Телевидение, телекоммуникации и переходный период
Скачать 5.04 Mb.
|
| Внезапно оказалось, что могущественные телевизионные образы могут приниматься без контроля со стороны национальных органов. Внедрение этой технологии было не столь быстрым, как предполагали, однако психологический эффект ее возможностей изменил сами представления правительств и вещателей о доставке изображений. Больше не существовало ни посредника, ни учреждения, ни гигантской корпорации, ни подконтрольной правительству воронки, через которую проходил бы сигнал. До прямого спутникового вещания — за исключением наземного проникновения и глушения в основном коротковолновых пропагандистских станций, таких как Всемирная служба Би-би- си и “Голос Америки” — почти вся информация проходила, можно сказать, через национального посредника: обычная корреспонденция — через почтовые службы, радио- и телевизионные программы — через обладателей местных лицензий и даже книги — через местные книжные магазины. Теперь появилась возможность того, что телевидение (в первую очередь), а также радиовещание станут поистине глобальными. Сразу же были созданы правительственные органы для решения вопроса, что делать с этим потенциальным технологическим прорывом, не вписывавшемся в рамки исторических структур вещания. В Организации Объединенных Наций, в Международном союзе электросвязи (ITU) [30] и в других международных организациях правительства пытались выработать свод правил, которые возлагали бы ответственность на государство, с территории которого исходит программа, предназначенная для прямого спутникового вещания. Правительство такого государства должно было обеспечить, чтобы спутниковые сигналы не направлялись намеренно на страны, правительства которых не дали на это свое согласие. В противном случае правительство страны, из которой исходит сигнал, должно было гарантировать, что никакие передаваемые с ее территории программы не нарушат общепринятых международных стандартов (с их ограничениями на рекламу и на другое содержание). В конечном счете эти споры нашли свое выражение в международной резолюции, установившей стандарты для передач прямого спутникового вещания. Соединенные Штаты при этом воздержались. ОПРЕДЕЛЕНИЕ БУДУЩЕГО При переходе от национального к глобальному на карту поставлено очень многое — самое важное, наверное, сохранение у государства возможностей заниматься древнейшей задачей государственного строительства. Значение понятия “национального телевидения” невозможно понять без более четкого определения “национальной идентичности”. Вместо того чтобы полагаться на эссенциальные значения этого термина (что значит на самом деле быть французским, немецким или венгерским), необходимо применить более функциональный, хотя и менее эстетически привлекательный подход. “Национальная идентичность” становится определенным набором языковых обычаев, мифов, рассказов и верований, распространяемых в целях обоснования сохранения власти за господствующей группой, перехода власти к соперничающей группе или чередования власти между ними. Эти элементы национальной идентичности обычно связаны с доводами в поддержку того, что общие интересы, история и обычаи, объединяющие жителей национального государства, намного перевешивают любые имеющиеся между ними противоречия. Центральным вопросом в борьбе за власть между группами в национальном государстве является развертывание символов и риторики национальной идентичности: моя коалиция и ее ценности лучше других олицетворяют национальную идентичность. Вещание в своем применении и трансформации приближается к другим инструментам государственности. Можно по аналогии рассмотреть тесную связь между государственными религиями и национальной идентичностью. Господствующие, иногда государственные церкви, подобно господствующим, государственным вещателям, излагают структуру национальной идентичности, служащую прообразом притязаний государства на легитимность, укрепляют государство с помощью набора моральных заповедей, снабжают его историей и видением будущего [31]. Например, англиканская церковь является исключительно важным элементом национальной идентичности Соединенного Королевства (и Британского Содружества Наций), ислам — центральная составляющая национальной идентичности в фундаменталистских республиках, а иудаизм органично вплетен в национальную идентичность Израиля. Вещание включает в себя сказительную силу экономических теорий как фундамента идентичности. Характерным феноменом XX века стало превращение экономических систем в гражданские религии и, следовательно, в центральные составляющие национальной идентичности. Требованием коммунизма стала поистине религиозная преданность; с другой стороны, похожие требования верности стали реальностью и при “рыночной экономике” и капитализме. Идеология в этом смысле стала элементом национальной идентичности: там, где идеология служила для обоснования власти, она впоследствии стала частью идентичности. А вещание даже в настоящее время является инструментом передачи и продвижения этих соперничающих идей общественного блага. Поскольку данная книга посвящена рассмотрению правительственного структурирования вещательных систем, необходимо несколько ограничить этот термин. Правительственное структурирование означает конкретные усилия правительств по определению владения, управления и содержания систем распространения телевизионных сигналов и по вопросам, касающимся производства программ. Очень немногие правительства исповедуют в этом отношении политику невмешательства. Даже превозносимые усилия по “дерегулированию” с точки зрения власти или влияния идеологии, как правило, оказываются всего лишь перераспределением долей рынка между различными группами. Правительственная реструктуризация вещания отражает многие другие аспекты правительственной политики: его отношение к образованию, языку, культуре меньшинств, религии, внутренним концепциям федерализма, а также идеям гражданства и гражданского