ТРАНСФОРМАЦИЯ ЗНАЧЕНИЙ И СМЫСЛОВ КАК СУЩНОСТЬ ДИАЛОГА В ТРУДАХ М.М. БАХТИНА
Курилович М.А. (Минск)
В последнее время Михаил Бахтин — один из самых цитируемых авторов в мире. Особое место в гуманитарной науке занимает теория диалога, созданная М.М. Бахтиным. Феномену диалога ученый придавал универсальное значение. Диалогические отношения людей – не просто одно из проявлений их бытия, а явление, пронизывающее всю человеческую речь (и сознание), все отношения и проявления человеческой жизни, всё, что имеет смысл и значение. Понимать человеческую личность возможно только благодаря диалогу, т.к. сам человек не может стать собой изнутри, он не видит своих границ и не имеет образа себя. Его бытие становится определенным благодаря существованию других; благодаря оценкам, отношению (даже избегание контактов, отчуждение от людей – тоже определенная форма отношения) других человек получает некоторую определенность, становится чем-то. М.М. Бахтин утверждал: «Быть – значит общаться диалогически. Когда диалог кончается, все кончается. … Два голоса – минимум жизни, минимум бытия» (Бахтин, 1975).
Свою диалогическую концепцию бытия Бахтин развивает, опираясь на литературные произведения Ф.М.Достоевского. Этот писатель создал, по определению Бахтина, принципиально новую – полифоническую – форму романа. Достоевский представляет читателю своих героев совершенно особым способом: писатель не манипулирует ими как объектами, не судит своих героев, пользуясь своей привилегией автора (как бы "бога", возвышающегося над сотворенным им миром), а дает героям самим высказать себя, свою правду о мире, свое видение других людей и себя самих среди людей. Таким образом, Достоевский создает полифонию (многоголосие), и его задача – не судить героев с "единственно правильной", авторской, точки зрения, а сводить героев друг с другом в "большом диалоге" в мире произведения. Диалог определяется не самим по себе наличием двух или более оппонентов, обсуждающих тот или иной вопрос, но наличием двух или более идейных позиций (полноценных «голосов») по тому или иному вопросу, принципиально не сводимых друг к другу. Голоса в диалоге характеризуются неслиянностью, нераздельностью, взаимопроникновением, взаиморефлектированием, «просвечиванием» друг через друга. Противостояние голосов в абсолютном диалоге не подлежит диалектическому снятию, они не сливаются в единство «становящегося духа». Тем самым утверждается принципиальный плюрализм голосов (Бахтин, 1963).
В диалогизме М.М. Бахтина превращение одноголосия в многоголосие предстает фундаментальным условием человеческого существования. Диалогическая природа сознания, диалогическая природа человеческой жизни вообще – единственно адекватная форма. Человек вкладывает всего себя в беседу и эта беседа вступает в диалогическую ткань человеческой жизни.
М.М. Бахтин определяет диалог как «противостояние» человека человеку, как противостояние «Я» и Другого» (Бахтин, 1976). Самый глубокий гуманитарный и гуманистический смысл диалога состоит в том, чтобы избежать подхода к человеческому духу как к объекту. Поэтому для Бахтина герой Достоевского всегда есть «субъект обращения» – он всегда принципиально интенционален, т.е. направлен к кому-то, не просто говорит, а говорит кому-то.
Интересным и плодотворным в познавательном смысле представляется утверждение Бахтина о том, что индивидуальное сознание конституировано так же (изоморфно), как идеология коллектива (коллективное сознание) и как каждая культура. Иначе говоря, от личности к культуре ведет, возможно, долгая и трудная, однако по сути дела непосредственная дорога. Это означает, что культура составляет как бы продолжение индивидуального сознания личности. И наоборот — личность создает и реализует себя только в рамках определенной культуры, ведь индивидуальное сознание является — если перефразировать Бахтина — культурой, помещенной внутрь личности и там сконцентрированной (Бахтин,1972).
