Книга Левушкина своеобразный коктейль гротеска с эксцентрикой при обильном присутствии реалистических зарисовок, приправленных авантюрным восприятием всего существующего и происходящего вокруг
Скачать 3.27 Mb.
|
| Глава №7 «Я держу на руках весь земной шар» Когда я говорю, что я цирковой, это совсем не значит, что этими словами загоняю себя в рамки узкой профессии. Я вырос в цирке, до 20 лет именно цирк был моей средой обитания и я привык смотреть на мир, на жизнь, на людей с манежа – с круглой площадки без стен. В театре учат ощущать четвертую стену, на эстраде тебя окружают три стены и именно четвертая, отсутствующая, и является твоим выходом на людей (с их восприятием происходящего). В цирке же вообще никаких стен нет, и ты доступен всем, и тебе открыты все. Я привык к этому с детства и с годами, когда ушел из цирка, такое восприятие мира без стен и стало моим жизненным кредо. Я вижу всех и меня видят все! Когда-то Леонид Енгибаров, стоя на руках в центре манежа, говорил: «Я держу на руках весь земной шар». В пиковых ситуациях, мысленно переносясь на арену, я обычно повторяю эти слова Енгибарова и, ей-богу, беды перестают мне казаться неразрешимыми. Я тоже держу на руках весь земной шар и это замечательное ощущение ответственности за все и всех дает удивительный заряд энергии и уверенности в себе. Цирковые дети особенные: смелые, сильные, трудолюбивые. Не всегда то, чем они занимаются, доставляет им удовольствие, но родители видят в своем отпрыске продолжателя династии – вот и жонглируют, крутятся на трапеции, дрессируют животных с утра до вечера ребята, которым, может быть, очень хочется заняться чем-нибудь другим, далеким от цирковых дел. Я же был, видимо, исключением. Всем в цирке занимался в удовольствие, в своем выборе оставался свободен. Хотел – крутился на трапеции, надоело – занялся акробатикой или затесался в клоунскую группу. Конечно, такая свобода не позволяла достичь вершин в отдельно взятом жанре, зато каждый из них я познал с азов и знал, наблюдая за мастерами, как это выглядит в конечном итоге. Эти знания в дальнейшем служили мне отправными точками во всех моих начинаниях. А вот что касается музыкальных занятий – тут слабинки от деда я не ждал: музыкой занимался ежедневно. Я отчаянно «пилил» на контрабасе достаточно сложные вещи, в том числе и каватину Фигаро или алябьевского «Соловья». И тогда необычайные, странные для цирка звуки заполняли жизненное пространство людей и зверей. В то же время я мог оставить смычок, запрыгнуть на контрабас, побалансировать на нем, поставить его на лоб, подержать баланс и опять предаться музыке, но уже на флейте. Играя на контрабасе классику, надо пользоваться смычком. Как на скрипке или виолончели. В период моего первоначального извлечения звуков из этого струнного гиганта все находящиеся в радиусе километра должны были покинуть территорию – иначе их ждало скрипучее умопомрачение. Особенно страдали те, кто находился со мной в одной гримерке, прогнать они меня не могли: как-никак внук «хозяина», а терпеть не было никаких сил. Поначалу, когда смычок еще не был в моих руках послушным инструментом, звуки я с контрабасом издавал ужасные. И делал массу упражнений для смычка в поисках хорошего штриха. И вот в Риге, когда мои партнеры все-таки убедили меня пойти вон, я в поисках пространства забрался в слоновник. Места там было много, акустика замечательная, да и паслись там всего двое. Осел – как звали, к сожалению, не помню, парень был смирный. Жевал себе солому и жевал. В общем, осел – он и в слоновнике осел, с ним не пообщаешься и к великому его не приобщишь. А вот подруга его по жилплощади слониха Машка была