Сведущие лица
Скачать 4.28 Mb.
|
1.3. Соотношение специальных познанийи юридических знаний, используемыхв производстве по уголовным деламОпределение специальных познаний, используемых в уголовном судопроизводстве, предполагает установление их соотношения с юридическими знаниями, без которых невозможно раскрытие и расследование преступлений. В теории уголовно-процессуального права и криминалистической науке длительное время господствующим являлся тезис о нецелесообразности и даже недопустимости отнесения правовых знаний к специальным. Само определение специальных знаний (познаний) выводилось на основе категоричного требования об их неправовом характере. В частности, М. К. Треушников предложил следующее определение специальных знаний: «Под специальными знаниями в гражданском и арбитражном процессе понимаются такие знания, которые находятся за пределами правовых знаний, общеизвестных обобщений, вытекающих из опыта людей»2. Схожую формулировку приводит в докторской диссертации Л. Г. Шапиро3. Реалии современного периода свидетельствуют о том, что население России испытывает острую потребность в юридических знаниях. Мошеннические пирамиды, массовый обман и нарушения прав граждан при купле-продаже квартир имели общую причину — юридическую неподготовленность населения и отсутствие гарантий получения высококвалифицированной юридической помощи4. Население России все больше проявляет интерес к юриспруденции, многие правовые предписания и общерегулятивные нормы становятся составной частью мировоззрения, знаний обычного гражданина. Развитие науки уголовно-процессуального права и криминалистики наряду с появлением новых отраслей и интеграцией научного знания «смягчили» подобную категоричную позицию к определению сущности специальных познаний и обозначили следующие подходы к соотношению специальных познаний и юридических знаний среди ученых и практических работников. Первый подход (классический), безоговорочно исключающий специальные познания из числа правовых. Подобного мнения придерживается абсолютное большинство ученых-юристов, в том числе процессуалистов. Главная идея обозначенного подхода — невозможность и недопустимость производства в гражданском и уголовном судопроизводстве правовых экспертиз. Запрет на постановку перед экспертом правовых вопросов действует в отечественном праве со времен Судебных Уставов 1964 г. Так, И. Я. Фойницкий считал, что «решение правовых вопросов является коренным извращением экспертизы»1. А. В. Кудрявцева высказывает опасение, что «…введение правовых экспертиз таит в себе опасность того, что судьи и следователи могут переложить обязанность доказывания всех обстоятельств дела и квалификацию деяния на экспертов в области права, что недопустимо в силу конструкции российского уголовного процесса»2. Ю. Корухов, П. Яни и Л. Гаухман считают практику назначения правовых экспертиз порочной3. А. Эйсман, характеризуя содержание и назначение специальных познаний в экспертной деятельности, писал: «Общепризнано, что познания в области законодательства и науки права, иначе — юридические знания, не относятся к специальным познаниям в том смысле, в каком это понятие употребляется в законе (ст. 78 УПК РФ)»4. О. Е. Евстигнеева относит неправовой характер к основному свойству специальных познаний, используемых в уголовном судопроизводстве, характеризующему их сущность5. Р. Д. Рахунов также акцентировал внимание на неправовом характере специальных знаний, используемых в уголовном судопроизводстве. В частности, он выделял следующие признаки этого понятия: 1) научная основа применения специальных знаний; 2) практический опыт в применении знания как неотъемлемый элемент структуры специального знания; 3) исключение из состава специальных знаний, знаний в области права6. В любом случае, доказательства, полученные с участием сведущих лиц, оцениваются в совокупности с другими доказательствами, возникающие при этом сомнения и противоречия гносеологически или процессуально должны быть устранены, а во втором случае — еще и истолкованы в пользу обвиняемого. Для исследования юридических пределов участия сведущих лиц в уголовном судопроизводстве проведено анкетирование 183 сотрудников отдела дознания и оперативно-розыскного отдела таможен Москвы и Московской области. Все опрошенные указали на несовершенство подзаконной, ведомственной базы, регулирующей вопросы участия сведущих лиц в производстве по делам о таможенных преступлениях. К тому же объективная сторона этих преступлений такова, что весьма сложно «совместить» ее с субъективной стороной. Например, что касается контрабанды, то иногда весьма сложно бывает доказать факт незаконного перемещения через государственную границу предмета, имеющего историческую, художественную