Российской федерации кубанский государственный университет
Скачать 4.13 Mb.
|
Список литературы 1. Блэк М. Метафора // Теория метафоры. Сб. статей. М.: Прогресс, 1990. С. 153-172. 2. Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем: Пер. с англ. /Под ред. и с предисл. А.Н. Баранова. М.: Едиториал УРСС, 2004. 256 с. 3. Менегетти А. Словарь образов: Практическое руководство по имагогике. М.: Экос, 1991. 112 с. Источники Бурич В.П. Детство // Стихи Удетероны // URL: http://www. modernpoetry.ru/main/vladimir-burich-stihi-udeterony.html (дата обращения 18.03.2017). COGNITIVE CHARACTERISTICS OF METAPHOR IN V.P. BURITCH POETIC DISCOURSE A.Yu. Bolshova Kuban State University, Krasnodar The article deals with the specificity of cognitive basis of metaphorical transfer in the poetic discourse by V.P. Buritch. The poetic text meaning is determined by the new knowledge as a result of metaphor cognitive function realization. Index Terms: poetic discourse, metaphor, frame, metaphorizing, cognitive basis of metaphorical transfer, actualization of associations, the meaning of a poem. Об авторе: Большова Анна Юрьевна – кандидат филологических наук, доцент кафедры общего и славяно-русского языкознания Кубанского государственного университета; e-mail: bol_ann@mail.ru УДК 81-119 ДИСКУРС В КОГНИТИВНОМ АСПЕКТЕ Л.В. Бронник Кубанский государственный университет, Краснодар В статье предпринимается попытка осмыслить теоретическое многообразие когнитивно-дискурсивной парадигмы. В результате выделены три основных подхода, которые отличаются пониманием когнитивного механизма дискурса. Ключевые слова: дискурс, когнитивно-дискурсивная парадигма, когнитивный механизм дискурса, символистский подход, коннекционистский подход, динамический подход. Можно утверждать, что в современном языкознании ведущее место занимает когнитивно-дискурсивная парадигма знания, что обусловлено рядом причин. Прежде всего укажем на невозможность изучать когнитивные структуры языка в отрыве от дискурса – реальной коммуникации. «Слова, язык используются лишь для того, чтобы передать результаты мышления другим, для сообщения результатов мышления, но не для осуществления самого процесса мышления», – подчеркивают З.Д. Попова и И.А. Стернин [3, с. 16]. Поскольку устанавливается, что «…каждое языковое явление может считаться адекватно описанным и разъясненным только в тех случаях, если оно рассмотрено на перекрестке когниции и коммуникации», то когнитивная лингвистика должна в дополнение к описанию концептуальной структуры, соответствующей некоторой языковой форме, «…объяснить причины выбора или создания данной “упаковки” для данного содержания» [1, с. 16]. Не менее важно и практическое значение когнитивно-дискурсивных исследований для методики обучения языкам, которое состоит в возможности исследовать в методических целях структуры знания, процессы концептуализации и категоризации, дискурсивные компетенции [2]. Когнитивная проблематика дискурса обширна и многогранна. В рамках данной статьи мы попытаемся ответить на следующий вопрос: каковы промежуточные итоги реализации когнитивно-дискурсивного подхода. Это позволит раскрыть многоликую специфику когнитивной парадигмы дискурса, суть которой невозможно свести к какой-либо одной теории. Известно, что значительное влияние на развитие науки о языке оказал постструктурализм. Феномен дискурса постструктуралисты наделяют особым смыслом. Использование термина «дискурс» в данных теоретических рамках предполагает не только наблюдение за речевым поведением субъекта, но и погружение в мир знаков, символов, текстов и т. п. Становление дискурсивного направления в языкознании возникло как критическая реакция на структуралистское игнорирование речи, представлявшейся чем-то асистемным и стихийным. Поднимая речь (Ф. де Соссюр), употребление (Н. Хомский), дискурс (Э. Бенвенист) до уровня полноценного объекта исследования, дискурсивная парадигма прямо противоположна в этом смысле структурной лингвистике (в ее раннеклассическом варианте), признававшей «законность» только языка как абстрактной статической системы