Роджер Осборн «Цивилизация. Новая история западного мира»
Скачать 0.7 Mb.
|
| Интенсивнее всего социальная, культурная и коммерческая энергия американской жизни разрядилась в Британии, пошатнув иерархическое, замкнутое, стиснутое условностями до самого основания общество. Словно пронизанная мощным потоком электричества, жизнь страны вспыхнула социальными коллизиями и творческой активностью. Последовавшие общественные перемены были настолько экстраординарными, что на несколько лет в середине 1960-х годов Великобритания стала похожа на аквариум с золотыми рыбками, к прозрачным стенкам которого прильнул весь мир. Конфликты между старшим и младшим поколениями, между традицией и современностью, между авторитетом и свободой создавали у участников и наблюдателей захватывающее ощущение личной и коллективной драмы, и именно его запечатлели романы, фильмы, пьесы, телепрограммы и популярная музыка той поры. Творчество «Битлз», «Роллинг Стоунз». «ХХу», «Кинкс» и целой плеяды молодёжи, впитавшей в себя музыку чёрной Америки, в эпоху глобальных коммуникаций сделались феноменом глобального масштаба, сумевшим, помимо прочего, вдохнуть новую жизнь и в американскую популярную культуру. Массово производимые проигрыватели и транзисторын приёмники доносили до созревшей аудитории по всему миру послание непокорности, обновления, индивидуальности, пренебрежения к авторитетам. Несмотря на выхолощенность и фальшивость основного потока поп-музыки, небольшому числу музыкантов удалось превратить трёхминутный сингл в возвышенную форму культурного выражения – одновременно воспевающую какофонию городской сутолоки и не скрывающую страстного желания укрыться от неё в романтической любви, передающую радостное возбуждение от нового мира и щемящую тоску по уходящему в не-бытие старому. Мало в чём это ощущение трансформирующегося на глазах общества проявило себя так ярко и фактурно, как в одном из самых замечательных шедевров популярного искусства, когда-либо созданных человеком. 9 декабря 1960 года телевизионная компания «Гранада» начала транслировать сериал «Улица Коронации» - мыльную оперу из жизни рабочего класса, создателем и сценаристом которой был Тони Уоррен. Изображавшая повседневный быт простых людей, эта программа совершила настоящую революцию в жанре, напомнив обществу, взбудораженному эпохой перемен, сколько драматизма, юмора и чистой витальной энергии заключено подчас в ничем, казалось бы, не примечательной человеческой жизни. Отступление социального консерватизма, воцарившегося после войны, объяснялось не только торжеством нового духа оптимизма. Другим могильщиком стал сплошной поток откровений прессы, изобличавшей продажность, некомпетентность и своекорыстие властей. Скептическое отношение к авторитетам уравновешивалось растущей терпимостью – именно чуткая реакция на эти настроения заставляла западные правительства в числе прочего принимать официальные меры к запрещению расовой дискриминации и легализации гомосексуализма; и если новые иммигранты по-прежнему сталкивались в Европе с предрассудками, то наиболее откровенные и злостные проявления расизма были поставлены вне закона. Расширились и возможности для образования – экономическое благоденствие позволило властям сделать высшее образование доступным для широких масс и отказаться от процедур отбора, базировавшегося на довоенных понятиях о классовых привилегиях. Выросла и социальная мобильность, хотя причиной этого была не добровольная сдача позиций высшими сословиями, а кардинальное расширение сферы деятельности для специалистов и «белых воротничков», происходившее за счёт сокращения производства. Если для европейцев 1960-е годы запомнились как эпоха социальной либерализации, то Соединённые Штаты, ведущая культурная и политическая сила Запада, с 1963 по 1974 год пребывали в состоянии перманентного кризиса. В этот период над американским обществом тяготели два проклятия: бесправное положение афроамериканцев и Вьетнамская война, - и их суммарного импульса едва не хватило, чтобы привести государство к полному краху. Южная политика «раздельных, но равных» условий для белых и чёрных всегда оставалась обманом, и в 1950-е годы этот обман был изобличён перед всем миром. В эпоху глобальных коммуникаций фотографы и съёмочные группы из Нью-Йорка, Лос-Анджелеса, Лондона, Парижа, Франкфурта и Милана беспрепятственно стекались в Алабаму и Миссисипи, чтобы запечатлеть знаки «Только для белых» и «Только для цветных», которые украшали питьевые фонтанчики и помещения железнодорожных вокзалов Бирмингема и Джексона. После того как Америка «вышла в мир», её неблаговидный секрет перестал быть секретом – сегрегация сделалась настоящим бельмом на глазу лидера так называемого свободного мира. К тому моменту сами афроамериканцы, за плечами множества из которых был опыт войны и работы в индустриальной экономике, чувствовали себя гораздо увереннее и имели все основания полагать, что Америка (ради которой они проливали пот и кровь) принадлежит им не меньше, чем всем остальным. Умело сочетая координированные акции протеста с судебными исками, они начали бороться за своё равноправие. В 1954 году Национальная ассоциация содействия прогрессу цветного населения взяла под опеку дело жителя Канзаса Оливера Брауна, чьей дочери Линде было отказано в приёме в близлежащую «белую» школу. Дело достигло Верховного суда, который признал сегрегацию государственных школ неконституционной. После этого председатель суда Эрл Уоррен отменил действовавшее на протяжении 60 лет конституционное решение по делу «Плесси против Фергюсона» тем самым поставив вне закона сегрегацию любых мест и услуг общественного пользования. 