Книга Левушкина своеобразный коктейль гротеска с эксцентрикой при обильном присутствии реалистических зарисовок, приправленных авантюрным восприятием всего существующего и происходящего вокруг
Скачать 3.27 Mb.
|
| Глава №5 Тили-тили – трали-вали Приходит время, И наступают чудеса. Когда услышим знакомых песен голоса, Когда настанет вечерний час, веселый час, Когда все звезды споют для нас. Шутка и улыбка Приходят в гости в каждый дом. Это наш любимый веселый и смешной «Бим-Бом». Заиграет музыка, Засверкает все кругом. Кто приехал к нам? Ну, конечно, «Бим-Бом». Песня о «Бим-Боме» (1983 год) Александр Слизунов Проект создания клоунской эксцентричной группы предполагал особые актерские данные исполнителей, которые должны были уметь и двигаться, и музицировать, и разговаривать. А к моему приходу в ДК МАИ я еще не сформулировал даже для себя точные каноны подбора артистов. Однако интуитивно, на подсознательном уровне, чувствовал, какие артисты необходимы для реализации моей идеи. Так как я легко ориентировался и в музыке, и в цирке, и в прочих жанрах, которые мне преподала мастерская жизни, то от своих будущих артистов я требовал примерно того же, а желательно еще большего. В этом плане я жуткий максималист и в тот момент совершенно забывал, что артисты, точнее сказать, будущие инженеры, пришли в кружок «умелые руки, ноги, голова и прочие части тела» только для того, чтобы скрасить свой досуг, не шататься по подъездам и пивнушкам. Почерпнуть что-то новенькое. Развлечься. А тут на них наскакивает разъяренный режиссер, требуя профессионализма, мастерства и ежедневных занятий по многу часов. При этом совершенно не обращая внимания на то, что это чистой воды самоделка. Московский авиационный институт всегда славился своими специалистами в области самолетостроения, космических разработок, создания новых летательных аппаратов. Из его аудиторий и учебных классов вышли замечательные конструкторы и инженеры, летчики, космонавты и… артисты. Действительно, в то время этот технический вуз запросто мог конкурировать с учебными заведениями, специализировавшимися на подготовке актерских кадров. В 60-е годы из этих стен вышла Майя Кристалинская. В 70-е здесь родился известный студенческий театр «Телевизор», из коллектива которого стоит назвать хотя бы Лиона Измайлова («ИЗ МАИ» – расшифровка псевдонима этого замечательного писателя). В 80-е МАИ «выдал» Михаила Задорнова и «Бим-Бом». Технический набор в нашу группу проходил достаточно просто. Ребят в самом начале я специально не отсматривал. Приходили студенты с разных факультетов, а иногда их присылали какие-нибудь комсомольские работники на предмет подготовки конкретного праздника, и всем я говорил «Заходи!», что в переводе на сегодняшний язык – Welcome! Кто-то прикипал и оставался надолго, а кто-то уходил продолжать строить самолеты. Мне повезло. Первой, кого я встретил в классе, была Галя Уварова. Она музицировала на рояле и ожидала прихода какого-то руководителя кружка. Мое появление никак не изменило ее состояния, как она потом призналась: «Думала, какой-то парень пришел, будет знакомиться...». Галя прекрасно пела и была хороша собой и в общем первая мысль ее обо мне была недалека от истины. В другой ситуации так бы и произошло. Но на этот раз мне пришлось «выдавливать» из себя серьезного руководителя и режиссера. Судя по тому, как она веселилась, – мне это удалось. Через день под предводительством Романа Волкова пришли Саша Калинин и Володя Быков. Роман Волков – серьезный, тонко-ироничный парень. Играл на гитаре, обладал очень своеобразной пластикой. И все смешное он делал очень серьезно, от чего становилось еще смешнее. Володя Быков – единственный, кто не учился в МАИ, а был сочувствующим. Промышляя где-то то ли дворником, то ли сторожем, он имел знакомых и приятелей в среде студенческой интеллигенции. Володя приобщался к искусству, играя с друзьями в каком-то ансамбле на басу и плавно вместе с ними перешел к нам, в клоуны. В ДК МАИ мы устроили его на должность зав. складом и с того момента он стал практически настоящим «маевцем». Да и к тому же был всегда под рукой, так как целый день должен был