Славянская концептосфера в сопоставительном освещении
Скачать 8.2 Mb.
|
V.1. Выбор предмета в качестве tertium comparationis открывает другую исследовательскую перспективу, дает основу для демонстрации разнородности названий и стоящих за ними разных способов концептуализации одного и того же объекта, поскольку вводит ономасиологический аспект. Сопоставительная процедура относительно проста тогда, когда мы имеем дело с предметами, поддающимися однозначной идентификации на экстралингвистической основе, эмпирического наблюдения. Это происходит в случае, например, космических объектов, таких, как солнце, звезды, стихийные явления; растений и животных, частей тела человека. Гораздо труднее столь однозначно идентифицировать артефакты, или предметы, созданные человеком, например, одежду, еду, посуду, которые, как хорошо известно этнографам, подвержены серьезным культурным и социальным различиям. Самые серьезные проблемы возникают с произведениями духовной культуры, с общественно-политическими и этическими понятиями и идеями, которые зачастую попросту непереводимы, специфичны для отдельных языков и культур. Рассмотрим примеры. V.2. Названием ‘цветной дуги, появляющейся иногда на небе после дождя' в польском языке является tęcza. Это слово, восходящее к названию тучи (ср. русск. туча2), возникло на основе метонимического переноса. По-другому возникли восточнославянские названия – укр. веселка и русск. радуга, в которых зафиксированы переживания человека, наблюдающего это явление и ассоциирующего его с картиной уходящей грозы, тучи, дождя и возвращающегося блеска солнца. Еще несколько вариантов концептуализации этого явления представлено в разных европейских языках: в основе таких названий, как франц. arc-en-ciel ‘небесная дуга’, англ. rainbow и нем. Regenbogen, - наблюдаемая форма явления, которая напоминает дугу и одновременно связана с дождем. Аналогичную основу имеют чешское название duha и литовское название vaivorikštė (этимологически связанная с корнем *uer- ‘крутить, гнуть’). Однако синонимичные литовские диалектные названия восходят уже к целой лингвокультурной картине мира, к календарным верованиям, которые образуют мотивирующий фон названия: Laumės juosta ‘лента Лауны’, Dievo juosta ‘Божья лента’, Smakas (букв. ‘дракон’ – название, основанное на представлении о мифологическом драконе, пьющем воду), Straublys ‘рыло, хобот’ и др. (Laurenkienė 2004). В уже подготовленном для люблинского этнолингвистического словаря описании такого явления, как «TĘCZA» ‘радуга’ имеется аналогичная информация о ее разноцветности (на что указывает значение прилагательного tęczowy ‘радужный’ и глагола tęczować się ‘изменяться цветами, переливаться’), а также о том, что она трактуется как живое существо, у которого два рта, две шеи, которое пьет воду из рек и превращает ее в облака, втягивает зеленых лягушек, может засосать человека и бросить его на землю, пробуждает как восхищение (см. фразеологизмы patrzyć w kogoś jak w tęczę [букв. смотреть на кого-либо как на радугу] ‘смотреть на кого-либо с восхищением’, ładny jak tęcza ‘красивый как радуга’), так и опасение; спит зимой и т.д. Только на фоне этих верований можно объяснить тот факт, что радугу в польских говорах называют smok [букв. ‘дракон’], smokawka [букв. ‘сосущая’], pijawa [букв. ‘пьющая’]. VI.1. Сопоставления, идущие от «одних и тех же», т.е. эмпирически воспринимаемых предметов, и нацеленные на воспроизведение их языкового образа в отдельных языках, неизменно заставляют делать вывод о том, что ЯКМ никогда не является простым «отражением», фотографией предмета, а становится его своеобразным «портретом», интерпретацией. Таким образом, мы подходим к самой важной и самой трудной группе примеров – к сопоставительным исследованиям, для которых основой сравнения (tertium comparationis) является значение, а точнее своеобразный ментальный предмет - концепт или культурный артефакт, например, дом, хлеб, рубаха, мать, отец, брат, дядя или грех, родина, свобода и т.