знаков. Традиционный структурализм, в системе знаний которого доминировал принцип формализма, постепенно уступил место новым направлениям, ориентирующимся на понимание процессов речи. Объединяющим фактором стало осознание того, что языковые явления могут быть адекватно поняты и описаны исключительно через изучение их конкретных речевых воплощений. Итак, можно утверждать, что постструктурализм во многом подготовил почву для изучения когнитивной природы дискурса. Повышенное внимание психологов, лингвистов, нейрофизиологов, исследователей искусственного интеллекта, антропологов, социологов предопределило активный характер поиска наиболее адекватной модели дискурсивной деятельности. В результате напряженных междисциплинарных усилий представления о когнитивном механизме дискурса эволюционировали от вычислительной концепции, основанной на аналогии с функционированием компьютера, к более современным вариантам, например в виде аттракторного механизма. Наиболее длительную историю имеет компьютационализм (вычислительный, символистский подход), что не могло не сказаться на его распространенности и популярности в научном мире. Процесс восприятия дискурса – а надо заметить, что основные усилия сосредоточены именно на этой стороне речевой коммуникации, – интерпретируется как конструирование репрезентации дискурса, над которой совершаются дальнейшие манипуляции. Результат такой обработки свидетельствует о достижении понимания (если текст успешно понят, то его можно вспомнить, пересказать, перефразировать, ответить на вопросы по нему и т. п.) [9, p. 369]. Приложение символистских идей к дискурсивной деятельности активно разрабатывается в зарубежной когнитивной лингвистике. Так, Р. Дирвен заявляет о существовании когнитивно-дискурсивной разновидности лингвокогнитологии. К этой области исследований им отнесены: теория концептуальной интеграции (G. Fauconnier, M. Turner, J. Grady, S. Coulson), когнитивная поэтика (M. Freeman, E. Semino, G. Steen), изучение когеренции и ментальной репрезентации (K. van Hoek, A.A. Kibrik, L. Noordman) [6, p. 18]. В отечественной когнитивной лингвистике сходное направление развивается под именем когнитивно-дискурсивного подхода, или когнитивно-дискурсивной парадигмы (О.В. Александрова, Н.Ф. Алефиренко, В.З. Демьянков, Л.Г. Золотых, А.А. Кибрик, Е.В. Клобуков, Е.С. Кубрякова, Л.А. Манерко, С.Л. Мишланова, С.В. Ракитина, Г.Г. Слышкин, Л.В. Цурикова и др.). В основе когнитивно-дискурсивного изучения языка – предположение Т.А. ван Дейка о существовании таких структур знания, разворачивание которых в реальном общении и порождает дискурс: «…интердисциплинарный подход к дискурсу не может ограничиться структурным анализом его различных уровней, или измерений. Необходимо обращение к когнитивным процессам и репрезентациям дискурса в системе памяти. Хранение, поиск, когнитивные стратегии, ограниченные возможности памяти и эффективная организация процессов обработки информации – вот что существенно для такого подхода» (перевод наш. – Л. Б.) [5, p. 5]. Подобная концепция принципиально отличается и от структуралистской дихотомии «язык (langue) – речь (parole)», и от хомскианской схемы «языковая компетенция (competence) – языковое употребление (performance)». Первая модель оставляет без должного внимания психокогнитивные аспекты языка, а вторая – социальные [7, p. 11]. Огромна заслуга представителей когнитивно-дискурсивного подхода в том, что они впервые не только вывели требование изучать языковые явления на пересечении двух перспектив – когнитивной и дискурсивной, но и успешно реализовали его в научной практике. Сегодня символистская парадигма является объектом перманентной критики в силу ее явного отрыва от реальности, где языковая когниция в свете современных данных – это, прежде всего, процесс нелинейного изменения ментальных состояний мозга со многими переменными. Маловероятно, чтобы дискурсивная деятельность человека была подобна последовательному манипулированию символами по определенным синтаксическим правилам, как это делает электронно-вычислительная техника. Отвергается поэтому