Отчет о выполнении научно-исследовательской работы по теме: «Разработка конкретных предложений по повышению эффективности морского законодательства»
Скачать 7.5 Mb.
|
| совместное коммюнике по итогам визита в Москву 13-16 марта 1978 г. министра Норвегии по вопросам морского права Е. Эвенсена. В коммюнике Стороны «подтвердили свою общую заинтересованность и совместную ответственность за выработку мер по сохранению живых ресурсов Норвежского и Баренцева морей, значительная часть которых представляет единый экологический комплекс». При обсуждении вопроса о «мерах регулирования рыбного промысла в районе Шпицбергена Стороны высказались за необходимость принятия недискриминационных мер об охране молоди рыб», причем такие меры «должны основываться на объективных научных данных». Термин «район Шпицбергена» в коммюнике не определен, поэтому его можно здесь толковать по-разному: а) Стороны имели в виду район действия Договора о Шпицбергене; б) Стороны имели в виду более широкое морское пространство – статистический район Шпицберген «II Ь 2», как он определен Продовольственной и сельскохозяйственной организацией ООН (ФАО), Международным советом по исследованию моря (ИКЕС) и применяется специализированной международной организацией – Комиссией по рыболовству в Северо-восточной Атлантике (НЕАФК). Стороны не допускали возможность ресурсной анархии в районе Шпицбергена: «запасы рыб, осуществляющих миграции между разными зонами Баренцева и Норвежского морей, подлежат регулированию во всем ареале их распространения, включая район Шпицбергена». Признана «необходимость введения обязательного порядка отчетности для всех стран, которые ведут промысел в данном районе». Здесь, как мы видим, важный компромисс достигнут, в числе прочего, за счет ясности формулировок. Остается неясным: отчитывается ли одна сторона перед другой? Или слова «все страны» означают «все другие страны», кроме Норвегии и СССР? В пользу такого понимания косвенно свидетельствует следующее положение коммюнике: «Сведения, которые поступают по отчетам, предоставляются другой стороне»; т.е. Норвегия предоставляет Советскому Союзу сведения по отчетам третьих стран, которые ведут промысел в данном районе, а Советский Союз –поступившие к нему сведения по отчетам третьих стран предоставляет Норвегии. Если на уровне правового регулирования есть вопросы к выявлению содержания коммюнике, то на уровне обеспечения выполнения мер регулирования, по крайней мере, в отношении одного объекта промысла, текст совместного коммюнике вполне ясен: Стороны «признали важность обеспечения выполнения эффективных мер по охране запасов арктической трески в соответствии с действующими рекомендациями НЕАФК в отношении минимального размера ячеи орудий лова и минимального размера трески». То есть обеспечивается выполнение мер охраны не в соответствии с национальным законодательством Сторон, а в соответствии с рекомендациями специализированной международной организации – Комиссии по рыболовству в Северо-восточной Атлантике (НЕАФК). Кроме этого важнейшего коммюнике по результатам встречи министров СССР (А. Ишкова) и Норвегии (Е. Эвенсена), были, разумеется, и иные переговоры между двумя государствами, в которых в той или иной мере затрагивались вопросы правового режима морских районов вокруг Шпицбергена. В 1977-1980 гг., например, между Советским Союзом и Норвегией было проведено 5 туров переговоров, в ходе которых предпринимались попытки сблизить позиции, прежде всего, по практическим вопросам морского рыболовства, в т.ч. по обеспечению выполнения правил рыболовства, контролю за рыболовством, по конкретным мерам регулирования, к примеру, относительно размера ячеи в тралах. При этом не затрагивались принципиальные позиции сторон относительно их взглядов на введение 200-мильной рыбоохранной зоны вокруг Шпицбергена. В результате таких переговоров, хотя и были достигнуты некоторые устные договоренности по ряду вопросов, фундаментальные позиции сторон по принципиальному вопросу остались неизменными: Советский Союз исходил из международной неправомерности введения Норвегией законодательства о 200-мильной рыбоохранной зоне, тем более считал противоречащими международному праву попытки Норвегии обеспечить выполнение такого законодательства; Норвегия, в свою очередь, осталась на своей позиции, хотя и пошла на «мягкое» применение обеспечительных мер в отношении советских рыболовных судов. Было достигнуто – и это важно – общее согласие с тем, чтобы рассматривать все практические вопросы рыболовства, в т.