Славянская концептосфера в сопоставительном освещении
Скачать 8.2 Mb.
|
Литература Агранович С.З., Стефанский Е.Е. Миф в слове: продолжение жизни. – Самара: Изд-во СаГА, 2003. Агранович С.З., Березин С.В. Homo amphibolos / Человек двусмысленный: Археология сознания. - Самара: ИД «Бахрах – М», 2005. Бартминьский Е. Языковой образ мира: очерки по этнолингвистике. – М.: Индрик, 2005. Булаховский Л.А. Введение в языкознание. Ч. II. М.: ГУЛИ, 1953. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. – М.: Искусство, 1979. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. – М: Мысль, 1972. Даль В.И. Словарь живого великорусского языка: в 4-х тт.. - М.: Русский язык, 1989 - 1991. Иванов Вяч. Вс., Топоров В.Н. Славянские языковые моделирующие системы. – М.: Наука, 1965. Иванов Вяч. Вс. Примечания // Леви-Стросс К. Структурная антропология. М.: Наука, 1985. С. 340-364. Карасик В.И., Слышкин Г.Г. Лингвокультурный концепт как элемент языкового сознания // Методология современной психолингвистики: Сборник статей. - Москва; Барнаул: Изд-во Алтайского ун-та, 2003. – С. 50-57. Мечковская Н.Б. Язык и религия - М.: Агентство «ФАИР», 1998. Мечковская Н.Б. Семиотика: Язык, Природа, Культура: Курс лекций. - М.: Издательский центр «Академия», 2004. Петрухина Е.В. Русская языковая картина мира и православное сознание [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.portal-slovo.ru/rus/philology/russian/585/11677/ Пивоев В.М. Мифологическое сознание как способ освоения мира. – Петрозаводск: Карелия, 1991. – 111 с. Славянские древности: Этнолингвистический словарь: в 5 томах. – М.: Международные отношения, 1999 – 2004 (СД). Словарь древнерусского языка (XI-XIV вв.): В 10 тт. - М.: Русский язык, 1988. (СДРЯ) Стефанский Е.Е. Эмоциональные концепты как фрагмент мифологической и современной языковых картин мира (на материале концептов, обозначающих негативные эмоции в русской, польской и чешской лингвокультурах): Монография. – Самара: Самар. гуманит. акад., 2008. Топоров В.Н. О ритуале: Введение в проблематику // Архаический ритуал в фольклорных и ранне-литературных памятниках. М.: Наука, 1988. С. 7-60. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: в 4 тт . - М., 1987. Черных П.Я. Историко-этимологический словарь русского языка: в 2 тт. - М.: Русский язык, 1993. Шанский Н.М., Боброва Т.А. Этимологический словарь русского языка. - М.: Прозерпина, 1994. Bartmiński J. Językowe podstawy obrazu świata. – Lublin, 2006. Kundera M. Zachód porwany albo tragedia Europy Środkowej / M. Kundera [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.milankundera.webpark.pl/wariacje/zachod_porwany.htm ЛЕКСИКОН ВЕРА (на материале церковнославянского и древнерусского языка) Ольга Кондратьева К настоящему моменту когнитивная лингвистика уже накопила определенную информацию о структуре основных концептов русской культуры, реконструкция же концептуальных структур, зафиксированных в древних текстах, еще только начинается. Целью данного исследования является моделирование структуры одного из центральных концептов русской культуры – концепта «вера». Для реконструкции истории формирования данного концепта в русской культуре проводится сопоставительный анализ особенностей языкового воплощения данного концепта в церковнославянских (Библия) и древнерусских (серия «Библиотека литературы Древней Руси») текстах. Подобное исследование поможет, на наш взгляд, выявить истоки данного концепта, определенные Священным Писанием, и особенности его развития на русской почве. В данный момент общепризнанным является представление о трехчастной структуре концепта, включающей понятийный, образный и ценностный компоненты (Карасик, Слышкин 2001, 77-78). Понятийный компонент зафиксирован, прежде всего, в словарных значениях лексемы – репрезентанта концепта – в виде семантических компонентов. Образный компонент связан с особым метафорическим способом познания действительности, а ценностный компонент основан на особенностях восприятия соответствующего концепта в рамках оценочного кодекса лингвокультуры определенной эпохи. 1. Понятийный компонент. Большинство лингвистов полагает, что в центре модели концепта – ядро, представляющее собой содержание понятия, которое возможно определить по словарной дефиниции имени концепта. В «Старославянском словаре» (по рукописям X-XI веков) у лексемы вhра выделяется два основных значения: 1) πίστίς, γνωσις, вера; вhро@ #ти, имати, имhти – поверить, верить; 2) θεοσεβεια – божья вера, вера, религия (СС 1999: 165). В «Полном церковнославянском словаре» приводятся все нюансы в значении лексемы вера. Вёра – а) одна из добродетелей: верование, признание чего-либо за истинное; уверенность, внутреннее убеждение в чем-либо, в особенности приятие учения христианского; самое учение веры, проповедь евангельская, религия христианская; уверение, удостоверение, доказательство; самая твердая уверенность в истинах евангельских особенно относительно спасения нашего посредством заслуг христовых; достоверность или вера, соединенная с упованием; б) учение веры, искренность, правдивость, верность в обетованиях; само обещание; верность в служении (ПЦС 2001: 115-116). Похожее толкование значения слова «вhра» находим мы и в словарях древнерусского языка. Так И.