п. Исследования, идущие от концепта как основы сравнения, сближаются с ономасиологическими и иногда рассматриваются вместе (см. Bussman 1990: 544). Тем не менее такие исследования уже имеют собственную традицию1. Выбор значения в качестве tertium comparationis порождает больше всего сомнений и проблем. Значение – или, обобщенно говоря, коррелят, стоящий между названием и предметом (вещью), – представляет собой элемент, сильнейшим образом связанный с человеческим фактором в языке, который проявляет изменчивость и неопределенность, даже открытость. Оно весьма сложно для однозначной идентификации. Проблемы начинаются уже при установлении границ значения, когда возникает вопрос о количестве составляющих его элементов, о статусе (центральном или периферийном) этих элементов, об отношении друг к другу разных значений одного слова2. Когда сопоставление проводится на большом количестве языков (как, скажем, в ономасиологическом словаре Йоханеса Шрёпфера, оперирующем материалом 87 языков, см. Schröpfer 1979), было бы благоразумно при описании значения ограничиться необходимым минимумом. Однако теория ЯКМ отдает предпочтение концепции максимального значения, т.е. включающего в свой объем не только таксономичные черты (необходимые и достаточные), но и абсолютно все черты, релевантные в языковом и культурном отношении. Возможно ли в таком случае точно определить tertium comparationis? Можно указать два решения, которые представляются методологически правильными. Первое из них связано с некоторыми общими понятиями, функционирующими в рамках достаточного широкой международной общности; второе – с поисками средства в виде универсального семантического метаязыка, независимого от конкретных языков и культур. VI.2. В некоторых работах в качестве tertium comparationis принимается какое-либо обобщенное понятие, принятое в определенном, например средиземноморском, культурном сообществе, сообществе, основанном на каких-либо общих истоках. Так, авторы работы, исследующей понятия «свобода» (Abramowicz, Karolak 1991), или исследователи в сборниках, посвященных понятию «родина» в европейских языках (Pojęcie ojczyzny 1993), понятию «dola / los» в разных культурах (Понятие судьбы 1994), обращаются в качестве исходных к таким понятиям, как лат. libertas, patria, fatum / fortuna, которые стали образцом для возникших в более поздний исторический период такх понятий, как пол. «wolność», «ojczyzna», «dola / los»; русск. «свобода», «родина», «судьба»; нем. «Freiheit», «Vaterland», «Schiksal» и т.д. Аналогичный характер – хотя и частично выходящий за пределы средиземноморской культуры – имеют работы, посвященные понятию «дом» (Dom w języku i kulturze 1997), и «анатомии гнева» в разных языках и культурах мира (Anatomia gniewu 2003). Для многих исследователей это является достаточно хорошим общим знаменателем и основой для сравнения в сопоставительном анализе, охватывающем несколько языков. VI.3. Другое решение – универсальный метасемантический язык – выбрала Анна Вежбицкая, которая для межкультурной семантики в течение многих лет – от выпущенной в 1971 году книги «Kocha – lubi – szanuje. Medytacje semantyczne» до монографии 1999 года «Język, umysł, kultura» (см. Wierzbicka 1971, 1999б) - использует точно разработанную теорию универсального семантического метаязыка, составленного из элементарных семантических единиц. Исследовательница с необычайной последовательностью применяет выработанный ею аппарат NSM (natural semantic metalanguage [естественного семантического метаязыка]) ко всё новым единицам языка и разным языкам. См. ее англоязычные работы (Wierzbicka 1992, 1996, 1997, 1999а). Вежбицкая сделала методологически точное сопоставительное описание