находиться на работе в ДК. Володя обладал огромной копной рыжих волос и соответствующей бородой. «Рыжий» темперамент так и пер из него. С безумно выпученными глазами (это у нас называлось: актерский штамп № 1) и естественно широко открытым ртом (штамп № 2) он крутил над головой огромный контрабас, чем вызывал бурную реакцию зала. Ему принадлежит идея названия коллектива «Бим-Бом». Володя небрежно бросил ее (идею) в своей завскладовской каптерке, а я подхватил и, преодолев некоторое сопротивление артистов, внедрил в афишу. Саша Калинин – полный антипод Быкову. Интеллигентный, воспитанный, очень обходительный в общении, слова грубого не услышишь, прекрасно эрудированный, играющий на пианино, нежно любящий свою маменьку сын. Как дополнение ко всему выше сказанному – он, естественно, был очкарик. Натуральный очкарик – это находка для режиссера, занимающегося смешными жанрами. Если в клоунской команде нет очкарика, его надо придумать. В любой комедийной (и не только) ситуации очкарик с особой пластикой, органикой и внутренним состоянием может быть смешон до колик. С Калининым был связан следующий трагикомичный эпизод. Как-то на репетиции я попросил артистов показать упражнение на расслабление. Все ребята спокойно расслаблялись, из вертикального положения мягко оказываясь на полу в горизонтальном положении, на спине или боку. Но у очкарика Калинина все было не так. Как он ни расслаблялся, все равно оказывался на полу, но на четырех точках: на локтях и коленках. Мы его и так и сяк, но он ни в какую. Падать – так только на четыре точки… И тогда, распластавшись рядом с ним, стоящим на четырех точках на полу, я как бы снизу вверх обращаюсь к нему: – Саша! Ну, расслабься… Представь себе, что твои ручки плавно разъезжаются и ты оказываешься на полу, рядом со мной… Смотри, высота небольшая… Ну что с тобой будет? Саша внимательно смотрит со своих четверенек на пол, оценивая расстояние. «Сколько сантиметров до пола? – вероятно думает он в этот момент. – 30 или 32?» Эта разница для него, видимо, была принципиальной. Однако, поддавшись всеобщим уговорам, Саша собрался, напрягся и вместо плавной посадки просто шмякнулся со всей дури об пол. Дальше было все, как при аварийных посадках летательных аппаратов – крик, шум, скорая помощь… наложение швов на подбородок. И триумфальное возвращение героя в строй. Саша Калинин всегда жил в своем темпоритме, как бы не спеша везде поспевая. Обычно в тот момент, когда он говорил «А», я уже проживал целую жизнь и готовился к следующей, а он только подходил к букве «Б». Зато когда я заходился в творческой истерике, его присутствие, спокойствие и рассудительность быстро приводили меня в чувство на радость всем артистам. Роман Волков прочитал объявление на факультете про клоуна Левушкина из «АБВГДейки», который набирает кружок, и вспомнил, что папа его тоже дружит с Левушкиным. Оказалось, дружили наши отцы. Решив, что с таким руководителем кружка можно иметь дело (папа гарантирует), Роман подбил своих друзей, которые где-то играли в ансамбле, и они в полном составе пришли ко мне. Так у нас практически сразу образовалась музыкальная группка: Роман – гитара, Быков – бас, Калинин – рояль, Уварова – вокал. Казалось, будем играть и петь… Ну, нет – решил я и всучил Роману и Володе Быкову трубу и тромбон. Вы думаете, я заставил их учиться играть на духовых инструментах? Не угадали. Мы сделали все, чтобы выйти на сцену с этими инструментами и, не издав ни одного звука, уйти за кулисы под гром аплодисментов. Следующие номера, которые привели нас к успеху, – «Факир» и старинный русский романс «Степь да степь кругом» – исполняет автор». Но это произошло уже тогда, когда в коллективе появились Вадим Сорокин и Ирина Фокина, то есть через два-три месяца. Об Ирине Фокиной я расскажу потом. Вадим Сорокин – талантливый и разносторонний артист, который практически может работать в любом жанре: от клоунады и эксцентрики до любых вокальных жанров, при этом прихватывая и танцевальный. Обладатель прекрасной фактуры – высокий, статный, с ярко выраженным сценическим обаянием, органично заполняющий собой любое сценическое пространство. Он прекрасно