Так как и культура и социальная феноменология сама по себе являются продуктом активности человека (Янчук, 2005), то человек Бахтина — это активный человек. Есть два вида активности: активность в отношении мертвого предмета и активность в отношении чужого, живого и полноправного сознания. Активность первого вида может также быть направлена на другого человека, но и тогда она не утратит своего характера. Это будет опредмечивающая активность, заглушающая чуждый голос бессмысленными аргументами. Активность другого рода или диалоговая — это активность Бога в отношении к человеку, позволяющая самому человеку раскрыть себя до конца (в имманентном развитии), самому дать себе оценку, самому себя опровергнуть. Диалоговая активность, как видно, это активность максимально творческая, хотя и не единственно творческая. Ведь человек, по Бахтину, является глубоко и всесторонне творческим: он творчески реагирует на мир, на другого человека и себя самого. Но не только активность может быть диалоговой. Бахтин говорит о диалоговости художественного мышления и художественного образа мира, о внутренне диалогизированном мире, более того диалоговой является сама природа сознания; природа человеческой жизни. «Жить — значит участвовать в диалоге: спрашивать, выслушивать, отвечать, соглашаться и т.п. Человек участвует в этом диалоге целиком и всей своей жизнью: глазами, устами, руками, душой, духом, всем телом, делами. Он вкладывает всего себя в слово и это слово входит в ткань диалога человеческой жизни, в мировой симпозиум» (Бахтин, 1975). «Всякая мысль и каждая жизнь вливаются в поток бесконечного диалога» (Бахтин, 1991).
Наиболее абстрактно диалог предстает как форма субъект-субъектного обмена, где происходит взаимодействие и воздействие субъектов друг на друга. Причем каждое последующее воздействие «учитывает» результат ранее имевшего место, каждая последующая реплика в диалоге «слышит» непосредственно предыдущую и «помнит» весь предыдущий обмен репликами. В этом «слышать» и «помнить» заключается суть специфики диалога. Каждое следующее высказывание в нем может изменить, трансформировать смысл и значение предыдущих, причем не только непосредственно предшествующих, но и всех предшествующих.
В произнесении речи Бахтин рассматривает 2 аспекта: 1) отношение каждого произнесения к предыдущему произнесению; 2) адресация произнесения, т.е. его ориентация к Другому, в частности, ответному пониманию Другого. Произнесение ограничено диалогическим взаимодействием с Другим через традиционную беседу. Каждое монологичное произнесение характеризуется внутренним диалогизмом, т.е. неизбежно отвечает на произнесение, принимает во внимание, прежде чем опровергает, подтверждает, добавляет и полагается на других. Бахтин обращается к такому качеству, как адресность, предполагающее активное ответное понимание Другого, который представляет не пассивного слушателя, не приемника готового сообщения – принятых в обычных моделях связи, - а скорее участника кампании, создающего сообщение. Слово только тогда становится диалогически значимым, когда оно приобретает личностный смысл, когда оно направлено вовне в качестве осмысленной личностной позиции по отношению к другим (Другому, мысли, идеи, слову), а диалогические отношения развиваются только в форме взаимодействия и духовного общения (Бахтин, 1963).
Следуя мысли Бахтина, диалог – не только путь познания личности и выражения ее внутреннего мира, ее установок и идей, но также условие самого существования идей у личностей. "Идея живет не в изолированном индивидуальном сознании человека, – оставаясь только в нем, она вырождается и умирает. Идея начинает жить, то есть формироваться, развиваться, находить и обновлять свое словесное выражение, порождать новые идеи, только вступая в существенные диалогические отношения с другими чужими идеями" (Бахтин, 1963). Не может быть идеи, которая существовала бы и развивалась "сама по себе" и была бы истинной "сама по себе", вне конкретного бытия индивида, живущего среди других конкретных индивидов, иначе говоря, не может быть идей вне события человеческих индивидов.
