Книга Левушкина своеобразный коктейль гротеска с эксцентрикой при обильном присутствии реалистических зарисовок, приправленных авантюрным восприятием всего существующего и происходящего вокруг
Скачать 3.27 Mb.
|
| Глава №19 «Секс в большом городе» В 199… году, на заре разгула демократии, мы с другом Олегом Черновым вдруг решили, что пришла пора нам приобрести недвижимость в Испании. Как эта мысль пришла нам в голову, объяснить трудно. Но взялись мы за ее воплощение в жизнь с присущим нам размахом и полным отсутствием представления о финансовых затратах. Очень тогда мы казались себе крутыми ребятами. В Испании жил мой друг Коля Кобыляков, он довольно прочно к этому времени обосновался в Мадриде и охотно согласился нам помочь и даже поддержал нас в стремлении частично стать испанцами. В общем, все проходило под лозунгом «Идиоты всех стран, объединяйтесь!» Коля, радостный и оживленный, а что самое удивительное, трезвый, радушно встретил нас и приютил с величайшего разрешения его жены Наташи в своей квартире в Мадриде, где мы и отметили наше прибытие в Испанию. Утром, еле-еле продрав глаза и с трудом оторвав голову от подушки, мы с Черновым погрузили практически неподвижное тело Коли на заднее сиденье его машины. Он нужен был нам как документ на эту самую машину. Я сел за руль, Чернов бросил себя рядом и… мы поехали приобретать вожделенную недвижимость. Доехали до Аликанте нормально и с ходу вошли в тусовку по данной проблеме и так же быстро поняли, что с нашими капиталами мы могли бы только рассчитывать на дачный участок в 8 соток где-то под Одинцово. Почему-то мы тогда не очень огорчились и даже решили развлечься на полную катушку. Надо признаться, что вели мы себя очень круто, как и подобает русскому человеку, выпившему много водки на испанской жаре. Кто-то из нас в веселом состоянии слишком громко высказывался о наших масштабных задумках, и тамошние дельцы, надо сказать, очень опрометчиво, приняли нас за серьезных и состоятельных людей. Тогда по Европе шастали новые русские в малиновых пиджаках, размахивая шальными деньгами. Мы тоже размахивали. Я с Олегом – соточкой и Колюнчик – десяточкой. В общем, кое-что у нас водилось. А дома мы не покупали, что приводило в замешательство компанию по недвижимости, которая нами занималась. Замечу, что по линии поведения и внешнему виду деловой человек Европы разительно отличается от нашего, мы же все очень похожи. Вот они там и запутались. Черт его знает, а вдруг эти кретины и правда крутые и с большими деньгами – так они, вероятно, думали, глядя на нас. Короче, нас решили раскручивать и проверять на вшивость. Стали заводить нас в дорогие рестораны, это мы еще осиливали, потом в дорогие бутики, откуда мы выскакивали как ошпаренные. И, наконец, нам стали предлагать услуги всякого интимного рода. Коля в перманентном состоянии опьянения, Чернов, примерный семьянин, жаждущий развлечений, но только на расстоянии, и я, который не отказался бы и от первого, и от второго, но… Все-таки мы оказались в одном из таких домов в маленьком курортном местечке на побережье. Пить я не мог, потому что вел Колькину машину, а развлечение, как я понимал на трезвую голову, будет стоить очень дорого. Однако наливали бесплатно, и отказаться от халявы я не мог. Вскоре я дал «Шумахера» и попытался догнать по состоянию опьянения хотя бы Чернова, до Коли мне было очень далеко... И наконец нам поднесли меню с дамскими «рожами лица», мы начали заказывать соответственно выпитому – по два, четыре и шесть… итого двенадцать. Коля выбрал шестерых, Чернов четверых. И я скромненько двоих. В этот момент публичный дом встал по стойке смирно и вероятно вывесил на входе табличку «переучет», чтобы не мешали. А я для пущей важности потребовал еще и барменшу из-за барной стойки. На что мне ответили, что «это», в смысле барменша, не продается, она как бы витрина, лицо заведения. Но сама барменша решила, что раз пошла такая пьянка, то надо приобщаться к великому и дала свое девичье согласие. Олег – человек очень интеллигентный, благовоспитанный, из культурной семьи. Наливая себе в баре, уже брошенном на произвол судьбы, он пытался представиться каждой даме, быть галантным и