Общество в человеке
В предыдущей главе мы, возможно, дали читателю повод ре
шить, что социология готова отобрать у экономики звание <мрач
ной науки>. Представив общество в образе жуткой тюрьмы, мы
должны теперь предложить хотя бы несколько спасительных вы
ходов из этого, способного привести в уныние, детерминизма.
Однако прежде мы попробуем еще немного сгустить краски.
До сих пор, подходя к обществу главным образом как к систе
ме контроля, мы рассматривали индивида и общество как две
противостоящие друг другу сущности. Общество представало как
внешняя реальность, осуществляющая влияние и насилие над
индивидом. Если эту картину оставить без изменений, то у нас
сложится весьма ошибочное представление о реальных отноше
ниях между индивидом и обществом, словно речь идет всего лишь
о толпах взнузданных и управляемых властями людей, побуждае
мых к повиновению постоянным страхом того, что может слу
читься с ними, если они выйдут из повиновения. И обыденное
знание об обществе, и социологический анализ убеждают нас в
том, что это не так. Большинству из нас ярмо общества не слиш
ком трет шею. Почему? Разумеется, не потому, что власть обще
ства меньше, чем мы показали в предыдущей главе. Почему же
тогда мы не страдаем от его власти? Возможно, читатель понял
уже наш намек на то, каким может быть социологический ответ
на данный вопрос: в большинстве случаев мы сами желаем имен
но того, что общество ждет от нас. Мы хотим подчиняться пра
вилам. Мы хотим иметь ту долю, которую общество предназна
чает нам. Но это возможно, в свою очередь, не потому, что власть
общества меньше, а потому, что она даже больше, чем мы до сих
пор утверждали. Общество детерминирует не только то, что мы
делаем, но и то, что мы есть. Другими словами, социальное поло
жение затрагивает и наше бытие, и наше поведение в обществе.
89
Для того чтобы объяснить этот принципиальный момент социо
логического подхода, мы рассмотрим еще три области социоло
гических исследований - теорию ролей, социологию знания и
теорию референтных групп.
Ролевая теория почти всецело является достижением амери
канской мысли. Некоторые ее плодотворные догадки восходят к
работам Уильяма Джемса, а непосредственными основополож
никами были двое других американских мыслителей: Чарльз Кули"
и Джордж Герберт МИД". В нашу задачу не входит исторический
экскурс в тот совершенно удивительный эпизод интеллектуаль
ной истории, но тем не менее мы систематически представим
вклад ролевой теории, для чего вновь обратимся к определению
социальной ситуации Томаса.
Как читатель, очевидно, помнит, Томас понимал социальную
ситуацию как реальность, в которую ad hoe?* верят те, кто в ней
участвует, а точнее - те, кто ее определяет. С точки зрения уча
ствующего индивида, это означает, что любая ситуация, в кото
рую он попадает, ставит его перед лицом специфических ожи
даний и требует от него соответствующих реакций на них. Как
мы уже видели, едва ли не каждая социальная ситуация осу
ществляет мощное давление с тем, чтобы твердо обеспечить
появление желаемых реакций. Общество может существовать
благодаря тому, что в большинстве случаев определения наи
более важных ситуаций, даваемые разными людьми, по край
ней мере приблизительно совпадают. Мотивы издателя и авто
ра этих строк могут значительно разниться, но определения си
туации производства данной книги у обоих достаточно схожи,
что и делает возможным их совместное предприятие. Точно так
же могут разниться интересы студентов в учебной аудитории, где
часть присутствующих весьма отдаленно связана с учебным про
цессом (скажем, один студент специально ходит изучать предмет,
а другой просто записывается на все курсы, посещаемые какой-
нибудь рыжеволосой девушкой, за которой он неотступно следу
ет), но, как правило, их интересы могут сосуществовать, не раз
рушая ситуацию. Другими словами, всегда есть определенный
запас времени, в течение которого может быть сформирована
ответная реакция, отвечающая ожиданиям, в результате чего си
туация может оставаться жизнеспособной в социологическом
смысле. Конечно, если определения ситуации расходятся слиш
ком сильно, то неизбежным результатом будет та или иная форма
социального конфликта или дезорганизации, скажем, в приве
денных случаях это возможно, если некоторые студенты будут
рассматривать учебную аудиторию как место для вечеринки или
90
если автор не будет издавать книгу, а использует свой контракт с
одним издателем как средство давления на другого.
