Телевидение, телекоммуникации и переходный период
Скачать 5.04 Mb.
|
| ХАБЕРМАСИ ДЕМОКРАТИЧЕСКОЕ ОБЩЕСТВО Для определения сущности этих вопросов и помещения их в теоретические рамки полезно обратиться к концепции “общественной сферы”, основанной на работе Юргена Хабермаса (Jurgen Habermas) и получившей развитие в жарком споре между учеными — политиками и философами [4]. Хабермасово построение общественной сферы — это методика оценки речевых норм и структур СМИ, служащая для измерения движения в сторону демократического общества. Точнее, общественная сфера представляет собой зону дискурса, служащую местом исследования идей и кристаллизации общественного мнения. В первоначальном описании Хабермаса общественная сфера должна быть свободна от ограничений — не только со стороны правительства, но и со стороны великих и властных сил экономики, — с тем чтобы исследование вопросов и развитие точек зрения обладали определенной достоверностью. Ключевые мнения общества, если можно так выразиться, выковываются в общественной сфере. Общественная сфера в этом классическом определении является зоной, в которой имеется доступ к информации, достаточный для более вероятного рационального дискурса и поиска благотворных общих норм. Общественная сфера — набор действий, в которых ранее существовавшие атрибуты статуса, такие как благосостояние, семья и этническая принадлежность, теряют свое значение при распределении гражданской власти. Большее влияние в ней приобретает аргументация, основывающаяся на предполагаемых законах естественного права. Общественная сфера — не фикция и не простое дискуссионное общество. Это место — хотя и не физическое, — где у дискурса имеются последствия. Отличительной характеристикой общественной сферы для Хабермаса является то положение, что выводы, полученные в правильно работающей общественной сфере, должны в действительности оказывать ограничивающее воздействие на государство. Оценки исторического развития общественной сферы, хотя и весьма спорные, проливают свет на ее значение для современного демократического общества и его отношения к СМИ. Изучающие становление либеральной демократии в XVIII столетии с головой погружаются в предпосылки перемен, иногда в надежде воссоздать те условия в наши дни. В Англии, согласно самым благосклонным отчетам, небольшая избранная группа граждан из среднего класса обладала роскошью и ресурсами для создания богатого, сложного, политически развитого гражданского общества, в котором инструменты обсуждения — газеты, книги, салоны, дискуссионные общества —использовались для создания общественного порядка, практически не зависящего ни от церкви, ни от государства. Другой характеристикой была открытость этого обсуждения для всех, подобно тому, как открыт для всех рынок. Каждый гражданин в очень ограниченном, времен XVIII века, понимании этого понятия теоретически мог принимать участие в общественной сфере. Участники этой общественной сферы “подчинялись правилам рационального обсуждения, политические взгляды и решения были открытыми, не для игры с властью, но для аргументов, основанных на доказательствах, поскольку их заботой был не частный интерес, а общественное благо” [5]. Позднее в своей работе Хабермас дал замечательное название деятельности общественной сферы — “ситуация идеальной речи” и определил ее следующим образом: “Каждый раз, когда мы говорим, мы претендуем на соответствие четырем принципам: удобопонятности, правдивости, уместности и искренности” [6]. Идеальная речь несовместима с намеренным извращением или использованием чрезмерной власти или богатства для умышленного манипулирования. Ситуация идеальной речи — вовсе не норма, хотя ее допущения пронизывают все аспекты европейского вещательного права. Ее элементы являются условием, к которому может стремиться журналистское или речевое сообщество, набором критериев, с помощью которых можно оценить любое конкретное общество или структуру телекоммуникаций [7]. Жизнеспособность общественной сферы зависит от уважения к элементам идеальной речи со стороны тех, кто ее использует. Иными словами, средство не может считаться полноправным участником общественной сферы, если те, кто обычно используют это средство, в своей речи не придерживаются высоких стандартов правдивости, удобопонятности, правомерности и искренности. Существует искушение провести неблагоприятное сравнение ХХ века с XVIII и сделать из бедствий и беспорядков нашего времени вывод о невозможности современной реставрации или поддержания общественной сферы. Сам Хабермас пришел в отчаяние при рассмотрении крушения либерального мира XVIII столетия и превращения его в государство социального обеспечения, массовой демократии и коммерциализации ХХ века. Гражданское