обходительным. Коля вспомнил свои загулы в ресторане ВТО и ансамбле «Сувенир» (где он крушил практически все на своем пути), совершенно забыв, что он единственный из нас знал 30 слов по-испански. Я сломался с выпивкой позже всех, поэтому и оказался трезвее всех, точнее не трезвее, а чуточку потрезвее. И поэтому переговоры велись через меня. Естественно, я долго соображал, про что меня спрашивают. И ответил, как сейчас помню, что мы, мол, все вместе… Оказалось, хозяйка заведения интересовалась, надо ли разводить нас по отдельным комнатам. Но мой вариант показался ей более заманчивым. Поэтому вскоре я заметил, что в доме началась какая-то перестановка мебели и прочая суета. Подлинный перформанс по-бимбомовски. Наконец нас пригласили в большую комнату, где три четверти помещения занимала гигантская кровать с возлежавшими на ней всеми 13 выбранными нами дамами. Одна лучше другой – белые, смуглые, марокканки, негритянки. И даже «мамка», хозяйка заведения и ветеран движения, примостилась на уголке на случай, если и она понадобится… У меня, увидевшего эту композицию, моментально в голове возникла другая картина – «Бурлаки на Волге». Мы, изможденные, усталые люди, из последних сил… А силы и впрямь были на исходе, а последние тратить не хотелось. Это состояние охватило всех моих друзей, и, видимо, поэтому Коля выпучил глаза и спросил полную ерунду: «А где остальные?» На что ему было отвечено, что все остальные отпущены за ненадобностью. Олежек потребовал цветов и шампанского – дамам. Что было тут же исполнено. А я, как сейчас помню, посмотрел на часы: было три часа ночи или около этого, и сказал: «Еще не вечер. Мы пока в баре погуляем. Коля, переведи!..» Мы вернулись в зал, где наливают. «Мамка» за нами, почуяв неладное. «А не хотели бы пока оплатить счетик?» И выдает распечатку счета. А там сумма тысяч на… долларов… Увидев, что мы начинаем трезветь при виде такого, она добавляет: «Выпивка за счет заведения бесплатно». Коля облегченно: «Раз бесплатно, значит, будем только выпивать». Интеллигент Олег: «А дамам можно что-то передать?..» Как будто они там, в другой комнате, в заточении, а не в трепетном ожидании. Дальше пошел неконтролируемый процесс, в финале которого под дикие вопли всей домовой общественности мы оказались на улице, практически у канавы, вырытой еще мавританскими завоевателями. Утром мы уже катили в Мадрид. Все бы ничего и забыли бы мы этот неприятный для нас эпизод, если бы не опоздали на самолет, который улетел в положенные ему сроки и почему-то не стал нас дожидаться. И мы опять затусовались у гостеприимного Коли с Наташей. Начали менять билеты, и неожиданно выяснилось, что требуется доплата – 200 долларов с носа! Платить не хотелось. В Мадриде было хорошо и очень беззаботно и каждый из нас внутри себя как мог, так и оттягивал расставание с фиестой. Хотя гостеприимство Коли тоже имело свои границы. Но чтобы не платить по 200 долларов за билет и сэкономить деньги (почему-то их было очень жалко), мы купили машину за 16000 долларов, это нам казалось равноценной заменой недвижимости. А чтобы вхолостую не ехать через всю Европу, мы решили придумать себе занятие. Я позвонил Виктору Топаллеру в Брюссель, он давно меня приглашал в гости. Топаллер тогда переехал в Бельгию из Израиля, обустраивался творчески и находился в поисках новых проектов. Замечательно, когда по всей планете живут твои друзья! И мы выстроили маршрут своих дел. Едем в Париж. Зачем? Дело придумаем по дороге. Дальше – Амстердам. Там зайдем в пару театров, где мы работали. Из Амстердама в Брюссель к Топаллеру, оттуда заедем в Гамбург. Замечательная идея – раз мы доберемся до Гамбурга, то и до Киля рукой подать, а оттуда паромы ходят. Я тогда попросил Виктора заказать для нас места на пароме до Питера, Таллинна, Риги или Хельсинки. Ему удалось заказать до Хельсинки. И вот мы в Брюсселе. Витя Топаллер устроил нас в гостиницу, маленькую, но очень уютную. Спокойно жить мы не умели, и когда, нагулявшись, вернулись в гостиницу, то оказалось, что она надежно закрыта на ключ. Мы стучали, звонили. Но все было бесполезно. Нам никто не открывал. Ну не могли же мы, как бомжи, ночевать у стен оплаченной гостиницы, на