Помимо диалога в широком понимании, Бахтин рассматривает также явления "микродиалога", "скрытой полемики", "большого диалога". Микродиалог – это внутренний диалог человека, при котором его внутренний голос "звучит" в соотнесении с другими голосами (своими или усвоенными чужими), перебивается ими, соглашается или борется с ними (Бахтин, 1963). Бахтин рассматривает это явление на примере внутренних диалогов Раскольникова и других героев Достоевского. Тут внутренний монолог героя диалогизируется, диалог проникает внутрь каждого слова.
Даже монологичная, по видимости, речь человека нередко пронизана скрытой полемикой. "Слово напряженно чувствует рядом с собой чужое слово, говорящее о том же предмете, и это ощущение определяет его структуру". "Такая речь словно корчится в присутствии или предчувствии чужого слова, ответа, возражения" (Бахтин, 1963). При скрытой полемике слово направлено на свой предмет (а не против чужого слова), но строится так, чтобы ударять по чужому слову, не воспроизводимому, а лишь подразумеваемому.
Термином большой диалог Бахтин называл полифоническое целое романа Достоевского, где каждый герой – равноправный носитель своей правды, сознание каждого существует на фоне чужих сознаний. В большом диалоге индивиды (герои романа) существуют как равноправные носители своих "правд"" тут нет единственной привилегированной "правды". Сознание каждого существует не само по себе, а на фоне чужих сознаний. В словах микродиалогов звучат отголоски большого диалога. Иными словами, общественная жизнь представляет собой один большой диалог. Однако традиционное общество не всегда способно к воспитанию самостоятельной личности, способной к диалогу, высоко ценящей свою и чужую свободу, ищущую опору в себе (Бахтин, 1986).
М.М. Бахтин различал монологическое и диалогическое сознание. Монологическое сознание, стремясь обрести признание другого человека, закрывается от него и не пускает его внутрь себя, оно не хочет быть понятым, раскрытым, «прощенным», так как не нуждается в этом. Монологическое сознание самодостаточно и хочет сохранить твердые, непредсказуемые, тождественные себе «овеществленные» собственные черты. Диалогическое сознание стремится признать себя самосознанием Другого, оно не испытывает страха своих сомнений и колебаний, не рассматривает свой поступок как завершенный, оно нуждается в понимании, в прощении (Бахтин, 1963). В конечном счете, диалог, по Бахтину, предполагает взаимодействие двух равноправных и взаимозаинтересованных самосознаний, что позволяет преодолеть субъект-объектные отношения монологического общения, тем самым превращаясь в субъект-субъектные.
В последние годы много общего по проблеме диалога обнаружено в работах М.М. Бахтина и Л.С. Выготского. Работы этих мыслителей сходятся в диалогическом построении сознания, а также в выделении монологической и диалогической форм. Л.С. Выготский представлял внутреннюю умственную деятельность как неотъемлемо диалогическую и говорил о диалогической природе человеческой мысли, что соответствовало и М. Бахтину. Для Выготского диалог – это конкретный психологический эквивалент социальной природы мысли, т.е. это количество всех социальных отношений, конструирующих человеческую сущность (Выготский, 1994).
Американский ученый Wertsch приводит различия между диалогом Бахтина и диалогом Выготского. По его мнению Выготский не так строг в определении диалогической природы внутренней речи, в отличие от Бахтина. Выготский работает с двумя понятиями: «эгоцентрический диалог» и «внутренний диалог». Отличие внутренней речи от эгоцентрической состоит в том, что первая призвана выполнять функции сообщения и связывания одного индивида с другим. Эгоцентрическая речь – это индивидуальная деятельность по самосовершенствованию, действия которой становятся преобразованными в мысль через интериоризацию. Речь для себя становится изолированной, функционально и структурно отличной от речи для других, таким образом, что для внутренней речи трудно найти выражение в социальной (внешней) речи. Выготский также именует внутреннюю речь как уникальный способ внутреннего сотрудничества с собой. Wertsch оспаривает этот аспект за счет существования более высоких значений и смыслов, которые можно найти в скрытой диалогичности М. Бахтина (Wertsch, 1985).
