Аналитический обзор современного состояния проблемы определения статуса правовых позиций
Скачать 1.67 Mb.
|
| § 4. Право на свободу и личную неприкосновенность34 К правовым позициям Европейского Суда, сформулированным им в результате рассмотрения дела «W. v. Switzerland», Конституционный Суд обращался неоднократно (определения от 27.05.2004 г. № 253-О, от 30.09.2004 г. № 300-О, от 21.12.2004 г. № 468-О). Эти позиции вкупе с аналогичными позициями по делу Tomasi (решение от 27.08.1992 г.) Суд применял при рассмотрении такого элемента права на свободу и личную неприкосновенность как право обвиняемого на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда (подпункт «с» пункта 3 статьи 5 Конвенции). Суд подчеркнул, что: - национальные судебные власти призваны следить за не превышением разумных пределов длительности предварительного заключения в каждом конкретном случае; - с этой целью суды должны рассматривать все обстоятельства, позволяющие подтвердить наличие публичного интереса, который оправдывал бы исключения из общей нормы уважения свободы личности исходя из презумпции невиновности (1), и учитывать их в своих решениях, принимаемых по просьбе об освобождении (2); - наличие серьёзных основания подозревать арестованного в совершении правонарушения является обязательным условием правомерности содержания под стражей, но по истечении определенного срока этого недостаточно. Право на свободу и личную неприкосновенность не является правом абсолютным, возможность его ограничения предусмотрена пунктом 1 статьи 5 Конвенции. В деле «Энгель (Engel) и другие против Нидерландов» (постановление от 08.06.1976 г.) Страсбургский суд сформулировал вывод, который затем был использован и Конституционным Судом, и судьёй Конституционного Суда в его особом мнении. В соответствии с подпунктом «а» ограничение указанного права возможно в случае законного содержания под стражей лица, осужденного компетентным судом. Позиция Европейского Суда выглядела следующим образом: положение Конвенции не проводит различия по юридическому характеру правонарушения, в котором лицо признано виновным; оно применяется к любому «осуждению» к лишению свободы, вынесенному судом, - независимо от того, уголовным или дисциплинарным было дело, в соответствии с внутренним законодательством государства. То есть данная позиция невероятно широко «раздвигает» границы возможного ограничения права, распространяя его не только уголовные процедуры, но и на иные. Причем из приведённой в пример формулировки становится ясно, что это может быть любая процедура - единственным условием является принятое судом решение о применении меры ответственности в виде лишения свободы. Эта позиция послужила обоснованием вывода Конституционного Суда о возможности применения ареста в виде санкции за административное правонарушение (определение от 11.07.2006 г. № 374-О). В соответствии с подпунктом «в» пункта 1 статьи 5 Конвенции ограничение права на свободу и личную неприкосновенность возможно также в случае законного задержания или заключения по стражу (арест) лица за неисполнение вынесенного в соответствии с законом решения суда или с целью обеспечения исполнения любого обязательства, предписанного законом. Возможность ограничения права на свободу и личную неприкосновенность по этому основанию была прокомментирована судьёй Конституционного Суда Г.А.Гаджиевым в особом мнении к постановлению КС РФ от 22.03.2005 г. № 4-П по делу о проверке конституционности ряда положений УПК РФ, регламентирующих порядок и сроки применения в качестве меры пресечения заключение под стражу на стадиях уголовного судопроизводства, следующих за окончанием предварительного расследования и направлением уголовного дела в суд, по жалобам ряда граждан. Разделяя выводы Суда, судья, тем не менее, был не удовлетворен мотивировочной частью и обращал внимание на ряд моментом. В частности, Г.