Гоу впо «Красноярский государственный педагогический университет им. В. П. Астафьева» Филиал гоу впо «кгпу им. В. П. Астафьева»
Скачать 5.65 Mb.
|
МИФОПОЭТИЧЕСКАЯ ОСНОВА ЛИРИКИ Н. ГУМИЛЕВА Сластихина Наталья, ЛПИ филиал СФУ Мифология – одна из первых форм общественного сознания, которая возникла на первом этапе осмысления человеком мира. Миф – сказание, передающее представления древних народов о происхождении мира, о явлениях природы, о богах и легендарных героях; мифы возникали у всех народов на стадии, когда человек, не обладая развитым производством и научными познаниями, чувствовал своё бессилие в борьбе с природой и создавал в своём воображении сверхъестественный мир. Мифологема (мифема) – часть мира, отраженная или воплощенная в тексте. Практически всем поэтам серебряного века была свойственна нетрадиционная интерпретация античных сюжетов, изменение оценочных акцентов в том или ином мифе и создание на их основе новых, собственных образов, путем синтеза нескольких мифологических ситуаций. Ярким примером этому может служить лирика Н.С.Гумилёва При анализе стихотворений сборника «Жемчуга» мы выявили, что Н. Гумилев использовал образы и мотивы из различных мифологий: 1) греческой мифологии. Например, стихотворения «Камень», «Воин Агамемнона», «Портрет мужчины», «Семирамида», «Возвращение Одиссея»; 2) библейских сюжетов. Например, стихотворения «Потомки Каина», «Христос», «Ворота рая», «Рощи пальм и заросли алоэ», «Сон Адама»; 3) легенд Средневековья. Например, стихотворения «Варвары», «Капитаны». В стихотворениях Н.Гумилева много мифологем, но часто встречаются библеизмы. Библеизм – часть библейского сюжета, библейский образ, мотив, отраженный или воплощённый в тексте. У Н. Гумилева практически нет изложения библейского сюжета полностью. В библейском сюжете его интересует какой-то один мотив или образ. Основным мотивом в стихотворениях сборника «Жемчуга» является библейский мотив искушения. Этот мотив звучит в стихотворениях «Потомки Каина», «Рощи пальм и заросли алоэ», «Сон Адама». Искушение – это соблазн, желание чего-нибудь запретного. В стихотворении «Потомки Каина» 1-я строфа является экспозицией: Он не солгал нам, дух печально-строгий, Принявший имя утренней звезды, Когда сказал: «Не бойтесь высшей музы, Вкусите плод и будете как боги». Дух печально-строгий – змей искуситель. Н. Гумилев дает ему имя утренней звезды, потому что древние верили, что звезды управляют человеческими судьбами. По Библии, змей тоже искушает Еву, он говорит ей: «Вкусите плоды, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло»[2,37]. Как в Библии, так и в стихотворении герои поддаются искушению, начинают познавать себя и весь мир: Для юношей открылись все дороги, Для старцев – все запретные труды, Для девушек янтарные плоды Янтарные плоды символизируют небесное блаженство, добродетель. И белые, как снег, единороги. Единорог – символ целомудрия, чистоты, силы, добродетели, возвышенного стремления, человеколюбия. Единорог – существо иного мира и предвещает счастье. Поэтому можно сказать, что потомки Каина познали жизнь, все её радости, но с другой стороны, им приходится много трудиться. Они поняли, что о них никто не заботится. Всего приходится добиваться самим: Но почему мы клонимся без сил, Нам кажется, что Кто-то нас забыл, Нам ясен ужас древнего соблазна. Когда случайно чья-нибудь рука Две жердочки, две травки, два древка Соединит крестообразно. Рука в данной строфе связана с символикой власти, господства, олицетворяет силу, верность. Первоначальное значение этого образа связано с олицетворением защиты. Крест может выступать как личный знак, как оберег, талисман. Потомки Каина ищут ответ на вопрос, когда же их Кто-то будет оберегать, защищать? Но не находят ответа. Каин – сын Адама и Евы, убил своего брата, Авеля. За убийство он был проклят Богом: «И ныне проклят ты от земли, которая отверзла уста свои