Аналитический обзор современного состояния проблемы определения статуса правовых позиций
Скачать 1.67 Mb.
|
| Глава 3 Место правовых позиций Европейского Суда по правам человека в решениях Конституционного Суда Российской Федерации и способы их использования Обозначенные выше положение и роль международно-правовой составляющей в конституционном нормоконтроле определяет место правовых позиций Страсбургского суда в решениях органа национального конституционного нормоконтроля. Поскольку правовая позиция Европейского Суда является исходным ориентиром для КС РФ, одним из оснований для его выводов (часто – существенным основанием), и не может быть им изменена, её следует искать там, где содержится весь комплекс доводов и выводов Суда в их логической последовательности, т.е. в мотивировочной части решения Конституционного Суда Российской Федерации. Такое положение является особенностью правовых позиций Европейского Суда в их приложении к решениям Конституционного Суда, поскольку ссылки на Конвенцию о защите прав человека и основных свобод мы можем найти и в резолютивной части решения Суда14. Анализ решений Конституционного Суда (постановлений и определений) позволяет выявить следующие формы использования этим органом правовых позиций Страсбургского суда:
как, например, в постановлении Конституционного Суда РФ от 28.06.2007 г. № 8-П: «…суд обязан исходить из необходимости обеспечения заинтересованным лицам гарантируемых Конституцией Российской Федерации доступа к правосудию и судебной защиты в полном объеме с учетом предписаний статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, как она понимается Европейским судом по правам человека»;
как, например, в постановлении Конституционного Суда РФ от 11.05.2005 г. № 5-П: «аналогичная позиция сформулирована Европейским судом по правам человека в деле «Никитин против России» (постановление от 20 июля 2004 года)»;
как, например, в постановлении Конституционного Суда РФ от 14.07.2005 г. № 9-П: «Статья 6 (Право на справедливое судебное разбирательство) Конвенции о защите прав человека и основных свобод в ее истолковании Европейским Судом по правам человека также не исключает возможность предварительного участия административных органов в осуществлении юрисдикционной функции "в связи с требованиями гибкости и эффективности, вполне совместимыми с защитой прав человека, что отвечает правовой традиции многих стран - членов Совета Европы" (постановление от 23 июня 1981 года по делу "Ле Конт, Ван Левей и Де Мейер" (Le Compte, Van Leuven and De Meyere)»;
как, например, в постановлении Конституционного Суда РФ от 05.02.2007 г. № 2-П: «…так и Европейский суд по правам человека, согласно правовой позиции которого шестимесячный срок для обращения в этот Суд граждан Российской Федерации исчисляется с момента вступления судебного акта в законную силу и не прерывается даже в том случае, если инициируется производство в надзорной инстанции»;
как, например, в постановлении Конституционного Суда РФ от 21.12.2005 г. № 13-П: «Европейский Суд по правам человека в своей практике, признавая значительные пределы усмотрения законодателя в регулировании избирательных прав (постановление от 1 июля 1997 года по делу "Гитонас (Gitonas) и другие против Греции"), исходит из того, что положение статьи 3 о свободных выборах применяется только к выборам в орган законодательной власти или, если такой орган состоит из двух или более палат, даже в одну из них». Из этих примеров видно, что Конституционный Суд не ограничивает себя какой-то раз и навсегда избранной формой и может как просто указать о существовании определенного толкования норм Европейским Судом, так и неоднократно цитировать и пересказывать своими словами правовую позицию органа европейской юрисдикции. Отсутствие четкой регламентации того, как следует применять прецеденты Европейского Суда в практике национального органа конституционного нормоконтроля, развитие и изменение в последние годы законодательства о деятельности этого суда позволяет сделать вывод о существовании вероятности увеличения способов обращения Конституционного Суда к позициям Страсбургского Суда. Кроме обращений самого Суда к правоприменительной практике органа конвенционной юрисдикции, выводы Европейского Суда очень часто используют судьи Конституционного Суда в своих особых мнениях к решениям. И хотя особое мнение, как следует из статьи 76 Федерального конституционного закона от 21.07.1994 г. № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации», не является составной частью решения Конституционного Суда по делу, оно всегда приобщается к материалам дела и подлежит опубликованию вместе с решением15. Представляется, что позиции судей Конституционного Суда, не согласных с решением Суда и выразивших свое обоснованное несогласие в особом мнении, могут служить ценным материалом для понимания логики Суда при рассмотрении конкретного дела и формулировании