Гаджиев сослался на ещё одну позицию Европейского Суда по делу «Энгель и другие против Нидерландов», в соответствии с которой «положение пункта 1 (в) статьи 5 Конвенции …., допускающее законное задержание или заключение под стражу (арест) лица с целью обеспечения исполнения любого обязательства, предписанного законом, относится только к тем случаям, когда закон разрешает задержание (арест) лица, чтобы заставить выполнить особое и конкретное обязательство, которое оно до этого момента выполнить не смогло, так как широкое толкование понятия «любое обязательство, предусмотренное законом» повлекло бы за собой последствия, не совместимые с идеей верховенства права, лежащей в основе Конвенции; оно оправдывало бы, например, административное задержание лица, чтобы заставить его выполнить любое требование на основании его общей обязанности подчиниться закону». Понимание понятия «любого обязательства, предусмотренного законом» в том виде, в каком это сделано судьёй Конституционного Суда, особенно интересно в настоящее время на фоне ситуации, складывающейся в связи с возможностью административного задержания граждан России, имеющих финансовые обязательства перед государством, при пересечении ими границы Российской Федерации. Представляется, что его мнение может быть использовано в качестве одного из аргументов для защиты прав граждан, попавших в такую ситуацию. В соответствии с подпунктом «с» пункта 1 статьи 5 Конвенции ещё одним основанием ограничения права на свободу и личную неприкосновенность является: законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении преступления или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения. В определении от 12.07.2005 г. № 330-О Конституционный Суд берет за обоснование своего итогового вывода две разные, но связанные между собою позиции Европейского суда. В первой из них суд конвенционной юрисдикции говорит о необходимости формирования подозрения на разумных основаниях, при наличии фактов и информации, убеждающих объективного наблюдателя в том, что подозреваемый мог совершить преступление, как об неотъемлемой части гарантий от произвольного ареста или заключения под стражу (постановления от 30.08.1990 г. по делу «Фокс, Кэмпбелл и Хартли против Соединенного Королевства», от 19.05.2004 г. по делу «Гусинский против Российской Федерации», от 28.10.1994 г. по делу «Мюррей против Соединенного Королевства», решение от 28.02.2002 г. по вопросу приемлемости жалобы, поданной В.М.Лабзовым против Российской Федерации). То есть перед нами позиция, направленная совершенно определенно на защиту гуманитарных ценностей. А затем Конституционный Суд приводит иную позицию, где баланс публичного и частного интересов опять начинает распадаться в сторону интереса публичного. Так, Суд утверждает, что подпункт «с» пункта 1 статьи 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, допускающий законный арест или задержание лица, не предполагает необходимость получения следственными органами достаточных доказательств для предъявления обвинений как во время ареста, так и в период пребывания арестованного под стражей; факты, обосновывающие применение ареста, не обязательно должны обладать той же степенью убедительности, как и те, которые необходимы для предъявления обвинения – следующего этапа в процессе следствия по уголовному делу. Если первая позиция носит общий характер и включает в себя все случаи ограничения свободы и личной неприкосновенности подозреваемого, то вторая вводит особый критерий, который является существенным при применении ареста на разных этапах уголовного процесса – степень убедительности фактов. § 5. Право на уважение частной и семейной жизни 5.1. «Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции» - таким образом сформулировано это право в статье 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, которой корреспондируют статьи 23, 24, 25, 27, 29 Конституции Российской Федерации. Содержание этого права очень широко, что подтверждается и практикой Европейского Суда, и практикой Конституционного Суда РФ. В первую очередь обращает на себя внимание тот факт, что в отношении статьи 8 Конвенции и закрепленного в ней права, по сравнению со многим другими статьями этого международного договора, Европейский Суд сформулировал35, а Конституционный Суд затем воспроизвёл36, её основную цель. По мнению судов, основная цель статьи 8 состоит в защите отдельного лица от своевольного вмешательства государственных властей. Данный вывод последовательно продолжает логику органа конвенционной юрисдикции, выраженную им в одном из своих решений, в отношении цели Конвенции в целом. Именно в защите частного интереса (интереса отдельного лица) перед интересом публичным (государственным) видит