1 декабря 1955 года в городе Монгомери штат Алабама, роза Паркс была арестована за отказ уступить место в автобусе белому мужчине. Когда чёрные под руководством местного баптистского священника Мартина Лютера Кинга устроили автобусной компании бойкот, Верховный суд распорядился, чтобы компания изменила правила. Двойная тактика массовых протестов и юридических инициатив принесла серьёзные результаты. Тем не менее до 1963 года только 9 процентов школьных округов Юга прошли десегрегацию, а запугивание и прямое насилие оставались серьёзной помехой реальному осуществлению чёрными прав на образование, голосование и равное пользование общедоступными услугами. Несмотря на надежду президента Кеннеди привести афроамериканцев на избирательные участки и изменить политический расклад сил на Юге, белые прибегали к любым способам, не гнушаясь даже убийствами, чтобы не допустить регистрации чёрных избирателей. В 1962 году потребовалось присутствие трехтысячного контингента федеральных войск, чтобы ввести Джеймса Мередита, первого чернокожего студента, зачисленного в Университет штата Миссисипи, в здание этого учебного заведения. До 1963 года гражданские права чёрных оставались внутренним делом Юга и как правило не привлекали внимание остальной страны. Конфедерация христианских лидеров Юга под руководством Мартина Лютера Кинга, недовольная медленностью перемен, приняла решение организовать массовый марш протеста. По призыву конфедерации тысячи афроамериканцев начали стекаться к зданию мэрии Бирмингема, чтобы во всеуслышание потребовать от властей равноправия. Телевизионные кадры, запечатлевшие устроенную с применением собак полицейскую расправу над беззащитными демонстрантами – среди которых были дети, - заставили Америку замереть от ужаса и поставить вопрос о гражданских правах чёрных на первое место в национальной повестке дня. В ходе телевизионного обращения 11 июня 1963 года из уст президента прозвучали слова: «Мы стоим перед лицом морального кризиса как страна и как народ». Кеннеди направил подготовленный его командой пакет законов о гражданских правах на утверждение в конгресс, однако даже в ситуации, когда страна распадалась у них на глазах, вашингтонские политики отказались сказать своё веское слово. 28 августа 1963 года, в столетнюю годовщину Декларации об освобождении рабов, более 200 тысяч афроамериканцев и их белых сторонников устроили шествие через весь Вашингтон и Мемориалу Линкольна. Участники крупнейшей на тот момент демонстрации за всю историю Вашингтона услышали обращённую к ним речь Мартина Лютера Кинга, мечтавшего о нации, в которой его детей «будут судить не по цвету кожи, а по характеру». Не прошло и месяца, как в результате террористического взрыва в одной из церквей Бирмингема погибли четверо чёрных детей, а ещё два месяца спустя президент Кеннеди был убит в Далласе. Возможность того, что за убийством президента скрывался заговор, открытое противостояние на Юге и политическое бездействие Вашингтона заставляли поверить, что Америка стоит на краю обрыва. Нация, созданная, чтобы творить и воплощать добро, по мнению многих, находилась в последней стадии разложения. Линдону Джонсону явно недоставало талантов харизматического Кеннеди, но он был разумным и опытным политическим игроком – и к тому же верным адептом Франклина Рузвельта. Джонсон немедленно добился от конгресса утверждения пакета законодательных мер своего предшественника, дополнительно расширенного и наделившего полными правами афроамериканцев, а также учреждавшего органы контроля и реализации программы десегрегации. В Миссисипи и Алабаме продолжали убивать активистов борьбы за гражданские права и обычных чернокожих жителей, однако в 1965 году были приняты дополнительные меры, и под угрозой федерального вмешательства Юг начал меняться. Чёрные кандидаты стали выигрывать места в законодательных собраниях южных штатов впервые почти за сто лет. Последующие события продемонстрировали пределы легального равенства в стране, по-прежнему не избавившейся от глубоко сидящей ненависти к чёрным. К моменту, когда 4 апреля 1968 года в Мемфисе, штат Теннесси, пуля неизвестного убийцы оборвала жизнь Мартина Лютера Кинга, в чёрных кварталах по всей стране вспышки массового насилия происходили уже не первый год – в том числе знаменитый бунт в лос-анджелесском районе Уоттс, стоивший жизни 34 людям, а также крупные волнения в Нью-Йорке, Чикаго, Детройте, Атланте и дюжине других