Социология как форма сознания
Если в предыдущей главе нам удалось ясно выразить свою
мысль, то социологию можно считать интеллектуальным заняти
ем, представляющим интерес для определенной категории лю
дей. Однако социолог не вправе останавливаться на этом. Сам
факт, что социология как дисциплина появилась только на кон
кретной стадии западной истории, должен заставить нас заду
маться над вопросами: как стало возможным, что определенные
индивиды занялись ею, и каковы предпосылки для подобных за
нятий. Иными словами, социология не является ни внеистори-
ческим, ни необходимым занятием человеческого разума. Если
признать это, то логично поставить вопрос об исторических фак
торах, которые сделали социологию необходимостью для опреде
ленных лиц. В самом деле, пожалуй, нет ни одного интеллекту
ального занятия, которое было бы внеисторическим и абсолютно
необходимым. Религия побуждала к интенсивным размышлени
ям на протяжении всей человеческой истории: поиски лучших
решений экономических проблем человеческого существования,
также были неотъемлемой частью большинства человеческих куль
тур. Разумеется, это не означает, что теология и экономика в их
современном понимании являются универсальным феноменом
человеческого разума. Однако мы, по крайней мере, не ошибем
ся, если скажем, что во все времена у людей появлялись мысли о
тех проблемах, которые теперь составляют предмет этих дисцип
лин. О социологии даже такого сказать нельзя, ибо социология
конституируется специфически современной формой сознания.
Специфика социологического подхода, видения реальности
становится ясной после некоторых размышлений о значении само
го термина <общество> - термина, которым преимущественно
обозначают объект этой дисциплины. Как и многие употребляе
мые социологами термины, это слово пришло из обыденной речи,
31
где значение его весьма неопределенно. Оно может обозначать
особую группу людей (вроде <Общества охраны животных>), иногда
только тех людей, которые обладают высоким престижем и при
вилегиями (типа , или <дам из общества>), а
иногда употребляется просто для обозначения какой-либо ком
пании людей (например, <в те годы он жестоко страдал от отсут
ствия общества>). Есть и другие, менее употребимые значения.
Социолог использует этот термин в более точном смысле, хотя,
конечно, и внутри самой дисциплины существуют различия в его
употреблении. Для социолога <общество> означает широкий ком
плекс человеческих отношений или, говоря более специальным
языком, систему взаимодействий. Слово <широкий> в данном кон
тексте трудно определить количественно. Социолог может гово
рить об <обществе>, включающем миллионы людей (скажем, <аме
риканское общество>), а может обозначить этим термином гораз
до меньшую по численности совокупность (<общество второкурс
ников такого-то института>). Два человека, разговаривающих на
углу, вряд ли составят <общество>, но трое, которых выбросило
на необитаемый остров, безусловно будут таковым. Поэтому о
значении понятия <общество> нельзя судить только по количест
венному критерию. Им обозначают скорее достаточно отчетливо
выделяемый для самостоятельного анализа комплекс отношений,
понимаемый как некое автономное целое, существующее наряду
с другими, ему подобными.
Точно так же следует ограничить значение прилагательного
<общественный> в его социологическом употреблении. Социолог
будет использовать этот термин в более узком и строгом смысле
для обозначения того, что связано с взаимодействием, взаимоот
ношениями, взаимностью. Таким образом, два разговаривающих
на углу приятеля не образуют <общества>, но то, что между ними
происходит, безусловно <общественно>, <социально>. <Общест
во> состоит из комплекса таких <общественных>, <социальных>
событий. Что касается строгого определения понятия <социаль
ный>, то трудно добавить что-либо к формулировке Макса Вебе-
ра, который квалифицировал как <социальную> ситуацию, когда
люди в своих действиях ориентируются на других". Переплете
ние смыслов, ожиданий и поведения, основанного на взаимной
ориентации, составляет предмет социологического анализа.
Но даже такого уточнения терминологии недостаточно, что
бы продемонстрировать специфику социологического подхода. Для
этого сравним его с подходами к изучению реальных человечес
ких действий в других дисциплинах. Ученый-экономист, напри
мер, имеет дело с анализом процессов, которые происходят в
32
обществе и могут быть описаны как социальные. Эти процессы
неизбежно затрагивают базовую проблему экономической дея
тельности - распределение в обществе недостаточного количе
ства товаров и услуг. Экономист будет изучать данные процессы
с точки зрения того, как они выполняют или не выполняют функ
цию распределения. Социологу, рассматривая те же процессы,
естественно, придется учесть их экономический смысл, но его
особые интересы не обязательно будут связаны только с этим
смыслом. Его будут интересовать человеческие взаимоотноше
ния и взаимодействия, которые могут возникать в таких процес
сах, но он абсолютно не будет касаться их узко экономических
функций. Ведь экономическая деятельность включает отноше
ния власти, престижа, предрассудки и даже игры, которые мож
но анализировать, лишь вскользь затрагивая собственно эконо
мическую функцию деятельности.