улавливает любые нюансы образа и, что меня больше всего покоряло, мгновенно перевоплощается прямо на сцене из одного персонажа в другой, что важно для пародистов. Не артист – золото! Такого подарка судьбы я мог ждать всю свою творческую жизнь, а тут практически сразу… Я до сих пор бегаю с растопыренными руками – может, еще что упадет? Иногда падает… Неожиданно для себя я стал относиться к идее создания ансамбля как к главному делу своей жизни и в них, моих артистах, я хотел воплотить то, что не сумел реализовать сам. Как много они работали: занимались танцем, пантомимой, акробатикой. Мы были едины в решении обрести свой собственный путь в творчестве. С каким увлечением искали мы цирковую, трюковую, эксцентрическую и пародийную форму подачи музыкального материала! Одним составом, вернее, его костяком, «Бим-Бом» проработал 9 лет и стал знаменитым. Это мы придумали, что стоящие на сцене с гитарами музыканты должны быть не сценической мебелью, а артистами, полноправно участвующими во всех номерах любого жанра. Гитаристы, танцующие, например, канкан или рок-н-ролл, при этом играя живьем на инструментах, были для нас обычным делом. И это смотрелось восхитительно на фоне статичных вокально-инструментальных ансамблей, да и звезд того времени. Мы впервые отказались от точной голосовой узнаваемости тех артистов, на которых делали пародию, и внешне не придерживались строгого попадания в наш «объект» пародий. И вообще, наши стрелы были направлены на композиторов. Сам по себе композитор, если даже на него смотреть в фас или в профиль, ничем не примечателен, и сделать на него пародийный шарж – весьма неблагодарная штука, никто не поймет и не оценит, а вот его песенное творчество во все времена могло быть объектом внимания сатирика. Инструментом творчества композитора являются ноты, а их всего семь. Великие музыканты из такого количества нот сотворяли шедевры музыкального искусства, создавая комбинации, которые с трудом поддавались алгебраическим вычислениям. А вот некоторые композиторы последних лет, эдак 20–25, создавали полотна, при которых комбинация из трех пальцев казалась верхом арифметического действия. Из семи нот они выбрасывали две и задействовали пять. А после этого выдавали чудный шлягер, на трех аккордах, который очень нравился всему населению страны, но – он обязательно был на что-то похож. На какую-то песню или другое музыкальное произведение, написанное задолго до того. Но по нынешним меркам и это верх песенного творчества. Сегодняшние ребята сочиняют еще круче. От пяти нот они отбрасывают три ноты, остаются всего две, плюс два аккорда и песня готова… Только это позволяет поставить на поток песенную индустрию, создавая такое количество нетленок, что глаза разбегаются и уши отваливаются. Потому что мелодии нет. Нет ее в принципе, так как из двух нот ее просто не может быть… Конечно, я понимаю, что хаю композиторов огульно, выдерживая стиль своей книжки и профессии, да и вообще имею склонность смотреть (слушать) все, саркастически ухмыляясь. Каждая эпоха имеет свои законы. То, что сейчас есть, социальный заказ в форме рыночной (базарной) экономики. Каждая песня – продукт. А продукт должен иметь покупателя. А покупателей аж сто пятьдесят с лишним миллионов и т.д. и т.д. Но зерно для размышления в моих рассуждениях есть. Конечно, найти среди них, сегодняшних песен, объект пародий нет никакой человеческой возможности. Они сами являются пародией или феноменом… Если страна потребляет тот продукт, который ей подсовывают, и не отторгает его, значит, есть спрос, а если есть спрос… То… Давнишняя формулировка: искусство воспитывает зрителя – давно стала архаизмом. Сегодня зритель воспитывает артиста, и бедный, несчастный артист должен крутиться на пупе, чтобы как-то сохранить себя для зрителя. А если завтра зритель захочет… Ну ладно, не буду фантазировать. А то тоже захочется… Так вот пародии мы делали на музыкальный плагиат. Конечно, впрямую мы никого не обвиняли, но пошутить над похожестью мелодий мы имели полное право, что с успехом и делали. А тогда было над чем пошутить. И доводили до «опупения» всю страну, выдавая такие музыкальные пародии, которые принесли нам не только лавры, но и дали изведать настоящую боль от шипов. Мы собирали стадионы. У нас была огромная программа, которая все время обновлялась. Раньше композиторы обязательно писали 3–5 песен в год, которые становились всенародными шлягерами. Сейчас появляется ежегодно великое множество песен, но делать на них пародию сложно, они не становятся известными всей стране. А тогда, например, вся страна распевала «Миллион алых роз», «Танец на барабане», «Вернисаж» и т.