очень общительной особой. Осел, видимо, ей надоел до чертиков. А тут я со своим контрабасом. Примостившись в уголочке, поставив пюпитр, я начал играть на контрабасе, наслаждаясь акустическими возможностями зала. И что самое удивительное, Машка пришла в неописуемый восторг. Она начала пританцовывать, виляя своей огромной задницей, крутить хвостом и мотать хоботом. Наконец-то я нашел благодарного слушателя. Так продолжалось некоторое время. Я приходил утром, скармливал Машке буханку хлеба и услаждал ее игрой на контрабасе. Она стояла в своем углу и как ни старалась дотянуться до меня своим хоботом – не могла. Только я мог протянуть ей хлебушка или еще чего. И вот однажды приперся я с буханкой хлеба и контрабасом – все происходило как обычно. Мы «поболтали» и я принялся за контрабас. Как сейчас помню, учил алябьевского «Соловья». Неожиданно я почувствовал, как мой дорогой и очень хрупкий инструмент начал стремительно от меня отделяться. Рефлекторно вцепившись в него, я как бы вместе с ним переместился с одного места в другое и тут же был обцелован практически с головы до ног, причем взасос. Машка, сумев каким-то образом достать меня, ухватила хоботом гриф контрабаса и просто перетащила его вместе со мной в другой угол слоновника, и теперь я оказался практически отрезанным от выхода из-за ее массивных размеров. Добравшись до моего тела, она начала просто над ним глумиться, зацеловывая меня, причем все мое лицо умещалось в ее губах-хоботе, и ужасно радовалась этому процессу. Осел перестал жевать сено и уставился на эту сцену своим тупым взором. Ситуация, в которую я попал, оказалась очень опасной. Выбраться из этого угла я мог, только если Машка меня пропустит, а если у нее были дурные намерения, то ей ничего не стоило бы меня чуть-чуть придавить к стеночке, чтобы от меня осталось одно мокрое место. Но Машка была сама воспитанность. Исцеловав меня, она принялась доставать пюпитр, оставшийся на том месте, где я музицировал, и притащила его, разбросав ноты по слоновнику. Какой-то лист попал под осла и он с удовольствием наложил на него кучу. «Козел!» – успел выругаться я. Все происходило очень быстро. Когда я опомнился, то все сделал, как мне кажется, высоко профессионально с точки зрения дрессуры. Погладив Машку по хоботу и пощекотав ей нижнюю губу, сказав несколько ласковых слов, я спокойно вышел на оперативный простор и чесанул в буфет. Вы думаете, принять сто грамм? Нет, за хлебом. Прибежав в слоновник, я угостил слониху хлебом и сам вытащил контрабас со смычком и то, что осталось от пюпитра. А от него ничего не осталось, только разломанные части. В этот момент пришли служащие, ответственные за это чудовище, принесли ему немножечко покушать. Ну, так… пару ведер… Но Машка почему-то не обращала внимания на свое диетическое питание, все тянулась ко мне хоботом. Еще пару месяцев мы с ней очень дружили, и я наконец выучил все, что мне было нужно, и она была моим благодарным слушателем. Осел не в счет… Но иногда и он, под воздействием моей игры, начинал орать, но это случалось редко. Когда Машка уезжала в другой город на гастроли, ее вели из слоновника через закулисную часть во двор. Там находилось много разного люда, был и я, с кем-то разговаривал и не видел, что делается у меня за спиной. Но Машка, выделив меня из толпы и не обращая внимания на крюки и палки служащих, сопровождающих ее, повернула в мою сторону, дотянулась хоботом и чмокнула меня напоследок. Да, удивительное сочетание инструментов: контрабас и флейта! Впрочем, такая многоплановость циркового образования имела и свои положительные стороны. Я мог в некоторых особенно плачевных ситуациях служить