скамеечках. Мы обошли все сооружение, и я заметил, что в одном окне первого этажа открыта форточка. Внутри было темно и не видно, что там. Естественно, я полез в форточку. Чернова приглашать с собой было бесполезно, он крупнее меня и наверняка застрял бы. Да и со мной пришлось поступать, как с пробкой из бутылки. Форточка была бутылкой, а я – пробкой, Чернов – штопором или тем инструментом, который вышибает пробки из стеклянных сосудов. Короче, с третьего удара плеча Чернова, которое врезалось в мой зад с большого разбега, я со свистом выпал из этого маленького оконного проема вовнутрь помещения и шлепнулся на какие-то сковородки. Оказалось, я попал на кухню, что-то уронил, обо что-то ударился, но добрался до главного входа и, открыв дверь, впустил Чернова. А немного позднее к нам в гости в гостиницу, естественно, прибыла и полиция. Положение было еще то: у меня в паспорте испанская и немецкая визы. У Чернова только испанская, а находимся мы оба в Брюсселе (Шенгена тогда еще не было), да еще один из нас проник в гостиницу в 2 часа ночи через форточку. Вызвали хозяина, он охотно подтвердил, что мы тут живем, и что он нас предупреждал о том, что дверь в ночное время постоялец открывает своим ключом от номера, который у нас был в карманах аж в двойном экземпляре. Спасло нас и то, что Топаллер, тоже вызванный к месту происшествия, показал, что у нас забронированы билеты в Киле, а в Брюсселе мы оказались транзитом. В общем, выкрутились мы из этой истории и на следующий день отправились дальше, на паром. И вот мы уже в Киле. После Брюсселя особых событий с нами не произошло. Машина в трюме, а мы с Черновым, который и визы-то германской не имел, в бизнес-классе со всем доступным комфортом. Плывем три ночи и два дня. Без приключений и это начинает беспокоить: ибо уж кому-кому, а нам, действительно, покой только снится. Прибыли в Хельсинки. Сели в машину, съехали с парома… Уже предвкушали свежий ветер, дующий нам в лицо, когда мы будет мчаться сначала 2 часа до Таллинна, потом в Петербург и вдруг… Голос пограничника «Ваши документы!» вывел нас из сладких мечтаний, и… реальность оказалась суровой. – Где ваша финская виза? – А зачем? Мы транзитом. – В Финляндии нужна виза. Вы незаконно нарушили границы нашего государства. Прошу вас пройти в участок. Обалдевшие, мы с Черновым отдали полицейским свою машину и последовали за пограничником. Чернов в ужасе, а для меня поход в портовый участок – все равно как в универсам в Москве сходить. В участке сидели час. Потом появился еще один страж порядка, якобы следователь. Совершенно не реагируя на все наши клоунские выходки и индивидуальное обаяние, на которое мы очень рассчитывали, он, со свойственным этой нации темпераментом, деревянным голосом завел уныло старую для нас песню: – Гдээ? Вааша визаа? в Финляндия обязательлнё. Вы наарушали. Ми вашаа будеем судить. Нас куда-то повели. Открыли дверь – оказалась камера. Мы вошли. Дверь за нами закрыли. Через какое-то время нам подселили двух представителей Африки. Они, видимо, тоже плыли на пароме, только в машинном или багажном отделении, что сразу стало ощутимым в замкнутом пространстве камеры. Прошло часа четыре. Мы дружно стали требовать пищи, никто из нас голодовку не объявлял. На наши требования реакции не последовало. Прошло еще часа четыре. Дверь открылась, и полицейский пригласил нас следовать за ним. Мы вошли в кабинет. Полицейский взял из сейфа, где хранились бумаги и оружие, мантию и судейскую шапочку. Облачился в это одеяние. Второй полицейский скомандовал: «Встать!» и начал зачитывать приговор, инкриминируя нам незаконное вторжение в их гордую и суверенную страну. Приговор гласил: «Депортировать нарушителей из страны». В этот момент мы облегченно вздохнули, рассчитывая быть изгнанными в сторону Таллинна или Петербурга. Однако судья решил по-другому: «Депортировать в тот же порт, откуда прибыли нарушители», то есть в Киль. А для усугубления нашей нелегкой доли была добавка в приговоре – за наш счет. Услышав это, мы заорали: «У нас нет денег!» «Ничего не знаю», – сказал судья-полицейский и дал команду другому вывести нас в зал. Пусть поедят. Нас, только что осужденных, вывели в портовый