главный тезис компьютационалистской гипотезы – речемыслительная (дискурсивная) деятельность аналогична линейному процессу обработки информации ЭВМ в формате «если – то». Коннекционистские теории в качестве моделей производства и понимания речи (см., например, [4]) выглядят более перспективными, поскольку им присуща внутренняя динамичность, существенная для передачи темпорального характера дискурсивных практик. В основе коннекционистского подхода лежит убежденность в принципиальной необходимости включать в когнитивные процессы речепорождения и речевосприятия механизм активации сетевой организации мозга. В результате его действия возникают метастабильные участки связи узлов нейросети – паттерны активации. Эта схема составляет, как полагают коннекционисты, нейробиологическую основу процессов дискурсивного поведения человека. Знания здесь интерпретируются не как статичные образования, хранящиеся в нашей памяти (символистский подход), но как временные динамические структуры, организованные из множества элементов (узлов) сети. Стратегически когнитивная наука нацелена на понимание процесса естественного познания, который, как считается, всегда привязан к системе координат «здесь и сейчас». Осознание этого факта дало основание утверждать, что «…когнитивные процессы всегда разворачиваются в реальном времени. Динамические модели способны дать подробное представление, как это происходит. Вычислительные модели, напротив, фиксируют лишь порядок следования состояний, через которые проходит система» (перевод наш. – Л. Б.) [8, p. 14]. Согласно динамической концепции, основная функция нашего мозга сводится вовсе не к обработке информации, а к обеспечению взаимодействия человека и среды с целью приспособления к ее постоянно меняющимся параметрам. Для реализации этой задачи когнитивная система должна быть устроена по принципу самоорганизующейся адаптивной нелинейной системы. Свершившийся в научном сознании поворот от механицистского понимания ментальной активности как практики манипулирования абстрактными символами к анализу когниции (в том числе языковой) в качестве динамического адаптивного процесса позволил описывать ее факты и события в терминах динамических систем. Подходы к объяснению дискурсивной способности разделяют общее убеждение: дискурс соотносим с одним из вариантов эволюционно сложившегося поведения когнитивной системы и направлен на решение коммуникативных задач в социокультурной среде. В этом направлении, в частности, работают: Р. де Богранд, Дж.Л. Элман, Д.Л. Купер, Ж. Петито, Х.−Ю. Айкмайер. В заключение подчеркнем, что когнитивно-дискурсивной парадигме лингвокогнитологии удалось синтезировать идею «язык как когниция» с идеей «употребление языка как дискурс». Инновационность когнитивно-дискурсивного подхода заключается в том, что он не только ориентирован на экспликацию когнитивного механизма дискурса, но и учитывает факторы социокультурной среды – уровня непосредственной актуализации дискурса. Значение данного подхода для изучения когнитивных структур языка в режиме естественной коммуникации состоит в возможности изучать языковые явления на пересечении двух перспектив – когнитивной и дискурсивной. Список литературы 1. Кубрякова Е.С. Об установках когнитивной науки и актуальных проблемах когнитивной лингвистики // Вопросы когнитивной лингвистики. 2004. № 1. С. 6−17. 2. Позднякова Е.М. Методологические основы когнитивно-дискурсивной парадигмы в формировании лексической компетенции (Электронный ресурс) // Вестник МГИМО – Университета. 2013. №6 (33). С. 101−105. URL: http://www.vestnik.mgimo.ru/sites/default/files/pdf/14k70-letiyumo_ pozdnyakova. pdf (дата обращения: 15.05.2015). 3. Попова З.Д., Стернин И.А. Язык и сознание: теоретические разграничения и понятийный аппарат // Язык и национальное сознание. Вопросы теории и методологии / науч. ред. З.Д. Попова, И.А. Стернин. Воронеж: Воронеж. гос. ун-т, 2002. С. 8−50. 4. Connectionist Natural Language Processing: Readings from Connection Science / N.E. Sharkey (Ed.). Dordrecht [etc.]: Kluwer Academic Publishers, 1992. 