д. Мы сделали пародии на эти песни, и, говорят, Раймонд Вольдемарович Паулс жутко на нас обиделся, поэтому в Ригу нас не пускали. И только однажды, пользуясь отсутствием Паулса, «Бим-Бом» пригласили на гастроли в столицу Латвии. Мы прошли с жутким аншлагом. Воевал с нами не только один Паулс, наши пародии вызвали недовольство и Игоря Николаева, и Аллы Борисовны и ее тогдашней свиты. Все в один голос твердили: такое не может быть на нашей эстраде. Боевых действий как таковых не происходило, но некоторый дискомфорт ощущался постоянно. Что уж такого они углядели? Подумаешь, пародия. Говорят, что пародии, выходившие из «Бим-Бома», были очень злыми. Да! Но разве бывает кривое зеркало добрым? Оно такое, какое оно есть. Говорят, наши пародии были острыми. Да! Но прежде всего они были актуальными. Пародия – ваше отражение в кривом зеркале... господа артисты. И в комнате смеха вы над этим смеетесь. Пародия, превратившаяся в сатиру, – вот, пожалуй, то главное, что нервировало великих. Заметьте: великих без кавычек… «Иногда сатире приходится восстанавливать то, что уничтожил пафос», – сказал мудрый Станислав Ежи Лец, и я с ним согласен. Глава №6 Пришла... и говорит В 1988 году мне пришла в голову мысль поставить «Бим-Бом» на коньки. А почему нет? Физически артисты ансамбля были подготовлены прекрасно, внешне вполне соответствовали фигуристам. А песни на коньках – это мировая идея! Надо сказать, что под крышей дирекции «Цирка на сцене» в это время были прописаны замечательные артисты и такие коллективы, как театр-мим «Лицедеи» со Славой Полуниным, народный артист РФ клоун Андрей Николаев, иллюзионист Рафаэль Циталашвили, Юрий Горный, «Бим-Бом» и множество других цирковых коллективов с прекрасными артистами и номерами. Ледовое шоу «Все звезды» с такими знаменитостями, как Бобрин, Бестимьянова, Букин, Овчинников и другие. Руководила всем этим «звездным винегретом» замечательный тренер и режиссер Татьяна Тарасова. А собрал вокруг себя всех нас Вадим Алексеевич Мильруд, которому все вышеперечисленные по сей день благодарны: в то сложное время не так-то просто было найти такого «папу» и такую организацию, которая могла всех приютить и профинансировать… Идея поставить «бимбомовцев» на коньки пришла мне в то время, когда шоу «Все звезды» стало трещать по швам, много «звезд» тоже оказалось не очень хорошо. И я предложил знаменитой Татьяне Тарасовой: «Таня, тренируй моих и мы объединимся в одну сногсшибательную программу». Так нашими тренерами стали заслуженный тренер Татьяна Тарасова и чемпион Европы Юрий Овчинников, чемпионы мира Вероника Першина и Марат Акбаров, победители и призеры чемпионатов мира и Европы Инна Волянская и Валерий Спиридонов, Елена Гаранина и Игорь Завозин, Ольга Воложинская и Александр Свинин, Ирина Жук и Олег Петров. Конечно, сейчас, с высоты лет, я несколько идеализирую ситуацию создания этой программы, но в принципе все выглядело замечательно. Я завидовал сам себе! Для начала мы объединились в одну программу, по отделению каждому, и поехали с гастролями по Дворцам спорта. Работали очень напряженно: отрабатывали концерт, потом поздно ночью выходили на лед и катались, катались, катались. Проехали несколько городов, обкатывая и совершенствуя программу. Самая большая сложность, как оказалось, не на коньках научиться кататься, а суметь подключить свои инструменты, находясь на льду, гитаристу, басисту, клавишнику и доставить певцу на лед микрофон, в который он будет петь. И суметь это сделать так, чтобы шнуры не путались под ногами… вернее коньками. О спасительных радиомикрофонах тогда и речи не велось… Итак, программа сделана! 