Телевидение, телекоммуникации и переходный период
Скачать 5.04 Mb.
|
| Правительственные служащие во всем мире использовали свою власть для влияния на направление вещания в целях поддержки определенных концепций государства и национальной идентичности. Эти усилия варьировались от цензуры и специальных директив относительно того, какие темы нужно освещать и о чем нельзя упоминать, до структурного вмешательства. Как у правящих кругов государства, так и руководителей вещания было ясное понимание роли, которую может играть вещание в изменении или укреплении речевых норм и обычаев. В течение десятилетий компания Би-би-си была инструментом улучшения ораторского мастерства, форпостом пристойности, орудием, предназначенным для влияния на поведение людей. В некоторых обстоятельствах язык радио и телевидения был языком империи, настоящей или прошлой: русский язык повсюду в Советском Союзе; французский — во франкоговорящей Африке; английский — в кельтских землях. Изучение истории языка и вещания полезно для понимания отношения государственного строя к вещанию. ВЕЩАНИЕ И ПРОПАГАНДА В Соединенных Штатах примером этой не всегда вредной тенденции являются взаимоотношения радиовещания и правительства во время Второй мировой войны как средство объединения внутреннего фронта [15]. Печальную известность приобрел период маккартизма; это было время, когда вся сила государственной машины использовалась для определения и запрещения тем, материалов и новостей, признанных враждебными преобладающему мнению американской культуры. При восхвалении американского свободного рынка идей нередко забывают о том, насколько серьезным и продолжительным оказалось влияние маккартизма. Исходящие из слушаний в конгрессе недвусмысленные сигналы ставили передаваемые программы в идеологические рамки [16]. Находящиеся под таким давлением радио- и телевизионные станции в 1950-е годы проводили чистку рядов своих служащих, изгоняя комментаторов, сценаристов и актеров, подозреваемых в коммунистических симпатиях [17]. Такой основополагающий вопрос, как выделение частот — внутренних воздушных границ, — всегда ярко отражал специфические представления о природе государства. В Соединенных Штатах конгресс уже в 1927 году приказал тогдашней Федеральной комиссии по радиовещанию (FRC) создать систему, которая обеспечила бы справедливое распределение лицензий между регионами; государство было разделено на зоны, в каждой из которых был один представитель Федеральной комиссии по радиовещанию. Преемник комиссии, Федеральная комиссия связи (FCC), начал проводить политику, согласно которой по мере возможности каждая община имела свою собственную станцию, даже если это вело бы к сокращению числа национальных служб и снижению эффективности распределения частот [18]. Во Франции, Англии и большинстве стран Западной Европы почти все частоты находились в ведении центральных органов, и это было особенно характерно для телевидения. В Канаде начиная с 1920-х годов структура и управление вещанием стали точкой опоры в упорной борьбе между “национальной” Канадой и другими ее частями. Другим показателем служит распределение частот между вещанием и конкурирующими применениями, поскольку оно позволяет понять, насколько важным правительство считает наличие в обществе многочисленных источников получения информации, некоторые из которых не всегда можно было бы контролировать. Бережливое использование частот, наличие только ограниченного числа сигналов — наименее очевидная форма контроля. Правительство могло определять, как оно пыталось сделать в Южной Африке, будет ли вообще разрешено телевидение с его “загрязняющими” последствиями, когда следует начать внедрение цветного телевидения или, как во Франции в конце 1960-х годов, можно ли разрешить передачи телевидения во время ужина. Практически повсюду именно правительство решало, можно ли использовать телевидение для показа рекламы и стимулирования культуры потребления в обществе. Другие примеры государственной и национальной идентичности относятся к деятельности, называемой пропагандой, которая среди прочего включает положительное использование телевидения и радиовещания для укрепления идей государственности. Даже те западные демократии, в которых существует строжайший конституционный запрет на цензуру, признали, насколько важной и необходимой стала в ХХ веке пропаганда. Мы помним и чтим волнующие речи Уинстона Черчилля во время Второй мировой войны, но мы не должны забывать, что они были частью согласованных, значительных и эффективных усилий в