городов. Это были самые кровопролитные и крупномасштабные гражданские беспорядки со времён американской революции. Ни в одном из очагов этого нациноального пожара не практиковалась сегрегация, однако у чёрного населения трущоб неизменно оказывались самые плохие жилищные условия, самые плохие школы и больницы, его представители имели меньше всего шансов найти работу в городах, терявших смысл своего существования. Беспорядки стали наглядным напоминанием о том, что экономическое процветание приносит собственные проблемы. Как следствие послевоенного бума, к 1960-м годам у каждой белой семьи имелся собственный автомобиль, благодаря чему люди, стремясь расширить жизненное пространство начали активно перебираться в пригороды, - отдельный дом с гаражом, газоном и разнообразной бытовой техникой, которая служила сбережению труда и развлечению его обитателей, стал нормой для средней американской семьи. Тесные внутренние районы городов, с их скверным жильём и приходящими в ветхость коммунальными удобствами, в результате такого «бегства белых» заполнялись приезжими афроамериканцами – в свою очередь бежавших от бедности южной сельской глубинки. Между 1950 и 1970 годом северные города стали свидетелями резкого увеличения афроамериканского населения, причём этот наплыв миллионов совпал по времени со снижением спроса на неквалифицированный труд и перемещением остающихся вакансий в пригороды. За два десятилетия доля чернокожих жителей Нью-Йорка выросла с 10 до 30 процентов, в Чикаго – с 14 до 33 процентов, в Детройте – с 16 до 40 процентов, а в Вашингтоне – с 35 до 70 процентов. Городские власти проявили вопиющую неспособность справиться с социальной проблемой столь массированной миграции – жилая застройка для малообеспеченных слоёв сносилась под прокладку городских магистралей, возведение деловых кварталов или реализацию масштабных и уродливых градостроительных «проектов». В любом случае магазины, конторы и заводы, чьи доходы складывались в налоговую базу городов, целенаправленно выводились за их пределы, неизменно оставляя небольшой деловой центр островком посреди моря социального бедствия. Отчаянное положение американских городов привлекло к себе внимание всего мира, когда в 1975 году Нью-Йорк, этот символ урбанистического ХХ века, объявил о финансовом банкротстве и неспособности продолжать функционирование. Принципиальным стимулом для вывода жилья и рабочих мест из городов стала политика американских корпораций. Крупнейшие производственные компании, такие как «Форд», «Дженерал Моторс» и «Гувер», к тому времени уже имели опыт строительства заводов в Европе, призванного удовлетворять нужды местных потребителей напрямую. Однако начиная с 1960-х годов корпорации размещали новые мощности на заморских территориях с единственной целью выгадать на более дешёвой рабочей силе. Если с 1960 по 1970 год объём продукции, выпускаемой индустриальными гигантами в США вырос на 70 процентов, то объём продукции их иностранных предприятий – на 500 процентов, а в 1972 году совокупная стоимость экспортируемых ими товаров – 50 миллиардов долларов – уже не выглядела жалкой тенью 180 миллиардов долларов, в которые оценивалась товарная масса, производимая за рубежом. Потребность в низко- и среднеквалифицированном труде в США сокращалась тем активнее, что промышленное производство начало уступать место экономике услуг. Тогда как люди с солидным образованием выигрывали от расширения сферы занятости – в качестве учредителей, университетских преподавателей, чиновников, специалистов, офисных служащих, - упадок производства наносил мощнейший удар по афроамериканцам, белому рабочему классу и другим малообразованным слоям. Сектор бюджетных вакансий лидировал на растущем рынке труда 1950-х и 1960-х годов, и это стало настоящим подарком для специалистов, но для людей, не получивших специальной подготовки, такая ситуация сводила перспективы занятости к низкооплачиваемой работе в обслуге – в качестве официантов, санитаров, уборщиц и т.п. примечательной новой тенденцией стала организация профсоюзов среди «белых воротничков», объединившихся для борьбы за лучшую оплату и условия труда в то самое время, когда рабочий класс, раздробленный и утративший статус «промышленного», лишался последних остатков своего коллективного влияния. Десять-пятнадцать лет спустя такую же метаморфозу было суждено пережить и Европе. Помимо афроамериканцев население городских трущоб стало пополняться пуэрториканцами, мексиканцами и коренными американцами, которые были готовы на всё, чтобы убежать от нищеты на родине. Обитатели гетто часто давали выход своей неудовлетворённости, сжигая магазины и другую недвижимость тех, кто делал бизнес на их бедственном положении - огромные территории крупных американских городов превращались в выжженные пустыри. При минимальных шансах устроиться на работу наркотики и криминал становились единственным способом добывания денег, как, впрочем, и ухода от реальности, и жизнь бедных кварталов Америки постепенно начала обретать черты беспросветного кошмара. Мечта