10 мая премьера в «Лужниках»! Афиша сумасшедшая! Аншлаг! 12 тысяч человек! Зрители ждут чуда. Моя мама сидит в ложе гордая и счастливая! Директорская ложа буквально кишит звездами разного калибра. В первых рядах, помню, Алла Борисовна с двумя своими друзьями. А у нас в программе был номер на популярную песню «Застольная», которую пела Алла Борисовна. Сюжет прост и банален, как сама жизнь. После долгой разлуки муж возвращается домой... А дома разгул. Жена с трудом открывает дверь... «Глазам не верю, Неужели, в самом деле ты пришел?.. Боже мой… Моя потеря. Ты нашлась. Войди скорее в дом родной. Знакомься с новыми друзьями. Садись, побудь сегодня с нами. Расскажи, где ты был?.. Что видел и кого любил?» И далее они радостным дуэтом затягивают: «Ты и я, мы оба правы. Правы. Ох как правы. Скажем мы друг другу правду. Правду! Правду! ПравДУ» (ударение на последний слог!) и т.д. Моя пародия на эту песню была простенькая, но со вкусом... Звучало объявление: «А сейчас легкая оперетта на тему популярной песни «Застольная...» В главных ролях… На сцене импровизированная квартира, в которой полным ходом идет вечеринка. Кто-то выпивает, кто-то танцует, а хозяйка с кем-то флиртует. Через весь зрительный зал на сцену идет «муж» с чемоданом, входит, долго стучит в дверь и наконец ему открывают… «Глазам не верю…» Естественно, приход мужа никого не радует. Все потихоньку рассасываются. Кроме одного… И вот в этом жизненном треугольнике и происходят события, какие только можно придумать и уложить в метраж трехминутной песни… Все заканчивается хорошо и, естественно, опереточным канканом: «Без женщин жить нельзя на свете… нет…» Вероятно, эту ситуацию Алла Борисовна отнесла на свой счет и возмутилась... как всегда эмоции взяли верх. Сначала она пыталась нас призвать к порядку, что-то выкрикивая с места. Но директорская ложа ее не поддержала, а до нас докричаться никакого голоса не хватит. Она вскочила, направилась по ступенькам вниз, ко льду. Световики, увидев Звезду, сразу направили на нее прожектора, а вдруг так задумано это шоу?.. И все взгляды зрителей, естественно, сразу же были «прикованы» только к примадонне. Певица подошла к ледовому полю и, потрогав лед ногой, сообразила: лучше не надо, скользко на каблучках будет и двинулась вдоль ледовой площадки к кулисам. А оттуда на полном ходу вылетел на свой номер Овчинников с криком: «Алла! В сторону!..» – Как это в сторону? – вероятно, подумала Звезда. В сторону она сворачивать не привыкла. Если бы она сворачивала в сторону от любых окриков и одергиваний, я думаю, мы бы не знали такой замечательной певицы и актрисы – Аллы Борисовны Пугачевой. И она энергично двинулась за кулисы. На разборку... Было заведено: если хозяйка отправилась куда-то, то и вся свита подтягивалась за ней... В этот самый момент я стоял за кулисами и беседовал с музыкальным руководителем ансамбля Пугачевой Горобцом. Что происходило в зале, я не видел, это потом мне рассказали, а тут я, услышав «Пугачева идет! Пугачева идет!», обернулся, а когда через мгновение вернул свою голову в исходное положение, Горобец как бы растворился в воздухе. Я не из трусливых, но оказаться на пути разъяренной звезды врагу не пожелаю, тем более предметом ее гнева определенно являлся я. Со страху, не побоюсь в этом признаться, спрятался под сцену, как раз в том месте, где расположена лестница, по которой спускаются и поднимаются артисты. Когда Алла Борисовна занесла ногу, чтобы поставить ее на первую ступеньку лестницы, я, несмотря на пиковую ситуацию, внимательно рассмотрел ножку Звезды и оценил ее по достоинству. – Эх! Если бы я сейчас был бы не я и не сидел бы трусливо под сценой, то может быть… – успел подумать я в тот момент… В это мгновение по этой самой достаточно узкой лестнице начали вихрем слетать на переодевание артисты моего коллектива, практически сметая все на своем пути. Когда вихрь пронесся, Пугачева поднялась на первую ступеньку. Тут со сцены начал скатываться наш славный очкарик Саша Калинин, естественно, отстав от коллектива и явно опаздывая на переодевание к следующему номеру, за что я ему безмерно благодарен. В другой ситуации штраф с дикими воплями ему был бы обеспечен. Саша оказался один на один на узкой лестнице с Пугачевой и, обстоятельно рассмотрев сквозь очки препятствие на своем пути, сделав вывод, что его так просто не преодолеть, он перешел в режим обдумывания ситуации. Тем более что препятствие крепко схватило его и заявило: «Сейчас выйду на сцену и скажу все, что я об этом думаю». Калинин, умница, сообразил, что вот этого ни в коем случае допустить нельзя! Он начал объяснять: «Алла Борисовна, мы вас так любим, мы ваши поклонники» и т.