ценность, если невозможно доказать, что лицо, перемещающее его, имело достоверное представление об этой ценности. Так, сотрудник Шереметьевской таможни пояснил, что такая проблема однажды возникла, когда предметом контрабанды являлся нательный крест; сотрудники Домодедовской таможни отметили, что им довольно часто приходится обращаться за помощью к специалисту или даже назначать экспертизу для определения исторической (реже — художественной) ценности антикварных ювелирных изделий, вывозимых в Израиль. Представляется, что постановка вопросов правового характера сведущим лицам имеет место по двум причинам: из-за несовершенства нормативно-правовой базы, регулирующей соответствующие вопросы, и из-за низкого уровня профессиональной подготовки лиц, осуществляющих правоохранительную деятельность вообще и производство по уголовным делам — в частности. О недопустимости постановки перед экспертом вопросов правового характера говорится, в частности, в п. 4 постановления Пленума ВС РФ «О судебной экспертизе по уголовным делам» от 21 декабря 2010 г. № 28. В настоящее время авторы высказываются в пользу разрешения постановки перед экспертом, обладающим юридическими познаниями, правовых вопросов. При этом не всегда ясно, идет ли речь о трактовке действующего закона или это предложения de lege ferenda1, главное, чтобы эти вопросы не касались виновности лиц, квалификации их действий, применения норм уголовного закона, исключающих уголовную ответственность или наказание2. Аналогичную позицию озвучивает в своем диссертационном исследовании А. Петрухина3. Думается, что позиция о категоричном исключении специальных познаний из числа правовых не соответствует современному уровню развития науки уголовно-процессуального права и существенно осложняет (в случае безоговорочного следования ей) правоприменительную практику. Подобное мнение подтверждается и данными социологических исследований. Свое мнение по вопросу о допустимости или целесообразности правовых экспертиз в уголовном процессе выразили 204 респондента (34 начальника (заместителя), 59 начальников подразделений дознания органов ФТС России, проходивших переподготовку в ИПК при Российской таможенной академии; 32 сотрудника прокуратуры; дознаватели и следователи органов МВД России (79 человек). Ни один из опрошенных не высказался против правовой экспертизы, приблизительно четверть респондентов допускают правовую экспертизу в исключительных случаях и такое же количество затруднились ответить на данный вопрос. Второй подход (смешанный), допускающий признание правовых знаний специальными, но с обязательным исключением из их перечня знаний и профессиональных навыков следователей, дознавателей, прокуроров, судей, необходимых им для реализации своей процессуальной функции1. К примеру, Ю. Т. Шуматов характеризует специальные познания в уголовном процессе как «используемые различными видами профессиональной деятельности при расследовании преступлений и рассмотрении уголовных дел в суде, кроме профессиональных познаний следователя и судьи, в целях содействия быстрому и полному раскрытию и расследованию преступлений»2. Схожее определение дает А. Ю. Епихин3. Аналогичной позиции придерживается Н. А. Бояркина, по мнению которой: «Специальные знания — используемые в раскрытии и расследовании преступлений — это знания, относящиеся к определенной отрасли знаний и сфере их практического приложения, а также профессиональный опыт лиц, задействованных в раскрытии и расследовании преступлений (за исключением профессиональных знаний и опыта судьи), используемые для целей раскрытия и расследования преступлений»4. Определение специальных познаний, используемых в уголовном процессе, посредством отмежевания их от специальных юридических знаний лиц, ведущих производство по уголовному делу, которое по праву можно назвать классическим и универсальным, было дано В. М. Маховым: «Специальные знания … в уголовном процессе — это знания, присущие различным видам профессиональной деятельности, за исключением знаний, являющихся профессиональными для следователя и судьи, используемые при расследовании преступлений и рассмотрении уголовных дел в суде в целях содействия установлению истины по делу в случаях, формах и порядке, определенных уголовно-процессуальным законодательством»5. Ученым намеренно используется термин «знания», чтобы подчеркнуть их содержательное значение, узкопрофильный, отраслевой, а главное — неправовой характер. Ф. С. Сафуанов видит причину предпочтения названного термина еще и в том, что он более согласуется с категориальным аппаратом современной гносеологии и акцентирует внимание на том, что это «определение не специальных знаний вообще, а только специальных знаний, используемых в уголовном