ч. разработки единых правил конкретных мер регулирования – в рамках Смешанной советско-норвежской комиссии по рыболовству; в ее же рамках оценивать и научную основу для совместных мер регулирования рыбных промыслов. Такой подход в юридическом плане никто не отменял, т.е. он сохраняется de jure и в настоящее время. На исполнение таким образом согласованных мер сохранения запасов ориентированы российские судовладельцы, за неисполнением таких мер они несут ответственность. Вместе с тем, следует констатировать, что фактически Норвегия в последние годы все агрессивнее вводит национальные меры регулирования в морских районах вокруг Шпицбергена в одностороннем порядке, вне указанной двусторонней российско-норвежской комиссии. Правовая позиция Норвегии, нацеленная на уравнивание статуса морских пространств Шпицбергена со статусом таких пространств, прилегающих к ее материковому побережью, понятна, хотя и не убедительна в свете обязательств Норвегии по Договору 1920 г. Не убедилась в правоте позиции Норвегии и Россия (вместе с Исландией), судя по тексту Соглашения от 15 мая 1999 г. между Россией, Норвегией и Исландией, предусматривающего меры по сохранению ресурсов в анклаве открытого моря, находящемся за пределами 200 миль от побережий России, Норвегии, а также от Шпицбергена1. Действительно, текст Соглашения составлен так, чтобы предотвратить ресурсную анархию в районе открытого моря, находящемся на удалении более чем 200 миль от побережий двух государств, но в нем нет признания 200-мильной рыбоохранной зоны вокруг Шпицбергена. Напротив, в статье 9 предусмотрено, что Соглашение «не затрагивает обязательств Сторон, вытекающих из действующих двусторонних и многосторонних международных договоров, участником которых является любая из Сторон». Это означает, inter alia, что Соглашение не затрагивает обязательств сторон по Договору о Шпицбергене – а этот Договор, как было ранее показано, не только не предусматривает исключительные права Норвегии в прилегающих к Шпицбергену территориальных водах, или в целом в районе действия Договора, но и не допускает такие исключительные права Норвегии: они противоречили бы самой цели и объекту этого Договора. Итак, разные позиции СССР/России и Норвегии проявлялись определенно, в том числе и в их морском законодательстве. Вопрос о правовом режиме морских пространств вокруг Шпицбергена и природных ресурсов в этих пространствах Норвегией не был решен – ни в 70-е, ни в последующие годы XX в. Об этом свидетельствуют, разумеется, не только отмеченные норвежско-исландские конфликты 90-х годов прошлого века, но и нынешние проблемы, обусловленные современным промыслом в районе Шпицбергена и проявившиеся в акциях военных кораблей Норвегии против испанских и российских рыболовных судов. Соответственно, решать вопрос о режиме морских пространств вокруг Шпицбергена, прежде всего, на уровне современного международного права необходимо. Для этого вновь придется возвращаться к точному выявлению прав Норвегии, иных государств-участников Парижского договора, уже в контексте современного международного права. В числе существенных условий Договора – одинаковые права граждан Норвегии и других государств-участников на «всякие операции» во всех местностях Шпицбергена и в их территориальных водах, в том числе и на горное дело, на недропользование. Кроме «одинаковых» прав на рыболовство и охоту, граждане государств-участников имеют одинаковый доступ в воды, фиорды и порты обозначенных местностей и право остановки в них; «они могут заниматься в них, без каких-либо препятствий, при условии соблюдения местных законов и постановлений, всякими судоходными, промышленными, горными и торговыми операциями на условиях полного равенства»; они допущены на тех же условиях равенства к занятию всяким коммерческим делом «как на суше, так и в территориальных водах, причем не может быть создана никакая монополия в отношении чего-либо и в отношении какого бы то ни было предприятия» (статья 3). Термины «всякие … промышленные, горные … операции» в территориальных водах, в соответствии с обычным значением этих терминов в их контексте, несомненно, охватывают и горные работы, в т.