Европейский суд цель этого международного акта. 5.2. Несмотря на то, что право на уважение частной и семейной жизни не является абсолютным, ограничено оно может быть лишь тогда, когда эти ограничения оправданы крайней социальной необходимостью и соответствуют правомерной цели. Эта позиция Европейского суда, высказанная им неоднократно37, была воспроизведена Конституционным Судом в определениях от 02.03.2006 г. № 55-О и от 19.05.2009 г. № 545-О-О. Второе из этих определений Суда представляет особый интерес, поскольку является ещё одним примером несогласия одного из судей Конституционного Суда с аргументами и выводами Суда, и это несогласие основано, в том числе, на тех же правовых позициях Европейского суда, которые применил Суд для мотивировки своих выводов. Фабула дела такова. Гражданке Молдовы Н.Г.Морарь, которая возвращалась в Москву из командировки (где она жила и работала), было отказано в допуске на территорию РФ со ссылкой на решение органов ФСБ, принятое на основании п. 1 ст. 27 Федерального закона «О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию». Причины и основания такого решения заявительнице не сообщили, отказали в свидании с адвокатом и посадили на самолет, летящий в Молдову. Мещанский районный суд г.Москвы отказал Н.Г.Морарь в удовлетворении жалобы об оспаривании действий ФСБ, Мосгорсуд оставил решение в силе. Конституционный Суд РФ отказал заявительнице в принятии жалобы к рассмотрению, мотивировав свой отказ отсутствием у Конституционного Суда полномочий по проверке законности, обоснованности и мотивированности судебных решений, принятых в отношении заявительницы судами первой и второй инстанций. Приведенная выше позиция Европейского Cуда о возможности ограничения права на уважение личной и семейной жизни была применена Конституционным Судом для обоснования вывода об отсутствии нарушения права заявительницы, и, тем самым, о правомерности такого ограничения. Между тем, в чем именно заключалась крайняя социальная необходимость применения такой меры и насколько она соответствовала правомерной цели, Суд в определении не указывает. Хотя именно это и следовало сделать в целях обоснования ограничения права. Не согласившись с решением Суда, судья А.Л.Кононов изложил своё особое мнение, которое примечательно не только тем, что по своему объему превышает само определение КС, но и тем, что наполовину состоит из анализа и ссылок на правоприменительную практику Европейского Суда. Анализируя фактические обстоятельства дела и вывод Суда об отсутствии нарушения права судья категорически утверждает, что «лишь вопреки очевидности можно утверждать, что права заявительницы нарушены не были». По мнению судьи, не рассмотрение Конституционным Судом жалобы фактически обосновывает безоговорочное и бесконтрольное право государства в лице органов государственной безопасности устанавливать для не граждан особые правила и ограничения на въезд в РФ. Судья подчеркивает, что в своих решения Европейский Cуд выстроил целую систему гарантий прав иностранных граждан и процессуальных критериев разрешения споров об их пребывании в той или иной стране Европы. Одной из тенденций в правоприменительной практике является ограничение абсолютной свободы усмотрения национальных государств в вопросах высылки и депортации иностранцев и предоставления им соответствующих гарантий неприменения депортации в определенных случаях (дело Юнер против Нидерландов, постановление от 18.10.2006 г.). Одним из ключевых критериев при решении вопроса о возможности ограничения права Европейский Суд считает совокупность таких аспектов как: - фактические обстоятельства конкретных жалоб, - личная и семейная жизнь депортируемого, - природа его связей со страной и длительность проживания в ней, - социальные, культурные и языковые корни. В каждом конкретном случае возможность депортации подлежит оценке на предмет её законности, оправданности, адекватности и соразмерности допущенным нарушениям и преследуемым целям и необходимости в демократическом обществе (дело С. против Бельгии). Между тем, как видно из определения Конституционного Суда, примененная к гражданке Морарь Н.Г мера явно вызывает вопросы с точки зрения её оправданности, адекватности и соразмерности допущенным нарушениям (поскольку материалы дела вообще не содержали информацию о том, в чем именно состоит это нарушение), а также преследуемым целям (поскольку из материалов дела также не было очевидно, в чем именно состоит угроза безопасности государства если Н.