конкретных позиций. Перед оглашением итоговых выводов в ходе проведения голосования по вопросу «за» либо «против» таких выводов часть судей Конституционного Суда может проголосовать против, что означает несогласие с этими выводами. Однако, поскольку федеральным конституционным законом о Конституционном Суде на судью, проголосовавшего таким образом, не возложена обязанность высказать своё мнение в письменном виде, не все судьи излагают своё особое мнение. Такая ситуация повышает ценность (для понимания рассматриваемых Судом проблем) выраженного особого мнения, которое затем станет обязательным для опубликования. Особые мнения судей Конституционного Суда (не согласных с решением Суда либо согласных с решением, но полагающих необходимым дополнить что-то в части мотивировки выводов), также как и позиции самого Суда, являются материалом для постоянного обращения к ним со стороны профессионального (научного и практикующего) сообщества. В качестве иллюстрации хочу привести часть особого мнения судьи Конституционного Суда РФ А.Л.Кононова по делу о проверке конституционности ряда положений статей 48, 51, 52, 54, 58 и 59 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» (постановление КС РФ от 16.06.2006 г. № 7-П). Данное мнение судьи интересно тем, что, будучи несогласным с выводами Суда, Анатолий Леонидович Кононов в качестве обоснования своих выводов использует тот же прецедент Страсбургского суда, что и Конституционный Суд по данному делу, но делает из него совершенно иные выводы. Фабула дела такова. В Конституционный Суд Российской Федерации с запросом обратилась Государственная Дума Астраханской области, которая просила признать противоречащими Конституции России, ее статьям 2, 6 (часть 2), 29 (части 1 и 4) и 55 (часть 3), положения пункта 5 статьи 48, статьи 51, пункта 6 статьи 52, пунктов 1, 2, 3, 5 и 6 статьи 54, статьи 58 и пункта 5 статьи 59 Федерального закона от 12 июня 2002 года "Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации" как не предоставляющие гражданину, который не является кандидатом и не выступает от имени кандидата или избирательного объединения, возможность проводить предвыборную агитацию без привлечения средств избирательного фонда, самостоятельно оплачивая соответствующие расходы. По мнению Государственной Думы Астраханской области, тем самым несоразмерно ограничиваются свобода мысли и слова и право граждан свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом (ст. 10 Конвенции и ст. 29 Конституции РФ). Конституционный Суд признал не противоречащими Конституции оспариваемые заявителем нормы в той части, в какой ими не допускается проведение предвыборной агитации за или против кандидата (кандидатов, список, списки кандидатов) гражданами, не являющимися кандидатами, их представителями, представителями избирательного объединения, методами, требующими финансовых затрат, осуществляемых помимо избирательных фондов. То есть по сути Суд признал законным предусмотренное нормами указанного выше закона ограничение права свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию. Перед тем как прийти к такому мнению Конституционный Суд в своих рассуждениях опирался на позицию Европейского суда, выраженную в постановлении от 19.02.1998 г. по делу «Боуман (Bowman) против Соединенного Королевства». Частью этой позиции было мнение Европейского Суда о том, что при некоторых обстоятельствах право на свободные выборы и право на свободу слова «могут вступать в конфликт, и тогда может быть сочтено необходимым введение до или во время проведения выборов определенных ограничений свободы слова, которые неприемлемы в обычных условиях». В своем же особом мнении А.Л.Кононов утверждает следующее: «Свобода слова, в особенности свобода политической дискуссии, как отмечает Европейский Суд по правам человека, образуют основу любой демократической системы: "Свобода слова служит одним из необходимых условий для обеспечения свободного выражения мнений народа при избрании законодательной власти. По этой причине особенно важно, чтобы всякого рода информация и мнения могли циркулировать свободно в период, предшествующий выборам... именно в тот критический момент, когда мысли избирателя сфокусированы на выборе своего представителя" (постановление по делу "Боуман против Соединенного Королевства"). Важно отметить, что Европейский Суд не противопоставляет понятия "свободные выборы" и "свобода слова", а считает их взаимосвязанными, укрепляющими друг друга и не предполагающими предпочтения. Признание возможности при некоторых (?) обстоятельствах определенных ограничений свободы слова в период выборов не означает, однако, абсолютной свободы усмотрения национального законодателя в этом вопросе. Европейский Суд ставит для этого достаточно жесткие условия: необходимость ограничений должна быть оправданна в демократическом обществе, должно сохраняться равновесие прав, допускаться наличие альтернативных