В продолжение, Wertsch пишет: «Вообразите диалог двух человек, в котором утверждения второго говорящего опущены таким образом, что общий смысл содержания нисколько не нарушается. Второй говорящий присутствует незримо, но его слова влияют невидимым образом на слова первого говорящего. В такой беседе первый говорящий всеми фибрами реагирует на высказывания второго собеседника» (Wertsch, 1985).
Wertsch утверждает, что диалогическая структура внешних трансакций сохранена в царстве эгоцентрической и внутренней речи. Бахтин предлагает термин «скрытая диалогичность (полемика)» (Бахтин, 1963). Хотя в таком диалоге только один активно говорящий человек, всегда присутствует эффект невидимого другого или его невысказанных слов. Для Л. Выготского идеальна та речевая ситуация, в которой значения максимально разделяются, а недоразумения минимизируются. Это представление диалога, в котором ответ слушателя содержится в речи говорящего. Тем не менее, Л.С. Выготский стремится к пониманию диалогизма М. Бахтина для достижения такого же высокого положения концепции культурно-исторического развития. «Другой» говорит от иного горизонта, предоставляет возможность или условие для продуктивного диалога. Это отличие способствует обогащению диалога, в противном случае, в случае идентичности неизбежно возникает вопрос: каким образом возможен продуктивный диалог, если бы вместо два был бы теперь один. «Другой» просто повторился бы в себе, замкнулся в своих границах и мог быть репрезентирован как пресловутая «вещь-в-себе» (Wertsch, 1985).
Таким образом, присутствие двух голосов в диалоге: два голоса, две речи, два смысла и значения, удвоенная ответственность – эти черты являются общими для всякого диалога. Именно в ходе взаимного активного обмена репликами происходит изменение позиций собеседников, их мнений, ведущее к личностным изменениям. Как писал Гадамер: «Чтобы достичь взаимопонимания в разговоре, недостаточно просто проводить свою точку зрения, - но взаимопонимание, объединяя собеседников, преображает их так, что они уже не являются более тем, чем были раньше» (Гадамер, 1998).
Литература:
Бахтин, М.М. Автор и герой в эстетической деятельности / М.М. Бахтин // Эстетика словесного творчества. – М. «Искусство», 1986. – C. 9 – 191.
Бахтин, М.М. К методологии гуманитарных наук / М.М. Бахтин // Эстетика словесного творчества. – М.: «Искусство», 1986. ― С. 381 – 393.
Бахтин, М.М. Ответ на вопрос редакции «Нового мира» / М.М. Бахтин // Собрание сочинений: в 7 т. — М.: Русские словари, 2002. — Т. 6: Проблемы поэтики Достоевского. Работы 1960-х-1970-х гг. — С. 451 – 457.
Бахтин, М.М. Проблема речевых жанров / М.М. Бахтин // Собрание сочинений: в 7 т. — М.: Русские словари, 1996. — Т. 5. Работы 1940-х — начала 1960-х годов. — C. 159 – 206.
Бахтин, М.М. Слово в поэзии, слово в прозе / М.М. Бахтин // Вопросы литературы. – 1972. – № 6. – С. 54 — 85.
Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества / М.М. Бахтин – М.: Искусство, 1986, – 317 с.
Гадамер, Х.-Г. Истина и метод: основы философской герменевтики: Пер. с нем. / Х.-Г. Гадамер / ― М.: Прогресс, 1998. ― 704 с.
Янчук, В.А. Межпарадигмальный диалог психологического знания в культурно-научной традиции постмодерна / В.А. Янчук // Белорусский психологический журнал. – 2005. – № 2. – С. 4 – 15.
Vygotsky, L.S., Luria, A. Tool and symbol in child development. / A. Luria, L.S. Vygotsky, R. van der Veer, J. Valsiner (Eds.) — Oxford:Blackwell, 1994. – 174 р.