участия. Дерегулирование, глобализация и отсутствие критики правительства могут переплетаться в причудливых формах: перенесение центра тяжести на рыночные силы способно уменьшить функцию телевидения и радиовещания как прессы, как критика государства. Героические частные сети и знаменитые общественные вещатели получили свое признание (с привкусом романтизма золотого века) как раз потому, что они представляли угрозу существующему самодовольному порядку. По иронии судьбы, при воздействии на эти организации рыночных сил телевизионные программы приобретают новую форму нейтральности, их менеджеры становятся соуправляющими глобальной культуры потребления. Трансформированное вещание уже не имеет прежнего подрывного политического потенциала; если у него и сохраняется подрывной характер, то в новой форме, лишенной прежней прямой критической перспективы. Глобализация фактически становится синонимом стремления к деполитизации — частью предпринимаемых государством усилий по уменьшению потенциальных возможностей СМИ нарушать существующее положение вещей [32]. НОВАЯ ТИПОЛОГИЯ В результате всех этих технологических и политических изменений [33] начинает возникать новая типология — новый взгляд на вещательные структуры, в котором нет места национальным границам и старым категориям общественных и рыночных систем. Старые категории продолжают существовать, но они все в большей степени теряют силу и становятся ненужными. Характер прав собственности и форм финансовой поддержки становится все более похожим в различных государствах и обстоятельствах. И хотя все еще продолжаются споры о трансформировании местных наземных вещателей (например, о будущем компании Би-би-си), драматические возможности лежат в переосмыслении природы аудитории за пределами национальных границ. Традиционные национальные подходы к регулированию телевизионных образов должны быть приведены в соответствие с теми преобразованиями, которые Итиэл де Сола Пул (Ithiel de Sola Pool) пророчески назвал “технологиями свободы” [34]. Вместо преимущественного деления вещательных учреждений на “общественные” и “частные” наши мыслительные категории получают новые водоразделы: глобальные вещательные предприятия, региональные (наднациональные) вещательные предприятия и, наконец, категория оставшихся вещательных предприятий, работающих в основном в традиционных границах, часто имеющих еще более местный характер, чем раньше. Опираясь на существующие демократические ценности и следуя международным нормам, уже сейчас стало практически невозможно определять средства “защиты” внутренних аудиторий или разделения рынков через контролируемые правительством ограничения. В новом окружении тупиковым вопросом является определение того, что же, согласно американской терминологии, представляет общественный интерес в эру глобальных коммуникаций и отношений этого общественного интереса с государством. Если вещательные структуры прошлого были так тесно связаны с национальной идентичностью, возникает вопрос: какой вид идентичности будет связан с периодом транснациональных коммуникаций? Кроме того, особое внимание будет уделено вопросу возможного создания наднациональных структур, соответствующих уровню поставщиков транснациональных программ. Глобальное вещание обычно подразумевает поиск транснациональной — возможно, даже межконтинентальной, — а фактически всемирной аудитории. Нашему стремлению к глобальному, его сильному вызову присуще видение телевидения, практически независимого от какого-либо государства или государственного органа, в том числе от управления общественного вещания [35]. Новое поколение производителей и вещателей — огромные многонациональные компании — стремится к, может быть, иллюзорной цели — захвату аудитории невзирая на ее местонахождение и без получения согласия правительств на передачу сигнала на их территориях. Глобализация, по этому определению, зависит не только от зоны охвата вещателя, но и от силы государства. Только в том случае, когда государство слабо контролирует возможности аудитории принимать сигнал или вовсе их не контролирует, схема распространения информации может быть признана глобальной. Сигналы могут стать глобальными, потому что они выбираются “рынком”. Можно привести и другое, более четкое определение независимого глобального телевидения: набор сигналов, не контролируемых принимающим государством. То, что программы являются глобальными, отнюдь не означает, что они появляются из ниоткуда и не имеют никакого культурного влияния. Анализ их влияния стал уже небольшой сферой деловой активности. Важными вопросами становятся: определение развития глобального меню программ, отношения между глобальным и национальными меню программ, имеющиеся или необходимые средства улучшения глобального меню, учет запросов аудитории, увеличение выбора программ и бульшая чуткость к интересам потребителей. Дополнением “глобальных” образов является вещание, проходящее через клубок правительственной власти. “Национальные” радиовещание и телевидение включают в себя некоторое сочетание поддержки государственной власти и определенной государством национальной идентичности. Частое возникновение новых или вновь создаваемых национальных государств подчеркивает необходимость пересмотра значения национального телевидения и функционирования национального телевидения в эпоху большей глобализации и движения к регионализму. Согласно моему определению, под национальным телевидением понимается телевидение (и вещательная структура), имеющее некоторые скрытые или явные обязательства по укреплению государствообразующего общества независимо от его моно- или многонационального характера и рассматривающееся в качестве государственного инструмента формирования образа государства в народных массах. Потребность в телевизионной службе с функциями, отличными от рыночных, в конечном счете основывается на необходимости укрепления идеи общества, усиления демократических ценностей и идеи государства. Но поскольку