каждом из воюющих государств по завоеванию сердец и умов и по воспитанию и укреплению лояльности. Кризисы являются проверкой на полезность, и радиовещание и телевидение в напряженные для государства времена имеют такую силу, что ни один лидер не желает оставлять на произвол судьбы управление самым эффективным средством массового убеждения. Именно поэтому телевизионная башня остается одной из первых целей захвата для революционеров, именно поэтому контроль над образами столь важен во время войн и других кризисных ситуаций. Но дело не только в кризисах. Передачи бесед Франклина Д. Рузвельта у камина в Белом доме представляют собой признак давнего формирования отношения общества к власти — способность, столь забюрократизированная и зарегламентированная в наше время, что в Белом доме имеется специальный руководитель по коммуникациям, а “контролирование развития событий” стало эвфемизмом по отношению к науке создания национальных сказаний или повествований. Правительственное использование радиовещания и телевидения продолжает играть важнейшее значение в создании новой государственной мифологии в наше время путем придания событиям ритуального характера, а иногда путем создания великих национальных событий, таких как неформальные разговоры президента с простыми людьми, коронация королевы, инаугурация президента, первая прогулка человека на Луне или похороны Джона Кеннеди [19]. Именно вследствие этой истории долгой и близкой связи государства с вещательными СМИ упорно сохраняется вера в то, что государство может продолжать оказывать воздействие на содержание радиовещания и телевидения. Общественные движения полагают, что правительственные чиновники могут использовать свои возможности воздействия на телевидение для представления определенного видения хорошего общества. Противники насилия и непристойности в Соединенных Штатах оказались в большинстве в конгрессе, что позволило им добиться принятия правовых норм, ограничивающих непристойность и программы, способные оказать вредное влияние на детей. Сторонники того, чтобы национальные меньшинства на территории Соединенных Штатов получили большее представительство на экране, последовательно воздействовали на членов правительства ради принятия нужного им решения. Изображение женщин, изображение деловой деятельности, изображение сексуальных меньшинств, изображение пожилых членов общества, изображение демократов и республиканцев, изображение индейцев (коренных американцев), изображение сторонников или противников абортов — все это было предметом расследований, а иногда и действий, осуществляемых Федеральной комиссией связи. И все это имело место в Соединенных Штатах, где благодаря Первой поправке к Конституции связь между государством и вещателями считается самой слабой и где вещатели наиболее защищены законодательно (самой Конституцией США) от излишнего вмешательства в освещение жизни общества. ТРАНСФОРМАЦИЯ И ГЛОБАЛИЗАЦИЯ Я уже попытался показать, как в течение целого исторического периода от изобретения радио до 1960-х годов существовала в сущности всеобщая решимость сохранять контроль над вещанием в пределах национальных границ. Если посмотреть на системы радиовещания и телевидения, имевшиеся в мире на тот период, существенной, практически повсеместной их чертой было “укоренение” в одном месте и исключительная привязанность к этому месту. Это было константой. Были и исключения, и очень важные исключения: в случае перенаселенных территорий Европы и в некоторых других местах (например, на границе Соединенных Штатов и Канады) существовало неизбежное проникновение сигналов на территорию других стран. А во времена конфликтов — после того, как были хорошо изучены современные инструменты пропаганды, — использование вещания в качестве орудия идеологического убеждения против врага становилось все более привычной и повседневной практикой [20]. Для радиостанций великих империй и даже империй “свободы” стало традицией следование государственной политике. Но эти исключения (например, целенаправленное учреждение “Радио Люксембург”) были технологическими и относительно малозаметными: короткие волны для доступа к международным и иностранным сигналам, точно направленные передачи в целях идеологической обработки [21] и случайное пересечение границ технологиями. Если идея “дома”, или связи между нацией и вещанием, была общим местом, кажущиеся различия касались принципов финансирования. Правительства расходились по таким вопросам, как будут ли разрешены программы, финансируемые за счет рекламы, будет