население больше не является исключительным, страстно рациональным собранием людей. Общественная сфера как широкое поле коммуникаций потеряла согласованность, обеспечивавшуюся относительно высокими стандартами образования. Вместо этого общественные дебаты последовательно превратились в арену исключительно жесткой конкуренции политических групп, где политическая повестка дня и используемые правила основываются на принципах, сильно отличающихся от доводов разума. “Законы, появившиеся под очевидным “давлением улицы”, едва ли можно по-прежнему считать результатом консенсуса частных лиц, вовлеченных в общественную дискуссию. В более или менее явной форме они представляют собой компромисс противоречивых частных интересов” [8]. Оценка роли теперешних СМИ в становлении современной общественной сферы означает переоценку ее специфических условий как указание на опасность ее повреждения. Например, важным качеством является их доступность для граждан, с относительно невысокой платой и сравнительно равными возможностями доступа. Система, в которой плата за участие определяется по принципу аукционных торгов, а вход ограничен и весьма затруднен, является, таким образом, убогим вариантом общественной сферы. По стандартам идеальной общественной сферы зона современного дискурса искажена, если не изуродована, дисбалансом доступа, благосостояния и власти. Сила рекламы, сила служб по связям с общественностью, преобразование целых систем финансовой поддержки речи — все это оказывает влияние на идеал модели общественной сферы. И конечно же, со времени “золотого века” фантазии Хабермаса государство стало серьезным участником того, что когда-то составляло общественную сферу: иногда — как авторитарный или тоталитарный монополист речи, и всегда — детально занимаясь такими вопросами, как распределение спектра частот, управление спутниками, субсидирование печатных изданий, финансирование библиотек, цензура или надзор за некоторыми средствами коммуникаций. “Таким образом, пространство между гражданским обществом и государством, образовавшееся с созданием общественной сферы, было сжато и закупорено между этими двумя [экономикой и государством] все сильнее сотрудничающими бегемотами”. Больше не существует — если оно когда-то и было — “пространство для рациональной и универсальной политической деятельности, отличное от экономики и государства” [9]. Одним из последствий этого исторического развития является то, что, в отличие от классического понимания Хабермаса, правительство становится не “отдельным измерением общественной жизни”, а участником общественной сферы [10]. Радио и телевидение как средства для обсуждения не очень хорошо вписываются в механические тонкости хабермасовской ситуации идеальной речи. Почти с самого начала радио было не местом рационального дискурса среди лиц, озабоченным общественным благосостоянием, а развлекательным механизмом, игрушкой, утешителем и организатором масс. Радиовещание отнюдь не было потомком газет (скорее водевилей и мюзик-холлов), хотя теперь оно претендует на такое происхождение. Слишком немногое в его истории наводит на мысль об условиях общественной сферы, равенства доступа и разумной дистанции. Новые технологии сразу же стали слишком полезным набором инструментов для продажи товаров (или идей), чтобы возникло представление о них как о нейтральном форуме для общественного дискурса. Действительно, в становлении и истории радиовещания (а позднее телевидения) просматривается что-то прямо противоположное идеализированным понятиям общественной сферы. Кроме того, рассмотрение общественной сферы в ХХ веке было бы неполным без разбора радиовещания и телевидения. Со временем электронные СМИ стали настолько широко распространены, связаны не только с политическими институтами, но и с механизмом дискуссий и принятия решений, получили такое важное значение, что они перекрывают и подавляют другие аспекты общественной дискуссии. Пожалуй, устойчивое (даже если и скрытое) чувство необходимости построения общественной сферы укрепило постоянное, хотя часто безрезультатное внимание к формированию технологического и юридического воздействия электронных СМИ на демократические институты. Если общественная сфера имеет существенное значение для демократии, а электронные СМИ контролируют качество общественной сферы, особую важность приобретает архитектура СМИ. Ульрих Пройс (Ulrich Preuss) так рассматривает современное немецкое понимание этого вопроса: “В сложных современных обществах свобода должна быть организована, и... именно государство должно содействовать осуществлению индивидуальных свобод через создание подходящих институциональных схем”. Расцвет гражданского общества зависит не только от основных прав