зал ожидания, без наручников и тюремной робы. Полицейский сказал: «Сходите в ресторан и чтобы через час были в камере». Мы перекусили и, естественно, попытались отправить счет за еду финскому правительству, но в зале не было ни одного полицейского, который бы мог подтвердить правомерность наших требований. Пришлось платить самим. Вернулись в камеру, где африканцы уже полностью обжились, и войти туда без противогаза было невозможно. Это понял и сопровождающий нас полицейский, который, отрыв двери и вдохнув спертого камерного воздуха, практически упал в обморок. И мы сами запирали камеру и провожали его в кабинет, где он с трудом пришел в себя. Нам великодушно разрешено было передохнуть в кабинете, до парома еще оставалось время. Когда объявили посадку на паром, нас повели в кассу, чтобы мы купили билеты. Конечно, какая-то мелочь у нас была, долларов 400, но нам почему-то очень не хотелось ее тратить, кто знал, что нас ждет по возвращении в Киль. Видя наше бурное нежелание спокойно расстаться с полицейским участком и своими деньгами, блюститель порядка объяснил, что у нас есть два варианта разрешить эту ситуацию. Первый: нас везут бесплатно, если капитан согласится, но тогда нас сдают властям Германии. Это значит – новый суд и все отсюда вытекающее, а наши имена заносят в компьютер, и тогда прощайте поездки за границы родного государства. Второй: нас держат в хельсинкской тюрьме от 2 до 6 месяцев, а потом высылают на родину. Если, конечно, родина примет… а что будет там дальше – одному генсеку, вернее, президенту известно, если он дозвонится до прокурора. Оба варианта нас не устроили, и мы избрали наиболее легкий путь: 120 марок мы заплатили за машину, а 200 – за каюту 5-го или 35-го класса. Каюта была ужасная, душная, маленькая, кровать в два яруса, как в армии, прикрученная к полу, одна тумбочка и туалет на улице, точнее далеко в коридоре. Представители Африки, сидящие с нами в камере, вероятно, плыли в точно такой же. К тому же денег у нас теперь действительно не было, оставшиеся 80–100 марок нас уже не спасали. В тот момент бутерброд в баре стоил для нас целое состояние. День мы прожили... Потом начали жутко ныть и практически пухнуть с голоду. Но авантюризм наших характеров выручил и в этот раз. У нас оставалось всего 20 марок, которые нас не спасали ни при каких обстоятельствах, и мы рискнули. Пошли в казино. Чернов зажмурился, я поставил и выиграл, потом еще раз поставил, еще выиграл, еще раз поставил и еще раз выиграл. Больше мы судьбу не искушали. Выиграли 260 марок и были счастливы, что можем теперь и откушать. Мы подплыли к Килю, оба трезвые и помудревшие. Мы прекрасно представляли себе безвыходность нашего положения: моя виза в Германии кончилась в предыдущее отплытие, у Чернова ее вообще не было. Что в такой ситуации могло нас ждать? Опять депортация. Интересно только куда? В Брюссель или Мадрид или обратно в Хельсинки, а оттуда обратно в Киль и так до конца нашей жизни. Мы съехали с парома, и когда полицейский взял наши паспорта, то совсем не удивились, что глаза у него полезли на лоб. Двое русских прибыли в Германию на машине с испанскими номерами из Хельсинки и без виз во все перечисленные страны! Нам повезло – попался умный коп. Он быстро сообразил, что самое лучшее – это расстаться с нами как можно быстрей и никогда больше нас не видеть. После моих объяснений он понял, что наши желания совпадают, и вынес свое решение: до 24 часов этого дня мы должны были покинуть пределы Германии. Добраться до Франкфурта-на-Одере и на тамошнем КПП отметить свое прощание с Германией. «В противном случае вас занесут в компьютер…» – приговаривал пограничник, записывая наши данные. Конечно, это был не ближний путь, но по времени мы успевали. Вот только денег у нас добраться до этого чертова Франкфурта-на-Одере не было. Я тогда уже в который раз порадовался, что друзья у меня есть во всех частях света, позвонил на последние монетки своему другу и через три часа получил в местном банке 1000 марок. Практически в полночь мы прибыли во Франкфурт-на-Одере. Подъехали к КПП. Но, как и положено, на посту никого не оказалось. Граница Германии была открыта, и метку нам ставить было