ч. связанные с добычей минеральных ресурсов недр дна территориальных вод. Иное толкование не было бы добросовестным, с учетом объекта и цели Парижского договора 1920 г. Вместе с тем, пока нет убедительных оснований для обвинений Норвегии (как это делает в печати юридический советник Министра сельского хозяйства России) в нарушении международного права в связи с ее мерами по защите окружающей среды1. Действительно, выше ставился вопрос – имеет ли Норвегия право устанавливать меры сохранения фауны и флоры не только в территориальных водах Шпицбергена, но и в морских районах за их пределами – например, во всем районе действия Договора 1920 г. С одной стороны, анализ текста Договора позволяет достаточно определенно ответить отрицательно на этот вопрос. Границы района действия Договора 1920 г. не следует смешивать с границами реализации суверенитета Норвегии по Договору. Суверенитет реализуется: 1) на суше; 2) в территориальных водах Шпицбергена. А в район действия Договора, кроме обозначенных, входят и иные районы (морские). В них, исходя из контекста Договора, суверенитет Норвегии не реализуется. Меры сохранения флоры и фауны в них могут быть введены только по согласию всех других государств-участников Договора. Но если у Норвегии нет прав защищать окружающую среду в некоторых частях района действия Договора (за пределами суши Шпицбергена и территориальных вод), то их нет и за пределами района действия Договора: это четко вытекает из текста Договора, из материалов Парижской конференции. С другой стороны, отсутствие у Норвегии прав по Договору 1920 г. сохранять флору за пределами территориальных вод Шпицбергена, защищать окружающую среду в районе действия Договора само по себе не означает, что государства-участники не согласились с осуществлением Норвегией такого права в совокупном контексте иных применимых международно-правовых источников. Современное международное экологическое право динамично развивается, оно предусматривает достаточно предметные правила защиты окружающей среды, сохранения морских живых ресурсов, морского биоразнообразия, а также соответствующие права и обязанности государств2. Норвегия, как видно из статьи представителя ее МИДа, исходит из того, что в соответствии с международным правом она вправе и обязана принимать меры по защите окружающей среды морских районов вокруг Шпицбергена, за пределами его территориальных вод, именно, во всем районе действия Договора о Шпицбергене. Тенденция к усилению правомочий прибрежных государств в области защиты окружающей среды соответствует «экологизации» международного правосознания, усилившейся, как известно, в 70–90 годах XX в. Одним из ее последствий стало возрастание роли международно-правовых механизмов сохранения морских живых ресурсов и рационального управления ими. В современное международное экологическое право «встраиваются» такие принципы и сопутствующие им правовые механизмы, как «принцип предосторожности» («осторожный подход)»; экологический мониторинг; «загрязняющий платит» и т.д.1. Именно в таком контексте морская флора и фауна становится в современных международных договорах о защите морской среды и об управлении природными ресурсами моря значимым объектом правоотношений. Эти международно-правовые реалии не могли не учитываться в ходе эволюции природоохранной политики Норвегии в морских районах вокруг Шпицбергена. И этот факт, как представляется, подлежит предметному учету. По этим причинам не представляется возможным согласиться с встречающимися не только в прессе утверждениями о «злоупотреблении экологическим правом» со стороны Норвегии; о том, что под видом защиты окружающей среды в районе действия Договора о Шпицбергене Норвегия осуществляет – и на суше, и на море – такое национальное регулирование, которое, по сути, ведет к прекращению некоторых видов деятельности, предусмотренных Договором 1920 г. Так, К.А. Бекяшев, Д.