палочкой-выручалочкой, а главное, делал это всегда с удовольствием, меня даже особенно просить об этом не надо было. Вот, скажем, приезжаем в Душанбе, а у клоуна Федосеева нет партнера и надеяться на его скорое появление мы не можем. Федосеев в панике кидается ко мне, а я – «Пожалуйста! Всегда готов! Мне освоить за ночь 6 реприз – раз плюнуть!» Плевался я ночь и день, а вечером наши цирковые уже группировались по бокам манежа смотреть на меня в роли партнера Федосеева. Их интерес к моей работе заставлял меня летать на крыльях. Это самая высокая награда. Я любил цирк, но как только вошел в разум, где-то годам к двадцати, понял, что оставаясь цирковым душой, телом, я обязательно буду где-нибудь в другом месте. Работать на манеже мне всегда нравилось, но все сопутствующие моменты, такие, как постоянные разъезды, бытовая неустроенность, старые грязные гостиницы маленьких городов, постоянный отрыв от столицы – а Москва всегда была для меня центром культуры, питающей мой интеллект, формирующей меня как личность – угнетали. Потом в цирке я мог сделать один хороший номер и «сидеть» на нем всю жизнь. Хороший номер для циркового значит очень много: успех у зрителей, интерес руководства к тебе, наконец, востребованность. Знаменитый критик Ю. Юзовский писал: «Самым опасным искусством является цирк, но эстрада, пожалуй, еще опаснее, ибо в цирке рискуют только жизнью, а здесь еще и своей репутацией». При всем уважении к авторитету Юзовского позволю себе с ним не согласиться. Репутация в цирке определяется твоим номером, а это значит: если хочешь, чтобы тебя уважали, должен иметь классный номер. На манеже счет времени идет на секунды. Ты вышел и сразу должен победить. Взять высоту! На разбег времени нет! Любя цирк, я понимал, что связан с ним кровно. Все-таки и дедушка, и мама, и брат – люди цирка, их главная жизнь проходит там, их душевные и физические силы отданы манежу. Но мое нутро рвалось на свободу, я жаждал чего-то неизведанного, своего, мечтал об открытиях и верил, что, уйдя с манежа, обрету новое лицо и скажу свое слово в сложном и сладком мире эстрады. Ну, это я сейчас так высокопарно излагаю свои мысли, а в 18–20 лет я всерьез не задумывался об этом, просто чувствовал интуитивно и отдался на волю событий, которые выстраивались в жизненную драматургию. Как раз подоспела «АБВГДейка» – замечательная передача, одна из лучших программ, созданных нашим TВ для детей тех лет. Это был 1978 год. Глава №8 АБВГДейка – это учеба и игра «АБВГДейка» сыграла в моей судьбе особую, этапную роль. В один обычный день всех клоунов, тупо и бестолково шатающихся в коридоре цирковой дирекции (по подготовке новых программ, аттракционов и номеров) в Измайлово пригласили на беседу. Нам сообщили, что набирают клоунскую команду на TВ и у нас есть шанс. Впрочем, нам на этот шанс было плевать. Мы были очень далеки от телевизионных поисков и себя там как-то и не видели. Зачем мне TВ? Юра Шамшудинов тоже был в репетиционном периоде и тоже в своих творческих планах TВ не планировал. Да если честно говорить, в своих мотаниях по гастролям мы мало смотрели телевизионные передачи. Особый мир TВ был от нас достаточно далеким. Ира Асмус готовилась к блестящей карьере в цирке, была постарше нас и сообразила что к чему моментально. Это потом я узнал, что в первых программах «АБВГДейки» были заняты такие известные актеры, как Семен Фарада, Владимир Точилин, Александр Филиппенко. Почему распался первый состав, я не знаю. Знаю, что в новый пробовались многие молодые, но уже знаменитые актеры театров. Но «маме» и ведущей Татьяне Кирилловне Черняевой хотелось приблизить свою передачу к цирку и именно среди цирковых искали героев будущей «АБВГДейки». И вот главных претендентов собрали на манеже, лидером у нас была Ириска Асмус – необычайно одаренная и потрясающая своей нестандартностью клоунесса. За ее плечами была учеба в театральном и цирковом училищах, работа в Ленинградском ТЮЗе. Обычно клоуны – мужчины, но Ириска и в выборе цирковой профессии оказалась оригинальна или почти оригинальна. Как-то в Харькове, еще в старом цирке (напоминающем Большой театр в Москве, с его ярусами и ложами), где руководителем в ту пору был блестящий директор Ф.