Кеннеди и Джонсона о лучшем обществе, опирающемся на структуру современного города, поддерживаемом массированным федеральным финансированием и целым спектром социальных мер, лопнула как мыльный пузырь. К тому времени США допустили появление ещё одной трещины в фундаменте своего здания, добровольно взвалив на себя непосильную ношу новой войны. Вьетнам стал трагической коллизией двух внешнеполитических приоритетов Запада – борьбы с коммунизмом и предоставления самоуправления колониям. Уступая натиску борьбы народов колоний за свободу от европейских хозяев, империи сворачивали своё присутствие по всему земному шару; однако американские политики, не сумевшие или не захотевшие посчитать события во Вьетнаме примером того же ряда, предпочли увидеть в них коммунистический переворот, угрожающий свободной стране. Они поверили, что в отличие от Трумэна, потерпевшего неудачу с Китаем в 1949 году, сумеют спасти вьетнамский народ от коммунизма. Хотя французы свернули присутствие сразу после поражения от северян в 1954 году, в 1963 в Южном Вьетнаме в качестве спец-советников при марионеточном режиме находились 16 тысяч американцев. Северо-вьетнамские силы при поддержке союзников-повстанцев на юге упорно боролись за присоединение оставшейся части страны; американцы проявляли не меньшее упорство в желании им помешать. Президент Джонсон уделил вьетнамской проблеме серьёзное внимание лишь в конце 1964 года, когда у него уже не было особенной возможности выбирать. Под руководством Хо Ши Мина коммунистический север рвался к победе, и Соединённым Штатам оставалось либо занять позиции и приготовиться к бою, либо смириться с немедленным уходом и крахом своей антикоммунистической политики. Небольшая страна на юго-востоке Азии сделалась испытательным полигоном для самой могущественной державы мира. Никто не спрашивал вьетнамцев, согласны ли они вообще с тем, что американцы присвоили право распоряжаться их делами; впрочем, никто не считался и с собственным мнением американского народа – в 1964 году многие голосовали за Джонсона как за кандидата партии мира. Первый американский контингент, 5 тысяч морских пехотинцев, прибыл во Вьетнам в марте 1965 года; довольно скоро к ним присоединились ещё 95 тысяч солдат и военных лётчиков, а к 1968 году численность контингента составляла более полумиллиона человек. Одного такого присутствия американских сухопутных и воздушных сил хватило бы, чтобы обрушить экономическую и социальную инфраструктуру страны без всяких боевых действий. В 1965 году Южный Вьетнам представлял собой воплощение раздробленного общества: многолетняя французская оккупация, прерывавшаяся лишь японскими завоеваниями, успела основательно подорвать целостность страны, оставив в наследство марионеточному правительству, послушному диктату внешних сил поляризацию населения и напряжённое противостояние между вождями фракций. Прибытие армии баснословно богатой и технологически передовой сверхдержавы в страну, и без того балансирующую на грани хаоса, не могло не привести к катастрофическим последствиям. Местная промышленность и аграрный сектор лишались всяких шансов в ситуации массированных товарных поставок, идущих из страны-лидера мировой экономики, - национальное хозяйство мгновенно накрыла волна инфляции, и в конечном счёте оно исчезло как таковое. Сферы занятости среднего класса, такие как образование, медицина и право, быстро обезлюдели; сельские жители бежали от нищеты в Сайгон, однако здесь они смогли прокормиться только одним – продажей товаров, в том числе наркотиков, и услуг, в том числе сексуальных, американцам. Физическое опустошение страны, вскоре испещрённой зонами «свободного огня», в которых позволялось стрелять на поражение по любому движущемуся предмету, не оставило следа от её аграрных и лесных ландшафтов. При этом у американцев было куда больше шансов найти коммунистов не в сёлах юга, а у себя под носом в городах. Правительство США пыталось убедить мир, что речь идёт о конфликте между двумя разными странами – Северным и Южным Вьетнамом, - однако Вьетнамская война быстро обернулась противостоянием пришлых агрессоров-американцев и местного населения. На войне положение солдата и без того сопряжено с огромным риском, не только физическим, но и психологическим; армия же оккупантов, ведущая боевые действия на родине своего противника, попросту теряет способность отличить друга от врага и бойца от мирного жителя. Вьетнам был обречён заплатить ужасной ценой за войну, ибо американцам, чтобы провозгласить победу, требовалось разрушить страну до основания; американская армия обрекла себя на не менее ужасную расплату, ибо война разрушила её престиж и достоинство, лишила права считать себя силой на стороне добра. Ясное понимание этого пришло к миру вместе с новостью о бойне, устроенной 16 марта 1968 года американским отрядом под командованием лейтенанта Уильяма Колли в деревне Ми Лай, - жертв, среди которых было 109 женщин и детей убивали на месте из автоматов и сгоняли в лачуги, чтобы затем забросать гранатами. Результатом