Wertsch, J.V. Culture, Communication and Cognition: Vygotskian perspectives / J.V. Wertsch – Cambridge: Cambridge University Press, 1985. — 543 p.
ФАКТОРЫ ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО
САМООПРЕДЕЛЕНИЯ ЖЕНЩИН
Курицына Е.В. (Ярославль)
Проблема самоактуализации личности в процессе выстраивания своего профессионального пути в современной психологии представлена различными теоретическими подходами и конкретными исследованиями. Один из аспектов изучения профессионального самоопределения связан с гендерными установками в профессиональной деятельности. Формирующая сила культурных ожиданий находит свое отражение в особенностях профессионального поведения, как мужчин, так и женщин. Сегодня значительное число женщин уделяет большое внимание выстраиванию своего жизненного пути и профессиональной карьере как его неотъемлемой части. Амбициозность, независимость, активность, стремление к достижениям – все эти качества, в патриархальной среде неприемлемые, становятся довольно распространенными в характере поведения современной женщины.
В связи с проблемой профессионального самоопределения личности в литературе все больше говорят об учете специфики профессионализации мужчин и женщин. В настоящее время интерес к данной проблеме стремительно возрос, она начинает рассматриваться в экономическом, правовом, политическом контекстах. Практика показывает, что необходимо учитывать гендерные особенности в работе с персоналом организаций, разрешении конфликтов, улучшении микроклимата, в обучении и переподготовке персонала, в консультировании сотрудников организаций и т.д.(5)
С точки зрения Д. Левинсона, В. Стюарт, К. Фарст, Д. Адамс способы проживания жизни мужчин и женщин в зрелом возрасте отличаются настолько, что имеет смысл говорить не о личностных или возрастных, а о гендерных особенностях [12]. Г. Крайг пишет, что мужчины проживают взрослую жизнь достаточно однозначно, а у женщин на этом этапе много трудностей. Женщины острее чувствуют конфликт между карьерой и семьей. Вследствие разнородности их устремлений, им значительно труднее достичь своих целей, что ведет к наличию определенных внутриличностных конфликтов. Представление же мужчин о своем будущем положении и о том мире, который их будет окружать, обычно проще и не столь разнородны, как у женщин [12].
Таким образом, женщины являются более проблематичными с психологической точки зрения, что подтверждается и практикой оказания психологической помощи – женщины обращаются за ней значительно чаще, чем мужчины. Именно эти факты и заставили нас в качестве объекта исследования выбрать женский контингент.
Гендерные исследования появились и в исследовании организаций. Они являются очень важными и актуальными, так как гендерную специфику необходимо учитывать при работе и обучении персонала, при профессиональном консультировании сотрудников. Женщины в работе часто сталкиваются с трудностями. Часто сотрудники не признают их в качестве лидеров, а мужчины противоборствуют им. Женщины сталкиваются с большим препятствием для карьерного роста, чем мужчины. А также существует возможность гендерных конфликтов в организациях – например, между женщиной-начальником и мужчиной-подчиненным, который не признает за ней права руководства, поскольку она женщина. Оценка эффективности работы женщин происходит по мужским критериям, что приводит к навязыванию женщинам маскулинного делового стиля. Но появление большого числа женщин в деловом мире меняет отношение к маскулинным ценностям, и они все чаще подвергаются переоценке (3, 4).
В современной социальной психологии в качестве одного из ключевых компонентов личности рассматривается социальная идентичность. Проблема идентичности широко представлена в психологии социального познания (Г.М. Андреева, Е.П. Белинская, А. Тэшфел, Дж. Тенер, Д.Абрамс, М. Хогг, М. Аугастинос, И. Уолкер, Н. Эллемерс, Р. Браун, П. Оакс и др.), этнической, кросс-культурной психологии и социальной психологии этнического взаимодействия (Н.Л. Иванова, Н.М. Лебедева, Ю.П. Платонов, Г.У. Солдатова, Т.Г. Стефаненко, В.А. Тишков, В.Ю. Хотинец), возрастной психологии (И.А. Снежкова, Х. Родригес-Томе, Дж.А. Марсия).
