Такое несоответствие задач, стоящих перед офицерами воинских частей, «отвлечение» от выполнения боевых и иных возложенных на воинскую часть задач, на наш взгляд, недопустимо. Как представляется, налицо явное противоречие и несоответствие с одной стороны военной службы, направленной на эффективное выполнение задач, стоящих перед подразделением, воинской частью, а с другой интересов уголовного преследования, целью которого является полное и качественное расследование преступлений. Анализ практической деятельности органов дознания в Вооруженных Силах показывает, что, как правило, в качестве дознавателей в подавляющем большинстве случаев назначаются офицеры, не имеющие соответствующего образования, подготовки и требуемых практических навыков. В связи с чем, функции дознавателя ими исполняются неохотно, потому что такая нагрузка воспринимается как дополнительная. В то же время, Министерство обороны РФ, до последних лет практически не принимало никаких усилий, направленных на ужесточение порядка отбора и профессиональной подготовки военных дознавателей, что в конечно итоги привело к снижению качества производства дознания и проверки сообщения о преступлении (неправильная квалификация преступления, неверное принятие решения в соответствии со ст. 145-146 УПК РФ и т.д.[5]. Более того, в связи с тем, что функции военного дознавателя в настоящее время исполняют сотрудники той же воинской части, возникает еще ряд проблем, вызванных конфликтом интересов в сфере соблюдения и обеспечения законности в воинской части с одной стороны, а с другой показателями служебной дисциплины во вверенном подразделении. Вследствие этого, складывается ситуация когда перед командиром воинской части предстает выбор – либо предать гласности допущенные военнослужащими нарушения, то есть показать свою работу в части выявления правонарушений, либо «скрыть» выявленные нарушения и наказать виновных методами, отличными от уголовно-правовых.
В первом случае, когда о преступлении становится известно общественности и вышестоящим руководителям, командир воинской части может быть привлечен к дисциплинарной ответственности за низкую воспитательную работу в части, за отсутствие должного контроля за подчиненными и т.д. Данные обстоятельства влекут увеличение уровня латентности преступлений в воинских частях, так как командир воинской части не заинтересован снижать показатели работы в части соблюдения законности.
С другой стороны, следует указать на коррупционную составляющую процесса производства проверки и производства дознания по уголовному делу, так как уголовное преследование осуществляется сотрудниками той же части, в которой и совершено преступление. В первую очередь, это касается случаев совершения преступления со стороны офицерского состава. О какой-либо объективности процесса расследования можно говорить лишь с определенной долей условности.
Помимо сказанного выше, стоит указать на связь дознавателя и начальника органа дознания, которая заключается в прямой подчиненности первого перед вторым. Это влечет за собой практически полное нивелирование процессуальной обособленности дознавателя и дознаватель превращается в обычного исполнителя, который вынужден исполнять все указания начальника органа дознания. В связи с чем, в Вооруженных Силах, складывается ситуация субъективного подхода к организации и проведению дознания и расследования в целом.
Таким образом, исходя из вышеизложенного, можно прийти к выводу, что полномочия командира воинской части как органа дознания по проверке сообщения о преступлении, возбуждению уголовного дела и производству неотложных следственных действий в порядке, предусмотренном ст. 157 УПК РФ, с одной стороны осуществляются исключительно теми должностными лицами органов Вооруженных сил России, которые указаны в Уголовно-процессуальном кодексе РФ (ст. 40), а с другой, в соответствии с Инструкцией, командир воинской части как орган дознания, обладающий процессуальным статусом начальника органа дознания, в порядке, предусмотренном УПК РФ вправе возложить отдельные процессуальные полномочия органа дознания на подчиненных ему должностных лиц, что на наш взгляд не совсем корректно и целесообразно.
Подтверждением сделанного нами вывода может выступить анализ Типового положения о едином порядке организации приема, регистрации и проверки сообщений о преступлениях, которое утверждено совместным Приказом МВД, Прокуратуры, ФСБ, МО, ФСИН… [6], в котором содержатся ошибки и неточности. Данное Типовое положение определяет понятие «должностные лица» органа дознания не совсем корректно. Нам представляется, что у командира воинской как органа дознания нет и не может быть должностных лиц, так как должностные лица могут быть только в воинской части, а не у самого командира (так как он является органом дознания). В то же время, УПК РФ в качестве субъектов производства проверки по сообщению и организации дознания помимо командира воинской части иных её должностных лиц не предусматривает. В связи с этим, мы приходим к выводу, что осуществлять процессуальные действия и расследовать уголовное дело в форме дознания вправе только командир воинской части.
Весьма перспективным направлением решения рассмотренных нами проблем является создание специализированных органов, уполномоченных проводить проверку и осуществлять уголовное преследование в отношении военнослужащих.