методов информации и практический доступ всех избирателей к эффективным информационным каналам, ограничения должны быть соразмерны целям обеспечения справедливости выборов и осознанной свободы волеизъявления». Глава 4 История использования Конституционным Судом РФ правовых позиций Европейского Суда по правам человека Правовая система Российской Федерации начала испытывать влияние конвенционного права с начала 1990-х годов, что было связано с происходящими в то время в российском государстве переменами, имеющими демократический характер. Проводимые в то время в России политико-правовые реформы в качестве своей базы опирались на уже сложившиеся к тому времени в Европе весьма высокие гуманитарные стандарты и устойчивые демократические традиции. Так, например, каталог прав и свобод, предусмотренных Конвенцией о защите прав человека и основных свобод и Протоколами к ней, учитывался Конституционным совещанием при подготовке текста действующей Конституции РФ несмотря на то, что к тому моменту Россия ещё не ратифицировала Европейскую конвенцию. Когда в 1992 году Россия выразила желание присоединиться к Совету Европы, она также декларировала готовность ратифицировать Конвенцию, признать право на индивидуальные жалобы и подчиниться юрисдикции Европейского Суда по правам человека. Россия получила статус члена Совета Европы 28 февраля 1996 года, но без соблюдения всех требований в отношении прав человека, которые действовали для остальных государств-членов СЕ. На тот момент ни законодательство Российской Федерации (за исключением Конституции), ни её правоприменительная практика не соответствовали гуманитарным стандартам СЕ, однако положительное решение было принято. Для России вступление в Совет Европы не означало желание следовать более высоким гуманитарным стандартам в соответствии с принципами Европейской конвенции. Содержащиеся в Заключении ПАСЕ № 193 (1996) от 25.01.1996 г. обязательства по соблюдению прав человека были восприняты как рекомендации. Однако, поскольку содержащиеся в Заключении ПАСЕ № 193 (1996) от 25.01.1996 г. обязательства по соблюдению прав человека были восприняты Россией как рекомендации, а не как именно обязательства, желание Российской Федерации следовать более высоким гуманитарным стандартам в соответствии с принципами Европейской конвенции (при вступлении в Совет Европы) не выглядит однозначным и явным. И вот в 1998 году Россия присоединилась к Европейской конвенции, тем самым приняв на себя обязательства и в отношении решений Европейского Суда, являющегося основным инструментом защиты охраняемых Конвенцией ценностей. Важность этого акта заключается в том, что именно с момента ратификации Конвенции граждане РФ приобрели право и возможность защищать свои права в национальных судах, опираясь уже и на конвенционные гарантии. Однако ещё до принятия конвенционных обязательств Россией Конституционный Суд принял несколько решений, касающихся права граждан на обращение в наднациональные судебные органы за защитой своих прав и свобод. В постановлении от 02.02.1996 г. № 4-П Суд определил, что «решения межгосударственных органов могут приводить к пересмотру конкретных дел высшими судами Российской Федерации и, следовательно, открывают дорогу для полномочий последних по повторному рассмотрению дела в целях изменения ранее состоявшихся по нему решений, в том числе принятых высшей внутригосударственной судебной инстанцией…». Высказывается мнение16 о том, что такие выводы Суда демонстрируют шаг к признанию решений международного судебного органа в качестве источников национального права, а также предоставляют правовые основания для непосредственного применения норм международного права российскими судами. Первый раз Конституционный Суд сослался на Европейскую конвенцию ещё до её ратификации, в 1996 году в постановлении «По делу о проверке конституционности ряда нормативных актов Москвы и Московской области, Ставропольского края, Воронежской области и города Воронежа, регламентирующих порядок регистрации граждан, прибывающих на постоянное жительство в названные регионы» (от 04.04.1996 г. № 9-П). Первое же решение (в виде определения) Конституционного Суда, содержащее правовую позицию Европейского Суда по правам человека, было принято Судом 14.07.1998 года за № 86-О «По делу о проверке конституционности отдельных положений Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности, спустя 3 месяца после вступления в силу федерального закона о ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней в апреле 1998 года, и касалось вопроса вмешательства государства в частную жизнь (статья 8 Конвенции). Больше в 1998 году не было ни одного случая обращения Конституционного Суда к правовым позициям Европейского Суда. Первое постановление, в которое была имплементирована позиция органа конвенционной юрисдикции, было принято Судом в 1999 году «По делу о проверке конституционности абзацев