некому. Как мы ни старались, никого не нашли. Впереди маячили только польские пограничники. До Москвы мы с Черновым отлично доехали. Правда, потом никак вспомнить не могли, зачем нас понесло в Испанию? «К тому же, – горевал я, – планировали шесть дней, а потеряли 36». Хотел ветер, а получил бурю... в стакане! История «покупки» недвижимости в Испании – одна из ярких страниц пестрой летописи гастрольных путешествий «Бим-Бома». Рассказывая о ней, я вспомнил другую историю. Произошла она, правда, намного раньше, в нашей далекой юности. Еще одна история эта также связана с сексом, которого по авторитетному заявлению одной из наших соотечественниц «в России не было!» Любопытно, какой смысл она вкладывала в свои слова, да и вообще: откуда в России берутся дети? Нам интересно было жить, потому что все, что иной цивилизованный мир воспринимает давно как норму жизни… для большинства советских граждан являлось тайной за семью замками. Мы жили ежедневно… ежечасно… в ожидании открытий и сенсаций, которые с трудом просачивались к нам сквозь «железный занавес». Всю сознательную жизнь наше взрослое поколение прожило в полной уверенности, что никаких меньшинств определенной направленности у нас в стране нет. Хотя бы потому, что со всеми меньшевиками было покончено еще в дни революции и страной правили большевики… Как и большинство парней и девушек моего поколения, я слово «секс» не употреблял, заменял его более понятным и привычным «любовь». Что касается меня, то влюблен я был всегда и везде. Красивые глаза, улыбка, фигура и отличные ножки женщины сводили меня с ума, и для своей избранницы я готов был в тот момент на великие подвиги… (в пределах разумного). Вот таким дамским угодником, неграмотным в области международного восприятия секса, я прожил долго. Уж не знаю, отнести это к достоинствам или ущербности? Но что было, то было. Кстати, к самому слову «секс» у меня сейчас настороженное отношение. Я даже испытываю какое-то чувство неловкости, когда уважаемого артиста или артистку, удостоенных высоких наград за мастерство, в знак особого поощрения вводят в ранг секс-символа России!!! Мне до сих пор кажется, что само понятие «секс» не для ораторской трибуны, оно интимное, и именно в этой области надо хорошо знать объект, который величаешь символом данного дела. Мне кажется, что раз ее или его выбрали в секс-символы, значит, как минимум все жюри его или ее попробовало, проверило и присудило… (Мечтаю попасть в жюри). А до этого самого высшего жюри будущие секс-символы прошли через областное, городское, районное, микрорайонное, домовое, подъездное, в лифте, на лестничной клетке и вообще где придется… И везде надо быть лучшим… А сколько еще индивидуальных тренировок и репетиций… Это сейчас, с высоты своего возраста, я понимаю, что жизнь предоставляла гигантские возможности для расширения познаний в области секса, и должен сказать, что воспользовался я этим сполна. А вот с нетрадиционной ориентацией у меня были большие пробелы в воспитании… Впервые с представителями сексуальных меньшинств я столкнулся в 1969 или 1970 году, когда мне было 15 или 16 лет. Отдыхая со своим товарищем Олегом Черновым в Ялте, мы как истинные дети своего времени оказались в какой-то момент без денег. Переводы от родителей не успевали доходить, и часто мы отваживались ночевать если не в объятиях девушек (желательно на их территории, так как своей не было), то на пляже или автовокзале… Олег был тогда высокий, стройный, интересный парень с огромной копной черных вьющихся волос. Да и сейчас их не меньше, только уже с сединой… И вот однажды, когда мы готовились отойти ко сну, на автовокзале города Ялта к нам подошел человечек лет 30–35 (тогда он нам, шестнадцатилетним, показался действительно пожилым человеком). Представляю, что думают о нас сегодняшние молодые!.. Слово за слово, куда-откуда… угостил нас чаем на вокзале, спросил, хотим ли есть? А есть мы хотели всегда. Сказал, что в буфете дорого, а живет он рядом. Поэтому с удовольствием пригласит нас к себе: поедите, переночуете… ну все, как положено. Я с радостью побежал на встречу с постелью, аж вприпрыжку. Олежек, более настороженный товарищ, с меньшей охотой поплелся