продолжающейся войны на родине оккупационной армии стал дальнейший раскол общества, и без того лишённого прежней сплочённости, и исчезновение всяких следов единодушия относительно роли Америки в мире. В более широком смысле она обнажила кризис западной цивилизации, смысл которой оказался поставленный под вопрос для неё самой. Тогда как многие американцы рабочего происхождения считали службу на войне своим патриотическим долгом, более обеспеченные слои, особенно молодое поколение среднего класса, воспринимали её как безнравственную авантюру. В Америке и Европе студенты, и не только студенты, желающие заявить протест, начали использовать методы, перенятые у борцов за гражданские права, - массовые шествия, сидячие демонстрации, захват официальных учреждений. Идеология движения за гражданские права для чёрных, антивоенные движения, отторжение лицемерной традиционной морали и вызывающий материализм слились в единое альтернативное видение западного общества. Мир разделился на тех, кто находился внутри этого зачарованного круга, и тех, кто снаружи, причём от привычных носителей авторитета посвящённые старались максимально отличаться и внешне – аккуратная стрижка и костюм политика или бизнесмена. Ставшие предметом насмешки, отвергались в пользу длинных волос, бороды и пёстрых нарядов. Поначалу тактика, к которой прибегали антивоенные активисты, отталкивала и неприятно шокировала большинство американцев, однако такое отношение менялось по мере того. как телевидение демонстрировало всё новые и новые свидетельства жестокой реальности вьетнамского конфликта. Американцы, уже независимо от социального и прочих статусов начали говорить, что Вьетнам больше не стоит ни одной жизни их соотечественников. Предпринятое в январе 1968 года «наступление под лунный Новый год» показало Америке, что её силы не только не сумели сдержать врага, но и не добились никаких успехов за три года. В марте, объявив. Что не собирается выставлять свою кандидатуру на предстоящих президентских выборах, Линдон Джонсон дал приказ о приостановке бомбардировок вьетнамских территорий и начал искать способы вступить с Ханоем в переговоры. Поразительно, но Америке понадобилось ещё пять лет, чтобы окончательно выйти из войны. Уже в следующем месяце был застрелен Мартин Лютер Кинг, и единство интересов чёрных и белых либералов начало трещать по швам. За смертью Кинга в июне 1968 года последовало убийство Роберта Кеннеди. Если трагедия в Далласе вызвала у страны шок и подавленность, то гибель младшего брата покойного президента просто не умещалась в голове. Как такое могло случиться опять? Новое недовольство спровоцировал выбор Демократической партией в качестве кандидата Хьюберта Хамфри, считавшегося не последним виновником эскалации войны. Улицы вблизи здания в Чикаго, где проходила предвыборная конференция демократов, превратилась в настоящее поле боя. Америка, за которой у экранов телевизоров следил весь мир, на глазах превращалась в ожесточённое, распадающееся, явно неуправляемое общество. Альтернативный идеал с трудом сохранял свои позиции, но 6 декабря 1969 года в калифорнийском городке Алтамонт фатальное крушение постигло и его. Желая закончить гастрольное турне представлением, которое бы затмило прогремевший недавно Вудстокский фестиваль, «Роллинг Стоунз», группа с репутацией самой крутой в мире, организовала открытый концерт на автодроме Алтамонта, неподалёку от Сан-Франциско, наняв в качестве охранников местное формирование «Ангелов ада». Под конец дня, пршедшего в атмосфере вот-вот готового выплеснуться насилия, «Стоунз», исполнившие свой притворно зловещий гимн «Посочувствуйте дьяволу». Были вынуждены с ужасом наблюдать, как перед сценой «Ангелы ада» забивают насмерть одного из зрителей. Несколько минут ужасной расправы поставили мечту «контркультуры» о братской любви лицом к лицу с неприкрытой реальностью ожесточения и насилия, пропитавшей всё американское общество. Внезапно сделалось ясно, что жизнь по ту сторону закона несёт собственные опасности. Альтернативная среда не умерла, однако после Алтамонта она стала прибежищем тех, кто хотел уйти от мира, а не тех, кто всерьёз хотел добиться переустройства общества на новых основаниях. Западный мир явно куда-то несло – но куда? Президент Ричард Никсон, избранный в 1968 и переизбранный в 1972 году, в конце концов вытащил Америку из вьетнамской трясины – однако далеко не сразу и лишь на второй срок. В процессе он умудрился втянуть в конфликт Камбоджу (приказ о бомбардировке который отдал в обход конгресса) и Лаос, создав в обоих государствах предпосылки для прихода к власти коммунистов, а в Камбодже ещё и для беспощадного геноцида, устроенного собственному народу режимом Пол Пота. В 1973 году, к концу войны, американские потери составили 58174 человека убитыми и 304 тысячи раненными; Вьетнаму война стоила жизней 1 миллиона солдат и 4 миллионов мирных граждан. Вьетнамская авантюра не только способствовала разрушению прежнего общественного и политического консенсуса, она вытолкнула западный мир в новую