Социолог находит предметы исследования во всех видах че
ловеческой деятельности, однако не любой ее аспект может стать
таким предметом. Социальное взаимодействие не составляет ка
кого-то особого <сектора> в совместных действиях людей. Скорее
это определенный аспект всех таких действий. Данную мысль
можно выразить иначе, а именно: социолог выходит на особый
уровень абстракции. Социальное как объект исследования не есть
некое обособленное поле человеческой деятельности. Скорее (ис
пользуя выражение лютеранской теологии) оно присутствует <в
(внутри), с (наряду с) и под (в зависимости от)> множеством са
мых различных сфер этой деятельности. В поле зрения социолога
нет ни одного явления, о котором бы никто еще не знал, но на те
же самые явления он смотрит иначе.
В качестве примера можно привести и специфический взгляд
юриста на человеческую деятельность. В самом деле, здесь мы
встречаемся с точкой зрения, ориентирующейся на гораздо более
широкий охват этой деятельности, чем у экономиста. Почти лю
бая человеческая деятельность может в тот или иной момент по
пасть в поле зрения законотворца, в чем, собственно, и заключа
ется прелесть закона. Но и в случае с юристом мы обнаруживаем
очень специфическую процедуру абстрагирования. Из всего гро
мадного богатства и разнообразия человеческого поведения юрист
выбирает только те аспекты (или, как он сказал бы, <материа
лы>), которые относятся к совершенно особой сфере его компе
тенции. Всякий, кто хоть раз участвовал в судебном процессе,
хорошо знает: критерии того, что важно и что неважно с точки
зрения закона, часто крайне удивляют обвиняемых в ходе разби
рательства. Но нас это сейчас не касается. Мы обратим внимание
33
3-337
на то, что сфера компетенции закона включает некоторое число
моделей человеческого поведения, определяемых с особой тща
тельностью и скрупулезностью. Так, мы имеем четкие модели обя
занности, ответственности и противоправного действия.
Должны существовать определенные условия, прежде чем ка
кое-либо эмпирическое действие можно будет отнести к одной
из названных категорий, а эти условия устанавливаются статута
ми или прецедентами. Если такие условия не обнаруживаются,
то действие не подлежит рассмотрению с точки зрения закона.
Компетентность юриста состоит в знании тех правил, по кото
рым конструируются модели. В сфере своей компетенции он знает,
при каких условиях выполнение делового контракта обязательно,
когда поступок водителя может быть признан неосторожным и
когда имело место изнасилование.
Социолог может рассматривать те же явления, но его система
координат будет совершенно отличной. Самое главное, что его
видение этих явлений нельзя вывести из статутов и прецедентов.
Его интерес к человеческим взаимоотношениям в ходе деловых
контактов не распространяется на их юридическую сторону -
законность подписанного контракта; равно как интересное с со
циологической точки зрения отклоняющееся сексуальное пове
дение может не найти своего определения в юридических терми
нах. С точки зрения юриста, исследование социолога чуждо той
системе координат, в которой действует закон. Можно сказать,
что по отношению к концептуальному <зданию> закона деятель
ность социолога является подпольной по своему характеру. Юрист
работает с тем, что можно назвать официальной концепцией си
туации. Социолог же часто имеет дело с концепциями, весьма
далекими от официальных. Для юриста главное - понять, как
закон смотрит на тот или иной тип преступления, для социолога
же не менее важно увидеть и то, как преступник смотрит на за
кон.
Сама постановка вопросов в социологии обнаруживает жела
ние как бы со стороны посмотреть на общепринятые или офици
ально устанавливаемые цели человеческих действий. Это пред
полагает определенную осведомленность о том, что события, про
исходящие в человеческом обществе, имеют несколько уровней
значения, из которых какие-то скрыты от нашего осознания по
вседневной жизни. Это может предполагать даже какую-то меру
подозрительности относительно способа, с помощью которого че
ловеческие ситуации официально интерпретируются властями,
будь то политические, юридические или религиозные власти. И
если появится желание зайти так далеко, то станет очевидно, что
34
не все исторические обстоятельства в равной мере благоприятст
вуют развитию социологического подхода.