375 p. 5. Dijk van T.A. Introduction: Levels and Dimensions of Discourse Analysis // Handbook of Discourse Analysis / T.A. van Dijk (Ed.). London: Academic Press, 1985. Vol. 2: Dimensions of Discourse. P. 1−12. 6. Dirven R. Major strands in Cognitive Linguistics // Cognitive Linguistics: Internal Dynamics and Interdisciplinary Interaction / F.J.R. de Mendoza Ibáñez, M.S. Peña Cervel (Eds.). Berlin; New York: Mouton de Gruyter, 2005. P. 17−68. 7. Geeraerts D., Cuyckens H. Introducing Cognitive Linguistics // The Oxford Book of Cognitive Linguistics / D. Geeraerts, H. Cuyckens (Eds.). Oxford, UK: Oxford Univ. Press, 2007. P. 3−24. 8. Gelder van T.J., Port R.F. It’s about time: An overview of the dynamical approach to cognition // Mind as Motion: Explorations in the Dynamics of Cognition / R.F. Port, T. van Gelder (Eds.). Cambridge, MA: MIT Press, 1995. P. 1−43. 9. Kintsch W. The role of knowledge in discourse comprehension: A construction-integration model // Psycholinguistics: Critical Concepts in Psychology / G.T.M. Altman (Ed.). London; New York: Routledge, 2002. Vol. III. P. 369−413. THE COGNITIVE ASPECT OF DISCOURSE L.V. Bronnik Kuban State University, Krasnodar The paper considers the theoretical plurality of the cognitive approach to discourse. It is argued that there exist three basic theories different in their attitude towards the cognitive nature of discourse. Index Terms: discourse, cognitive-discoursive approach, cognitive nature of discourse, computational approach, connectionist approach, dynamic approach. Об авторе: Бронник Лариса Васильевна – доктор философских наук, кандидат филологических наук, профессор кафедры прикладной лингвистики и новых информационных технологий Кубанского государственного университета; e-mail: larisa-bronnik@mail.ru УДК 81’373.45 ТЕРМИНОЛОГИЧЕСКИЕ ЗАИМСТВОВАНИЯ: НЕОБХОДИМОСТЬ ИЛИ НЕИЗБЕЖНОСТЬ. ПРОБЛЕМЫ ПЕРЕВОДА О.Н. Бычкова Кубанский государственный университет, Краснодар В статье рассматриваются вопросы современной тенденции введения в русский язык терминологических заимствований, их причины, источники и целесообразность. Приводятся примеры, наиболее часто представленные терминологическими заимствованиями в различных сферах деятельности человека. Ключевые слова: термин, понятие термина, функционирование терминов, заимствование терминов, терминология, проблемы перевода, коммуникация. В современном глобализированном обществе трудно представить развитую личность, не владеющую научным знанием, выраженном в термине. Использование терминологической лексики вышло за рамки научного дискурса и стало основой познания окружающего мира, формирования научной, информационной и общечеловеческой картины мира. Существование самого индивидуума становится в зависимость от необходимости и способности человека понимать, переосмыслять и оперировать различными терминами. «Применительно к современной языковой ситуации можно говорить о своеобразной терминологической экспансии <…> без элементарного владения ключевыми понятиями из области экономики и политики, науки и техники, искусства и спорта человек уже не может полноценно существовать в современном мире» [3, с. 56]. После распада Советского Союза одним из наиболее активных и социально значимых языковых процессов называют процесс заимствования иноязычных слов. И, действительно, открытая ориентировка на Запад в области экономики, политики, культуры, спорта, торговли, моды, музыки и др. способствовала почти стихийному потоку англоязычных терминов в язык. Таким образом, по вполне объективным причинам, потребность в словесном обозначении новых понятий и явлений действительности и отсутствие в русском языке адекватных наименований неизбежно привели к заимствованиям иностранной лексики, в основном из английского языка. Однако, как отмечал А.