принять кровь брата твоего, погибшего от руки твоей. Когда ты будешь возделывать землю, она не станет более давать силы своей для тебя; ты будешь изгнанником, скитальцем на земле»[2,4]. Потомки Каина расплачиваются за грехи своих предков, они надеются, что Бог когда-нибудь всё-таки вспомнит о них и простит. В стихотворении «Рощи пальм и заросли алоэ» тоже звучит мотив искушения. Тот, кто поддается искушению, находится в саду, где «рощи пальм и заросли алоэ». В христианстве пальма выступает символом мученичества и чистоты. С одной стороны, роща пальм – светлое, чистое место, в котором: Серебристо-матовый ручей, Небо, бесконечно-голубое, Небо, золотое от лучей. Серебристо-матовый ручей – символ невиновности. Небо – символ всего возвышенного, духовного. Воздушная стихия неба обуславливает тот факт, что оно мыслится в качестве души, дыхания мира. Золотой цвет неба символизирует богатство, силу, чистоту; голубой цвет – символ величия, красоты. С другой стороны, лирический герой критикует сердце, которое поддается в этом саду соблазну, искушению, что приводит к мукам: Для чего ж соблазнам иноверца Ты себя покорно отдаешь? В последней строфе: Разве ты не властно жить, как травы В этом упоительном саду? Трава в данной строфе уподобляется простому люду. Может выступать как символ безвестности, покорности, подчиненности, так как сад – это место подчинения, окультирования природы. Можно предположить, что сад, который упоминается в этих строках, это Эдемский сад, созданный Богом. Адам и Ева жили в нем, как в раю, но и в нем же поддались искушению. Таким образом, Н.Гумилёв в данном стихотворении показывает, что люди, живя в радости, в довольствии все равно находят новые запретные увлечения, за которые несут наказания. В стихотворении «Сон Адама» Адам видит вещий сон, ему снится грядущее. Герой засыпает у древа Познания. Через сон Адам познаёт тот мир, в котором ему предстоит жить после изгнания их из рая за вкушения запретного плода. Он видит пылающий ангельский меч, Что жалит нещадно его и подругу И гонит из рая в суровую вьюгу. В христианской культуре меч выступает как символ духа и слова Божия. Адаму снится, что Бог изгонит его и Еву из рая, снятся их сыновья: За вепрями сильный охотится Каин, И Авель сбирает маслины и мёд, Но воле не служат они патриаршей: Пал младший, и в ужасе кроется старший. Речь идёт об убийстве Авеля Каином. Бог принял жертвоприношение от пасшего овец Авеля и не обратил никакого внимания на подношение Каина. Из завести Каин убил своего брата на поле и был проклят Богом. Николай Гумилёв сравнивает Адама с ястребом: Как ястреб врезается он в поднебесье, У колкой земли отнимает руду. Ястреб выполняет функцию связующего начала между двумя мирами: небесным и земным. И к солнечным скалам из грозной пучины Влекут его челн голубые дельфины. Дельфин выступает в качестве символа морской стихии, свободы, радости, благородства, спасителем мира. Он пытается помочь Адаму и Еве. В образе Адама борются два начала. С одной стороны, он сравнивается с ястребом, который тянется к Богу, с другой стороны, становится подобен змею-искусителю. «…Коварный, как змей, Её он опутал сетями соблазна ». Образ Евы тоже противоречивый. Николай Гумилёв называет её «святой», но в то же время она «блудница». В ней сливаются как ангельские, так и бесовские качества. Для Адама она просто женщина, которая живёт настоящим, не задумывается о будущем: Теперь для него молодая тигрица, В зловещем мерцании её жемчугов, Предвестница бури, и крови, и страсти, И радостей злобных, и хмурых несчастий. Тигрица – воплощение пылающего огня и олицетворение зла. Жемчуг – символ совершенства и красоты. То есть в Еве сочетаются противоположные начала. Таким образом, Н.Гумилёв через данное стихотворение передаёт своё понимание смысла существования человека вообще. Образы Адама и Евы позволяют показать восприятие мира человеком, открывающим для себя новые миры. Библиографический список:
Сибирский текст, по наблюдениям литературоведов М.К. Азадовского, В.Г. Одинокова, И. В. Тюпы, А.С. Янушкевича и др., является понятием хронотопическим. Осмысление пространственных границ Сибири, ее природы, топосных моделей отражает региональное самосознание сибиряков, стремление к самоидентификации. СИБИРСКИЙ ТЕКСТ В ПОЭЗИИ КРАСНОЯРСКОГО КРАЯ Гитинова Арина, ЛПИ филиал СФУ Самый ранний хронотопический образ Сибири в русской литературе представляет ее страной холода- зимы- ночи (луны), т.е. смерти в мифологическом на нее воззрении. В изображении протопопа Аввакума Сибирь, преимущественно, - страна безлюдного и беспредельного (аллюзия космической вечности) пространства. Особенно отчетливо подобное восприятие Сибири отражено в литературе XIX века: это страна каторги, пересыльных тюрем, принудительных поселений. И одновременно с этим укреплялся в русском и российском самосознании образ Сибири – рая, новой Атлантиды, утопического Беловодья, привлекающего стремящихся к свободе крепостных крестьян, которым суровая земля сполна платила за их хозяйскую хватку, сметливость, трудолюбие. В XIX веке в творчестве Ф. Достоевского, Л. Толстого, Н. Чернышевского, В. Короленко и др. сибирский текст формировался как история «униженных и оскорбленных» и как возрождение человека через приобщение к Сибири. Так сибирский текст, по замечанию А. С. Янушкевича, стал сибирским антропологическим мифом, основными мотивами которого стали мотивы смерти и воскресения [1]. В XX веке, в послевоенное время, в литературе преобладает светлый, привлекательный образ Сибири, создатели которого словно не знают ничего о репрессированных, сосланных, специальных поселениях и лагерях. Такова Сибирь в изображении Игнатия Рождественского, К. Лисовского, поэтов середины XX в., подчеркивающих ее сказочное изобилие. Соответствуют такому художественному пространству и населяющие ее персонажи: личности сильные, собранные, целеустремленные, способные преодолеть любые трудности, встречающиеся на их пути (Рождественский И. «Тропа богатырей», «Усинский тракт», «Георгий Седов», и др.; Лисовский К. «Золотая Ангара»). Иной образ Сибири - гиблого для людей места- написанный однотонными красками, создан, например, у В. Шаламова, у которого Сибирь - только место ссылки, смерти, насилия («Колымские рассказы»). Сибирский миф, воплощенный в современной литературе, не привлек широкого внимания исследователей. Для выявления его компонентов в поэзии Красноярского края и Сибири мы обратились к стихотворениям современных поэтов Новосибирска (Денисенко Александр, Казарцев Владислав, Башунов Владимир.), Иркутска (Кобенков Александр.), Красноярского края (Царегородцев Виталий, Шалунов Геннадий, Кошельков Алексей, Скруберт Владимир, Галина Сухова, Тамара Борутенко, Галина Юдина, Владимир Сивков, Галина Чернова, Руффина Свешникова и др.) [2]. В стихотворениях современных художников слова часто преобладает одна из ипостасей сибирского мифа. Знаковыми деталями образа Сибири остаются все те же мороз, снег, ночь (луна). Такова Сибирь у Галины Суховой: «Снег от мороза колкий, холод и стынут очи,// Ветер швыряет осколки, снежками сибирской ночи…» («Зимняя ночь»); у Владимира Скруберта: «Зима на севере сильнее, чем зима, //Когда три месяца - крещенские морозы,// В тумане и тоске стоят дома,// И ждут все нарастающей угрозы» («Зима»). Такой предстает Сибирь и в стихотворениях Геннадия Шалунова: «Где родился, там бродят медведи,// По Подкаменной скалы из меди // Звон и треск слышен меди в мороз..» (Шалунов Г. «Где родился…»). Но большинство поэтов в своих произведениях спорят с представлением о Сибири как гибельном для человека пространстве: А. Кошельков «Город Назарово», Г. Шалунов «Где родился – Тунгуска-река», Г. Чернова «Зимняя патриотическая» и др. Красноярские поэты стремятся преодолеть существующую в сознании современных людей инерцию недоброго отношения к этой сказочно богатой земле: «Свежий бег ветров,// Буйный рой снегов.