И. Срезневский в «Материалах к словарю древнерусского языка» соотносит понятие веры с латинским и греческим аналогами, затем приводит остальные значения: 1) fides, πίστίς; 2) правда; 3) присяга, клятва; 4) сознание божественного закона, религия (МСДЯ: 490). В «Словаре древнерусского языка XI-XIV вв.» под редакцией Р.И. Аванесова представлены следующие значения лексемы вhра: 1) вера, доверие; 2) верность, честность, добросовестность; 3) обещание, заверение; 4) вера в бога, религиозное чувство; 5) вероучение, исповедание; 6) христианское вероучение (СДЯ: 299-300). Из приведенных дефиниций видно, что изначально понятие веры было связано в первую очередь с доверием как таковым, затем вера начинает восприниматься как доверие прежде всего Богу, божественному закону, и затем, как следствие, вера перерастает в убежденность в существование божественного закона, религию. Следовательно, концепт «вера» с определенного момента, «еще до возникновения христианства, стал развиваться … на осознании «договорных начал, договорного доверия» между двумя сторонами» (Степанов 2001: 57). Таким образом, в семантической структуре лексемы вhра, основного репрезентанта концепта, ядерными и для церковнославянского и для древнерусского языков являются значения «доверие», «религиозное чувство», «вероучение». Можно отметить, что понятийный компонент структуры концепта «вера» в сопоставляемых языках одинаков, это обусловлено, на наш взгляд, двумя факторами: смысловой и генетической близостью церковнославянского и древнерусского языков, а также тем обстоятельством, что понятийные признаки образуют ядро концепта, следовательно, формируют его доминантые особенности, они, по сути, инвариантны. 2. Образный компонент. С.Г. Воркачёв указывает, что понятийное ядро концепта «как ядро кометы, окружено газовым облаком различных образных ассоциаций, forcemeat коннотативных и метафорических» (Воркачев 2003: 57). Именно ассоциации и образы текучи, вариативны, зависимы от временного периода и культуры. Источниками образов, с которыми ассоциировалась в древних славянских текстах вера, являлись несколько сфер: «живая природа», «неживая природа», «предметы», «пространство». 1. СФЕРА «ЖИВАЯ ПРИРОДА». В пределах данной сферы вера ассоциировалась с живым существом (человеком) и растением. 1.1. Павел, святой апостол, церковный учитель и светило всего мира, посылая к Тимофею писание, говорил: «Чадо Тимофей, то, что слышал от меня при многих свидетелях, передай верным людям, которые будут способны и других научить». И блаженный апостол Лука евангелист к Феофилу писал, говоря: «Так как многие начали повествовать о известных событиях, случившихся с нами, захотелось и мне описать тебе, достопочтенный Феофил, исследовав все сначала и по порядку, чтобы уяснил ты, как начал Иисус творить и учить». Для того же Феофила написал Деяния апостольские и Евангелие святой апостол Лука, а после жития и мучения многих святых начали описывать. Так и я, ничтожный монах Иаков, слышавший от многих о благоверном князе всей Русской земли сыне Святослава Владимире, и собрав из многого немногое, написал о добродетелях его, а также о двух сыновьях его, святых славных мучениках Борисе и Глебе. И написал, как благодать Божия просветила сердце князя русского Владимира, сына Святослава, внука Игорева, и как, «желающий всякого человека спасти и к познанию истины привести», возлюбил его человеколюбивый Бог — и возжаждал князПавел, святой апостол, церковный учитель и светило всего мира, посылая к Тимофею писание, говорил: «Чадо Тимофей, то, что слышал от меня при многих свидетелях, передай верным людям, которые будут способны и других научить». И блаженный апостол Лука евангелист к Феофилу писал, говоря: «Так как многие начали повествовать о известных событиях, случившихся с нами, захотелось и мне описать тебе, достопочтенный Феофил, исследовав все сначала и по порядку, чтобы уяснил ты, как начал Иисус творить и учить». Для того же Феофила написал Деяния апостольские и Евангелие святой апостол Лука, а после жития и мучения многих святых начали описывать. Так и я, ничтожный монах Иаков, слышавший от многих о благоверном князе всей Русской земли сыне Святослава Владимире, и собрав из многого немногое, написал о добродетелях его, а также о двух сыновьях его, святых славных мучениках Борисе и Глебе. И написал, как благодать Божия просветила сердце князя русского Владимира, сына Святослава, внука Игорева, и как, «желающий всякого человека спасти и к познанию истины привести», возлюбил его человеколюбивый Бог — и возжаждал кн«Вера – живое существо». В тексте Библии в ограниченном количестве контекстов вера предстает как некое живое существо, что реализуется за счет сочетаний живая-мертвая вера. Как мертвая предстает вера, не связанная с конкретными делами: Хо1щеши же ли разумёти, q, человёче сyетне, ћкw вёра без8 дёлъ мертвA є4сть; (Иак. 2: 20); Ћкоже бо тёло без8 дyха мертво2 є4сть, тaкw и3 вёра без8 дёлъ мертвA є4сть (Иак. 2: 26) Во многих случаях древнерусские