А. Реформатский, «словарный состав языка, непосредственно отражая в языке действительность с ее переменами, обязан включать новые слова для обозначения новых вещей, явлений, процессов» [8, c. 536]. Поэтому появление в любом языке новых терминов – вполне естественный и неизбежный процесс. Терминологическая система постоянно меняется, т. к. «терминология любой отрасли знания находится в состоянии постоянного количественного и качественного изменения. Устаревают, выходят из употребления одни термины, возникают и создаются другие, обозначающие новые понятия или более точно передающие содержание старых» [5, с. 19]. Говоря о процессе пополнения словарного состава языка за счет заимствований, обратимся для начала к вопросу определения самого понятия «термин». До сих пор не удается сформулировать единого определения данного понятия. Попытки многих ученых сделать это привели к противоположным выводам относительно природы термина, каждый из которых имеет право на признание, однако, они не дают полного определения, «так как концентрируют внимание на какой-то определенной характеристике термина» [1, с. 11] и «базируются на учете лишь отдельных функций термина, оставляя вне поля зрения принадлежность его к специальной терминосистеме» [7, с. 14]. Так, сторонники одной точки зрения (субстанциональной) понимают термин как особое слово или словосочетание, отличающееся от остальных номинативных единиц эмоциональной нейтральностью, независимостью от контекста, однозначностью и т.п. (Лотте, 1961). Представители другой точки зрения (функциональной) считают, что термином может быть «любое слово в особой функции» [2] (Лейчик, 1971; Гринев, 1993) [3] . Вот какое определение понятию термин дал П.А. Флоренский: «термин – это вариант обычного слова или культивированная специально созданная единица, обладающая как свойствами своей первоосновы, так и новыми, специфическими качествами» [11, с. 360]. Придерживаясь последней точки зрения в своей работе, отметим, что термины при этом не приравниваются к общеупотребительным словам, поскольку «именно связь термина с понятием определенной отрасли знания делает его особой лексической единицей» [7, с. 13]. «Общеупотребительное слово, выступающее в функции термина, кодирует информацию дважды: в первый раз кодируется общеязыковая информация, во второй – терминологическая, основанная на дефиниции» [3, с. 89]. Обозначив свое понимание природы термина, перейдем к вопросу заимствования терминов. Прежде всего, следует сказать, что процесс заимствования терминов, как и слов общелитературного языка, представляет собой способ пополнения лексики, при котором в языке появляются и закрепляются слова иностранного происхождения. «Сам процесс может осуществляться на морфологическом (транскрипция и транслитерация) и семантическом (перевод) уровнях. Заимствования могут быть прямыми и опосредованными. Под опосредованными заимствованиями мы понимаем элементы, вошедшие в состав одного языка из другого посредством третьего языка» [1, с. 27]. Как уже было упомянуто выше, масштаб заимствований принимает порой лавинообразный эффект, особенно это верно при формировании терминологий относительно новых или развивающихся сфер, например, в новых видах спорта (керлинге), в новых тенденциях моды, в информационных технологиях и т.п. Интерес к достижениям науки и техники, процессы глобализации в политике, экономике, культуре не могли не найти отражения в языке. И вот мы уже делаем «селфи», «лайкаем», «троллим», «постим», «репостим», читаем «лайфхаки», опасаемся «хакеров», следим за «блогерами», слушаем выступления «стендаперов», не представляем свою жизнь без «смартфонов», «планшетов», «флешек» и других «гаджетов» и «девайсов», летаем на «лоукостерах», занимаемся «профайлингом», восхищаемся смелостью «топ-моделей размера сайз-плюс», принимаем участие в «вебинарах». Такому разнообразному и широкому обогащению нашего родного языка и нашей жизни посодействовал не только статус английского языка, как международного, но и его аналитическая способность лаконичного и компактного обозначения понятий и явлений. «В случаях, когда национальному языку, в частности русскому, для передачи того или иного понятия требуется структура словосочетания, английский язык может оперировать одной лексической единицей. Примерами англоязычных заимствованных терминов, чьё преимущество базируется на лаконичности, являются такие термины, как «бренд» – brand, «тренд» – trend, «вебинар» – webinar» [6]. Однако существуют и другие, экстралингвистические, предпосылки для столь обширного «внедрения» заимствований в национальный язык. Открытые границы, международные контакты в политике, культуре, спорте, образовании, а с появлением Интернета практически безграничные возможности позволили путешествовать по миру, узнавать о происходящих в мире событиях, осознавать свою вовлеченность в общественные процессы, и все это в режиме «здесь и сейчас». Молодое поколение, как всегда стоящее в авангарде всего нового, выступает в роли своеобразных «проводников», через которые распространяются достижения современной реальности. Имеющиеся сегодня в арсенале современного человека средства научно-технического прогресса позволяют с молниеносной быстротой осуществлять обмен процессами, происходящими в различных уголках нашей планеты. Присоединившись к информационному пространству всемирной сети Интернет, участникам пришлось играть по уже принятым правилам, т.е. оперировать англоязычными терминами, т.к. английский язык изначально являлся языком общения в этом сообществе. Возросший уровень владения иностранными языками, главным образом, английским, не вызывает ни у кого удивления, поэтому молодым людям так легко общаться и понимать друг друга, используя заимствования, чего не скажешь о старшем поколении, для которых эти иностранные названия звучат чуждыми и непонятными словами. Проникая в язык через кино, телевидение, радио, музыкальные каналы, Интернет, заимствования неизбежно усваиваются и адаптируются национальным языком. Не в последнюю очередь это происходит «из-за стремления языков эффективно удовлетворять коммуникативные требования крайне динамичной действительности. Так, в условиях процессов глобализации … неизбежны тенденции унификации как лингвистического характера (например, терминологической лексики), так и практического направления» [12, с. 82]. «К наиболее очевидным коммуникативным требованиям реальности, помимо эффективной номинации новейших в обществе явлений, можно отнести … тенденцию к экономии, которая выражается в передаче все большего объема информации за единицу времени. … С помощью заимствований происходит замена описательных наименований однословными, что и способствует речевой компактности: снайпер (вместо меткий стрелок), сейф (вместо несгораемый шкаф), сервис (вместо бытовое обслуживание)» [12, с. 83]. Это особенно актуально при общении в Интернете в социальных сетях, где письменная речь ограничивается временными рамками, где требуется практически мгновенная рефлексия («комментарии») на увиденное или прочитанное. Многочисленные иностранные слова зачастую выполняют роль единиц, объединяющих коммуникантов, указывающих на общность их знаний [12]. Такая способность заимствованных лексических единиц выполнять цели, необходимые для достижения коммуникативных задач за наименьшее количество времени, и обусловливает актуализацию терминологических заимствований. При этом нельзя не отметить избирательность языка в процессе освоения новых заимствованных терминов. Так, например, в сфере информационных технологий среди «прижившихся» терминов-заимствований, таких как аккаунт (account), клик (click), контент (content), логин (login), онлайн (online), сайт (site), сервер (server), спам (spam), трафик (traffic), файл (file), браузер (browser), можно выделить термины, выраженные словами национального языка: доступ (access), тема письма (subject), оператор связи (provider), обновления (updates), программное обеспечение (software), приложение (application), вредоносная программа (malware), ссылка (link), пароль (password), загрузка, загрузить (download/upload). Есть термины, одинаково частотно используемые как в форме заимствования, так и форме общеупотребительных слов национального языка: аккаунт и учетная запись (пользователя), скриншот и снимок экрана, емейл (email) и электронный адрес/электронная почта, провайдер и поставщик услуг. Со временем, по мере развития и усовершенствования новых сфер деятельности человека, заимствованные термины