историческую фазу. К концу 1950-х годов послевоенный бум начал выдыхаться. Ещё в 1960 году Кеннеди, с сознательным намерением дать экономике новый импульс, увеличил финансирование всех оборонных отраслей; с эскалацией боевых действий во Вьетнаме правительству приходилось вкачивать в эти отрасли всё больше и больше денег. К 1969 году на рабочих местах. Так или иначе связанных с ВПК, трудились 10 процентов американцев; две трети доходов самолётостроительных компаний и треть доходов радио и телевидения обеспечивал федеральный бюджет; от госзаказов зависело благосостояние более 40 процентов трудоспособного населения Сиэттла и Лос-Анджелеса. Ни Джонсон, ни Никсон не пошли на повышение налогов для финансирования военных расходов, поэтому в условиях сокращающейся производственной базы денежная масса в стране продолжала расти. Результатом такого положения дел, стимулировавшего американцев всё активнее покупать товары из-за рубежа, явилась стремительная инфляция и большой внешнеторговый дефицит – нечто неслыханное во всей предшествующей американской истории. Принципиально важным было то, что инфляция поставила под угрозу единственную валюту – американский доллар, - которую Бреттон-Вудские соглашения сделали основанием глобального экономического порядка и стабильности. Как мог доллар оставаться привязанным к цене золота и другим главным валютам, если его курс неуклонно падал даже по отношению к американским товарам? Чем-то необходимо было пожертвовать. В 1971 году, стремясь защитить американскую экономику, президент Никсон официально положил конец сложившемуся на Западе после Второй мировой войны экономическому консенсусу. Фиксированная ставка обмена была упразднена, и доллар отправился в свободное плавание – отныне определять взаимные курсы валют предстояло не национальным правительствам, а рынку. Последовавший обвал доллара снизил давление на американскую экономику (и помог Никсону переизбраться в 1972 году), однако имел одно серьёзное побочное последствие. Поскольку цены на нефть, без которой немыслима работа современной промышленности, были, и до сих пор остаются, номинированными в долларах, падение курса американской валюты заставило нефтедобывающие страны затаить обиду. В ответ в декабре 1973 года они подняли цены на свой товар на 300 процентов, и индустриальный мир немедленно погрузился в глубокий кризис. Было ясно, что Западу суждено измениться, оставалось лишь неясным, в каком направлении. К первому шоку от нефтяных цен в 1973-1974 годах добавился ещё один, в 1979 году, когда революционные власти Ирана временно перекрыли поставки сырья на Запад. В 1970 году нефть стоила 2,53 доллара за баррель, в 1980 году – 41 доллар. Перед экономиками Европы и Америки, и без того страдавшими от недофинансирования, неэффективного управления и недовольства рабочих масс, в полный рост стала перспектива скорой и болезненной ломки. Горнодобывающая, кораблестроительная, полиграфическая, сталелитейная, автомобильная и другие промышленные отрасли в условиях устаревания оборудования постепенно разорялись под натиском дешёвой, а часто и более качественной импортной продукции. Благодаря дальновидной инвестиционной политике и чёткому курсу правительства на развитие экспортного сектора, японские формы были способны выпускать суда, машины, радиоприёмники, телевизоры и мотоциклы с гораздо меньшими издержками, чем их конкуренты из Америки и Европы. Примечательное исключение из общего правила составляла лишь Западная Германия. В которой стратегическое партнёрство между властями и промышленными компаниями позволило построить экономику, производящую товары исключительно высокого качества. В остальных же странах управленческий состав и работники обвиняли друг друга в плачевном состоянии отраслей – в погоне за сиюминутной выгодой и экономии на инвестициях, с одной стороны, в завышенных требованиях и поведении, препятствующем нормальной работе предприятий – с другой. Забастовки и трудовые конфликты становились повсеместным явлением. Социальные тенденции в Европе 1970-х годов были аналогичны американскому опыту 1960-х годов. Прежние индустриальные центры пустели вслед за миграцией трудящегося населения в пригороды. В которых размещались новые промышленные мощности и торговые центры, а жилые кварталы городов (зачастую массово застроенные произведениями архитекторов так называемой «бруталистской» школы) оставались прибежищем для безработных, стариков и неимущих. Внутренние социальные проблемы дополнительно осложнялись подъёмом политического терроризма. Группы выходцев из бесправных и обездоленных национальных общин Палестины, Северной Ирландии и Басконии действовали исходя из убеждения, что смогут добиться политических свобод для своих народов, устраивая взрывы и похищения людей. То и дело на улицах европейских городов сеяли панику и доморощенные радикалы, оправдывающие себя той или иной политической идеологией («Красные бригады» в Италии, группа Баадера – Майнхоф в Германии, «Сердитая бригада» в Британии и множество мелких неофашистских групп). Во