Д. Яшинов, кстати, товарищ моего деда, я видел женщину-клоуна. Это была Людмила Красавина. Она уже несколько лет «звездила» на манежах цирков, но увидеть ее мне представилась возможность впервые. Я запомнил не столько саму артистку, замечательно работавшую со своим партнером и мужем, сколько предшествующий ее появлению на публике случай. Я сидел в 3-м ярусе. Весь в ожидании чуда. И вот пролог… Звучит увертюра, заметались огоньки, и ведущий, находясь за кулисами, объявляет: «Впервые в мире на манеже женщина-клоун…». Не знаю, что там за кулисами происходило в этот момент. Но сквозь музыку слышались приглушенные голоса, видимо, ведущий зажимал микрофон ладонью: – Где она? Где она? Одну б…дь взяли и той нету. И далее радостно во весь голос: – Людмила Красавина! Зрители попадали с кресел. Я был в восторге. Люблю непредсказуемость и импровизацию. Ириска Асмус была второй клоунессой, которую я увидел. Конечно, в «АБВГДейку» ее приняли сразу. Ей даже не с кем было соревноваться. Я тоже конкурентов не имел. Татьяна Кирилловна потом мне сказала, что как только увидела мои коровьи глаза и услышала фамилию Левушкин, то сразу решила этот вопрос. С Юрой Шамшудиновым тоже обстояло просто, он к этому времени уже имел репертуар и был клоуном, правда, пока только для себя одного. На роль Клепы первоначально пригласили старого мастера – клоуна Виктора Аксентьева. Но он так бурно отметил свой успех, что к моменту съемок найти его не смогли. Поэтому Клепой стал Виталий Довгань, завязавший с практической клоунадой и перешедший на режиссерские хлеба. Вот Ириска, Довгань, Юра, я и составили ту четверку, что тащила передачу целых 5 лет. За эти годы было отснято много передач, которые TВ с успехом крутило до середины 90-х годов. Для меня «АБВГДейка» стала сногсшибательной рекламой. Ее смотрела вся страна, а я работал под своей фамилией и со своим лицом. Только на экране на моей «роже лица» был нарисован скрипичный ключик. «АБВГДейка» выходила в эфир каждую неделю. Вообще с сегодняшних позиций профессионала и режиссера-постановщика эстрадных действ и «преступлений» я убежден, что это была замечательная идея: учить детей азбуке через нестандартное клоунское ощущение жизни. И замечательно, что реализовывали эту идею настоящие клоуны, ибо, как известно, переиграть ребенка, животных и клоуна (клоунскую маску) не может никто. Меня стали узнавать на улице, в метро. Однажды мы с Клепой возращались после съемок на метро и меня в вагоне узнали. Ой, что тут началось! Клепа же совсем остался без внимания, его никто и не мог узнать, ведь он всегда работал в традиционной маске клоуна, в полном гриме. Клепа тогда страшно разволновался, стал бегать по вагону и кричать: «А я Клепа! А я Клепа!», но дети и их красивые мамаши всю прелесть своего внимания обрушили на меня. Лидером у нас была Ириска, блестяще владевшая театральными и цирковыми приемами. Она была своя и на телевизионном экране. Рядом с ней лидерство «ноздря в ноздрю» делил Клепа. Потом уже шли мы с Юрой. В общем, все смотрелись отлично. По-моему, сегодня таких увлекательных и ярких передач для детей просто