Н.Н.ПУНИН - Н.М.ПУНИНУ
июля 1910 года. Нейшлот
Дорогой папа!
Я не знаю, покажется ли тебе возможным исполнить мою просьбу, но я все-таки хочу попытать счастья. Мне страшно хочется остаться еще здесь недели на две. Наступили удивительные осенние дни. Нигде ничего подобного, наверное, я больше не увижу. Деревья уже желтеют, солнце бледное и днем ни одного облака, а по вечерам над озерами такой покой, как будто все умерло сто лет назад, вода кажется застывшим золотом; одним словом, мне бы так хотелось побыть еще здесь. Так вот, я прошу тебя, не дашь ли ты мне в долг 10 рублей, эти деньги я растянул бы вполне на полторы-две недели, это ведь так дешево... Пусть мама похлопочет в мою пользу.
Любящий тебя К.Пунин. Поклон всем.
А.В.КОРСАКОВА* - Н.Н.ЛУНИНУ
августа 1910 года. Нейшлот
Милый, славный Юкс*. Сердечно благодарю Вас за письма и открытку. Так хотелось no-Weisgerber'cKii* хлопнуть Вас по плечу и сказать: «Gut!» С самого Вашего отъезда хочется написать Вам и в то же время ужасно трудно. Как-то странно на гладкой чистой бумаге писать. Рисовать было бы так просто, сказать еще проще. Писать мне всегда немножко страшно; боюсь, что холодно и неумело излагаю свои мысли, трушу, что Sie gerade eine unzufriedene Laune haben und mein Brief vvird zu der Stimmung nicht passen. Da werden Ihre Lippen zittern wie ich es schon oft gesehen habe die Eikchen fest zusamen schlissen [Вы как раз не в духе, и мое письмо не подойдет к Вашему настроению. Тогда Ваши губы задрожат, как я уже часто это видела, их уголки сожмутся (нем. )]. «Ax, Freken, ничего-то Вы не понимаете, не то, не то!» - и полетит мое письмо к «зеленому черту» (так говорят немцы).
Я это буду чувствовать, т.к. теперь чувствую Вас вообще больше, нежели когда мы были вместе. Мне будет больно оттого, что я так беспомощна. Где же «то»? Ваше отсутствие чувствуется очень. Вы знаете, все предметы, все камни и деревья, маленькие волны, мох и черные лодки скучают по Вас. Все мне кивают, ласково смотрят и говорят: и я, и я.
Третьего дня была устроена «венецианская ночь». Представьте себе: очень красиво. Небо было ясное, немного звезд, полная луна. Ракеты взлетали такие стремительные и темпераментные; прямо вверх. Хочу на небо, Юкс, Юкс!
Потом маленькая остановка, крах, несколько пестрых огоньков... Вниз,— потом темно. Юкс, где-то Вы? каждый огонек смеялся. Я думаю, весело сверху смотреть на такую массу улыбающихся лиц. Все хлопали в ладоши, кричали. У большого камня (под березой) на самой маковке горела плошка. Тени бегали по «лицу», он улыбнулся мне и просил Вам кланяться...
Я страшно рада, что стенка упала, на меня пахнуло Вашей радостью; Юкс, мир светел!
А.В.КОРСАКОВА - Н.Н.ПУНИНУ
8 сентября 1910 года. Гельсингфорс*
Вы приписываете мне, что с Вами такая перемена произошла, что Бог в Вас теперь и бесконечная радость. Я до слез рада этому и стыдно мне, когда Вы пишете, что я что-то такое помогла. Нет, это не я Вам дала, все в Вас было, всегда было, только случайно, или, лучше, потому что мы столкнулись, всколыхнулась Ваша душа там, где были скрыты эти сокровища, и вот от сотрясения и всплыло то, что лишь было скрыто. Я надеюсь, что это так. Ведь иначе же недолговечно то, чем Вы теперь живете. Если же это действительно наносное, случайное — то увянет, и если не имеет глубокого корня — засохнет. Если же это Ваше, лишь таившееся, то вырастет и даст цветы и богатый плод. Кто знает, быть может, это будет «древо жизни».