Как следствие, может показаться вполне правдоподобным ут
верждение, что у социологической мысли больше шансов разви
ваться в исторических условиях, отмеченных сильной тягой к кон
струированию самоконцепции культуры (особенно официальной,
авторитетной и всеми признаваемой самоконцепции). Именно в
таких условиях проницательные люди могут иметь стимул выйти
за рамки этой самоконцепции и, в конце концов, поставить под
вопрос авторитеты. Альберт Соломон убедительно доказал, что
концепция общества в ее современном социологическом смысле
могла возникнуть только тогда, когда были разрушены норматив
ные структуры христианства, а затем и стека regime (античного
строя)**. Таким образом, мы можем вновь сравнить общество с
невидимым каркасом здания, фасад которого скрывает его от по
сторонних глаз. В эпоху средневекового христианства навязывав
шийся религиозно-политический фасад, составлявший основу по
вседневного мира европейского человека, делал <общество> не
видимым. Как указывал Соломон, ту же функцию выполнял бо
лее светский политический фасад абсолютистского государства
после раскола Реформацией единства христианского мира. Но с
распадом абсолютистского государства обнажился скрытый кос
тяк <общества>, и взору явился особый мир мотивов и сил, не
поддающийся объяснению в рамках официальной интерпрета
ции социальной реальности. Таким образом, социологический
подход можно описать фразами типа <смотреть сквозь> или <за
глядывать за>, многие из которых мы употребляем в повседнев
ной речи: <видеть игру насквозь>, <видеть закулисную игру>, ина
че говоря, <понимать, что к чему>.
Мы не погрешим против истины, если посмотрим на социо
логическую мысль как на часть того, что Ницше называл <искус
ством не доверять>. Конечно, было бы грубым упрощением счи
тать, что это искусство появилось только в новые времена. По
жалуй, общая функция разума <видеть вещи насквозь> существо
вала даже в самых примитивных обществах. Американский ан
трополог Пол Рэдин* дал нам живое описание скептика как типа
человека в примитивной культуре**. Кроме того, мы можем убе
диться в этом из знакомства с другими цивилизациями, хотя и
отличными от западной, но развившими самопознание до таких
форм, которые вполне можно назвать предсоциологическими. В
качестве примера сошлемся на Геродота или Ибн-Хальдуна. Со
хранились даже древнеегипетские тексты, свидетельствующие о
глубоком разочаровании в политическом и социальном порядке,
35
за которым закрепилась репутация как одного из самых прочных
в человеческой истории. Однако с началом новой эры на Западе
эта форма сознания интенсифицируется, концентрируется, сис
тематизируется и проникает в мышление все большего числа про
ницательных людей. Здесь не место для подробного освеще
ния предыстории социологической мысли, которое можно найти
у Соломона. Мы даже не будем расписывать таблицу интеллекту
альных предшественников социологии и демонстрировать ее пре
емственность от Макиавелли**, Эразма*', Бэкона", философии
XVII в. и беллетристики XVIII в. Все это уже сделали другие,
более квалифицированные специалисты, чем автор данных строк.
Достаточно лишь еще раз подчеркнуть, что социологическая мысль
есть плод целого ряда интеллектуальных течений, которые зани
мают весьма специфическое положение в современной истории
Запада.
Вернемся к нашему утверждению о том, что социологический
подход включает в себя процесс <видения сквозь> фасад социаль
ных структур - процесс, который можно проиллюстрировать при
мерами повседневного опыта людей, живущих в больших горо
дах. Одной из прелестей большого города является громадное раз
нообразие видов человеческой деятельности, происходящей внут
ри, казалось бы, будничных и бесконечно безликих, рядами вы
строенных зданий. Человек, живущий в таком городе, частенько
испытывает удивление и даже потрясение, когда узнает, какую
странную жизнь могут вести совершенно неприметные люди в
домах, снаружи ничем не отличающихся от других домов на этой
же улице. Пережив подобное удивление раз или два, человек мо
жет выработать привычку иногда просто гулять по улицам (ско
рее всего, когда стемнеет), с интересом вглядываясь сквозь за
дернутые занавески в то, что происходит за ярко освещенными
окнами. Обычное семейство ведет милую беседу с гостями? Сце
|