Обычный индивид в разных ситуациях сталкивается с весьма
различными ожиданиями, в свою очередь, ситуации, продуци
рующие эти ожидания, подразделяются на определенные груп
пы. Студент может посещать два курса у двух разных профессо
ров на двух разных факультетах и столкнуться с различными ва
риантами ожиданий (скажем, формальным и неформальным от
ношением между преподавателями и студентами). Тем не менее
обе ситуации будут иметь существенное сходство между собой и с
ситуациями во всех других аудиториях, занятия в которых он по
сещал раньше. Иначе говоря, прошлый опыт позволит ему в обо
их случаях, с незначительными изменениями, играть роль сту
дента. Итак, роль можно определить как типичную реакцию на
типичное ожидание. Базовую типологию ролей заранее опреде
ляет общество. На языке театра, откуда и было заимствовано по
нятие роли, можно сказать, что общество расписывает роли всем
dramatis personal . Следовательно, актерам нужно только войти в
роли, расписанные им до поднятия занавеса. Пока роли играют
ся по тексту, социальное действо идет, как запланировано.
Роль задает образец, показывающий, как действовать инди
виду в конкретной ситуации. Разные роли в обществе, как и в
театре, не в равной степени жестко требуют от актера точного
следования прилагаемым инструкциям. Среди профессиональных
ролей минимально регламентируется роль мусорщика, тогда как
врачам, священникам и офицерам приходится приобретать осо
бые манеры, речевые и моторные навыки: военную выправку,
елейный голос, доброе лицо у постели больного. Тем не менее,
если рассматривать роль только как регуляторную модель види
мых со стороны действий, то можно упустить один существен
ный аспект роли. Мы чувствуем себя более пылкими, когда целу
ем; более смиренными, когда стоим на коленях; более свирепы
ми, когда потрясаем кулаками, т.е., скажем, поцелуй не только
выражает пыл, но и <производит> его. Регламентированные дей
ствия привносят в роль соответствующие эмоции и социальные
установки. Профессор, изображающий ум, сам начинает чувст
вовать себя умным. Проповедник вдруг замечает, что сам начи
нает верить в свои проповеди. Солдат слышит в своей душе зов
Марса, надев военную форму. У каждого из них соответствующая
эмоция или социальная установка могла присутствовать и до на
чала игры, но роль неминуемо усиливает ее. Однако во многих
случаях есть все основания полагать, что в сознании актеров не
было абсолютно ничего, что могло бы предвосхитить выполне-
91
кие ими их ролей. Другими словами, умными становятся с на
значением на преподавательскую должность, верующими - вы
полняя обряды, готовыми к бою - маршируя в строю.
Приведем пример. Новоиспеченный офицер, особенно вы
шедший из рядовых, поначалу будет чувствовать при встрече с
рядовыми и сержантами некоторую неловкость от их приветст
вий. Вероятно, он будет отвечать им в дружеской, как бы извиня
ющейся, манере. Для него новые знаки различия на форме все
еще представляются чем-то таким, что надето поверх него, почти
как маска. Тем самым этот офицер как бы говорит самому себе и
низшим чинам, что он остался тем же парнем, и у него просто
новый круг обязанностей (среди которых, ел passant, обязан
ность принимать приветствия от младших по чину). Такое отно
шение вряд ли сохранится долго. Чтобы играть новую роль офи
цера, наш друг должен выработать у себя соответствующие мане
ры, которые имеют совершенно определенный подтекст. Несмотря
на неискренность, которая свойственна всем так называемым
демократическим армиям, одна из фундаментальных особеннос
тей их заключается в том, что старшинство в звании дает право
на уважение и повиновение со стороны младших. Каждое при
ветствие со стороны низшего чина является актом его повинове
ния, принимаемое как сам собой разумеющийся ответ на привет
ствие со стороны старшего по званию. Таким образом, с каждым
новым ответом на приветствие (разумеется, наряду с сотней дру
гих ритуальных актов подкрепления нового статуса) наш офицер
укрепляется в своих новых манерах и соответствующих им онто
логических предположениях. Он не только действует как офи
цер, но и чувствует себя офицером. Проходят неловкость, изви
няющаяся усмешка (<на самом деле я славный парень>). Если
вдруг какой-нибудь рядовой поприветствует его без положенного
воодушевления или даже совершит немыслимое - не попривет
ствует вовсе, то наш офицер не просто накажет его за нарушение
военного устава. Всеми фибрами души он будет стремиться к вос
становлению порядка, предписанного <его вселенной>.