Так, в 2012 г. началось формирование подразделений военной полиции по территориальному принципу. В связи с этим заслуживают внимания предложения, в соответствии с которыми предлагается в штате подразделений военной полиции предусмотреть отделы (отделения) военных дознавателей, на которые возложить функции органов дознания в гарнизонах. Такие предложения видятся весьма перспективными.
Проект Федерального закона «О военной полиции» в п. 2 ч.1 ст. 6 «Основные направления деятельности военной полиции» закрепляет, что одним из важных направлений деятельности военной полиции будет осуществление полномочий органа дознания в Вооруженных Силах в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством[7].
В компетенцию военной полиции будут входить выявление, предупреждение, пресечение и расследование преступлений небольшой и средней тяжести, совершаемых на территории воинских частей, соединений, учреждений и гарнизонов.
Также, на сотрудников военной полиции будет возложена обязанность осуществлять розыскную и оперативно-розыскную деятельность.
Таким образом, необходимо прийти к выводу, что принятие закона «О военной полиции», а также внесенного 4. декабря 2013 г. Президентом России В.В. Путиным проекта федерального закона «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам деятельности военной полиции Вооруженных Сил Российской Федерации» (15.01.2014 проект принят в 1 чтении Государственной Думой РФ) позволит существенно повысить качество производства дознания в Вооруженных Силах РФ и нанести, на наш взгляд, значимый удар по преступности военнослужащих.
В свою очередь, мы предлагаем формировать будущие отделы дознания в структуре военной полиции за счет привлечения в ряды Вооруженных Сил лиц с высшим юридическим образованием, возможно сотрудников МВД РФ за счет выплат различных надбавок и введения на первых порах льгот. Конечно, сразу сформировать профессиональный состав достаточно больших по численности подразделений не представится возможным, поэтому, на первых порах, выглядит крайне целесообразным проведение курсов повышения квалификации действующими дознавателями системы МВД в рядах Вооруженных Сил, а также отправление на стажировку офицеров, которые уже в настоящее время исполняют обязанности дознавателей в отделы полиции системы МВД РФ.
Ф. Герцберг во второй половине 50-х годов предложил модель мотивации, выделив две группы факторов: 1) гигиенические (внешние по отношению к работе), которые снимают неудовлетворенность работой; 2) факторы мотивации (внутренние, присущие самой работе). К первой группе относятся: достаточная заработная плата; уважительное отношение начальника; нормальные взаимоотношения в коллективе. Эти факторы, если они достаточны, всего лишь не дают развиться чувству неудовлетворенности у работника, но сами по себе они не являются факторами-мотиваторами. Для достижения мотивации необходимо обеспечить воздействие мотивирующих факторов (вторая группа): ощущение успеха, признание со стороны окружающих, рост возможностей (возможность делового и творческого роста) [12]. «Рассмотренные теории сосредотачивают внимание на факторах, которые побуждают действовать и стимулируют деятельность» [12].
Г.Б. Казначесвкая также говорит о другой группе теорий - «процессуальные теории»: «Данная группа теорий ориентирована на процесс и концентрирует внимание на выборе поведения, которое зависит от возможности достижения цели и способно привести к желаемым результатам. Теории процесса утверждают, что люди оценивают различные виды поведения через результаты, которые, по их мнению, можно получить. Процессуальные теории не оспаривают существование потребностей, но считают, что поведение людей определяется только ими, а еще и восприятиями и ожиданиями, связанными с данной ситуацией, и возможными последствиями выбранного человеком типа поведения» [12]. Казначевская выделяет наиболее известные теории процесса: «теория ожиданий; теория справедливости (теория равенства); модель Портера-Лоулера. Теория ожиданий пытается сосредоточить внимание на том, почему люди выбирают определенную линию поведения, и объяснить такой выбор. (Данная теория ассоциируется в работами Виктора Врума). Теория ожиданий основывается на предположении, что человек направляет свои усилия на достижение какой-либо цели только тогда, когда будет уверен в большой вероятности удовлетворения за этот счет своих потребностей или достижения цели... Следует иметь ввиду, что люди имеют различные потребности и конкретное вознаграждение оценивают по-разному» [12, с. 301]. Также автор выделяет «теорию справедливости». В рамках данной теории предполагается, что люди субъективно оценивают и сравнивают свое вознаграждение с тем, что получили другие сотрудники за аналогичную работу. Несправедливое, по их оценкам, вознаграждение приводит к психологическому напряжению. В целом, если человек считает свой труд недооцененным, он будет уменьшать затраченные усилия [12]. «Модель Портера-Лоулера является комплексной процессуальной теорией мотивации, включающей элементы теории ожиданий и теории справедливости» [12, с. 301].