в нежданные гости. Действительно, жил он рядом в однокомнатной квартире и накормил нас отменной яичницей. Комната была перегорожена огромным шкафом: с одной стороны огромная тахта, а за шкафом маленькая железная кроватка. «Ты, – он показал на меня, – можешь ложиться на кровать и спать, а на большой мы ляжем» (имея в виду Олежку). Я очень хотел спать и поэтому не обратил внимания на вылезшие из орбит глаза Олега при упоминании такого расклада. Итак, я сладко сплю, а пробуждаюсь от того, что меня расталкивает Олег и шепчет: – Сваливаем… – Мне бы очень не хотелось этого делать,– отвечаю я ему очень интеллигентно, видимо, спросонья. Но Олежек был настойчив и мы быстро собрались. Перед уходом приперли дверь ванной шваброй, ну так, чтобы он не сразу выскочил, и смотались. На бегу Олег рассказывает. Как только я уснул и засопел на весь дом (кстати, я прекрасно поспал эти пару часов), этот хмырь начал грязно домогаться моего друга… Какое-то время Олегу удавалось сводить все к шутке… но хмырь становился настойчивее и настойчивее, и тут Олежке стало не до шуток. Я дрыхну, помощи ждать неоткуда, а с ориентацией пятнадцатилетний мальчишка еще не определился. И Олег пошел на хитрость. Он согласился… потерять свою невинность и отправил хмыря омывать тело… Дальше вы все знаете… И вот, досыпая ту ночь на ялтинском пляже, я сквозь пелену сна вяло раздумывал: какое счастье родиться невысоким, некучерявым и некрасивым – никто тебя грязно не домогается и всегда можно выспаться… Меня часто спрашивают, кто придумывает мне эти истории, которые я потом приписываю себе. Доказывать, что я их придумываю сам себе – банально. Но они, эти самые истории, липнут ко мне сами, как липучка от кустарника, не помню, как он называется. Когда я написал эту главу, то отправил ее Чернову Олегу. Отправил, чтобы он ознакомился и дал разрешение к печати. Мало ли что… Он человек серьезный, именитый и, может, ему не хотелось бы читать про себя такое. Он читал дома, вместе с женой и на другое утро дал разрешительный ответ. А еще через пару дней я получил звонок от его жены, которую тоже знаю лет тридцать, потому что ровно столько они женаты. Привожу диалог, который между нами случился: – Валерочка, приветик. Мы вчера читали. Все замечательно. Все так смешно. Ну просто очаровательно. Я удовлетворенно хмыкаю в трубку… – Я читала и представляла, как вы там, мальчишки, в Ялте. Ну молодцы. Я уже практически начинаю парить над столом с телефонной трубкой, совершенно не понимая, куда она клонит. Но развязка наступает мгновенно: – А когда ты спал, что они там делали эти два часа?.. ...И вот таким «серым» в области этой игры я в 1989 году повез своих артистов в Гамбург на первые зарубежные гастроли. Театр «Shmitt», руководил которым Корни Литман, очень известный актер и шоумен, был расположен на «Ripper ban». Это огромный район на севере Гамбурга, известный на всю Германию как район театров и развлечений с определенной репутацией… Здесь соседствовало все – мировое шоу «Сats», а рядом с ним клуб розовой ориентации, далее голубой, затем синий, потом для дальтоников и т.д. И вот в таком районе располагался театр, в котором нам и предстояло выступать. В труппе у меня было 6 девочек и 6 мальчиков. Естественная задача руководителя – уберечь молодых артистов от соблазнов гниющего Запада. Как я понимал из своего опыта, самое слабое звено – девочки. Мальчики, ну, напьются, ну, снимут проституток и то далеко не факт, что позволят себе это. И то, и другое обошлось бы очень недешево для их тогдашнего бюджета. Ну, а девчонки другое дело. Их пригласят, за них заплатят, их отвезут, их привезут… может быть. И вот это «может быть» меня нервировало и практически лишало радости общения с Красным кварталом Гамбурга. У девушек одна задача – выйти замуж и бросить коллектив. Короче, враги. Пятая колонна в коллективе. С этих позиций я денно и нощно блюл этот самый коллектив. И вот решил я каждую ночь проверять присутствие в номерах моих артистов, конечно же, в первую очередь девочек. После выступления, выждав какое-то время для приличия, я рванул в номер к артисткам. Они все были на месте и, судя по их расслабленному виду, собирались отходить ко