индивидуумов, но и от вскармливания общественной сферы, “в которой все обоснованные мнения, ценности, интересы и перспективы могут быть и действительно будут высказаны”. Поскольку идеальная плюралистичная общественная сфера “не может возникнуть спонтанно”, основное законодательство общества должно возложить на средства массовой коммуникаций обязательства по продвижению плюрализма и общественного дискурса. Хотя в голову сразу приходит мысль о том, что в современном обществе идеальная вещательная система находится в центре здоровой общественной сферы, дело не обязательно в этом. Учитывая переменные, серьезные и всеохватывающие методы дискуссии, электронные СМИ могут уйти в свои коммерческие фантазии. Истории известны общества, в которых роль центра демократического дискурса принадлежала обычным кафетериям. В настоящее время со всех сторон слышны предсказания о том, что именно информационные магистрали являются той современной общественной сферой, которая полностью революционизирует природу дискурса. Вероятно, дело в том, что не только радио и телевидение и не только книги и газеты раскрывают жизнеспособность общественной сферы. Конкретная общественная сфера появляется в результате взаимной связи всех механизмов коммуникаций. Просто заключить, что вещание господствует над общественной сферой, — значит отказаться от процесса анализа, способного пролить свет на то, как проводится обсуждение и как СМИ относятся к дискуссии в каждом конкретном случае. Законодательство, сосредоточенное на одном средстве массовой информации, особенно в эпоху такого быстрого изменения технологий, не в состоянии оценить и правильно повлиять на структуру и природу функционирования гражданского общества. Также следует рассмотреть возможность того, что радиовещание и телевидение являются безусловно пагубными для общественной сферы. В некоторых обстоятельствах вещание стало в лучшем случае неуместным для функционирования демократического общества, а в худшем случае — настолько вовлеченным в губительную трансформацию культуры, что перспективы восстановления эффективно устроенной общественной сферы выглядят весьма призрачными. Вместо культуры разумного обсуждения возникает культура, руководимая в основном рынком, — культура как покупаемый и продаваемый частный интерес, а не как коллективное обсуждение всеобщего общественного интереса. Общество так захлестнуло использование общего пространства как средства продажи товаров, что “реакция индивидуумов становится расстроенной, пассивной и некритической, легко манипулируемой с помощью рекламных технологий и политической пропаганды” [11]. Радио и телевидение в этом сюжете подрывают демократическое общество. Более экспансивное средство, с большим числом выходных точек, большим числом каналов, большей доступностью информации и развлечений не обязательно будет лучше, даже если “большее” автоматически превратится в дополнительное разнообразие. Если широкая общественность... не сможет и не будет рассуждать критически, поскольку ее “органы” — СМИ — подвергнутся структурной трансформации... притупляющей их критический удар, то ни увеличение диапазона и эффективности СМИ, ни даже умножение возможностей доступа к ним не имеют особого значения [12]. ВЕЩАНИЕ И “АУДИТОРИЯ” Не существует быстрого и точного критерия оценки вещания с точки зрения его пользы или вреда для общественной сферы. Одним из самых действенных критериев, особенно правильным для предварительных условий Хабермаса, является идентичность гражданина — индивидуума, на языке этого СМИ. В частности, важное значение в его концепции имеет трансформация граждан от “общественности” к “аудитории”. Идеальная общественная сфера — это группа граждан, беседующих друг с другом, формирующих мнения и модели и использующих определенное пространство для взаимного обсуждения, позволяющего создавать независимые коалиции, критические по отношению к государству. Вещание часто создает иллюзию общественной сферы. Политические ток-шоу, критически оценивающие деятельность правительства, радиопередачи, куда могут звонить слушатели, интервью с прохожими на улице, ничем не примечательный персонаж в качестве ведущего программы новостей — все это технологии привнесения воспоминаний и грез общественного дискурса в повседневную практику вещания [13]. Однако в идеальной общественной сфере читатель или зритель является вовлеченным участником, в искусственно же созданной модели аудитория принимает участие в споре только опосредованно, только как зрители. Читателя или зрителя можно рассматривать как предоставляемую рекламодателям долю рынка, а вещательный процесс — как процесс перехода и образования, позволяющий зрителям подготовиться к занятию своего места в политической