судопроизводстве»1. В свете рассматриваемой проблемы представляет определенный интерес высказывание В. И. Шиканова, считавшего, что термин «специальные познания» ýже своего этимологического значения, поскольку не включает юридические познания, которые также являются специальными»2. Е. Р. Россинская, обосновывая целесообразность отнесения юридических знаний к специальным, отмечает, что «никто не оспаривает прерогативу следователя в принятии правовых решений по делу. Специалист или эксперт не принимает решения, а выражает собственное мнение»3. Разумное зерно в высказывании Е. Р. Россинской — одного из авторитетнейших ученых в области использования специальных познаний в уголовно-процессуальной и криминалистической деятельности, по нашему мнению, следует искать в правовом статусе сведущих лиц, особенно экспертов. Действительно, этот участник процесса не только должен обладать специальными познаниями, необходимыми для производства соответствующего исследования, но ему также необходимо знать свои права, обязанности, ответственность, а это уже юридическая составляющая компетенции. Е. Р. Россинская не одинока в своем утверждении о том, что правовые знания следует включать в состав специальных. Подобной позиции придерживается и Н. А. Замараева, утверждающая, что «специальные познания неразрывно связаны с процессуальными полномочиями эксперта как участника процессуальной деятельности, наделенного определенными обязанностями и правами. Процессуальные права и обязанности эксперта составляют другую (юридическую) сторону компетенции судебного эксперта»4. Для успешного оказания помощи лицам, ведущим производство по уголовному делу, иногда сведущим лицам просто необходимо знать специальные правила, установленные ведомственными и отраслевыми нормативными актами, в том числе — содержащими технические нормы. Например, О. А. Берзинь указывает, что для участия в производстве следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий по делам о таможенных преступлениях «специалист-криминалист должен обладать определенным комплексом знаний о специфике таможенной деятельности, порядке и условиях осуществления отдельных таможенных процедур для того, чтобы умело и грамотно применить свои знания»1. Определенную сложность содержит в себе решение вопроса о прерогативе правовых (юридических) знаний и неправовых (отраслевых) познаний при принятии решения экспертом при наличии разъяснений ВС РФ — по вопросам, поставленным перед экспертом. Так, разъяснения Пленума ВС РФ, данные в постановлении от 12 марта 2002 г. № 5 «О судебной практике по делам о хищении, вымогательстве и незаконном обороте оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств», дают подробную характеристику предметам, которые могут быть признаны оружием, боеприпасами и взрывчатыми веществами. Эксперт попадает в весьма затруднительное положение уже на стадии исследования. Как формулировать выводы — на основе имеющихся специальных познаний, проведенных исследований или «слепо» повиноваться разъяснениям Пленума ВС РФ? Подобная проблема существует в российской правовой системе со времен Судебных Уставов. Пояснение к статье 326 систематического комментария к Уставам Уголовного судопроизводства под редакцией М. Н. Гернета гласит: « Заключение экспертов как сведущих по той или иной специальности людей, является компетентным в отношении исключительно технических вопросов, оно ни в коем случае не должно касаться вопросов юридических»2. И на современном этапе ответ может быть однозначным — эксперт должен руководствоваться специальными познаниями, использовать их при исследовании предметов и при формулировании выводов (причем лингвистическое истолкование признаков боеприпасов, оружия и т.п. вполне может и не совпадать с формулировками, содержащими в разъяснении Пленума ВС РФ). Третий поход, допускает двойственную трактовку специальных познаний. Подобный подход встречается (довольно часто) и в работах современных авторов. Так, Т. Д. Телегина дает подробное, но противоречивое и, в некоторой степени, взаимоисключающее определение специальных знаний: «Специальными знаниями в уголовном процессе являются системные сведения научного или ненаучного характера, приобретенные сведущим лицом в рамках специальной подготовки или самообразования, закрепленные в соответствующей литературе, практически апробированные, не составляющие профессиональных знаний следователя (прокурора, судьи), подлежащие применению с целью получения новой информации на основе выявления особо специфических или скрытых свойств и взаимосвязей объектов (явлений) в случаях и в порядке, определенных уголовно-процес- суальным законом»3. Далее Т. Д. Телегина указывает на недопустимость признания в уголовно-процессуальном смысле специальными всего объема юридических знаний, так как, по ее мнению, у лица, осуществляющего производство по уголовному делу, и иного юриста специальные знания отличаются лишь практической компонентой1. К данному определению следует отнестись критически, так как юридические знания отличаются друг от друга, прежде всего, отраслевой компонентой, т.