например, с Блиновым). Но все же само письмо и последующие размышления Алехина о своей семье и работе позволяют раскрыть то, как война повлияла на его жизнь и на жизнь его семьи.
***
Так функционирует «документ» в повествовании, имеющим своей целью показать специфику работы определенного рода войск во время войны, то есть в критических условиях, когда от профессиональных действий трех человек может зависеть успех стратегического плана, осуществляемого в масштабах целого фронта. При помощи показанных приемов конструируется широкая картина событий, которая позволяет раскрыть различные стороны этой линии истории войны, вплетающейся в общую историю. На примере одного события демонстрируется работа как одной розыскной группы, так и целой системы, регулируемой на различных уровнях. Конечно, подобный замысел невозможно было исполнить без привлечения оперативных документов. Они одновременно вводят широкий контекст событий, позволяют лаконично ввести в повествование множество самостоятельных сюжетных линий, а без привлечения документов показать множество версий только в рамках одного повествования представляется маловероятным, так как даже предельно широкая панорама событий, ввод большого количества подозреваемых экстенсивно расширил бы историю, отвлекая читателя от основного ее сюжета. «Документы» же позволяют показать работу над большим количеством версий, привлечение к розыску большого количества людей, хотя содержат только указания, краткие сообщения о пойманных подозреваемых или о разрабатываемых версиях. В то же время это не ограничивает панораму событий: подобных задержаний могло быть больше, чем задокументировано.
Помимо этого решается проблема неверного, с авторской точки зрения, представления о контрразведчиках, сложившегося в современной ему «военной прозе». Различные типы героев помогают в пределах одного текста совместить два полюса изображения работы структуры «Смерш» и создать эффект объективного показа событий. Присутствие различных типов героев, которые по-разному действуют, по-разному относятся к работе, помогает разрушить тот миф, который критикует Богомолов в письме редактору журнала «Юность».
Авторское примечание о том, что все документы в романе подлинные, без каких-либо метатекстовых размышлений о природе документа, а также традиция авторов «военной прозы» создавать художественные произведения на основе собственного опыта должны заставить читатели поверить в подлинность документов и в правдивость описываемых событий. Специфика приводимых в романе документов, основу которых составляют указания, а также сообщения, поступающие от начальников подразделений, не позволяют применительно к ним говорить о проблеме субъективности/объективности. Неслучайно в тексте романа не приводятся ни одного рапорта героев о произошедших событиях, это внесло бы в документальный пласт проблему субъективности свидетельств. Все приведенные «документы» либо стоят за пределами проблемы субъективности (указания начальства), либо сообщают факты, не предполагающие различных оценок (сообщения о задержании), сопровождаемые предположениями о причастности подозреваемых к делу, различными версиями по делу. Помимо прочего «документы» и официальный стиль используется и для характеристики героев.
Вымышленные «документы» в романе наследуют роль писем в эпистолярных романах. Отчасти, форма, выбранная Богомоловым для построения романа, является прямой наследницей данного типа романа. Письма в эпистолярном романе призваны продемонстрировать «углубление» во внутреннюю точку зрения. Как первоисточники, письма выполняют функцию носителя субъективного, личного. «Документы» в романе Богомолова по стилю, конечно же, мало напоминают субъективность писем, они сконструированы из официальных штампов и специальной лексики, но сама цель — быть носителем внутренней точки зрения здесь парадоксально сохраняется именно за счет этого. Даже сами «жанры» представленных в романе документов: телеграмма, записка по высокочастотной связи, можно воспринимать как видоизмененные, эволюционировавшие письма.
Таим образом, система приемов использования разного типа вымышленных «документов» призвана обеспечить создание эффекта «правды факта», столь важное для авторской концепции романа.
|