авторы цитируют данный фрагмент из «Послания Иакова»: тако и вhрh, аще не имат дhлъ, мhртва есть о себh (Толковый апостол); сице и вhра, аще дhлъ не имать, мертва есть о себh. Но речетъ кто: Ты вhру имаши, азъ дhла имамъ; покажи ми вhру твою от дhлъ твоихъ, и азъ тебh покажу и от дhлъ моих вhру мою (И. Грозный. Ответ Яну Роките). В древнерусских текстах происходит развитие метафор, репрезентирующих жизненный цикл веры. Так, появляются метафоры, описывающие формирование веры у человека как ее рождение: вhра яже не геометриискыимъ деланиемъ ражаеться, но духовнымъ и бественыимъ (Пчела), а ее утрату – как погибель: и по странамъ его расточени да будут и развhдени, и законъ отеческий и вhра ихъ срачинская да не погибнетъ, и обычаи старыя измhнятся (Казанская история); избhгъ темныя вhры суетства, и всяко нечестие потреби, и поганую бахмичю вhру до конца погуби (Казанская история). Кроме того, вере присуще такое свойство сильного человека-воина, как непобедимость, она предстает как победитель в борьбе с искушениями и как спаситель человека: Радуйся, укрhпивыйся оружиемь крестнымъ и вhрою непобhдимою, Божиею помощию! (Киево-Печерский патерик); «Вhра бо твоя, — рече, — спасеть тя» (К. Туровский. Притча о душе и теле); Вhра бо всhхъ спасаеть и всhхъ избавляеть. Без вhры бо и велика дhланиа ничтоже възмогоша (Житие Кирилла Белозерского). 1.2. «Вера – это растение». При описании веры в древних славянских текстах использовались знания о растениях, об их жизненном цикле и их структуре. Вера в тексте Библии образно представлена как растение, укрепляющееся и растущее: не въ безмBрнаz хвaлzщесz въ чужди1хъ трудёхъ, ўповaніе же и3мyще, растyщей вёрэ вaшей, въ вaсъ величaтисz по прaвилу нaшему и3з8oби1льнw (2 Кор. 10:15); Благодари1ти до1лжни є3смы2 бг7а всегдA њ вaсъ, брaтіе, ћкоже досто1йно є4сть, ћкw превозрастaетъ вёра вaша, и3 мно1житсz любо1вь є3ди1нагw коегHждо всёхъ вaсъ дрyгъ ко дрyгу (2 Фес. 1: 3). Также вера уподобляется в Евангелии горчичному зерну: }съ же рече2 и5мъ: за невёрствіе вaше: ґми1нь бо гlю вaмъ: ѓще и4мате вёру ћкw зе1рно горyшно, рече1те горЁ се1й: прейди2 tсю1ду тaмw, и3 пре1йдетъ: и3 ничто1же невозмо1жно бyдетъ вaмъ: (Мф. 17: 20); Рече1 же гDь: ѓще бы1сте и3мёли вёру ћкw зе1рно горyшно, глаго1лали бы1сте ќбw ћгодичинэ се1й: восто1ргнисz и3 всади1сz въ мо1ре: и3 послyшала бы вaсъ. (Лк. 17: 6) Горчичное зерно – самое меньшее из семян, но оно по растительной силе превосходит остальные семена. Так, в другом фрагменте Священного Писания написано: подо1бно є4сть цrтвіе нбcное зе1рну горyшичну, є4же взе1мъ человёкъ всёz на селЁ свое1мъ. є4же мaлэйше ќбw є4сть t всёхъ сёменъ: є3гдa же возрасте1тъ, бо1лэе (всёхъ) ѕе1лій є4сть и3 бывaетъ дре1во, ћкw пріити2 пти1цамъ небє1снымъ и3 витaти на вётвехъ є3гw2 (Мф. 13: 31, 32). Зернышко горчицы как будто бы маленькое, ничтожное, но оно обладает значительным потенциалом, возможностью. И возможность эта может быть приведена в действительность: заключающаяся в зерне сила способна произрастить из него огромное растение. Вера подобна такому зерну. Казалось бы, ее даже не видно, однако человек, обладающий ею, способен совершать великие дела. Вера является первоначальной и самой важной добродетелью, без которой никакие другие добродетели не только не приносят пользы, но и вообще не имеют значения. Уподобление веры горчичному зерну сохраняется и в произведениях древнерусских книжников: въспомянухъ, Господи, слово твое, рекъшее: «Аще имате вhру яко и зьрно горущьно и речете горh сей: преиди и въврьзися въ море, и абие послушаеть васъ (Житие Феодосия Печерского). В произведениях древнерусских авторов фитоморфные метафоры в описании веры получают дальнейшее развитие и становятся одним из основных способов концептуализации данного понятия. При описании веры начинают использоваться представления о структуре растения, появляются метафоры семени, стебля, плодов, корней. Сердце человека предстает как пашня, в которую сеются семена веры: и по ложныхъ словесhхъ убо, подобно на пути падающему сhмени, сотворилъ еси, еже убо всhявше слово к Богу вhру истинну и к намъ прямую службу — сие убо врагъ все из сердца твоего изхитилъ есть и сотворилъ в своей воли ходити (И. Грозный. Первое послание Курбскому). Принятие православной веры метафорически представлено как посадка растения, осуществленная «всадителями»: не азъ бо то глаголю, но они свhтила вселеныа всея, истиннии стлъпи, правыя вhры всадители, наставници всему доброму благонравию, вожди истиннии и свhтила негасущая (В четверг 3 недели поста св. Феодосия слово о терпении, о любви и о посте). После «посадки» вера расплодилась среди народов, т.е. прижилась и дала обильные плоды: Вhра же христианьская, послhжде явльшися, больши первыа бысть и расплодися на множьство языкъ (Слово о законе и благодати митрополита Киевского Иллариона). Истинная вера предстает как стебель: Того корене стебло — благовhрье. «Вhра бо твоя, — рече, — спасеть тя» (К. Туровский. Притча о душе и теле). Вера укореняется среди людей, ее насильственное вытеснение описывается метафорами искоренения, т.