третьего и четвертого пункта 3 статьи 27 Федерального закона от 26 сентября 1997 года «О свободе совести и о религиозных объединениях» в связи с жалобами религиозного общества Свидетелей Иеговы в городе Ярославле и религиозного объединения «Христианская церковь Прославления» (от 23.11.1999 г. № 16-П). Национальный орган конституционного контроля обращался также к позициям Европейского Суда по делам против России. Общее количество таких обращений невелико, первое из них имело место в постановлении Конституционного Суда от 19.07.2002 г. № 11-П17. Анализ случаев применения Судом практики Европейского Суда по делам против России и по иным делам позволяет сделать вывод о том, что Суд не отдаёт предпочтение ни одной из этих категорий дел. Ни в одном из своих решений Суд не высказался о большей юридической силе правовых позиций Европейского Суда по делам, стороной в которых была Россия. В отношении такой позиции Конституционного Суда представляется оправданным мнение К. Коротеева18, который полагает такой подход обоснованным частично. Для целей толкования конвенционных норм, утверждает К.Коротеев, не имеет значения, против какой страны вынесено решение, толкующее ту или иную норму. Однако Конституционный Суд как внутригосударственный орган сталкивается также и с вопросами исполнения решений Европейского Суда, которые могут повлечь такие последствия как пересмотр судебных решений на внутригосударственном уровне (в том числе и решений самого Конституционного Суда). Данный аргумент представляется существенным. Полагаю, что в случае, когда предметом рассмотрения Конституционного Суда являются вопросы, по которым Европейский Суд высказался именно в постановлениях/решениях по делам против России, такие правовые позиции должны быть обязательны для использования их Конституционным Судом. Это тем более важно и актуально в свете неоднократно высказываемого Председателем Конституционного Суда мнения о необходимости учитывать национальные особенности в историческом контексте. В дальнейшем практика обращения Конституционного Суда к правовым выводам Европейского Суда хотя и стала устойчивой традицией, но продолжает играть весьма незначительную роль, причем смысл её серьезно менялся от случая к случаю (что будет проиллюстрировано ниже). Наглядно динамика использования Конституционным Судом сформированных Страсбургским судом международных стандартов за период с 1998 по 2012 годы видна из приведенной ниже таблицы.
Из этих данных видно, что суммарное количество решений, в которых выводы Суда опираются на правовые позиции суда европейского, хотя и неравномерно, но увеличивается, имея два пика – 2006 и 2011 годы. Вместе с тем, количество решений Конституционного Суда, обоснованных выводами Европейского Суда, имеет другую динамику развития относительно общего количества решений, принятых Судом за соответствующий год: это количество увеличивалось до 2000 года, а затем стало уменьшаться. Также таблица дает представление о том, насколько редко Конституционный Суд обращается к правовым выводам органа конвенционной юрисдикции. Следует отметить, что такая ситуация характерна не только для Конституционного Суда Российской Федерации. Так, в своей статье «Доктринальные основы имплементации международных стандартов прав и свобод средствами конституционного правосудия»19 Тамара Георгиевна Морщакова отмечает недостаточную востребованность положений о примате общепризнанных международно-правовых представлений в области прав и свобод и безусловном их восприятии в конституционном регулировании судебной практикой общих и арбитражных судов. |
Похожие:
 | Суда рф, правил конституционного судопроизводства, особенностей статуса судей, структуры, юридических свойств, порядка исполнения... |  | Управляющие компании инвестиционными фондами, паевыми инвестиционными фондами и негосударственными пенсионными фондами |
| Систематический обзор состояния проблемы профессиональной заболеваемости медицинских работников по данным отечественной и зарубежной... | | Введение должно содержать оценку целесообразности темы, оценку современного состояния решаемой проблемы, основание и исходные данные... |
| Iii подразделы 1,2,3 -кузнецова И. С., Петрова И. А., подраздел 4 Петрова И. А., подраздел 7 Кузнецова И. С.; подраздел 8 Крымский... | | Iii подразделы 1,2,3 -кузнецова И. С., Петрова И. А., подраздел 4 Петрова И. А., подраздел 7 Кузнецова И. С.; подраздел 8 Крымский... |
| Г 72 ежегод аналит обзор / Иркут обл гос универс науч б-ка им. И. И. Молчанова-Сибирского | | «Национальные приоритеты современного российского образования: проблемы и перспективы». Цель конференции — обсуждение и поиск новых... |
| Устава Кусинского городского поселения, с целью определения правового статуса и правовых основ деятельности Администрации Кусинского... | | Обзор законодательства иностранных государств по вопросам государственной регистрации актов гражданского состояния |