Г.Морарь въедет на её территорию). Более того, А.Кононов приводит в пример решение Европейского Суда по делу «Лю и Лю против России» (постановление от 06.12.2007 г.), в котором содержится противоположная оценка оспариваемого заявительницей закона. В этом решении была высказана позиция о несоответствии нормы российского закона конвенционному требованию «качества закона». Так, Европейский Суд пришел к выводу, что закон об иностранных гражданах и закон о въезде в РФ предоставляют властям слишком широкую свободу усмотрения при решении вопроса об угрозе государственной безопасности, при отсутствии достаточных гарантий от злоупотреблений. Резюмируя сказанное, судья А.Л.Кононов делает следующий вывод: «По мнению Европейского Суда по правам человека, ни оспоренные положения российского закона, ни процедура принятия решения о том, что заявитель представляет государственную угрозу безопасности, не обеспечивали надлежащую защиту от злоупотреблений власти и произвольного вмешательства. Эти выводы… применимы и к обстоятельства … жалобы Н.Г. Морарь. По сути, Европейский Суд абсолютно убедительно доказал неконституционность положений закона, примененного в её деле, то есть сделал то, что должен был бы сделать Конституционный Суд Российской Федерации» (курсив мой – О.Е.). 5.3. Для раскрытия содержания права на уважение частной и семейной жизни в практике обоих судов хочу привести в качестве примера два дела, рассмотренных КС РФ – одно касалось вопроса лишения родительских прав38, другое – об установлении отцовства и о признании недействительными полученных свидетельств о праве на наследство39. В первом случае Суд, определяя лишение родительских прав как крайнюю меру ответственности за совершение родителями виновного правонарушения в отношении своих детей, пересказал позицию ЕСПЧ, выраженную в постановлении от 08.04.2004 г. по делу «Хазе против Германии». Так, Суд указал на то, что сам по себе тот факт, что ребенок может быть помещен в более благоприятную для его воспитания среду, не оправдывает принудительные меры по отобранию его у биологических родителей; требуется наличие иных обстоятельств, свидетельствующих о необходимости такого вмешательства в право родителей на семейную жизнь вместе с их ребенком. Во втором случае, говоря о критериях оценки доказательств при установлении отцовства, Конституционный Суд сослался на вывод ЕСПЧ по делу «Леббинк против Нидерландов» (постановление от 01.06.2004 г.), по которому Европейский Суд указал, что биологическое родство, не подкрепленное какими-либо дополняющими его юридическими или фактическими элементами, указывающими на существование тесных личных связей между родителями и ребенком, не может считаться достаточным для того, чтобы на них распространялось действие гарантий статьи 8 Европейской конвенции. |
Похожие:
 | Суда рф, правил конституционного судопроизводства, особенностей статуса судей, структуры, юридических свойств, порядка исполнения... |  | Управляющие компании инвестиционными фондами, паевыми инвестиционными фондами и негосударственными пенсионными фондами |
| Систематический обзор состояния проблемы профессиональной заболеваемости медицинских работников по данным отечественной и зарубежной... | | Введение должно содержать оценку целесообразности темы, оценку современного состояния решаемой проблемы, основание и исходные данные... |
| Iii подразделы 1,2,3 -кузнецова И. С., Петрова И. А., подраздел 4 Петрова И. А., подраздел 7 Кузнецова И. С.; подраздел 8 Крымский... | | Iii подразделы 1,2,3 -кузнецова И. С., Петрова И. А., подраздел 4 Петрова И. А., подраздел 7 Кузнецова И. С.; подраздел 8 Крымский... |
| Г 72 ежегод аналит обзор / Иркут обл гос универс науч б-ка им. И. И. Молчанова-Сибирского | | «Национальные приоритеты современного российского образования: проблемы и перспективы». Цель конференции — обсуждение и поиск новых... |
| Устава Кусинского городского поселения, с целью определения правового статуса и правовых основ деятельности Администрации Кусинского... | | Обзор законодательства иностранных государств по вопросам государственной регистрации актов гражданского состояния |