это очень сложная задача, ее нелегко осуществлять в государстве, разделенном по характеру его верховной власти или набору образов, ассоциируемых с отношениями общества и государства [36]. Это не вполне ясные категории. Суть, однако, заключается в том, что появляющиеся модели вещания не соответствуют границам существующих стран и потенциально способны подорвать их основы и создать новые механизмы лояльности. Новые модели могут подвергаться случайному или намеренному переопределению. Примерами этого служит вещание для басков по обеим сторонам границы Испании и Франции или вещание для палестинцев в Иордании, Израиле и на спорных территориях. Но вещательная политика может также использоваться для поддержания целостности группы государств или значительных частей государств. Европа представляет собой пример такого региона, а ее вещательная директива является попыткой использования телевидения в целях укрепления европейской культуры и идентичности. Можно без преувеличения сказать, что история американского вещания заключалась в создании однородных Соединенных Штатов из культурно разнородных и ранее антагонистических частей. В канадской истории отношений между национальным целым и децентрализованными разнородными частями также прослеживается роль СМИ в создании единого региона [37]. В период, когда технологический прогресс изменяет пространство передачи телевизионных сигналов, важным вопросом становится появление региональных управляющих механизмов, дополняющих или заменяющих теперь уже не столь значимое государство. Попытка определить правильное концептуальное мышление в отношении структур радиовещания и телевидения в это время перемен — далеко не простая задача. Массивные изменения в политическом мышлении и политических границах делают изобретение новых вещательных структур вопросом огромной политической и экономической значимости. На Западе преобразования были вызваны технологическим прогрессом, при этом основная причина заключалась в увеличении пропускных мощностей каналов. В Центральной и Восточной Европе и в республиках бывшего Советского Союза политический сдвиг — от государственного управления экономикой к рынку — привел к тому, что каждая вещательная система там находится в переходном состоянии [38]. Как на Западе, так и в переходных обществах существуют фундаментальные проблемы, ставящие планирование изменений в практически безвыходное положение. Новые парламенты пытаются определить, какую принять комбинацию моделей как среди общественных, так и среди частных, полностью рыночных структур. Поскольку рассматривается и вариант “государственного” телевидения, имеются трудности в определении того, что государство должно делать в этом направлении, как финансировать культурные и политические мечты и какой должна быть связь между государством и поддержкой особых национальных и культурных целей. Поскольку оперативные категории все время изменяются, возникает классическая проблема политиков, вовлеченных в бессмысленную борьбу вокруг старых подходов и неспособных воспользоваться предоставленной возможностью тщательно продумать структуры вещания, которые неизбежно возникнут впоследствии. Другими словами, разработчики политики могут работать в первую очередь с устаревшими понятиями (государственное/частное), тогда как условия, в которых они действуют, требуют признания новых понятий (глобальное/национальное/региональное). Сохраняющиеся роль и функция государства по отношению к СМИ во время этого этапа перемен являются чрезвычайно важной загадкой. На карту может быть поставлено будущее самого государства. Преобразование СМИ имеет последствия для внутренней деятельности демократических обществ и для существующей модели мирового влияния и власти. Эта книга имеет дело со словарем этих изменений. В части I я рассматриваю два возможных обоснования сохранения государственного вмешательства: укрепление национальной идентичности и построение гражданского общества, опирающегося на демократические институты. В части II эти идеи разбираются в контексте переходных обществ, в частности на примерах Центральной и Восточной Европы и бывшего Советского Союза. В части III я перехожу к Соединенным Штатам и проблемам свободы слова, идентичности и коммуникационной политики в обществе, в котором обсуждение заключено в рамки, определенные Первой поправкой к Конституции. Целью всей книги является помощь в разработке новой практики для нашего времени — конституционного способа рассмотрения отношения демократического государства к средствам массовой информации его граждан. Во всем этом просматриваются взаимоотношения геополитического переустройства мира и преобразования телевизионных структур, являющиеся частью продолжающейся эволюции связей общества и коммуникационных технологий. |
Похожие:
 | Ики Крым и образовании в составе Российской Федерации новых субъектов — Республики Крым и города федерального значения Севастополя... |  | Прежде чем перейти к ретроспективному анализу системы национальных квалификационных стандартов, которая существовала в советский... |
| | В школьном курсе русского языка можно выделить несколько этапов: начальный период обучения (1-4 классы), переходный период (5-6 классы),... | |
| Замена взносов на ессс с 2017 года. Переходный период. Увеличения объема отчетности | | Основная образовательная программа на переходный период введения фгос основного общего образования |
| До 1 сентября 2018 года установлен переходный период при применении норм законодательства в области пожарной безопасности в отношении... | | Об утверждении Положения об особенностях применения законодательства о налогах и сборах на территории Республики Крым в переходный... |
| М. А. Васильевой, В. В. Гербовой, Т. С. Комаровой. (М.: Мозаика Синтез, 2005 год), рекомендованной Министерством образования РФ.... | | Об утверждении порядка уплаты налога на доходы физических лиц по фиксированным ставкам физическими лицами — предпринимателями, осуществляющими... |