К. Бекяшев утверждают, что «Норвегия систематически нарушает ряд» ключевых положений Договора 1920 г., но не отмечает – каких положений конкретно и в чем состоят эти нарушения; далее они пишут о «прессинге – и со стороны администрации архипелага», который «заметно усилился после принятия в 2001 г. парламентом Норвегии Закона об охране окружающей среды на Шпицбергене»2, но опять-таки не поясняют, в чем состоит этот «прессинг». Эти авторы завершают свои утверждения жесткой констатацией: «МИД России счел этот закон нарушающим Договор 1920 г.»3, но не приводят каких-либо документальных тому подтверждений. Политико-правовая позиция Норвегии на самом деле состоит в защите на Шпицбергене окружающей среды – об этом свидетельствует и содержание ее законодательства, и его исполнение – в том числе, в отношении норвежских компаний; подтверждается это и официальными политическими документами. Так, в упоминавшемся докладе норвежскому стортингу МИД Норвегии отметил: «Географическое положение Шпицбергена указывает на его стратегическую значимость в управлении нашими ресурсами на севере. Научные исследования на Шпицбергене дают нам новые знания о глобальных климатических процессах, о состоянии окружающей среды и загрязнении Крайнего Севера. Контроль за разными видами промышленной, торговой деятельностью, за туризмом сделали возможной защиту уникальных экологических качеств архипелага (make it possible to protect the unique environmental qualities of the archipelago)»4. Несостоятельны упреки в адрес Норвегии в связи со слишком жесткими мерами предотвращения загрязнения окружающей среды при горных разработках – если эти меры одинаково применяются к норвежским подданным и к гражданам России, других государств-участников Договора 1920 г. Иными словами, поскольку меры Норвегии по защите окружающей среды в районе действия Договора о Шпицбергене – меры не дискриминационные, по содержанию соответствующие международному экологическому праву, одинаково применяемые к норвежцам и к лицам других государств-участников – постольку на этом этапе необходимо квалифицировать эти меры как правомерные. Но не попытки Норвегии под видом защиты окружающей среды односторонне устанавливать режим морских природных ресурсов. Правовой режим защиты морской среды (или в целом окружающей среды) и правовой режим морских пространств и природных ресурсов – это все-таки не одно и то же. Любой квалифицированный юрист с этим согласится – сопоставив современные договоры о защите морской среды и договоры об управлении морскими природными ресурсами; сравнив часть XII Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. – «Защита и сохранение морской среды» и, например, часть VII раздела 2 этой же Конвенции – «Сохранение живых ресурсов открытого моря и управление ими» и т.д. Вряд ли норвежские специалисты по международному праву не отдавали себе отчет в том, что введение Норвегией вокруг Шпицбергена 200-мильной морской зоны своей юрисдикции – пусть и функциональной, природоресурсной – это не акт защиты морской среды; что это – демонстрация исключительных прав Норвегии на управление морскими живыми ресурсами у берегов Шпицбергена, что такое нововведение идет вразрез с обязательствами Норвегии по международному праву. Скорее всего, поддерживая правительство Осло, юридические советники Норвегии ставку сделали на широкое понимание эстоппеля, именно, на постепенное (при отсутствии возражений большинства государств-участников Договора 1920 г.) продвижение декрета об этой зоне, исполнение декрета иностранцами |
Похожие:
 | «Разработка концепции оценки регулирующего воздействия при подготовке проектов нормативно-правовых актов» | | «Разработка комплексной модели экономической эффективности регионального учреждения культуры» |
| Отчет о выполнении индивидуального плана учебной и научно-исследовательской работы является обязательным условием аттестации аспиранта... | | «Научно обоснованные предложения по параметрам развития транспортного комплекса на среднесрочную перспективу» |
| Государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования |  | Целью работы является применение комплекса полученных теоретических знаний, а также практических умений и навыков для решения конкретных... |
| Целью дипломной работы является применение комплекса полученных теоретических знаний, а также практических умений и навыков для решения... | | Целью дипломной работы является применение комплекса полученных теоретических знаний, а также практических умений и навыков для решения... |
| И. О. Шуминова, гл библиотекарь отдела научно-исследовательской и методической работы | | Фгуп «радон» в обеспечение мероприятия «Разработка и практическое использование при выводе из эксплуатации ядерно и радиационно опасных... |