системе. Беспокойство Вальтера Бенджамина (Walter Benjamin) относительно искусства в эпоху механического воспроизведения можно применить и к демократии. В эру ток-шоу вещание навязывает механическое воспроизведение эстетики дискуссий. В наши дни показываемое по телевидению городское собрание имеет ауру действительности, а само физическое мероприятие кажется воспроизведением, эрзац-постановкой. Рабой (Raboy) и Дажэне (Dagenais), возможно, имели в виду телекомпанию Си-эн-эн (CNN), когда говорили: Впредь все обсуждение действий мировых правителей будет организовано в форме представления путем односторонней и однонаправленной передачи через средства массовой информации результатов решений, уже принятых правителями. Только то, что имеет характер представления, будет иметь историческую обоснованность; только посвященные участники этого представления будут иметь право разговаривать с властями. ...Потребители же этого представления не смогут ничего сделать [14]. Несмотря на попытки найти “действительное” или “значимое” в вовлечении граждан, представление набирает силу. Хорошо прослежен переход гражданского населения от теоретической позиции критики к позиции пассивного приемника [15]. Например, Иен Энг (Ien Ang) писала об этом сдвиге в условиях Нидерландов и Великобритании: Используемая в общественном вещании идеально-типическая концепция аудитории основывается не на рынке, а на общественности. Эта “аудитория как общественность” состоит из граждан, в чьих интересах она и должна подвергнуться реформированию. ...В этом контексте значение радио- и телевизионных программ кроется в передаче ими значимых сообщений, а не в предоставлении аудиторий рекламодателям; программы важны не в качестве агентов экономической меновой стоимости, а из-за своего символического содержания [16]. Энг цитирует мемуары лорда Рейта (Reith), в которых рассказывается о становлении традиций общественного вещания на Би- би-си, “новом национальном активе”, активе “не материального, а морального порядка — такого, который с годами приносит проценты в форме счастливых семей, развитой культуры и настоящего гражданства” [17]. Рейт считал, что воспитанием аудитории радиослушателей он вносит вклад в британскую идею либерального демократического государства, при этом его долгосрочной задачей было усиление однородности и укрепление единого понятия общества. Радиовещание должно было помочь созданию общества с широко и полезно функционирующей общественной сферой. Как замечает Энг, “менее привычным стало повседневное беспрерывное слушание радиопередач и использование радио в качестве звукового фона. Вместо этого аудиторию начали приучать к серьезному и конструктивному слушанию...” В отличие от своих коммерческих коллег в других местах компания Би-би-си при Рейте была противницей стандартизации и регулярности выхода программ — инструментов, неизменно применяемых для построения аудитории. Компания Би-би-си даже позволяла себе нерегулярные паузы между программами, фактически гарантирующие потерю аудитории в конкурентном окружении. Целью всех этих мер было превращение слушания в “серьезную, хорошо управляемую деятельность”. Главный вывод Энг состоит в том, что в послевоенный период стратегия Би-би-си относительно ее аудитории была “предписывающей, а не описывающей; она была озабочена тем, что требовалось аудитории, а не тем, что аудитория хотела”. Даже когда компания Би-би-си проводила изучение своей аудитории, она делала это не только по статистическим, но и по социологическим причинам [18]. |
Похожие:
 | Ики Крым и образовании в составе Российской Федерации новых субъектов — Республики Крым и города федерального значения Севастополя... |  | Прежде чем перейти к ретроспективному анализу системы национальных квалификационных стандартов, которая существовала в советский... |
| | В школьном курсе русского языка можно выделить несколько этапов: начальный период обучения (1-4 классы), переходный период (5-6 классы),... | |
| Замена взносов на ессс с 2017 года. Переходный период. Увеличения объема отчетности | | Основная образовательная программа на переходный период введения фгос основного общего образования |
| До 1 сентября 2018 года установлен переходный период при применении норм законодательства в области пожарной безопасности в отношении... | | Об утверждении Положения об особенностях применения законодательства о налогах и сборах на территории Республики Крым в переходный... |
| М. А. Васильевой, В. В. Гербовой, Т. С. Комаровой. (М.: Мозаика Синтез, 2005 год), рекомендованной Министерством образования РФ.... | | Об утверждении порядка уплаты налога на доходы физических лиц по фиксированным ставкам физическими лицами — предпринимателями, осуществляющими... |