// Русской дали дух. // И сугробов пух.// Родина моя - светлая страна» (Г. Чернова «Зимняя патриотическая»). В произведениях сибирских поэтов суровость енисейских земель не умаляет любви человека к ним. Так, В. Сивков объясняется в любви к родному городу: «Где снега, где жуткий холод, // Где Чулым бежит, //Небольшой сибирский город // У реки стоит…<...> //Нет огромных небоскребов //И реклам огня,//Все же город тот особый- //Родина моя!» (Сивков В. «Где снега, где жуткий холод»). Г. Шалунов изображает свой родной край раем, замлей обетованной: «Где родился - Тунгуска- река // И порожиста, и глубока.//В ней стальные ходят таймени,//Рыба хариус слаще пельменей.//Там и воздух, как стеклышко, чист,//Там из золота осенью лист». Важнейшим атрибутом сибирской земли в произведениях современных поэтов являются, по нашим наблюдениям, также образы леса и неба, представленные соответствующими деталями: «Свянет к осени родины лес,// Потекут наши птицы по небу» (А. Денисенко «Эти брови платком не сотрешь»), «Здравствуй, моя дорога //в крылышках и в лесах: // листья в гостях у Бога, // птицы – в Его часах…» (А. Кобенков «Здравствуй, моя дорога»). Осмысляя место человека в мире, его связь с родной землей, поэты стремятся найти соответствующие емкие и точные образы. Так, назаровский поэт В. Царегородцев образ родного Причулымья создает, опираясь на точно найденные детали, отражающие антропологический характер сибирского мифа: « Изогнулся Чулым подковою» («Причулымье»). Известно, что в искусстве образ подковы воплощает две крайности. Один конец подковы соотносится с могилой, заблуждением, смертью. Другой- с первоосновой всего, нахождением себя, жизнью. Эта же семантика проявляется и при использовании поэтом другой детали образа родины: «Светят родинки, как смородинки». Родинкой назван город Назарово. Как видим, в образе малой родины В. Царегородцев соединяет те же противоположные аспекты: черный цвет родинки излучает свет. Этот образ органично воплощает сочетание двух пластов сибирского мифа: тьмы и света. Основным композиционным приемом в стихотворениях, воплощающих антропогонический сибирский миф, является прием противопоставления. Прием контраста является сюжетообразующим, например, в стихотворении В. Царегородцева «Снег идет», в котором контрастными парами выступают следующие образы: естественная природа- человек, «детство- молодость», «небо- земля». Осмысление лирическим героем мира и себя в этом мире происходит посредством знакового сибирского образа - снега. Вспомним, что снег - одно из состояний воды, которая становится символической стихией превращения. Образ снега помогает поэту воплотить оба мотива сибирского текста: приобщение к смерти становится условием возрождения. Лирический герой Царегородцева мысленно уходит в прошлое, чтобы затем, изменившись, вернуться в настоящее: «Я иду сквозь снег- снежище// Или к предкам на кладбище, //Или в лес, на токовище, //Или жечь костер- кострище// На декабрьском синем льду..// … В детство, в молодость иду…» (Царегородцев В. «Снег идет. И я иду…»). Возвращение в прошлое как условие осмысления ценностей своей сегодняшней жизни является важнейшим мотивом творчества Р. Свешниковой, Н. Бородиной, В. Сивкова и др. В анализируемом стихотворении В. Царегородцева важную роль играет светопись. Снег оказывается не только белым, но и синим. Белый – один из любимых у поэта. Это амбивалентный цвет, соотносимый со смертью и рождением, с присущей этим явлениям чистотой [3]. Синий цвет, как известно, - цвет неба, Богородицы. В христианской культуре этот цвет ассоциируется с непостижимыми тайнами, с вечной божественной истиной [4]. Как видим, в стихотворении В. Царегородцева намечены те же мотивы смерти и воскресения, что отмечены выше, при характеристике исследователями