е. выдирания с корнем из почвы, на которой она произрастала: и поиде на град Суздаль и Владимер и желая Рускую землю попленити, и вhру христианскую искоренити, и церкви Божии до основаниа разорити (Повесть о разорении Рязани Батыем); царие в Казани по тебh уже не будут, вhра бо наша во граде семъ искоренится, и вhра будетъ святая в немъ, и обладанъ будетъ рускимъ держателем (Казанская история). Особое распространение в древнерусской культуре получает уподобление веры конкретному виду растений – пшенице. Данная характеристика применяется исключительно к истинной вере, к православию: събирающе пшеницю чистую, сирhчь вhру пречисту и непорочну въ небесных его житницах, яже суть сердца и мысли православнh вhрующихъ в него (М. Грек. Послание о Фортуне); и вся земля наша Руская от края до края, яко пшеница чиста, вhрою Божиею обрhтается (А. Курбский. Второе послание Вассиану Муромцеву). Ложная вера, еретические учения предстают как сорняки, плевелы, которые необходимо выпалывать: молимся тебh, государю, о томъ, чтоб ты, государь, своим государьским судом искоренил злый плевелъ еретический в конець (Ответ кирилловских старцев на послание Иосифа Волоцкого об осуждении еретиков); в тhх же тогда лhтех возврастоша плевелы между чистою пшеницею спания ради и опилства многаго пастырей нашихъ, сирhчь отроды ересей люторскихъ: явишася лясфиму на церковныя догматы (А. Курбский. История о великом князе Московском); по еллинhхъ же еретицы прияша а насhяша горкыа плевелы по срhде пшеницы в православной христианской вhре (Старец Филофей. Послание о неблагоприятных днях и часах). Сеятелем еретических сорняков является дьявол: егда дьявол, супостат рода человhческаго, истощил тулы свои, стреляюще на церковь различными ересьми, и испразнилъ мhхи, сhюще плевелы между чистою пшеницею … — заградишася и затканны быша уста еретические (А. Курбский. Предисловие к переводам житий Симеона Метафраста); и на истребление различных ересей, ихже насhял плевелосhятель враг посреде чистыя пшеницы (А. Курбский. Послание Кодиану Чапличу). Подобные фитоморфные метафоры основаны на известной евангельской притче о сеятеле, который засеял свое поле пшеницей, а враг его посеял между пшеницей плевелы. Когда взошла зелень, появились и плевелы. На предложение рабов выбрать плевелы, сеятель сказал, что вместе с плевелами они могут выбрать пшеницу. То и другое нужно оставить до жатвы, а тогда плевелы сжечь, а пшеницу убрать в житницы (подробнее см.: Мф. 13, 24-30). Все проанализированные метафоры, имеющие своим источником сферу «живая природа» (антропоморфные и фитоморфные) воспроизводят жизненный цикл существования вероучения: его возникновение, распространение, форму существования и прекращение существования
2.1. «Вера – это свет». В мифологическом сознании человека свет и тьма увязывались с постоянно наблюдаемыми природными явлениями дня и ночи и воспринимались как враждебные друг другу силы, находящиеся в постоянной борьбе, сопровождающейся победой то одной стороны, то другой. Концептуализация веры посредством световых метафор объяснима закрепившейся религиозной традицией в восприятии света и тьмы: свет – это символ жизни, Бога, божественного, святого, тьма – символ смерти, темных, дьявольских сил, неверия. Соответственно, концепты «свет» и «тьма» использовались в древнерусских текстах для характеристики веры правой и ложной. ‘Светлая’ вера – это вера истинная, православная. Свет и святость издавна были взаимосвязаны. А.Н. Афанасьев отмечал, что «по древнейшему убеждению, святой есть светлый, белый, ибо сама стихия света есть божество, не терпящее ничего темного, нечистого, в позднейшем смысле – греховного. Понятие светлого, благого, божества и святости неразлучны, и последнее – прямой вывод из первого» (Афанасьев 1988: 126). Позднее связь понятий света и святости стала неразрывно связываться с христианской религией. Свет был отделён Богом от тьмы в первый же день, получил Его одобрение и стал божественной сущностью (Бт. 1: 3–4). В Ветхом и Новом Заветах Бог отождествляется со светом: Бог есть свет (1 Ин. 1: 5). Иисус как Сын Бога является «сиянием Его славы Образом ипостаси (т.е. сущности) Его» (Евр. 1: 3). Свидетельствуя о Себе, Иисус называет Себя «светом мира» и обещает последовавшим за Ним «свет жизни» (Ин. 8: 12). Православная вера, истинное богоучение, концептуализирется как источник света для верующего. В древнерусских текстах достаточно часто встречаются контексты, где вера ‘излучает’ свет и сияние: божественныхъ апостолъ и святых отецъ поучениемъ свhт вhры видимъ (И. Грозный. Ответ Яну Роките); здрав буди, благовhрный и великий княже Михаиле, на многая лhта, сияя благочестием и вhрою Христовою» (Легенда о граде Китеже); толко бы по нашимъ грhхом да не то царство руское осталося, и просияло вhрою християнскою волное (Иван Пересветов. Большая челобитная). Демонстрация истинной веры, крещение новообращенных воспринимались как приобщение к свету, т.