д. и т.п. В общем, дотянул он до прихода Тарасовой. Та сделала руки в боки и пошла грудью на примадонну. С каждым словом она отталкивала ее своим бюстом от сцены. Уважительно, но настойчиво. Я в своей позиции под сценой замер. И слышу: – Алла, что ты хочешь? – Таня, это же самодеятельность. Что они поют? – Ты же поешь «Белую панаму». А мы слушаем! Я не знаю, чем бы кончился этот инцидент, но подоспели Кузьмин и Болдин и увели под руки легенду российской эстрады, которая пребывала в состоянии кипящего чайника. Как только они ушли, я вылез из-под сцены и важно, с видом победителя, пошел к своим. В этот же вечер вся Москва знала об этом инциденте, который потом оброс массой подробностей. Мне звонили без конца с просьбой рассказывать как и что. А о чем было рассказать? О том, как я спрятался под сценой от разгневанной Пугачевой? Ну, тогда я об этом не хотел говорить. Это сейчас все, что происходило в тот вечер, видится как смешной с флером ерничества фрагмент из большой, яркой и не очень простой жизни тогдашнего «Бим-Бома», да и моей лично. С первых дней создания «Бим-Бома» в коллективе сложилась настоящая творческая обстановка. Я удивлялся своей творческой прыти, а студенты МАИ своей, сами не понимая, как это все у них получается. Но рецепт прост – работай над собой как можно больше и все... Конечно, и у нас были эмоциональные всплески, схватки, отстаивание своих позиций, да и я как режиссер с деспотической хваткой не всегда был для моих артистов милым клоуном из «АБВГДейки». Характер у меня еще тот! Но все наши «битвы при Ватерлоо» происходили только на творческой территории, и когда ситуация подвела нас к разрыву, мы расстались, признав правоту друг друга, и каждый пошел своим путем. Как показала дальнейшая жизнь, виновных и пострадавших на этом пути не оказалось. Я считал, что первое благополучное десятилетие дает нам право на поиск новых концертных форм, что наше финансовое состояние позволяет создать фонд для дальнейшего развития ансамбля «Бим-Бом». Мои оппоненты утверждали, что мы должны совершенствовать уже освоенную форму сценического проживания, принесшую нам популярность и материальные блага, и что все доходы должны немедленно идти в расход и ни о каком фонде речи быть не может. Но это была не главная причина. Главное было в том, что мне становилось тесно в узком пространстве пародийного жанра. В его форме, сценографии. Я как бы для себя уже все в нем открыл и дальше надо было продолжать по наработанной схеме. Неинтересно! Но ничего не поделаешь. Пародисты варятся в водовороте внутреннего рынка и просто обречены работать по одному и тому же принципу, крутясь вокруг своего жанра, одних и тех же звезд, по сотому разу приезжая в одни и те же города, зачастую с одними и теми же шутками. Мне в рамках привычного становилось скучновато. Хотелось большего. Ведь часть моего внутреннего состояния принадлежала цирку, а там совершенно другие критерии совершенства. Если говорить примитивным языком, артист цирка может быть замечательным профессионалом, но если он не выезжает за рубеж и не работает за границей, то он вроде и не артист цирка. А тут еще и друзья зудели: – Ну куда ты с этим жанром… кто там что поймет? У меня уже крутился в голове вариант создания чего-то эдакого для работы за границей, но на период расставания он еще не сформировался, и действовал я скорее интуитивно, нежели продуманно. Но повезло. Мы разделились на «Бим-Бом» и «Экс-ББ», и я думаю, что российская эстрада от этого только выиграла. И все-таки иногда я сожалею о том, что мы не вместе. Черт его знает, может, надо было не рвать коллектив, а дать возможность каждой группе работать