сну. Я успокоился и, так как мальчики меня не волновали, тоже отправился спать. И вот такая предночная проверка наличности состава стала для меня в тот приезд в Гамбург здоровой традицией. Где-то в конце второй недели, уходя от девочек, я решил заскочить к мальчикам. Их в номере не было! Не было их в номере и в следующую ночь! Ка-та-стро-фа! Я собрал весь свой творческий состав и устроил разнос. Кричал на мальчиков, что шляться по кварталу ночью (а днем там нечего делать) нехорошо, пить нехорошо (а что там делать, когда шляешься?), покупать женщин нехорошо (сам не очень понимая, почему все это нехорошо – если это все продается и причем на каждом углу, по нескольку штук на выбор). Мальчики ходили трезвые и злые, а девочки, которых я все равно считал потенциальной угрозой… расслабленно наслаждались «раем магазинов». На какое-то время в труппе наступил порядок. Потом мы с успехом проехались по нескольким городам Германии и Италии и снова вернулись на улицу «красных фонарей». Тут я реанимировал свои проверки и убедился, что два моих артиста, несмотря на проведенную с ними беседу, в номере не ночуют. Я бросился на разведку… Используя продажность девушек, стоящих на углах улиц (некоторые говорили по-русски), я пытался использовать их как по назначению, так и в целях получения разведданных о моих орлах. Денег истратил уйму, а толку никакого, если не считать удовольствия… Мои замечания орлы не могу сказать, что откровенно игнорировали, но затаивались и конспирировались все глубже и изощреннее. Но все кончилось тем, что один из любителей ночных забав даже опоздал на самолет, увозящий нас в Москву. Нарушение дисциплинарных устоев в «Бим-Боме» всегда резко пресекалось, и как только мы оказались в Москве, я тут же расстался с ними, как со злостными нарушителями трудовой дисциплины. Мне было жаль расставаться, они были замечательными артистами, но дисциплина!.. Тем более что впереди нас ждал длительный контракт. Каково же было мое удивление, когда, прибыв в очередной раз в Гамбург, я был встречен грозным вопросом нашего продюсера Корни Литмана: «Где тот-то и тот-то?..» – «Они уволены», – ответил я. – Так вот, – услышал я в ответ, – или мальчики будут работать, или я подам на Вас в суд за ущемление прав сексуальных меньшинств. Сказать, что я был в обмороке или что я сполз со стула под стол, – это значит ничего не сказать. Мой «мрачный» переводчик еле-еле привел меня в состояние человека, способного соображать. Я обалдел! Но пришел в себя и очень четко, практически на чистом немецком языке, выдал длиннющую тираду, в которой обосновал свою позицию: «Nain!!!» – взвизгнул я. Наверное, я был убедителен. Литман понял, что бороться с этим полиглотом бесполезно, но обиду, видимо, затаил. Я тоже кое-что понял. Из тех первых заграничных гастролей я вывез много новых познаний, весьма обогативших мой общий уровень развития. |
Похожие:
 | Книга-игра, книга-головоломка, книга-лабиринт, книга-прогулка, которая может оказаться незабываемым путешествием вокруг света и глубоким... | | При поддержке компании «Панавто», в Podium Concept Store в рамках Vogue Fashion’s Night Out состоялся благотворительный коктейль |
| Викиномика начинает следующий шаг в истории искусство и наука массового сотрудничества, при котором компании открываются для всего... | | Мы все беспесочники. Мы все невежды. Вокруг столько пляжей, пустынь и дюн знаний, о существовании которых мы даже не догадываемся,... |
| Охватывает на небесной сфере площадь 1302,844 кв градуса, или 3,16% всего небесного свода, и содер | | Всего выброшено в атмосферу загрязняющих веществ за отчетный год всего в том числе от организованных источников загрязнения всего... |
| Книга, которую Вы держите в руках, может перевернуть Вашу жизнь или оказаться абсолютно бесполезным приобретением. Отчего это зависит?... | | Я думаю, что если романист не пишет реалистических романов, то он не понимает эпохи, в которую мы живем |
 | Я думаю, что если романист не пишет реалистических романов, то он не понимает эпохи, в которую мы живем | | Пин-кодом при совершении операций. Держатель карты обязан при ее получении нанести подпись шариковой ручкой на полосу для подписи... |