е. просвещение: уста бо твоя, яко единъ от серафимъ, Бога прославляют и вселенную просвhщают правыа вhры казаниемъ (Житие Константина-Кирилла); они же всю вселенную просвhтиша вhрою, святым крещением (Ермолай-Еразм. Повесть о Петре и Февронии Муромских). Соответственно, если правая, истинная вера олицетворяла собой свет, то вера ложная, язычество представлялись в сознании средневекового человека тьмой: вся бо Руская земля и градове издавна от благодати Святаго Духа просвhщение прияша, ты же нынh ново православиемъ просветися и Божественными храмы обновися и, яко младенецъ, породися, избhгъ темныя вhры суетства (Казанская история). Иван Грозный, полемизируя с Яном Ракитой о вере, замечает следующее: воистинну убо тма есть, еже не разумhти вhры в Бозе (И. Грозный. Ответ Яну Роките); не вhмъ отвhщати и не могу противъ вашихъ составити слова, и не вhдуще Писания, или вашей прелестной тмh повинувшеся и во унынии впадша (И. Грозный. Ответ Яну Роките). Отпадение от православия оценивалось как отказ от живительного света и погружение в кромешную тьму: Дракула же возлюби паче временнаго свhта сладость, нежели вhчнаго и бесконечнаго, и отпаде православия, и отступи от истинны, и остави свhтъ, и приа тму (Сказание о Дракуле). 3.2. «Вера – это стихия (огонь)». Вера в древнерусской культуре соотносилась с одной из четырех стихий – со стихией огня. Символика огня имеет двойственный характер: это и грозная стихия, несущая гибель, и в то же время – стихия света и тепла, источник жизни. Именно последняя особенность актуализируется при указании на огненную природу веры. Огнь в христианстве – это знак присутствия Бога, которого сравнивают с огнем в связи с его славой или сиянием Его образа. Вера – это тот внутренний духовный огонь, который горит в человеке. Яркое горение отмечает истинных приверженцев православия: и се рекши ми, яко едино извhщение приемши ражьждениа вhры, и милосердой Богородици надhявшися, двигнухся с мhста того, на немъже стоях, молитву дhяхь (Житие Марии Египетской); тогда оставшаа малая, якоже рещи, въ пепелh погребеная, искра благочестиа великъ огнь дръзновениа вhры възже, просвhщаа насъ, попаляя же противныя (Великие Минеи Четьи Макария). Одной из значимых характеристик огня является температура. Теплота веры является необходимым атрибутом христианина, необходимым как для совершения богоугодных поступков: распаляют же ся вhрою потаенныя ученицы, и от благородия, и от свhтлости ради вину вземше, Иосиф дерзостно к Пилату приступает и вкупh с Никодимом пригвожденаго Господа со креста снимает, и погребению Христову служители бывают, не боящеся июдей, величества ради сана», и прочая (А. Курбский. Второе послание Вассиану Муромцеву); старhйшим же братии повелh быти, яко теплhйших иже к нему вhрою, иже и многы труды показавшим на мhстh томъ, Ефрему и Андрею» (Великие Минеи Четьи Макария), так и для покаяния: и аще будяше брат покорливъ, и смиренъ, и теплъ на вhру и на любовь Божию, то въскорh, упознавъ свою вину, съ смирением пад поклоняшеся ему, прощениа приати прося от него (Житие Сергия Радонежского); аще которою страстию побhдился еси, чадо, или в которое грhхопадение впал, о сhмъ прибhгни к Богу с теплою вhрою и ко отцу духовному з горкими слезами и плачися о грhсех своихъ, и кайся истиннh, (Домострой). 2.3. «Вера – это солнце». Уподобление небесным телам также получает распространение в древнерусской культуре. Так, православная вера уподобляется солнцу, сияние которого освещает мир: в послhдниа лhта соединятся вси языцы и будут во единой вhре христианской и под тою же державою, да которая же есть вhра таковая, якоже христианская, святая, еже есть руская, во всhх наших темных вhрах, яко пресвhтлое солнце сияет (Казанская история); а наипаче б всесилный Господь Богь устроил ихъ царского величества бодроопасным содержателствомъ святую нашу и непорочную христьянскую веру на Вселенней превыше всhх, якоже под небесемъ сияет пресвhтлое солнце (Чаша государева царя Бориса Федоровича). Солнце в Библии – это дневное светило, сотворенное Богом (Быт 1: 16; Пс. 135: 8) и покорное Ему (Иер 31: 35; Мф 5: 45), знамение власти Творца и образ Его славы (Пс. 83: 12; Мф 17: 2; Откр 1: 16). Подводя предварительные итоги, можно сделать вывод, что все объекты из сферы «неживая природа» (свет, огонь, солнце), использовавшиеся для концептуализации веры в средневековье, непосредственно актуализируют признаки света и тепла. Свет и тепло – главные факторы благополучной жизнедеятельности организма. 4. СФЕРА «ПРЕДМЕТЫ». 4.1. «Вера – это имущество». Как отметил Ю.С. Степанов, вера в ряде случаев предстает как «некая автономная, … «плотная» сущность, могущая быть объектом передачи от одного к другому (выделено нами. – О.К) (Степанов 2001: 380), т.