по-своему, сохраняя общую крышу? В тот период музыкальным руководителем коллектива был Теодор Ефимов. Талантливый музыкант, композитор, по природе баламут, юморист и скандалист одновременно, он-то и угнездил, как мне тогда казалось, ту червоточину в коллективе, что разъела его на две половины. Будучи и художником, в полном смысле этого слова, он иронично относился к моим дисциплинарным изыскам внутри коллектива. Сам того не замечая и, вероятно, не по злому умыслу, он взвинчивал и будоражил меня на репетициях своими ироничными репликами и шуточками больше, чем артист, который не мог выполнить заданную мной задачу. Мы с ним очень дружили, но на работе в какие-то моменты я его просто ненавидел… Я и сам часто бывал вспыльчив, резок и, что самое противное, очень активен в этом состоянии (это я очень мягко о себе, любимом). На самом деле дисциплина в коллективе была жесткая и порой армейская, но мне казалось, да и сейчас кажется, что без такой дисциплины мы бы не вылезли из самодеятельности и не удержались бы столько лет на плаву. Я боялся, что демократический образ руководства плавно перейдет в анархию и завершит так хорошо начатое дело. Тем более были примеры, которые я хорошо усвоил в цирке: прекрасные номера распадались, коллективы и аттракционы прекращали свою деятельность и исчезали из афиши. Да и что далеко ходить. Как только мой дед ушел на пенсию, его коллектив просуществовал всего пару лет и распался из-за излишне демократической формы работы. Сам я по нутру близок к анархии больше, чем к демократии, будучи разгильдяем каких свет не видывал, в молодые годы особенно. Быть жестким, дисциплинированным я скорее уговаривал сам себя, иначе первым бы и подал пример к всеобщему разгулу. Да и с «Бим-Бомом» я поначалу был своим парнем. Когда коллектив в первый раз выезжал из Москвы на свои первые гастроли в Алушту, в оздоровительно-спортивный лагерь МАИ, я не смог с ними поехать, так как в этот день умер мой дед. И, провожая их, лично внес в поезд ящик какого-то вина. На дорожку… Как потом рассказывали очевидцы: «Что было…что было…». Поезд ходил ходуном. А когда я приехал позднее в Алушту, то мы, естественно, продолжили... К оздоровительно-спортивной атмосфере лагеря это имело весьма отдаленное отношение. Хотя работали мы в тот момент, как очумелые, вероятно спьяну. Моря Черного не видели, хотя и репетировали практически на берегу… Однажды я не выдержал, чего не выдержал, не помню. Теодор, видимо, как всегда пошутил, а я не понял шутки и на людях сцепился с композитором, вполне допускаю, по моей вине и несдержанности. Теодор обиделся и ушел, а дальше все было делом техники. Достаточно искры и она вспыхнула. Произошел разрыв внутри коллектива и, как мне кажется, естественный, практически неизбежный для творческого организма при его почти десятилетней эксплуатации. |
Похожие:
 | Книга-игра, книга-головоломка, книга-лабиринт, книга-прогулка, которая может оказаться незабываемым путешествием вокруг света и глубоким... | | При поддержке компании «Панавто», в Podium Concept Store в рамках Vogue Fashion’s Night Out состоялся благотворительный коктейль |
| Викиномика начинает следующий шаг в истории искусство и наука массового сотрудничества, при котором компании открываются для всего... | | Мы все беспесочники. Мы все невежды. Вокруг столько пляжей, пустынь и дюн знаний, о существовании которых мы даже не догадываемся,... |
| Охватывает на небесной сфере площадь 1302,844 кв градуса, или 3,16% всего небесного свода, и содер | | Всего выброшено в атмосферу загрязняющих веществ за отчетный год всего в том числе от организованных источников загрязнения всего... |
| Книга, которую Вы держите в руках, может перевернуть Вашу жизнь или оказаться абсолютно бесполезным приобретением. Отчего это зависит?... | | Я думаю, что если романист не пишет реалистических романов, то он не понимает эпохи, в которую мы живем |
 | Я думаю, что если романист не пишет реалистических романов, то он не понимает эпохи, в которую мы живем | | Пин-кодом при совершении операций. Держатель карты обязан при ее получении нанести подпись шариковой ручкой на полосу для подписи... |