семантики души, судьбы, смирения, смелости (см. Wierzbicka 1992), дружбы, свободы и родины (см. Wierzbicka 1997) в нескольких языках одновременно. Оперируя универсальным семантическим метаязыком, Вежбицкая показывает семантические элементы, общие для разных языков либо отличающие одни языки от других. При этом она постоянно связывает семантику слов с культурным фоном и историей отдельных народов. Обычно она стремится указать некоторые понятия, которые непереводимы и специфичны для отдельных культур. Подобными специфическими словами-понятиями она считает такие понятия, как русск. душа, судьба, тоска; японск. amae, giri, enryo; англо-австралийское chiack ‘шутливая, фамильярная критика’, yarn ‘вид беседы’, shout ‘приглашение кого-либо выпить за свой счет’ (Wierzbicka 1997, 1999б). VI.4. От традиций структурной семантики идет идея сопоставления, основанного на понятии лексико-семантических полей, т.е. исследования не только избранных изолированных единиц, но и целых их групп. Иерархическая структура лексики позволяет легко и естественно переходить от единиц базового уровня к единицам более высокого уровня: от русск. тоска, польск. tęsknota, нем. Angst – к полю эмоций; от зеленый, желтый, красный – к полю цвета, от названий типа польск. podanie ‘заявление’, kawal ‘анекдот’, англо-австрал. chiack ‘шутливая, фамильярная критика’– к полю жанры речи. и т.д. – и вводить каждый раз понятийные и лексические суперкатегории с более широким объемом значения. В таком случае сопоставления коснутся не только значений отдельных элементов, но и организации семантических полей. Можно назвать две новейших работы, задуманные именно таким образом. Это «Исследования по сопоставительной семантике. Названия цветов, названия размеров, ментальные предикаты» под ред. Р.Гжегорчиковой и К.Вашаковой (см. Studia z semantyki porównawczej 2000, 2003) и «Язык – политика – общество. Словарь общественно-политических понятий стран Восточной и Центральной Европы» под. ред. С.Дубиша, Ю.Порайского-Помсты и Д.Сенковской (см. Język – polityka – społeczeństwo 2004). VII. В струе структурной семантики находится также тип сопоставительных исследований, ставящих своей целью показать семантические и семиотические оппозиции более высокого порядка, надстроенные над языковыми единицами (или лежащие у основания этих единиц). В московском словаре «Славянские древности» (1999-2009) представлены такие оппозиции, как верх – низ, правый – левый, перед – зад, вареный – сырой, а также человек – зверь и т.п. Теоретические основы для их описания создали семиотические труды тартуской школы, а классическим их применением в области лингвистики был труд Вяч. Вс. Иванова и В.Н.Топорова «Славянские языковые моделирующие системы» (Иванов, Топоров 1965). В третьем томе словаря «Славянские древности», вышедшем в 2004 году, оказалось 7 таких оппозиций: открытый - закрытый, новый – старый, мужской – женский, молодой – старый, начало – конец, первый – последний, а также обобщающая словарная статья оппозиции семантические. Такой способ подачи дает возможность синтезировать данные на высоком уровне обобщений. На этом уровне можно собрать очень много данных из разных языков и культур и представить в синтетической форме, рассматривая общий фон как tertium comparationis. VIII.1. Сопоставительный анализ независимо от исходной точки и принятой основы сравнения может опираться как на минимальные, так и на полные, максимальные (когнитивные) дефиниции. Исследователь может ограничиваться сопоставлением изолированных единиц либо принимать во внимание их ценностные компоненты, выявляемые исходя из их функционирования в более широком семантическом поле. Соответственно можно выделить несколько типов сопоставительного анализа в зависимости от принятой основы сравнения, используемых методов описания, а также способов построения дефиниций.