е. как некая собственность, имущество, служащее объектом различных манипуляций. Прежде всего, верой обладают, она имеется или отсутствует у человека подобно обычному имуществу, на что указывает глагол имети: и3мёйте вёру б9ію: ґми1нь бо гlю вaмъ, ћкw, и4же ѓще рече1тъ горЁ се1й: дви1гнисz и3 ве1рзисz въ мо1ре: и3 не размы1слитъ въ се1рдцы свое1мъ, но вёру и4метъ, ћкw є4же глаго1летъ, бывaетъ: бyдетъ є3мY, є4же ѓще рече1тъ: (Мк. 11: 23); и3мёz вёру и3 бlгyю со1вэсть, ю4же нёцыи tри1нувше, t вёры tпадо1ша (1 Тим. 1: 19); Брaтіе мо‰, не на лиц† зрsще и3мёйте вёру гDа нaшегw ї}са хrтA слaвы. (Иак. 2: 1) Аналогичные контексты присутствуют и в древнерусских текстах: сей убо множае начат ми глаголати нhчто о святем написати, бяше бо велию вhру имhя къ блаженному Кирилу (Житие Кирилла Белозерского); кая есть полза, братие моа, аще кто глаголеть вhру имhти, а дhлъ не имат? (Толковый апостол); той же невhриемъ обдержимъ, не имяше вhры, мняше вълшевство быти (Независимый летописный свод 80-х гг. XV в.). Достаточно важен характер обретения веры, этой главной собственности человека. Человек стремится обрести веру как главную жизненную ценность: nбaче сн7ъ чlвёческій прише1дъ ќбw њбрsщетъ ли (си2) вёру на земли2; (Лк. 18: 8); Слы1шавъ же сі‰ ї}съ, чуди1сz є3мY, и3 њбрaщьсz и3дyщему по не1мъ наро1ду рече2: гlю вaмъ, ни во ї}ли толи1ки вёры њбрэто1хъ (Лк. 7: 9) В древнерусских текстах представлена детальная типология способов, которыми человек обретал веру и утрачивал ее. Так, веру можно получить в дар, и это особый дар, полученный от Бога: Сjмwнъ пе1тръ, рaбъ и3 послaнникъ ї}съ хrто1въ, равночcтную съ нaми получи1вшими вёру въ прaвдэ бг7а нaшегw и3 сп7са ї}са хrтA (2 Пет. 1: 1); и аще ти речеть прьць: «Сию вhру и ону Богъ далъ есть», ты же, чадо, рци: «То ты, кривовhрне, мниши ли Бога двовhрна! Не слыши ли, оканьне и развращене злою вhрою, Писанье тако глаголеть: “Единъ Богъ, едина вhра, едино крещенье” (Послание к князю о вере латинской)Павел, святой апостол, церковный учитель и светило всего мира, посылая к Тимофею писание, говорил: «Чадо Тимофей, то, что слышал от меня при многих свидетелях, передай верным людям, которые будут способны и других научить». И блаженный апостол Лука евангелист к Феофилу писал, говоря: «Так как многие начали повествовать о известных событиях, случившихся с нами, захотелось и мне описать тебе, достопочтенный Феофил, исследовав все сначала и по порядку, чтобы уяснил ты, как начал Иисус творить и учить». Для того же Феофила написал Деяния апостольские и Евангелие святой апостол Лука, а после жития и мучения многих святых начали описывать. Так и я, ничтожный монах Иаков, слышавший от многих о благоверном князе всей Русской земли сыне Святослава Владимире, и собрав из многого немногое, написал о добродетелях его, а также о двух сыновьях его, святых славных мучениках Борисе и Глебе. И написал, как благодать Божия просветила сердце князя русского Владимира, сына Святослава, внука Игорева, и как, «желающий всякого человека спасти и к познанию истины привести», возлюбил его человеколюбивый Бог — и возжаждал князь святого крещения.. Веру человек старается приобрести, стяжать в процессе своего существования: Оттолh же болми вhру стяжа к монастырю, идеже блаженый Сава лежаше » (Великие Минеи Четьи Макария). Люди принимали веру от других народов, уже обладавших ею: слышахомъ яко приходили суть болгаре. оучаще тя приятии веру свою (Лаврентьевская летопись); Косну же ся въ сердце казанскаго царя благостная искра Святаго Духа, и восхотh прияти нашу истинную вhру православную и бысть христианин. (Казанская история). Вера может быть потеряна в результате прельщения ложным вероучением: И сами прелщалися, и царство Констянтиново все на прелщение привели, и потеряли вhру християнскую (Иван Пересветов. Большая челобитная). Иноверцы всячески уговаривают оставить православную веру, взять, принять их вероучение: Патриархъ же приде предъ царя, и рече ему врач жидовин: «Старче, остави свою веру и возьми турскую веру или нашу жидовскую прямую веру, а ваша не премая крестьянская вера» (Хождение на Восток гостя Василия Познякова с товарищи). Однако истинную веру тщательно берегут и соблюдают как главное сокровище. Данная особенность представлена как в церковнославянских, так и в древнерусских текстах: по1двигомъ до1брымъ подвизaхсz, тече1ніе скончaхъ, вёру соблюдо1хъ (2 Тим. 4: 7); како пострадати и течение съконьчати и вhру съблюсти, яко да и щадимый вhньць прииметь от рукы Вьседьржителевы (Сказание о Борисе и Глебе); равно течение сконча, вhру съблюде, и вhнець праведный получи (Житие Сергия Радонежского). Вера предстает как самое большое сокровище, которое в трудные жизненные периоды приходится скрывать в тайниках своего внутреннего мира: при нечестивыхъ мучетелhх християня, исповhдующие веровати Христу и богом поганскимъ ругающися, имаеми и мучими были, а неисповhдающихъ и крыемыхъ внутрь себя вhру, аще и ту стоящихъ, аще и знаемыхъ, аще и братию и сродниковъ не имано, а ни мучено (А. Курбский. История о великом князе Московском). 