ли вещание осуществляться частными предприятиями при минимальных или нулевых правительственных субсидиях, не считая общественных станций. В течение длительного периода большинство западных стран бились над тем, каким образом организовать в указанных рамках свои вещательные системы в свете внутренней идеологии, государственной службы и технологического прогресса [22]. Пишущие о разнообразии, государственной службе и культурных ценностях сосредоточивали свое внимание на этих различиях и их влиянии на программы. С точки зрения того времени разница между национальными решениями имела огромное значение. Пропасть между свободной от рекламного давления компанией Би-би-си и американским коммерческим телевидением, пропитанным рекламой и не надеющимся на субсидии, казалась чудовищной. Однако в ретроспективе — при взгляде из телевидения будущего — внимание будет обращено не на различия, а на появляющиеся в рассматриваемый период черты сходства между, скажем, системами Соединенного Королевства и Соединенных Штатов. Важным будет то, какие возможности были у государства для формирования вещания, неформального или формального объединения, отображения и формирования идентичности сообщества. По завершении первых 50 лет вещания уже имелись ясные признаки того, что примат государства сперва в радиовещании, а затем и на телевидении подвергается опасности. “Радио Люксембург” было постоянным контрапунктом в отношении превозносимого верховенства национальных вещателей, легкой угрозой того, что идущее на поводу у вкусов народа коммерческое вещание в будущем может разрушить европейские государственные системы вещания [23]. Много позже потенциальные слабости вещательных колоссов продемонстрировало знаменательное творчество пиратского радиовещания — рискованных молодых радиовещателей 1960-х годов, использующих защиту международных вод для достижения сумасбродных и триумфально шумных успехов. Непослушные и предприимчивые модернисты, они увидели возможности на рынке в консервативной политике Би-би-си в отношении поп- культуры. Сама граница стала основанием для требования неприкосновенности и возможности конкурировать. После длительной борьбы пираты были разгромлены, но компания Би-би-си (и система общественного вещания в Нидерландах и некоторых других странах) претерпела значительные изменения: твердо укоренились идеи конкуренции и произошла коренная ломка структуры программ популярной музыки в Соединенном Королевстве [24]. Не говоря уже о направленном внедрении передовых форм передачи, некоторые исследователи полагали, что сама возможность привязывания СМИ к местным идентичностям, заключавшаяся в национальном господстве над своими СМИ, разрушалась огромным валом американских программ. Марксистский социолог из Калифорнийского университета в Сан-Диего Герберт Шиллер (Herbert Schiller) написал агрессивную и влиятельную книгу, в которой утверждалось, что в ослаблении национальных структур СМИ по всему миру, как в Европе, так и в менее развитых регионах, виноват преднамеренный культурный империализм, финансируемый совместно американскими телевизионными производителями и правительством США [25]. Целое поколение исследователей посвятило свою деятельность опровержению этого тезиса, и тезис Шиллера уже потерял свою былую популярность. Вероятно, этот постшиллеровский поток исследований доказал, что Соединенные Штаты были непредумышленным злодеем [26]. Однако эти же исследования укрепили представление о неуклонном увеличении потоков программ и росте влияния программ из различных внешних источников — американских или каких-либо других, и о все большей схожести предлагаемых телевизионных программ в самых разных регионах [27]. В этот первый раунд изменений — изменений на рынке программ — вещательные структуры оставались практически неизменными, хотя содержание стало понемногу терять национальный характер. Во время этой трансформации сделанные в Америке программы хлынули все ускоряющимся потоком в самые разнообразные национальные системы по всему земному шару. Называются различные причины этого явления — от влияния покупателей при монопсонии (рынке, на котором выступает лишь один покупатель товара, услуги или ресурса), экономии издержек, значительного упрощения физического распространения, развития европейского, а затем и общемирового вкуса к американским товарам, до шиллеровских обвинений Соединенных Штатов в манипулировании рынком в целях продвижения империалистической, капиталистической идеологии [28]. Важен тот факт, что впервые серьезному сомнению начал