нет. Делалась передача так: неделя съемок – перерыв, неделя съемок – перерыв. Снимались мы на натуре и в студии. Мне было 24 года! Какое это было счастливое и насыщенное время. В один узел были связаны ГИТИС, цирк, «АБВГДейка» и «Бим-Бом». «АБВГДейка» – это чисто телевизионное творчество. Сценарий обозначал задачи, решение которых требовало усиленного полета актерских возможностей, фантазии и сверхусилий для их реализации. У нас с Юрой все это, конечно, присутствовало, но только после того, когда на нас уже все накричат и немножко приведут в рабочее состояние. В этом возрасте неожиданно обрушившиеся на нас популярность, девчонки, пьянки, гулянки выдавливали из нас те робкие ростки трезвых мыслей, которых требовали от нас постоянные съемки. Мастера все решали, ну и мы постепенно включались… Именно в «АБВГДейке» я узнал много нового, что пригодилось в моей будущей работе: кадровка, раскадровка, хромакей (какой-то), монтаж, смена, читка сценария, натура, попал в кадр, выпал из кадра, наезд, отъезд. Про распальцовку я узнал позже. Успел засунуть свое лицо в камеру – вошел в историю. Не успел… войдешь на общем плане… Именно в «АБВГДейке» я написал первый в жизни литературный сценарий для передачи и даже сочинил песенки к нему… Песенки не прошли, но даже сегодня кому бы я их ни играл, всем нравится. Короче, ущемили. После «АБВГДейки» я долго сотрудничал с моим другом детства Виктором Франке (режиссером цирка, сегодня петербургского). Мы написали несколько сценариев для популярной тогда программы «Утренняя почта», привнеся в нее «новую волну». Оторвав ведущих от сидячего положения у камеры, мы заставили их играть и попадать в различные эксцентричные ситуации. Юрий Николаев – самый популярный тогда ведущий этой программы – был поставлен нами в ситуацию ведущего, потерявшего сценарий. Он мечется по всему Останкино в его поисках за минуту до эфира. После «АБВГДейки» я мог позволить себе на ночной звонок от редактора «Утренней почты» с просьбой сделать изменение в нашем сценарии и придумать текстовую подводку для молодого артиста, которого завтра впервые разрешили снимать на ТВ, ответить нагло: «Хочется спать. Просьба не беспокоить». И только усилиями Вити Франке остаток ночи я провел не с подружкой, а с печатной машинкой. И утром, принеся свои «писульки» на ТВ, я увидел снимающегося молодого артиста, облаченного в строгий черный костюм с огромной копной кучерявых волос, стоящего на тумбе, жутко ограничивающей его в движениях. Это был Валерий Леонтьев, ставший впоследствии моим любимым певцом. А на тумбу его поставили режиссеры для того, чтобы его нестандартная пластика и жгучая динамика сценического поведения не выпадали из традиционных и практически узаконенных рамок советского телевидения... Работы было много, мы уставали, часто сетовали на занятость, а когда все закончилось, очень горевали и жалели, что все в прошлом. Наша «АБВГДейка» снималась в разных городах. Дети нас любили и охотно шли на контакты. А мы и сами тогда были, как дети, так же шумели, прыгали, смеялись. Ребята не воспринимали нас как взрослых людей. Они просто обожали и Ириcку, и Юру, и меня, вот только красное лицо и рыжий парик клоуна Клепы не всегда вызывали доверие. Однажды мы снимали в Риге что-то, связанное с работой ГАИ. И ее сотрудники попросили нас встретиться с ребятами из их детского садика. Представляете, «АБВГДейка» пришла к ребятам в садик! Это же целое событие для них! Договорились, что мы после дневного сна ребятишек (там были четыре палаты) придем к ним, каждый клоун в свою палату. Детишки откроют глаза, а тут… «Здравствуйте! Я клоун Левушкин» и т.