VIII.2. Все типы сопоставительного анализа могут обойтись без теории языковой картины мира, однако в сущности все они воссоздают эту картину. Следует заметить, что термин «языковая картина мира» состоит из трех элементов, каждый из которых отсылает к строго определенной «вершине» вышеупомянутого семиотического треугольника: языковой отсылает к словам (обладающим значениями и относящимся к вещам); картина - к изображению (понятия, значения), т.е. к субъективному ментальному образованию, соотносящемуся как со словом, так и с объектом реальной действительности; мир – к самой действительности (хотя бы виртуальной). Теория ЯКМ позволяет ставить вопросы в определенном порядке: что говорят названия, закрепленные в языке, трактуемые с т.з. мотивации «внутренней формы», о способе концептуализации действительности языковой общностью; какое смысловое содержание закреплено в значениях слов; по каким критериям предметы и явления действительности категоризованы в языке; и - самый главный вопрос - какой общественный и культурный опыт передается элементами языка, какая коллективная ментальность ими выражается. IX.1. Перейду теперь к краткому представлению моего тезиса о том, что исследования в области сопоставительного языкознания не должны сегодня ограничиваться только родственными языками, и, следовательно, находиться в традиционной сравнительно-исторической парадигме, о том, что они имеют шансы на успех, если проводятся в рамках контрастивной лингвистики и базируются на таких понятиях, как типология, отдаленное языковое родство, языковой союз; такие исследования могут имеет сейчас конкретную практическую ценность, могут помочь в межкультурной коммуникации. IX.2. В результате включения Польши и части славянских стран в Европейский Союз возникло новое политическое, общественное и культурное пространство, в которой формируется (и это длительный процесс!) новое многонациональное сообщество, нуждающееся в активном межнациональном общении. Многоязычие членов Евросоюза порождает очень серьезную проблему. Только в определенной степени она может быть решена путем принятия одного общего языка (английского) или (это уже скорее теоретически) путем принятия принципа равноправности всех национальных языков, обеспечения функционирования текстов в параллельных языковых версиях. Существенная проблема заключается в разном понимании и разных коннотациях слов, которые внешне кажутся абсолютными эквивалентами и без которых не может обойтись ни один публичный дискурс, таких, как нация, народ и общество, национализм, патриотизм и шовинизм, свобода, независимость, суверенность и сепаратизм, работа, волонтерство и безработица, прогресс и консерватизм, традиция и наследство, а также дом и бездомность, семья и внебрачное сожительство, сексизм и феминизм, лояльность и лакейство, толерантность, компромисс и агрессия. Различия в их коннотациях в разных европейских языках становятся источником потенциальных и уже реально возникающих недоразумений. Совершенно очевидно, что функционирующие в разных языках названия этих понятий, внешне эквивалентные, взаимно соответствующие, заключают, особенно в сфере «слабых» коннотаций, множество специфических элементов для отдельных языков. Методика, разработанная на основе исследований ЯКМ, позволяет обнаружить и описать эти специфические черты. |
Похожие:
 | Наречия образа действия в русском и английском языках в сопоставительном аспекте 31 |  | Нам кажется, что предлагаемая книга позволит отчасти заполнить ту нишу, которая образовалась в освещении проблем, связанных с различными... |
| Приглашаем Вас принять участие в освещении данных состязаний. Контактное лицо Валерия Моховикова т. 8-(3843)-78-05-31 | | Адрес: «Федеральная служба по надзору в сфере здравоохранения и социального развития» Славянская площадь, д. 4,стр. 1, Москва, Россия,... |
| Адрес: «Федеральная служба по надзору в сфере здравоохранения и социального развития» Славянская площадь, д. 4,стр. 1, Москва, Россия,... | | Информация о жизненном цикле сделок на денежном рынке (далее – ф. 0409702), в ходе которого свои ответы в Ассоциацию направила 21... |
| Основы собриологии, профилактики, социальной педагогики и алкологии (Материалы XXII международной конференции-семинара). /Под общей... | | Параграф делит на разделы, представляющее собой содержательное целое в освещении той или иной сферы жизни Великобритании. Поэтому... |
| Основы собриологии, профилактики, социальной педагогики и алкологии (Материалы XX международной конференции-семинара). /Под общей... | | Такой параметр как освещенность рабочей поверхности при искусственном освещении идентифицируется всегда, получается, что спецоценку... |