время Мюнхенской олимпиады 1972 года мир, прильнув к телевизионному экрану, наблюдал за захватом израильских спортсменов палестинскими террористами, приведшим к гибели 11 заложников; в 1978 году «Красные бригады» похитили и убили итальянского премьер-министра Альдо Моро; наиболее гнусным зверством оказался устроенный правоэкстремистской группировкой взрыв бомбы на вокзале в Болонье в августе 1980 года, который унёс жизни 85 человек. Европа, как и Америка, иногда казалась готовым вот-вот сложиться карточным домиком. Наряду с этими старомодными методами политической борьбы, опиравшимися на лево- или праворадикальные идеологии, в 1970-е годы в общественном сознании возникли течения, которые подпитывали неформальную оппозицию складывающемуся на Западе новому положению дел. Возможности для путешествий по всему миру, ширящийся наплыв иммигрантов и реформы образования привили молодому поколению более терпимое, доброжелательное отношение к другим расам и культурам – разочарование в собственном обществе вынуждало их искать вдохновения и подлинных ценностей за его пределами. Популярная музыка и литература, проникавшие из-за рубежа, доказывали, что третий мир является источником не только нищеты и беженцев, но и созидательной культурной энергии. Влиятельной интеллектуальной и социальной силой стал феминизм, вынудивший всех – от историков и литературных критиков до журналистов, законодателей м людей творческих профессий – пересмотреть психологические установки и аспекты мировоззрения. Люди начали обращать внимание и на то, каким ущербом оборачивается жизнедеятельность современного индустриального общества для естественной среды. Те, кто вырос в деревнях, окружённых бесконечными полями, или в городках, от которых было рукой подать до лесов и рек, обнаруживали, что их деревни невероятно разрослись, поля отданы под жилищное строительство, а заповедные пастбища распаханы под сельскохозяйственные культуры. Составлявшие украшение урбанистического пейзажа старинные здания и элементы исторической застройки, некоторые восходящие в Х11 веку, сносились, чтобы расчистить место для уродливых в своей безликости торговых центров и офисных кварталов или новых городских автострад. Идеи бережного отношения к сложившейся среде обитания. Сохранения зданий и улиц и адаптации градостроительной деятельности начали завоёвывать массовую поддержку. В который раз люди Запада, пытаясь обрести опору в эпоху перемен и крушений, прибегали для этого к глубоко укоренённым древним обычаям своей коллективной жизни. Культурная реакция на бурные события 1960-х и 1970-х годов выразилась прежде всего в главенствующем жанре искусства ХХ века – кинематографе. 1960-е годы не были плодотворным периодом для Голливуда. Генератор культурной энергии в середине века находился в руках поколения, которое просто не понимало происходящего в его собственной стране. Несмотря на редкие исключения. Американскому кино, поставленному в условия жесткой конкуренции с телевидением и неспособному превзойти новых европейских мастеров, угрожала перспектива потерять всякую актуальность. В конце 1960-х годов появилось несколько работ, выбивающихся из общего течения, - снятые в 1967 году «Бонни и Клайд» и «Выпускник» продемонстрировали, что Голливуд ещё способен производить фильмы, чутко реагирующие на перемены и самоощущение нации. Но пальму первенства у старой студийной системы начали всё активнее перенимать американские независимые режиссёры, увлечённые французской новой волной, итальянским неореализмом и новым немецким кино Фассбиндера, Вендерса и Херцога.Список шедевров авторского кино, начатый «Беспечным ездоком» и «Полуночным ковбоем» (оба – 1969 год), вскоре пополнили «Последний киносеанс» (1971), «Крёстный отец» (1972), «Коварные улицы», «Опустошённые земли» (оба – 1973 год) и «Чайна-таун» (1974). Тематика этих фильмов варьировалась, однако они отвечали неизменным требованиям, предъявляемым серьёзному искусству, и так же, как росписи Мантеньи или романы Диккенса, использовали технологии и методы своего времени – ручную камеру, прерывистый монтаж, документализм, популярную музыку в звуковом сопровождении – чтобы достичь нужного эффекта. Американские фильмы начала 1970-х годов показывали простых людей, обитающих в ускользающем от них мире, испытывающих влияние сил, которых они не понимали и не имели возможности контролировать. Почти в каждом случае борьба за место в мире приводила к поражению, а большинство перечисленных фильмов вместо привычной для Голливуда благополучной развязки заканчивались смертью или крушением надежд главных героев. Начало 80-х годов ХХ века было временем образования нового политического консенсуса, произраставшего из кризисных 1960-х и 1970-х годов и породившего новые формы оппозиции. Рональд Рейган в Америке и Маргарет Тэтчер в Великобритании стряхнули наследие недавнего прошлого с помощью простой, но эффективной стратегии возрождения в обществе великодержавных настроений. После десятилетия самоуничижения для людей настало время почувствовать гордость