д. Вся программа была оговорена заранее. В каждой палате находилось по 15 ребят. Мы четко работали по намеченному сценарию. Дети смеялись, хлопали в ладоши. Стоял такой радостный шум и вдруг среди всеобщего ликования раздался истерический вопль, какие-то крики и даже плач. Мы все рванули в эту палату. Оказалось, красная морда и рыжий парик Клепы сыграли-таки свою роковую роль. Проснувшиеся ребятишки неожиданно увидели это чудовище рядом, что вызвало у них естественную реакцию. Тем более что этот красномордый дядька начал махать руками и дико орать: «Заткнитесь! Заткнитесь! Заткнитесь!» Думаю, что наша реакция Клепу порадовала: мы дико хохотали, до слез, до колик, таким образом выполнив задачу ребятишек. Когда дети увидели нас всех вместе, да еще смеющихся, они быстро успокоились и тоже начали смеяться. Больше мы к детям Клепу одного уже не подпускали. Но если говорить правду, персонаж «Клепы» у не спящих детишек был самым любимым. Недаром он живет в передаче до сих пор, правда, с другим артистом. Однажды я, Юра и Клепа после команды режиссера «съемки закончены» рванули в гримуборную и тут же в гриме и костюмах лихо распили парочку бутылок вина. Все честь по чести: сделал дело – пей смело. И вдруг нас опять пригласили на съемочную площадку. Забыли снять один эпизод, связанный с Ириской. Татьяна Кирилловна и режиссер Инга нам объяснили задачу. По канатам каждый клоун лезет до своей трапеции под куполом, делает обрыв и, уже вися вниз головой, берет в руку конец другого каната и получается воздушный снаряд для Ириски (в цирке этот ужас «кор де воланом» зовется). Туда и забирается Ириска, чтобы делать воздушные трюки. Клепа, старый (для нас того времени) и опытный выпивоха, сразу же сообразил, что взобраться по канату, да еще и повиснуть вниз головой... О! Это выше его сил. Поэтому он тут же сделал предложение режиссеру заплетающимся языком: – Ингочка, а давай сделаем так. Ребята быстренько заберутся по канатику наверх, сделают обрывчик. А я тут под ними встану в красивую позку и крикну в камеру: АП!.. По-моему, очень красиво. Посмотри, как это будет в кадре?.. Инга уставилась в камеру и, к нашей зависти, согласилась с Клепой. Конечно, подумали мы, такая размалеванная рожа всегда хороша в кадре. Хмель затуманил нам мозги, мы с Юрой уже плохо чего соображали, но решили не признаваться в своем недомогании. И вот мы, два дурака, обреченно полезли по канатам вверх. Уж как долезли, не помню, думаю, без слез на наши потуги нельзя было смотреть. Докарабкались. Кое-как уселись на трапецию. Не успели отдышаться и прийти в себя, как этот идиот Клепа радостно заорал: «Ап!». Мы как честные люди сделали обрыв, то есть выполнили задачу режиссера. Клепа пострадал от казуса с нами больше всех. Ириска успела отскочить. Съемки были сорваны, а скандал состоялся. Клепа, надо сказать, как-то очень ощутимо испытывал на себе результаты нашей с Юрой творческой деятельности. В 1982 году «АБВГДейку» активно задействовали в елочной кампании в «Лужниках». Мы все работали в своих телевизионных масках. А вот Клепа еще подвязался и Бабой Ягой. Режиссером-постановщиком этого масштабного действа был режиссер Вилли Головко. Мы репетировали. Тридцатиметровую красавицу елку рабочие наряжали, готовя к празднику. Все как надо. Одним из важных моментов в нашем выступлении являлся полет Бабы Яги. Клепа должен был оказаться точно в центре ледовой площадки под блоком, через который перекинута лонжа, и откуда Баба Яга должна взмыть вверх, чтобы сорвать приход Нового года. На репетиции у нас все получалось. И вот пришло время сдавать спектакль комиссии Главного управления культуры. Головко бегает, кричит, нервничает, сам себя не слышит. А