4.2. «Вера – это артефакт». Вера в тексте Библии уподобляется оружию и воинскому снаряжению. Прежде всего, вера является важным оружием в битве с грехами и пороками: и5же вёрою побэди1ша ц†рствіz, содёzша прaвду, получи1ша њбэтов†ніz, загради1ша ўстA львHвъ (Евр. 11: 33). Данный фрагмент цитируют и древнерусские авторы: Якоже рече Павелъ, ко евреом пиша, глаголетъ: «святии вси, иже вhрою побhдиша царствия», и прочая, — «И си вси послушествовани вhрою, не прияша обhтования, Богу о насъ лучшее что прозрhвшу, да не без нас совершени будутъ». (И. Грозный. Ответ Яну Роките). Также вера сравнивается с щитом и броней: над8 всёми же воспріи1мше щи1тъ вёры, въ не1мже возмо1жете вс‰ стрёлы лукaвагw разжжє1нныz ўгаси1ти (Еф. 6: 16); Мы1 же, сы1нове сyще дне2, да трезви1мсz, њболкше1сz въ броню2 вёры и3 любве2 и3 шле1мъ ўповaніz спcніz (1 Фес. 5: 8). Актуально подобное восприятие веры и для древнерусских текстов: Ту облъкшеся Божиими всеоружестьвии, щитъ вhры носяще святыа съборныя и апостольскыа церкви, о ней же и братися идяху, и тоя жениха Христа Бога Господа нашего на помощъ зовуще, его же Пречистhй Плоти и Животворящей Крови общевавшеся (Из Великих Миней Четьих митрополита Макария). С помощью подобных метафор вера предстает как средство, способное помочь человеку в борьбе с искушениями и жизненными невзгодами. Характерно использование для концептуализации веры в Священном Писании домеистических метафор, уподобляющих веру строению или его отдельным частям. Просветительская деятельность предстает как открытие дверей веры для народов: Пришє1дша же и3 собр†вша цRковь, сказaста, є3ли6ка сотвори2 бг7ъ съ ни1ма и3 ћкw tве1рзе kзы1кwмъ две1рь вёры (Деян. 14: 27); Прише1дше же во їеrли1мъ, пріsти бы1ша t цRкве и3 ґпcлъ и3 стaрєцъ, сказaша же, є3ли6ка сотвори2 бг7ъ съ ни1ми и3 ћкw tве1рзе kзы1кwмъ две1рь вёры. (Деян. 15: 4) В древнерусских текстах традиция уподобления веры некоему строению сохраняется и получает дальнейшее развитие. В частности, вера предстает как некое архитектурное сооружение, которое постоянно требует укрепления, утверждения: великому Костянтину Флавию, со тщанием великим отвсюду собрав оземствованных, христиан, начат укрепляти и разширяти вhру христьянскую, церкви Божиа украшати, а ины преславны вздвизати, а идолы сокрушати и домы их в славу Богу превращати (Повесть о взятии Царьграда турками в 1453 году); ко единому мhсту збирающеся слова ради Божия и вhры утвержения, ихже ревности по Бозh и долгота пути, ни бhды шума морскаго, ни разбойническая лютости возможе одолhти (А. Курбский. Второе послание Вассиану Муромцеву). Так же вера может представать как некая часть архитектурного сооружения, например, столб или лестница. Уподобление веры столбу вызвано необходимостью подчеркнуть ее незыблемость и устремленность вверх: честную же и правовhрную вhру яко столпъ непоколебимъ и утвержение благовhриа церкви утвердиша (Слово об осуждении еретиков Иосифа Волоцкого). Схожие характеристики и у символа лестницы. В христианстве лестница стала символом движения вверх, восхождения от одной добродетели к другой и борьбы со страстями. Именно вера является необходимым условием духовного роста, возвышения над мирскими страстями, движением души к горним сферам: ты же по Бозh съ иноплеменникы боряшеся, с нечестивыми агаряны и с поганою литвою, за святыа церкви, христианскую утвръжаа вhру, акы ону духовную лhствицу (Слово о житии великого князя Дмитрия Ивановича). В то же время вера воспринимается и как камень, некий фундамент, основание, на котором основывается праведная жизнь человека, его духовный храм: Тебh же хотящу здати духовную храмину, на вhрh оснуй и зежди надежю, любовь, аки плиту; смhси цhломудриемъ, акы водою, тhлесе твоего калъ, да возвысится, акы храмъ, душа твоя (К. Туровский. Послание к игумену Василию о схиме); стоить же на твердhм нашея вhры камени (К. Туровский. Слово о бельцах и монашестве). Во многих контекстах отражены представления о вере как о некой ограде, которая надежно защищает человека от жизненных невзгод и искушений: многашьды же сего блаженаго князи и епископи хотhша того искусити, осиляюще словесы, нъ не възмогоша и акы о камыкъ бо приразивъшеся отскакаху, ограженъ бо бh вhрою и надежею, еже къ Господу нашему Иисусу Христу (Житие Феодосия Печерского); сина умh азъ грhшьный Нестерь приимъ и оградивъся вhрою и упованиемь, яко вься възможьна отъ тебе суть, начатъкъ слову списания положихъ, еже о житии преподобнааго отьца нашего Феодосия (Житие Феодосия Печерского); и кто будет вhрою огражденъ и въ православии христианства крhпокъ, и они того таятся, а ему таковы ся являют (Послание Геннадия Иоасафу). Вера ограждает не только самого человека, но и его главное сокровище – бесценную душу: Душа самовластна, заграда ей вhра (Лаодикийское послание Федора Курицына). Таким образом, большая часть артефактных метафор реализует идею о необходимости постоянно трудиться над верой, необходимости постоянной сложной духовной работы, а также идеи твердости и нерушимости веры, незыблемости нравственных принципов и заповедей и способности веры выступать как средство защиты от пороков, грехов и скорбей. 4. Сфера «Пространство». Е.