Вы думаете, что я больше, старше Вас. Пожалуй, что старше моим опытом, тем, что я пережила побольше? тг Нет, просто Вы еще «мятетесь», еще нетверды на своем пути, душа в Вас рвется во все стороны, жадно хочет истины, клокочет и взметывается к небу. Я же уже знаю, куда я иду, чего я хочу; я широкая, быстрая, но спокойная река, Вы же «кипящий водопад». Я думала об Вас на Иматре. Войдете ли Вы в свое настоящее русло и потечете вдаль «спокоен и глубок»?.. Я тоже кипела и металась, так узнаю себя иной раз в Ваших словах. Если бы я Вам прочитала выдержки из моего дневника, писанного несколько лет тому назад, Вам бы это бросилось в глаза. Много внутреннего труда и несколько тяжких ударов извне нужны были мне. Страшно страдала я тогда, но теперь я не жалею ни одной секунды. Все было так хорошо, все было нужно.
До свидания, до завтра.
А.В.КОРСАКОВА - Н.Н.ПУНИНУ
сентября 1910 года. Гельсингфорс
Я перечитала все Ваши письма. Ни один человек еще из тех, кого я знала, не шел такими скачками и зигзагами, как Вы. Вы опровергаете сегодня то, что было верно вчера. Но и то еще не окончательно. Не думаю, чтобы я этим писала Вам новое, это лишь объяснение, почему я жду, почему не могу еще понять Вас, составить себе одно цельное представление; Вы считаете меня сильной. Я неслабая, но Вы будете сильнее меня, когда поверите в свою истину, когда ее найдете и не будете уже менять. Но еще придется ждать, может быть, годы, может быть, месяцы. Слава Богу, что Вы бродите — молодое, сильное вино, обещаете Вы быть божественным напитком, но пока Вас пить еще нельзя. Вспоминаю Ваши речи, перечитываю Ваши письма, смотрю на Ваши портреты — везде видна прекрасная душа, высокий ум, честное сердце. Да?
А.В.КОРСАКОВА - Н.Н.ПУНИНУ
октября 1910 года. Гельсингфорс
Милый Юкс.
Сердечно благодарю за письма и стихи. Бог Вас знает, что Вы за чудище. Недаром я Ваш портрет нарисовать не могла. Гидpa Вы стоглавая, только не такая страшная. Как Вы думаете, не сделать ли Вам такой ex libris: тысячу различных голов, с разными выражениями лиц на одном полузверином, получеловеческом туловище? Ну, хорошо. Во всяком случае, очень меня обрадовало то обстоятельство, что Вы «сами» нашли равновесие.— Знаете, когда я читала Ваше письмо от 22 сентября, у меня было чувство, что на Вас идет какая-то беда, сильный враг. Только откуда и как ему имя? Этого я не знаю. А теперь мне думается, что он еще не побежден, только спрятался, дает Вам отдохнуть. Жаль мне было Вас очень, а теперь немножко страшно, не знаю, насколько Вы сильны и хорошо ли вооружены.~ Милый Юкс, если Вы когда-нибудь могли бы воспользоваться моей помощью я была бы очень рада. У меня сильная и верная рука, можете положиться, что и большую тяжесть вынесу. Так хорошо? Без лишних слов. В Ваших последних письмах есть много очень хорошего, но также и такого, что меня возмущает, с чем я никогда не соглашусь, что идет наперекор здравому смыслу и природе. Я не буду теперь писать Вам об этом, пришлось бы потратить много таких листов и часы времени. Мне проще сказать Вам это при встрече.
Одно только, что я хочу написать в ответ: когда у Вас бывают такие дни и часы, как только что пережиты, когда мысли давят мозг и жизнь кажется безысходной мукой -п уходите с улиц, из города. Идите туда, где нет людей; одна природа, либо вечность... Ведь, правда, нет лучшей наставницы, как природа. А еще: любите искусство, все искусство. Любите его больше всего, как Бога, как то, что дано нам, чтобы приблизиться к Богу. И будьте честны сами перед собой. А еще думайте, что есть высшая сила, все правящая, что мы так ничтожны, так малы. Как травка в поле. Только несколько лучей солнца и много, много темных ночей, пока не наступит одна вечная ночь т смерть.
Пишите мне побольше об графе Комаровском*, только, ради Бога, не увлекайтесь им тотчас. Хочу спросить Вас, мне кажется, это одна из черт Вашего характера: быстро нагреваться и еще быстрее стынуть?
До свидания, милый Юкс, скоро напишу еще. Ваша старая тетка Юкси.
|