перед полетом мизансцена строилась так: Баба Яга произносит свою «тронную» речь, мол, детям Нового года не видать и елку зажечь она не позволит. И вот после этого «Не позволю!» она взмывает вверх, но, как я уже сказал выше, к этому времени исполнитель должен точно находиться на определенном месте. Клепа-то, то есть Баба Яга, рванул вовремя в положенное место, но темпераментный Головко не дал ему добежать и заорал: «Тяни!». Клепа, понимая, чем это ему грозит, стал хвататься руками за лед… Но не тут-то было... Мы четко выполнили команду мэтра: Баба Яга взлетела, но не по прямой, а под углом, и чем сильнее мы тащили лонжу, тем быстрее происходил полет – качек туда, качек сюда. В конце концов, Баба Яга врезалась в люльку с игрушками, люлька – в елку, игрушки посыпались градом, а Клепа уже брал разгон для следующего удара. Головко в творческом ажиотаже дает следующую команду: «Бросай!». Мы опускаем лонжу – Клепа с высоты не то что бы очень большой, но и не маленькой, грохается на лед. Он лежит долго и неподвижно бесформенной кучкой тряпья рядом со своей метлой. Мы в ужасе. И про себя прощаемся с парнем. Виля Головко в панике и не просто убегает, а в два шага перемахивает ступенек шестьдесят и оказывается в директорской ложе, где сидит вся комиссия, и с краешка пристраивается около самого председателя. Как будто он ни при чем. Мхатовская пауза. И вдруг. То, что было кучкой тряпья, поднялось на ноги, удивительно быстро схватило метлу и кинулось на нас с диким воплем: «Е… вашу мать!!!» – он погнался за нами и, надо сказать, удачно, потому что у меня потом все болело. Но все равно я был рад такому финалу… Слава богу, зловредная Баба Яга осталась жива и невредима... Конечно, лупить надо было режиссера, но где ж его взять, великого. Передачи практически не стало в 1983 году. Ириска сделала свою сольную программу и стала гастролировать с ней по стране. Я уже работал с «Бим-Бомом». Юрик тоже активно вел самостоятельную творческую жизнь. Оставался из нашей четверки один Виталик Довгань, преданный только «АБВГДейке», так как работа режиссера в цирке позволяла ему постоянно находиться в Москве. Но все-таки нас еще изредка снимали! И только когда, упав из-под купола, разбилась Ириска, – передача прекратила свое существование. К этому времени я уже был на 4-м курсе, а «Бим-Бому» стукнуло 4 года. |
Похожие:
 | Книга-игра, книга-головоломка, книга-лабиринт, книга-прогулка, которая может оказаться незабываемым путешествием вокруг света и глубоким... | | При поддержке компании «Панавто», в Podium Concept Store в рамках Vogue Fashion’s Night Out состоялся благотворительный коктейль |
| Викиномика начинает следующий шаг в истории искусство и наука массового сотрудничества, при котором компании открываются для всего... | | Мы все беспесочники. Мы все невежды. Вокруг столько пляжей, пустынь и дюн знаний, о существовании которых мы даже не догадываемся,... |
| Охватывает на небесной сфере площадь 1302,844 кв градуса, или 3,16% всего небесного свода, и содер | | Всего выброшено в атмосферу загрязняющих веществ за отчетный год всего в том числе от организованных источников загрязнения всего... |
| Книга, которую Вы держите в руках, может перевернуть Вашу жизнь или оказаться абсолютно бесполезным приобретением. Отчего это зависит?... | | Я думаю, что если романист не пишет реалистических романов, то он не понимает эпохи, в которую мы живем |
 | Я думаю, что если романист не пишет реалистических романов, то он не понимает эпохи, в которую мы живем | | Пин-кодом при совершении операций. Держатель карты обязан при ее получении нанести подпись шариковой ручкой на полосу для подписи... |