за принадлежность к американской или британской нации; кроме того, в эпоху, когда люди привыкли слышать от политиков наставления о том, чего им не следует делать оба лидера выступили с проповедью личной свободы. Их центральный тезис гласил, что правительство должно отступить на всех фронтах и перестать вмешиваться в жизнь людей. Однако оставаться политиком-националистом, одновременно сужая полномочия государства, оказалось сложнее, чем виделось. Рейган и Тэтчер взяли на вооружение новую экономическую теорию – монетаризм, – следуя предписаниям которого, а именно повышая государственную процентную ставку по вкладам для сдерживания инфляции, добились укрепления доллара. Это означало, что американцы теперь могут покупать чьи угодно товары, но никто не мог позволить себе покупать американские. Сокращение экспорта и увеличение импорта привели в США 9и Великобритании) к падению производства. Рейгану, как и Тэтчер, год от года приходилось отрезать от бюджета всё большую долю на выплату социальных пособий для растущего числа безработных. Бюджетный дефицит США достиг 200 миллиардов долларов, почти вчетверо превысив показатель предыдущей администрации, в связи с чем долгосрочное федеральное финансирование инфраструктурных проектов, жизненно важное для американской промышленности, пришлось по сути дела свернуть. Казалось, что 1920-е годы вернулись снова. Неудивительно, что в октябре 1987 года нью-йоркский рынок акций рухнул, заставив весь мир затаить дыхание. Великой депрессии на этот раз не случилось просто потому, что Соединённые Штаты уже не пользовались таким экономическим влиянием, как в 1929 году. Национальное хозяйство сумело справиться с эффектами рейганомики благодаря тому, что иностранные. Особенно японские, компании обрушили на Америку настоящий золотой дождь инвестиций. (благодарность за атомную бомбардировку). Из неудачной попытки монетаризма обуздать рост государственных расходов на свет появилась ещё одна новая концепция – приватизация. Британское правительство, сознательно стремясь возможно больше походить на Америку, сбывало с рук контрольные пакеты акций в телекоммуникациях, гражданской авиации, жилищном строительстве, а также в коммунальных отраслях – энергетике, газо- и водоснабжении, – используя вырученные средства для латания дыр в бюджете. Правительства (США и Великобритании) не только превращали общественные услуги в рыночные предприятия, они также хотели превратить в международный рынок всю планету. Теоретически повышение эффективности мировой экономики должно было достигаться снятием контроля с движения денежных потоков, поскольку свободные деньги направлялись туда, где приносили бы максимальную прибыль, а значит, и максимальную пользу. Технологически перемещение денег между странами, инвестиционными банками, биржами и валютными операторами к тому времени уже стало делом нажатия нескольких кнопок. Так или иначе, в 1980-х годах крупнейшие индустриальные державы под давлением США согласились стать гарантами свободного движения капитала вол всём мире. Повторяя своих предшественников середины ХХ века, политики старательно представляли либерализацию торговли и финансов как возвращение к естественному состоянию экономических и социальных отношений. Только с отменой бессмысленных тарифов, профсоюзных рогаток, запретов на застройку незанятой земли, ограничений времени работы магазинов и предприятий, уверяли они, для людей наступит подлинное царство свободы (коммунизм построят капиталисты, бизнесмены, торговцы, а не пролетарии), экономической эффективности и процветания. (Богатые хорошие, а бедные плохие, а не наоборот, как утверждали коммунисты). |
Похожие:
 | Рабочая программа составлена на основе требований Федерального государственного образовательного стандарта основного общего образования... | | «Государственное и муниципальное управление», 46. 03. 01 «История», 38. 03. 02 «Менеджмент» (образовательные программы «Менеджмент»... |
| Программа составлена на основе Примерной программы основного общего образования по истории мо РФ 2004 г и авторской программы «Новая... |  | Рабочая программа учебного курса «История» для 5 класса разработана на основе программы А. А. Вигасина, Г. И. Годер, И. С. Свенцицкой... |
| Возрождающаяся Россия обрела собственную историю — историю выхода из «переходного периода», причем именно эта история обнаружила,... | | Авторы программы предлагают учебно-методический комплект: Данилов А. А., Косулина Л. Г. История России с конца ху1 до конца ху111... |
| Парадигма — современное, целостное и адекватное отражение единственного реального мира в объеме, необходимом для того, чтобы родная... | | Очень важно, что пособие «Шаг за шагом» адресовано непосредственно молодежи, имеющей огромный созидательный потенциал. Это старшеклассники... |
| Отечества, истории Древнего мира, Средних веков, Новой и Новейшей истории зарубежных стран. Его главная задача- сформировать у старшеклассников... | | Загладин Н. В, Симония Н. А. История России и мира 11 кл. – М.: Ооо «тид русское слово», 2007 |