Данная статья посвящена результатам исследования таких аспектов профессионального самоопределения, как идентичность и самоотношение. Это важные факторов профессионализации личности в современных условиях, когда происходит становления новых идентичностей и социальных групп. Несмотря на обширный круг работ, посвященных исследованию различных сторон феномена идентичности, малоизученными остаются многие вопросы, касающиеся особенностей таких аспектов женской идентичности, как самоотношение, гармоничность личности именно работающей женщины. Это важные факторы профессионализации личности в современных условиях, когда происходит становления новых идентичностей и социальных групп. Идентичность – важный компонент самосознания, образа-Я, который во многом определяет поведение индивида, его мысли и чувства, а также ценности (6).
Сегодня потребность человека в идентичности выходит по значимости на одно из первых мест. Не случайно в современной психологической литературе большое внимание уделяется проблемам самосознания, изменению менталитета граждан и пониманию своего места в трансформирующейся социальной структуре. Многие проблемы хозяйственного, экономического, политического и культурного плана современной динамичной жизни постоянно подвергают проверке устоявшиеся представления человека о себе и в конечном итоге оказываются вопросами об идентичности (9). Все это стимулирует стремление ученых к теоретическому осмыслению процесса социального и профессионального самоопределения.
Особенно актуально сегодня проблема динамики, трансформации социальной идентичности, которая относится к числу актуальных и вместе с тем сложных междисциплинарных областей исследования (1, 2). Ситуация радикальных социальных перемен, появление новых общественных идеалов и ценностей стимулирует процессы конструирования идентификационных структур личности (10).
Анализируя основные проблемы подготовки современных профессионалов, можно выделить две взаимосвязанные предметные области: "идентичность" и "развитие". Идентичность предполагает осознанное внимание к вопросу "Кто Я?", который сопровождает человека на протяжении всей его жизни и обусловливает многие важные моменты жизнедеятельности. Развитие означает направленность на профессиональный рост, новое качество работы, открытость в поиске информации, гибкость в целеполагании и принятии решений (7).
Идентичность и развитие в ходе профессионализации тесно и сложно переплетены: идентичность, с одной стороны, формируется в процессе социального и профессионального развития, с другой, выступает одним из важных показателей становления личности профессионала. В практическом плане это значит, для того, чтобы выжить в новых динамичных социально-экономических условиях, выдержать конкуренцию, обеспечить благополучие своих близких и обеспечить стабильность на будущее, современный профессионал должен быть способен к постоянному развитию и анализу своего места в социальной и профессиональной среде (9).
В связи с проблемами профессионального самоопределения важно уделить внимание социальной идентичности, которая при самом общем рассмотрении включает в себя комплекс показателей, по которым человек соотносит себя с другими людьми и группами (8).
В нашей работе изучается взаимосвязь гендерной идентичности и направленности на профессиональное развитие женщин, работающих в различных организациях. Для определения специфики гендерной идентичности работающих женщин нами были использованы следующие методики: «Маскулинность – фемининность» С.Бем, методика исследования самоотношения (МИС) С.Р. Пантелеева, методика «Базовые стремления» О.И. Моткова. В частности исследование показало, что андрогинным женщинам свойственно более высоко оценивать себя, им характерно высокая степень самообвинения, саморуководства и внутренней конфликтности, а также они более низкий уровень внутренней гармоничности, в отличие от женщин с фемининной направленностью. У фемининных женщины выявлен более высокий уровень закрытости в отношениях, положительное отношение к себе, высокий уровень внутренней гармоничности личности и низкий уровень самообвинения. Дальнейшее исследование будет направлено на более глубокий анализ соотношения гендерной идентичности направленности на развитие у женщин, работающих в организациях. |