сибирской темы в литературе XIX века. Подобную цветовую гамму мы видим в произведениях многих красноярских поэтов: А. Кошелькова, В. Сивкова, Т. Борутенко, Г. Юдиной и др. О высокости и значительности духовных исканий героя В. Царегородцева свидетельствует образ звезды («Ах, как хочется мне вырезать // Из небес свою звезду!»), репрезентирующей указанный выше образ неба. Звезда – воплощение надежды человека на изменение жизни, его стремления превзойти самого себя. Так звезда и снег оказываются двумя жизненными ориентирами героя назаровского поэта: «Небосвод с землей связующий,// Снег идет, //И я иду». Так, в представлении В. Царегородцева, снег связывает небо и землю. Осмысляя свою жизнь, герой размышляет о связи человека с окружающим миром, о том, как царство холода и вьюг, ввергая человека в одиночество, помогает ему осознать истинные ценности жизни, соотносимые с вечными истинами, знаком которых становится звезда. В рамки сибирского антропогонического мифа вписываются и многочисленные стихотворения о постигшем страну разорении. Опустошение и разрушении сибирских городов и сел оценивается поэтами как очередное погружение в царство смерти- сна, что, в свою очередь, является условием нового возрождения: «Пусть не крашены заборы,// Грязь... Я все стерплю.//Спи спокойно, милый город -//Я тебя люблю!» (В. Сивков); «Теперь вот, куда ни глянешь, //Картина одна и та ж://Остались у сел названья,//Таежный исчез пейзаж» (В. Царегородцев); «А на родине снежно// и тихо, и печка гудит, // и мама печально и нежно // из вечности мимо глядит» (В. Башунов). Таким образом, в современной поэзии сибирский миф продолжает плодотворно развиваться, соединяя два облика Сибири: мощная, враждебная человеку природа Сибири одновременно является колыбелью сильных мужественных людей, способных освоить ее богатства. А зима с ее метелями и холодами, ставшая символом Сибири, все чаще осознается поэтами как воплощение стихий, соединяющих земное и небесное. Так Сибирь становится пространством самосознания и идентификации человека вообще. Стихотворения о родном края становятся философскими размышлениями о смысле человеческой жизни. Библиографический список: 1. Янушкевич А. С. Сибирский текст: взгляд извне и изнутри - Режим доступа : http://mion.isu.ru/pub/sbornik_Sib/5_1.html – Загл. с экрана. 2. Новый Енисейский литератор: Альманах прозы, поэзии, публицистики.- 2007 - №№ 1, 2, 3, 4.- Красноярск, 2007. 3. Тресиддер Д. Словарь символов /Пер. с англ. С. Палько.- М., 1999 – С. 23-24. 4. Тресиддер Д. Словарь символов /Пер. с англ. С. Палько.- М., 1999 – С.334. |
Похожие:
 | «скрыть» выявленные нарушения и наказать виновных методами, отличными от уголовно-правовых. 17 |  | «Воспитатель детского сада», 8 лет работала в доу по специальности. В настоящее время являюсь студенткой 5 курса гоу впо «Красноярский... |
| Богатая О. Ф., старший научный сотрудник научно-исследовательской лаборатории инновационных образовательных технологий гоу впо хмао-югры... | | Культура. Образование. Право: Материалы Международной заочной научно-практической конференции (г. Екатеринбург, гоу впо «Российский... |
| Методические указания предназначены для студентов заочного отделения юридического факультета гоу впо мгпу | | Актуальные вопросы организации работы с молодежью [Текст]: Материалы Всерос науч практ конф., Екатеринбург, 24 апр. 2009 г. / Гоу... |
| Бережная О. В., ассистент, Галкина Е. А., доцент, Голикова Т. В., доцент, Дедик Т. А., заведующая кабинетом, Иванова Н. В., доцент,... | | О подготовке научно-педагогических и научных кадров в государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования... |
| Управление адаптацией персонала организации работающей в сфере жилищно-коммунального хозяйства (на примере общества с ограниченной... | | Фз «О высшем и послевузовском профессиональном образовании» (с последующими изменениями и дополнениями) |