подвергаться национальный характер вещательных услуг. Старый порядок, поколебленный этими глобальными взаимоотношениями программ, этим движением к единообразию, на рубеже 1970-х годов столкнулся с новой угрозой, уже технологического характера. Вещание всегда было неспокойной и изменчивой отраслью: взять, к примеру, переход от радиовещания к телевидению, от черно-белого к цветному телевидению, от легкого развлечения к влиятельной культурной силе, от вспомогательного средства информации к основному источнику новостей. Но теперь миру предстояло столкнуться с переменой, которая в значительной степени разрушала местный характер регулирования вещания и серьезно ослабляла возможности государства определять содержание. Появление спутников физически подорвало национальный характер государственного телевидения. Представления о пространстве, времени и расстояниях — до сих пор ключевых факторах в мире коммуникационных технологий — стали меняться еще быстрее, чем раньше. Спутниковые и кабельные технологии поставили под вопрос само понятие ограниченных ресурсов, доселе казавшееся незыблемым, законным государственным монополиям и государственным лицензирующим органам. Эти изменения вели к сокращению возможностей государства использовать радиовещание для усиления существующего общественного и политического строя. Одно лишь кабельное телевидение не представляло особой угрозы для национальной гегемонии. Конечно, становилось реальным появление в каждом доме большего числа каналов, что представляло очевидную угрозу общенациональным каналам в европейских странах. Но темпы внедрения кабельного телевидения, его технологические аспекты, его связь с правительством — все это находилось под контролем правительства. Федеральная комиссия связи США в начале 1970-х годов считала себя вправе определять, какие сигналы может передавать кабельное телевидение (и следовательно, насколько серьезную опасность оно будет представлять для существующих вещателей), осуществлять раздел рынка программ, с тем чтобы только определенные фильмы или спортивные состязания передавались исключительно по кабельному телевидению, и требовать снятия программ, вступающих в конфликт с местными вещательными учреждениями [29]. Аналогично европейские и другие правительства продолжали контролировать то, что они считали ключевым фактором, — внедрение и развитие кабельного телевидения. Синергия коммуникационных спутников и новых технологий ознаменовала наступление новой эры. Появление спутников означало возможность эффективного внедрения новых сетей распространения программ, для которых национальные границы уже не имеют значения. В первую очередь благодаря новым розничным распространителям — системам кабельного телевидения с большим числом доступных каналов — спутники смогли найти наземный экономический рынок сбыта достаточной величины. Эмблемой нового порядка стал спутник, способный осуществлять вещание непосредственно на дома зрителей. Эта технология, разработанная в начале 1970-х годов, впоследствии привела к тому, что изготовитель из одной страны получал возможность через специально сконфигурированный спутник посылать информацию и программы непосредственно в квартиры, находящиеся в другой стране, минуя не только национальные телевизионные службы, но и построенные под национальным контролем кабельные системы. |
Похожие:
 | Ики Крым и образовании в составе Российской Федерации новых субъектов — Республики Крым и города федерального значения Севастополя... |  | Прежде чем перейти к ретроспективному анализу системы национальных квалификационных стандартов, которая существовала в советский... |
| | В школьном курсе русского языка можно выделить несколько этапов: начальный период обучения (1-4 классы), переходный период (5-6 классы),... | |
| Замена взносов на ессс с 2017 года. Переходный период. Увеличения объема отчетности | | Основная образовательная программа на переходный период введения фгос основного общего образования |
| До 1 сентября 2018 года установлен переходный период при применении норм законодательства в области пожарной безопасности в отношении... | | Об утверждении Положения об особенностях применения законодательства о налогах и сборах на территории Республики Крым в переходный... |
| М. А. Васильевой, В. В. Гербовой, Т. С. Комаровой. (М.: Мозаика Синтез, 2005 год), рекомендованной Министерством образования РФ.... | | Об утверждении порядка уплаты налога на доходы физических лиц по фиксированным ставкам физическими лицами — предпринимателями, осуществляющими... |