Политические, экономические и социальные изменения, происходящие в стране, привели к всплеску активности граждан. Это нашло отражение в расширении сферы деятельности некомерческих общественных организаций, а также в возрастании активности подрастающего поколения. Спонтанная активность подростков и юношества может быть направлена как в социально одобряемое русло, так и может принимать асоциальные формы. Именно поэтому от грамотно организованного психолого-педагогического сопровождения общественной активности подростков и молодежи зависит воспитательный и развивающий эффект данной деятельности.
Добровольческая деятельность, или, как ее чаще сейчас называют, волонтерская деятельность, имеет очень долгую историю как в мире, так и в России, но на каждом историческом этапе мотивы, побуждающие людей заниматься добровольной бескорыстной, благотворительной деятельностью, были различными. Среди них можно найти как высоко духовные мотивы, связанные с патриотизмом и служением Родине, так и частно собственнические компенсаторные мотивы, когда человек начинает заниматься благотворительностью, будучи тяжело больным, находясь на грани жизни и смерти, как бы вымаливая себе прощение. Встречались в истории и благотворительные акции, побуждаемые случайными обстоятельствами и эмоционально окрашенными событиями. Например, известен случай, когда после встречи с государем Александром II купец Михаил Королев пожертвовал немалые деньги на стипендии в училища.
Сегодня для организатора и координатора волонтерской деятельность чрезвычайно важно понимать и осознавать, какие мотивы движут молодыми людьми, желающими бескорыстно помогать обществу.
Преступность и нарушение законности в рядах Вооруженных Сил России подрывает не только авторитет воинских формирований в обществе, но и несет потенциальную угрозу государству в целом, так как именно Вооруженные Силы РФ, в первую очередь, стоят на страже государственных интересов на мировой арене и обеспечивают суверенитет России.
Обращаясь к криминологическим данным и состоянию преступности в войсках отметим, что за последние 5 лет в свете коренных преобразований данной сферы, наблюдается положительная тенденция сокращения количества преступлений, совершаемых военнослужащими. Так, общее количество преступлений и происшествий в Вооруженных Силах РФ в 2013г. снизилось на 10%, причем по некоторым видам было зафиксировано более чем 30-процентное снижение. По данным Министерства обороны РФ, такой результат был достигнут благодаря совместной работе командиров воинских частей прокуроров[1].
В то же время, проведенный анализ состояния, уровня и динамики преступности в рядах Вооруженных Сил, а также уголовно-процессуальных норм[2] и ведомственных нормативных актов, затрагивающих процесс проведения проверки и производства дознания командиром воинской части как органом дознания позволяет констатировать, что эффективность борьбы с преступностью весьма существенно ограничивается несистемным подходом законодателя, противоречивостью отдельных норм указанных актов, что в итоге приводит к формальному снижению уровня преступности и ее переход в разряд латентной.
В статье мы проанализируем наиболее существенные, на наш взгляд, проблемы, напрямую затрагивающие качество и эффективность проведения проверки по сообщению о совершенном преступлении, а также производство дознания в воинских частях, а также предложим пути их решения.
Производство проверки сообщения о преступлении в порядке, предусмотренном ст. 144-146 УПК РФ в соответствии уголовно-процессуальным законодательством РФ осуществляется командиром воинской части. Однако, следует заметить, что такая функция командира воинской части не согласуется с его задачами, поставленными Министерством Обороны РФ. Более того, командир, как правило, сам проверку сообщения о преступлении не проводит, а поручает это дознавателям.
Действующая Инструкция о процессуальной деятельности органов дознания Вооруженных Сил Российской Федерации, других войск, воинских формирований и органов, в которых законом предусмотрена военная служба, для осуществления дознания в Вооруженных Силах РФ предусматривает назначение дознавателей. Анализ положений, закрепленных в статье 5 Инструкции позволяет сделать вывод, что дознавателем может быть назначен только офицер, однако это противоречит духу уголовно-процессуального закона, не закрепляющего таких требований к дознавателю. Более того, как мы уже упоминали выше, органом дознания в Вооруженных Силах может быть только начальник (командир) воинской части и т.д.
Продолжая рассуждения, следует признать, что в действующем законодательстве правовой статус дознавателей воинских частей не закреплен. Об этом указывает и ряд ученых в своих исследованиях. Так, М.В. Трофимов, определяя понятия и сущность дознавателя в воинских частях говорит о том, что говорить о такой процессуальной фигуре можно лишь с весьма большой долей условности[3].
Более того, отдельными учеными (к примеру, Е.А. Глухов) отмечается, что офицеры воинских частей обязанности дознавателей выполняют за рамками должностных обязанностей и не обладают навыками расследования уголовных дел[4].
|