е. они олицетворяют собой знания в области различных отраслей права (прикладной элемент не упоминается, поэтому нецелесообразно именовать их познаниями). Причину объединения в общий блок любых правовых знаний следует усматривать в поверхностном подходе к функциональной составляющей их использования — самой деятельности, которая может быть просто правовой и правовой—процессуальной. Четвертый подход, определяет в качестве специальных познания, которыми не обладают лица, ведущие производство по уголовному делу (без указания на содержательную сторону и характер). Так, П. П. Ищенко указывает на отсутствие соответствующих специальных знаний и навыков у следователя как основание привлечения специалиста к участию в производстве по уголовному делу2. Некоторые определения специальных познаний основываются на представлении о них как о тех, которыми не располагает или располагает не в полной мере субъект доказывания3. Данный подход к определению специальных познаний представляется нам схоластическим, поскольку он не отражает реалий правоприменительной практики. Если истолковывать подобные утверждения буквально, то можно придти к абсурдному выводу — обладание следователем, дознавателем, прокурором, судом познаниями, выходящими за пределы тех, которые нужным им для осуществления процессуальных функций, исключает эти познания из числа специальных. Пятый подход предполагает рассмотрение специальных познаний в двух смыслах: широком («бытовом»), т.е. за пределами уголовного процесса, и узком, т.е. применительно к уголовному судопроизводству. «В первом случае специальные знания — это знания, необходимые для того или иного вида любой профессиональной деятельности, знания специалистов в своем деле, включая следователя, судью, защитника и других лиц. Во втором случае в понятие специальных знаний вкладывается более узкое содержание, так как из него исключаются профессиональные знания следователя, судьи и ряда иных участников уголовного судопроизводства, направленные на выполнение их процессуальных прав и обязанностей. Применительно к уголовному судопроизводству эти знания не могут носить специальный характер, так как являются его неотъемлемой составляющей и реализуются в нем»4, — подобным образом специальные знания трактуются, в частности, Л. М. Исаевой. Схожее мнение было высказано А. М. Зининым и Н. П. Майлис, которые считают, что правовые познания, которыми располагают следователи, прокуроры, судьи также являются специальными, поскольку приобретаются в процессе обучения в юридических вузах и практической юридической деятельности, но предлагают специальными именовать только те знания, которыми не располагают по своей профессиональной подготовке лица юридических специальностей»1. Довольно своеобразное определение специальных знаний дает П. А. Кокорин: «К специальным знаниям в процессуальном смысле не относятся те, которые могут быть использованы судом (хотя в процессуальном смысле они и могут являться специальными)»2. Аналогичной позиции придерживается Л. Лазарева3. Думается, что обозначенный подход является разновидностью расширительного толкования специальных познаний, как исключающих те, которые необходимы для осуществления процессуальных полномочий лицам, ведущим производство по уголовному делу. При рассмотрении вопроса о соотношении специальных и юридических знаний следует обратить особое внимание на утверждение Т. В. Аверьяновой о том, что понятие «специальные знания» относится не к теории познания, а к специфической правовой сфере4. Правовыми познаниями в достаточной мере обладают сами следователи, дознаватели и судьи, «…поэтому решение правовых вопросов (например, о виновности или невиновности, квалификации преступления) образует исключительную компетенцию органов предварительного расследования и суда»5. И в этом смысле эти познания являются специальными (они получены в результате специального образования, изложены в учебной и справочной литературе, научно — обоснованы, апробированы и закреплены практикой). Однако когда речь идет об уголовном судопроизводстве, познания, необходимые следователю, дознавателю, прокурору, суду для осуществлениях их процессуальных функций, должны быть исключены из разряда специальных, в противном случае их обладатели никоим образом не будут отличаться от сведущих лиц. А. Д. Тлиш справедливо отмечает, что «… следователь использует свои профессиональные (юридические) знания, однако их не всегда может оказаться достаточно, а это чревато негативными последствиями: часть доказательств может оказаться необнаруженной и незакрепленной, либо не будет изъята и исследована по причине неочевидности некоторых следов преступления»6. В то же время в практической деятельности по раскрытию и расследованию преступлений могут встречаться ситуации, для разрешения которых могут понадобиться специальные познания именно следователя, дознавателя, прокурора или судьи, как лица, сведущего в определенных правовых вопросах. В. Балакшин рассматривает названные ситуации следующим образом: «Привлечение к исследованию правовых вопросов в ходе расследования и рассмотрения уголовных дел не входит в противоречие ни с законом, ни с требованиями уголовно-процессуальной формы. Необходимо лишь соблюдать два неотъемлемых для процесса правила. Во-первых, чтобы для исследования возникшего вопроса в какой-либо области права действительно требовались специальные знания и научное обоснование ответа на него. Во-вторых, должны быть определены те процессуальные и материальные вопросы, по которым никакие специалисты, кроме органов следствия, прокуратуры и суда, не могут дать ответы»1. Полагаем, что «специалист» как сведущее лицо и как «лицо, обладающее юридическим образованием и ведущее производство по уголовному делу», − неравнозначные понятия, поскольку отражают различную специфику профессиональной деятельности. Придание специальным знаниям и познаниям правовой окраски лишает их обладателей возможности быть беспристрастными и объективными констататорами отдельных данных и выводов об определенных фактах действительности. Излагая сущность сложной юридической ситуации, В. Балакшин, сам того не подозревая, определяет выход из нее, употребляя термин «специалист». Если следователя или прокурора при заданных обстоятельствах заменить нельзя — он становится специалистом и в обязательном порядке по делу, не находящемуся у него в производстве. Не оспаривая тезис о том, что юридические знания не являются специальными в рассматриваемом аспекте, И. Н. Сорокотягин все же считает, что эти знания необходимо разграничить на две подгруппы: а) чисто правовые (уголовное, гражданское, уголовно-процессуальное право и др.); б) специальные (криминалистическая техника, судебная медицина, судебная психиатрия, судебная бухгалтерия и др.)2. Полагаем, что термин «специальные юридические знания» не совсем приемлем, если речь идет о судебной медицине, судебной бухгалтерии и иных подобных областях знаний, т. к. все они носят комплексный характер, т.е. не являются исключительно юридическими. К примеру, судебная медицина — особая часть медицинской науки, связанная с определенными юридическими аспектами, но никак не чисто юридическая отрасль знаний. Вместе с тем мы солидарны с мнением тех авторов, которые считают, что некоторый дополнительный арсенал знаний и познаний в области криминалистической техники весьма полезен для следователя, дознавателя, прокурора или даже судьи. Особенно это касается первых двух фигур. Они вполне могут самостоятельно применять специализированные средства для раскрытия преступления. Важно чтобы все это происходило в рамках уголовно-процессуального закона1. Таким образом, специальные познания в уголовном судопроизводстве — комплекс знаний различной отраслевой принадлежности, в том числе — правовых, а также навыков и профессионального опыта их применения, за исключением юридических знаний лиц, осуществляющих производство по уголовному делу в форме уголовного преследования и судебного рассмотрения. Глава 2 |
Похожие:
 | Согласие на обработку персональных данных физического лица. Для юл: Согласие на обработку персональных данных на бланке Компании,... | | Лица, осуществляющие предпринимательскую деятельность без образования юридического лица |
 | В качестве заявителей на получение муниципальной услуги могут выступать юридические лица, индивидуальные предприниматели без образования... | | Получателями муниципальной услуги являются все заинтересованные лица, граждане Российской Федерации, иностранные граждане и лица... |
| Сведения о присутствии или отсутствии по своему местонахождению юридического лица, его постоянно действующего органа управления,... | | Документы обязательно должны быть заверены печатью Заявителя и подписью уполномоченного лица |
| | Идентификационный номер налогоплательщика. Юридические лица-нерезиденты, которым не присвоен инн, указывают код иностранной организации... | |
| РФ, иностранные граждане и лица без гражданства. В качестве заявителей, имеющих право на получение государственной услуги, могут... | | Наименование юридического лица / индивидуального предпринимателя/ физического лица (нужное подчеркнуть) |