отшлифовываются и конкретизируются. Наиболее удачные с функциональной точки зрения приживаются, а коммуникативно излишние – отвергаются. В некоторых случаях наряду с заимствованиями употребляются слова родного языка, проявляя «определенную тенденцию к самосохранению национального языка в условиях терминологической экспансии … Слова бизнес и бизнесмен не смогли вытеснить соответствующие национальные эквиваленты дело, предпринимательство и предприниматель …» [3, c. 78]. Усвоение терминологических заимствований зависит от того, насколько определенно и четко они помогают выполнить поставленную коммуникативную задачу. Применительно к проблемам перевода стоит отметить, что, как и прежде, перед переводчиками стоит задача поиска эквивалентов не просто слов общего языка, а особых языковых единиц – терминов. Признавая необходимость использования в русском языке иноязычных терминов, не следует в то же время при всяком затруднении в переводе термина вводить его в русский язык, даже если он уже адаптирован каким-либо другим языком. Нельзя не согласиться с тем, что «заимствование <…> безэквивалентной лексики при переводе логически и методически оправдано. Однако в тех случаях, когда уровень науки и техники в странах, в которых применяются ЯО и ЯП, одинаков, переводчик и редактор должны попытаться либо найти эквивалент термина ЯО в ЯП, либо построить новый термин из элементов ЯП» [10, с. 142]. К тому же, «выбор переводчиком одного из вариантов – русского или заимствованного – для передачи соответствующего по смыслу слова подлинника не остается делом вкуса или случайного пристрастия, а выражает его отношение к возможностям языка. Разумеется, один случай выбора того или иного варианта еще не является решающим, а важна система, которой следует переводчик. При этом имеет значение и степень принятости заимствованного термина – даже при наличии русского синонима» [9, с. 117]. Проблема заимствования до сих пор остается нерешенной, выявляя противоречивые аспекты этого динамичного процесса. Одни ученые считают рост числа терминологических заимствований неоправданным, засоряющим язык и уничтожающим его способность формировать собственную лексику [4], другие полагают бессмысленным упорно пытаться найти русские эквиваленты, борясь с присутствием англоязычных терминов в речи. Достаточно широко распространено мнение, что профессиональная терминология должна быть, по возможности, международной. В целом, большинство исследователей согласны с тем, что терминологические заимствования – вполне естественный компонент процесса развития языка, способствующий интернационализации терминов, что в свою очередь облегчает международное общение специалистов. Терминологические единицы из других языков помогают «заполнить лакуны в национальной терминологии» [4, с. 162]. |
Похожие:
 | Криминалистика. Часть Раздел Криминалистическая тактика : рабочая тетрадь для выполнения лабораторных заданий/ Г. М. Меретуков, В.... |  | Российской Федерации, федеральными законами или установленной Правительством Российской Федерации квотой на образование иностранных... |
| Влияние интервальных гипоксических тренировок на аэробную способность и результативность велосипедистов при выполнении упражнений... | | А. В. Гусев профессор кафедры криминалистики фгкоу впо «Краснодарский университет мвд рф», канд юр наук, доцент |
| А. В. Гусев – канд юр наук, профессор кафедры криминалистики фгкоу впо «Краснодарский университет мвд рф» | | Настоящие Правила разработаны на основании действующего жилищного законодательства и нормативных актов Российской Федерации, Устава... |
| В. О. Осипян, доктор физико-математических наук, доцент (Кубанский государственный университет) | | Сельское хозяйство; 35. 06. 04 Технологии, средства механизации и энергетические оборудование в сельском, лесном и рыбном хозяйстве;... |
| «Амурский государственный университет» (далее Университет) и их пребывания на территории Российской Федерации | | Правила) регламентируют прием граждан Российской Федерации, иностранных граждан и лиц без гражданства (далее вместе – поступающие)... |