С. Яковлева указала, что «для описания неуклонного (ежедневного) следования поведенческой норме» в древнерусском языке весьма часто употреблялась модель ходити +N6, например, ходити въ вhрh / въ истине. Способность к употреблению «в позиции предложного падежа имени в модели ходити (жити) + N 6 можно рассматривать как тест на наличие у этого имени «пространственной» семантики (Яковлева 2000: 271). Вера предстает как пространство, окружающее человека, пространство, в котором он существует: Себе2 и3скушaйте, ѓще є3сте2 въ вёрэ: себе2 и3скушaйте. И#ли2 не знaете себе2, ћкw ї}съ хrто1съ въ вaсъ є4сть; Рaзвэ то1чію чи1мъ неискyсни є3сте2. (2 Кор. 13: 5). Нахождение в пространстве веры способствует душевному здравию и спасает человека от искушений и неправедной жизни: Свидётельство сіе2 и4стинно є4сть: є3sже рaди вины2 њбличaй и5хъ нещaднw, да здрaви бyдутъ въ вёрэ (Тит. 1: 13); спасе1тсz же чадоро1діz рaди чрез8 чадоро1діе, ѓще пребyдетъ въ вёрэ и3 любви2 и3 во с™ы1ни съ цэломyдріемъ (1 Тим. 2: 15) В древнерусских текстах регулярно акцентируется внимание на необходимости жить в вере: егда быша въ вhрh православной и пребывающе во обычаехъ мhрных … (А. Курбский. История о великом князе Московском); мы же, живуще въ правъславней вhрh, и здh есмы набдимы Господомь, въ будущем же вhце спасаеми Господемь нашим Иисус Христомь (Киево-Печерский патерик); Въ томь бhста родителя святаго въ вhрh крьстияньстhй живуща и всячьскыимь благочьстиюмь украшена. (Житие Феодосия Печерского). Человек мог уже родиться в истинной вере: азъ, Федосъ, худый мнихъ, рабъ есмь пресвятой Троицh, Отца и Сына и Святаго Духа, въ чистhй и въ правовhрнhй вhрh роженъ есмь и въспитанъ добрh въ законh правовhрнымъ отцемь и матерью християною (Послание к князю о вере латинской), а мог и прийти в нее в течении жизни: мнози бо идяхуть въ веру и въ крещение (Софийский сборник). Нужно не просто находиться в пространстве истинной веры, но «утвердиться в ней», «стоять в ней крепко»: ѓще ў2бо пребывaете въ вёрэ њсновaни и3 тве1рди, и3 неподви1жими t ўповaніz бlговэствовaніz, є4же слы1шасте, проповёданное все1й твaри поднебе1снэй, є3мyже бы1хъ ѓзъ пavелъ служи1тель (Кол. 1: 23); Бо1дрствуйте, сто1йте въ вёрэ, мужaйтесz, ўтверждaйтесz: (1 Кор. 16: 13); не токмо самъ в вhрh утверьдися, но и огради все свое державство божественными добродительми (Инока Фомы слово похвальное); есма, за благодатию его, от младости нашей во Священных Писаниях по силе нашей научени и утверждении в вhре християнъской благочестивых догматов (А. Курбский. Послание Кодиану Чапличу). Зачастую православные стремились привести иноверцев в свою веру, избавить их от ложного вероучения: он имhлъ дарования от Бога, сирhчь дары Духа: и силы исцелhния, даръ пророчествия, даръ мудрости, яко грhшники и уловляти от презлыхъ дhлъ дияволихъ, и наводити на путь покаяния, и приводити от нечистия и многолhтного древняго неверия въ веру Христову поганские народы? (А. Курбский. История о великом князе Московском) и прикладывали все силы для того, чтобы удержать новообращенных в границах своего вероучения: князь же поимаше Петра на царьскую утеху, около озера съ ястребы тhшаше его, дабы ся в нашей вhрh удръжалъ (Повесть о Петре, царевиче Ордынском). Человек православной веры также выступал объектом, которого иноверные побуждали выйти из круга своей веры и стать в веру чужую: «жеребца дам да тысящу златых дам, а стань в вhру нашу — в Махмет дени; а не станеш в вhру нашу, в Махмат дени, и жеребца возму и тысячю златых на головh твоей возму» (Хождение за три моря Афанасия Никитина). Христианин же стремится сохранить существующее положение вещей как единственно возможное для него. Потому как нахождение в границах иной веры не дает надежды на спасение и жизнь вечную: а сущему въ иной вhрh — ли в латиньской, ли въ арменьской, ли въ срачиньской — нhсть видhти жизни вhчьныя, ни части съ святыми (Послание к князю о вере латинской). Таким образом, употребление в локативе слов с абстрактным значением, представляло духовную жизнь человека как взаимодействие с пространством правды, истины, веры, христианской любви. Нахождение в границах православной веры позволяло человеку чувствовать, что он находится среди единомышленников, духовно близких людей, а также давало человеку чувство защищенности. Проведенный анализ показал, что именно образные признаки являются наиболее вариативными, специфическими в сравниваемых языках. |
Похожие:
 | Наречия образа действия в русском и английском языках в сопоставительном аспекте 31 |  | Нам кажется, что предлагаемая книга позволит отчасти заполнить ту нишу, которая образовалась в освещении проблем, связанных с различными... |
| Приглашаем Вас принять участие в освещении данных состязаний. Контактное лицо Валерия Моховикова т. 8-(3843)-78-05-31 | | Адрес: «Федеральная служба по надзору в сфере здравоохранения и социального развития» Славянская площадь, д. 4,стр. 1, Москва, Россия,... |
| Адрес: «Федеральная служба по надзору в сфере здравоохранения и социального развития» Славянская площадь, д. 4,стр. 1, Москва, Россия,... | | Информация о жизненном цикле сделок на денежном рынке (далее – ф. 0409702), в ходе которого свои ответы в Ассоциацию направила 21... |
| Основы собриологии, профилактики, социальной педагогики и алкологии (Материалы XXII международной конференции-семинара). /Под общей... | | Параграф делит на разделы, представляющее собой содержательное целое в освещении той или иной сферы жизни Великобритании. Поэтому... |
| Основы собриологии, профилактики, социальной педагогики и алкологии (Материалы XX международной конференции-семинара). /Под общей... | | Такой параметр как освещенность рабочей поверхности при искусственном освещении идентифицируется всегда, получается, что спецоценку... |