Здесь важно подчеркнуть, что этот процесс очень редко про
текает произвольно и не основывается на рефлексии. Нельзя ска
зать, что наш офицер сел и сам придумал все, что должно вхо
дить в его новую роль, включая то, что должен чувствовать и во
что верить. Сила данного процесса как раз и заключается в его
неосознаваемости и нерефлексируемости. Он стал офицером точно
так же, как вырос в голубоглазого темноволосого молодца шести
футов ростом. Среди товарищей его нельзя считать глупцом или
каким-то исключением. Наоборот, исключением будет тот, кто
92
примется обдумывать свою новую роль и ролевые изменения (и
будет, между прочим, скорее всего плохим офицером). Даже очень
умные люди, испытывая сомнения по поводу своих ролей в об
ществе, вместо размышлений еще более энергично погружаются
в вызвавшую сомнения деятельность. Богослов, одолеваемый со
мнениями в вероучении, постарается побольше молиться и по
дольше пребывать в церкви; бизнесмен, мучимый угрызениями
совести по поводу своего участия в <тараканьих бегах>, начнет
<прихватывать> воскресенья; террорист, страдающий от ночных
кошмаров, сам вызовется на ночную операцию. И в своих дейст
виях они будут по-своему совершенно правы: каждая роль имеет
свою внутреннюю дисциплину, т.е. то, что католические монахи
назвали бы <уставом>. Роль воспитывает, придает форму, задает
типовые образцы и действия, и самого актера. В этом мире очень
сложно притворяться, и, как правило, человек становится тем,
кого он играет.
За каждой социальной ролью закреплена определенная иден
тичность. Как мы уже видели, в некоторых случаях идентичность
тривиальна и эпизодична, в частности, у тех профессий, которые
не требуют от занимающихся ими индивидов существенно изме
нить себя: сборщику мусора нетрудно перейти в сторожа; слож
нее священнослужителю перейти в офицеры; крайне трудно сме
нить роль негра на роль белого и почти невозможно - роль муж
чины на роль женщины. Эта различная степень легкости смены
ролей не должна скрыть от нас того факта, что даже та идентич
ность, которая считается неотъемлемой частью нашего <Я>, при
писывается обществом. Усвоение и идентификация с расовыми
ролями происходит точно так же, как и с ролями сексуальными.
Сказать <я - мужчина>, значит сделать такую же заявку на роль,
как если сказать <я - полковник американской армии>. Разуме
ется, мы хорошо осознаем, что, скажем, родились особью муж
ского пола, и даже начисто лишенный чувства юмора поборник
строгой дисциплины не станет воображать, что родился с золо
тым орлом на пуповине. Но быть биологическим самцом еще
вовсе не значит играть ту специфическую, социально определен
ную (и, конечно, социально относительную) роль, которая начи
нается с утверждения <я - мужчина>. Ребенку мужского пола не
приходится учиться эрекции, но он должен научиться быть аг
рессивным, честолюбивым, соревноваться с другими и отвергать
<телячьи нежности>. Однако роль самца в нашем обществе, как и
идентичность самца, требует научиться всем этим вещам. Одной
эрекции мало, иначе толпы психотерапевтов остались бы без ра
боты.
93
Резюмируя вклад ролевой теории, можно сказать, что с соци
ологической точки зрения общество жалует нас идентичностью,
поддерживает ее и трансформирует. Пример процесса становле
ния офицером, пожалуй, неплохо иллюстрирует то, как происхо
дит награждение новой идентичностью во взрослой жизни. Даже
роли, составляющие наиболее фундаментальную часть того, что
психологи назвали бы личностью индивида, аналогичным обра
зом приобретаются в процессе социального взаимодействия, как
и роли, связанные лишь с конкретными видами взрослой дея
тельности. Это неоднократно подтверждали многочисленные ис
следования так называемой социализации - процесса, в ходе ко
торого ребенок учится быть активным членом общества.
Пожалуй, наиболее глубокое теоретическое осмысление этот
процесс получил в работах Мила, который становление личности
интерпретировал как одновременно и <становление собой> и <от
крытие общества для себя>. Ребенок обнаруживает, кто он есть,
постигая, что есть общество. Он обучается соответствующим ро
лям, обучается, как сказал МИД, <брать на себя роль другого>,
что, между прочим, является принципиально важной социально-
психологической функцией игры, когда дети надевают на себя
маски самых разных социальных ролей и в игре открывают пред
писываемое ими значение. Это обучение происходит (а только
так оно и может происходить) во взаимодействии с другими людь
ми, будь то родители или кто-то еще, кто воспитывает ребенка.
Ребенок сначала перенимает роли vis-a-vi* - тех, кого МИД на
зывает <значимыми другими>, т.е. тех людей, которые составля
ют непосредственный круг общения и чьи социальные установки
оказывают решающее воздействие на формирование его пред
ставлений о себе. Позднее ребенок обнаруживает, что роли, ко
торые он играет, важны не только для самых близких ему людей,
|
