Ученые записки Выпуск 2
Скачать 5.68 Mb.
|
Библиография
Грибанов Ю.Ю., к.ю.н., старший преподаватель кафедры гражданско-правовых дисциплин Западно-Сибирского филиала Российской академии правосудия Компаративный подход как элемент методологии и как направление науки гражданского процессуального права Современный этап развития науки гражданского процессуального права характеризуется все большим ориентированием на зарубежное законодательство. В этом плане иностранные правовые системы способствуют динамичному развитию и обогащению структуры отечественного законодательства. Если в советский период развития науки гражданского процесса сравнительные исследования априори основывались на позиции критики, часто заведомо весьма неконструктивной, то в настоящий момент подходы изменились в пользу толерантного анализа и прагматичного заимствования. Сравнительные исследования, безусловно, являются определенной традицией94 российской науки гражданского процессуального права, имеющей глубокие исторические предпосылки, главная из которых – влияние догоняющего модернизационного типа отечественной социально-экономической формации. Так что до сих пор не утратила своего значения оценка сравнительно-правовому подходу, данная более ста лет назад Е.А. Нефедьевым. По его мнению «в самом деле, для того, чтобы понять смысл и значение многих институтов нашего права, необходимо сравнить их с институтами права французского или немецкого, по образцу которых построены институты нашего права»95. Сравнительные исследования становятся все более актуальными в свете необходимости дальнейшей модернизации институтов отечественного процессуального права с позиций соотносимости с общепринятыми стандартами отправления правосудия. Одновременно необходимо также учитывать, что потребность обращения к опыту зарубежного законодателя обусловлена не только возможностью восприятия позитивного опыта в процессе осуществления правовых реформ в области гражданского и арбитражного процессуального права России, но и целым рядом иных факторов. Так, в частности С. С. Трушников в обоснование сравнительно-правового метода исследования выделяет по меньшей мере две группы таких факторов96. Соглашаясь в целом с позицией С. С. Трушникова, особо хотелось бы отметить следующее. В первую очередь, исследование тех или иных правовых институтов должно определяться во многом системным подходом, что предполагает обращение не только к собственно законодательству, но и в значительной степени к сложившейся практике его применения, а также доктрине, как совокупности научных представлений, взглядов и идей, сформировавшихся в науке соответствующего иностранного государства по исследуемой проблематике. К такому подходу правоприменителя ориентирует и законодатель, устанавливая в ст. ст. 14 АПК РФ и 1191 ГК РФ, что применение норм иностранного права должно осуществляться в соответствии с их официальным толкованием, практикой применения и доктриной в соответствующем иностранном государстве. Указанный подход следует использовать при исследовании не только норм материального, но и процессуального права. Не стоит игнорировать и социально-экономические условия, под воздействием которых происходило оформление и закрепление отдельных правовых институтов. При этом нужно учитывать, что отдельные черты гражданского процесса в зарубежных странах определяются именно спецификой сложившихся социальных взаимоотношений между отдельными слоями гражданского общества, а нередко – и особой ментальностью населения. В таких случаях следует предостеречь законодателя от непродуманного копирования зарубежных правовых конструкций и категорий, которые, будучи внедренными в новых, не соответствующих им социально-экономических условиях, способны внести дисфункциональность в действующий процессуальный регламент. Так, к примеру, система и структура построения судебных юрисдикционных органов обусловлена в значительной степени сложившимся балансом между различными ветвями власти. Для немецкого гражданского процесса своеобразной традицией является выведение за рамки кодифицированного акта, регулирующего порядок судопроизводства по гражданским делам, деятельности по реализации функции судебного управления – особого производства в понимании отечественного гражданского процессуального законодательства. Вряд ли будет являться достаточно обоснованным восприятие подобного рода процессуальных правил. То же самое можно сказать применительно к правилам разграничения подведомственности и подсудности. Таким образом, учет и анализ иностранного опыта законодательной регламентации гражданского судопроизводства способен привести не только к позитивным последствиям, но и чреват негативными результатами, которые могут иметь место в случае непродуманного сплошного заимствования зарубежных процессуальных институтов. К еще более вредным итогам приводит практически полное игнорирование общих мировых тенденций в области гражданского процесса, когда отечественное процессуальное законодательство остается в стороне от тех изменений, которые происходят мире. Принятый в 2002 г. новый ГПК во многих отношениях оказался копией старого советского процессуального законодательства. Совершенно непонятно, по каким причинам законодателем не были учтены прогрессивные европейские законоположения о начале течения срока на обжалование судебного акта с момента вручения последнего заинтересованной стороне, о моменте возбуждения гражданского дела в суде, который увязывается с моментом получения копии искового заявления истца ответчиком, о стимулировании активности сторон в формировании и исследовании доказательственного материала и множество других правил, касающихся, в частности, упрощения судопроизводства и повышения динамизма правосудия. Такой половинчатый подход не способствует повышению эффективности гражданского судопроизводства, снижает уровень процессуальных гарантий и не отвечает новым условиям экономического развития и сложившимся приоритетам в области публичного права. Изучение и обобщение правовых институтов зарубежных правовых систем способно оказать влияние не только на судебную деятельность через выработку рекомендаций для российского законодателя97, но, прежде всего, на науку гражданского процессуального права. Только с таких позиций возможно достижение целей представления и восприятия целостной, а значит и достоверной картины того или иного правового института зарубежного законодательства. Дальнейшими важными факторами, актуализирующими сравнительные научные исследования, оказываются объективные политические и экономические детерминанты. В числе политических детерминант, обуславливающих необходимость исследования европейского законодательства, несомненно, следует выделить углубляющиеся интеграционные процессы между Россией и Европейским сообществом. Что касается экономических детерминант, то в этой части главным является факт расширения и интенсификации деловых контактов между российскими и европейскими партнерами в различных сферах предпринимательства и бизнеса. Знание основ и специфики процессуальных правил осуществления и защиты гражданских прав будет способствовать построению справедливой парадигмы взаимоотношений с участием иностранного элемента и позволит эффективнее отстаивать права и интересы российских хозяйствующих субъектов за рубежом98. Важнейшим и актуальным представляется обращение в этой связи к исследованию правовых институтов Германии. Правовая система Российской Федерации относится к континентальному типу, а это означает, что с точки зрения общности основополагающих начал и отдельных институтов законодательства трудно выделить какое-либо иное европейское государство. Тем более, что исторически еще для дореволюционной процессуальной доктрины и законодательной практики было характерно ориентирование на немецкое гражданское процессуальное законодательство. Истоки многих институтов современного гражданского процессуального права Российской Федерации проистекают из области немецкого гражданского процесса. Это касается в первую очередь института процессуальных предпосылок, процедуры заочного рассмотрения споров, отдельных форм упрощенных судебных производств, концептуальной структуры дифференциации гражданского процесса и формирования системы законодательных источников и некоторых других. До настоящего времени за рамками исследований оказался огромный пласт институтов гражданского процессуального права Германии. К проблемам гражданского процессуального права Германии обращались такие исследователи, как А. Г. Давтян99, Н. Г. Елисеев100, С. С. Трушников101, Б. С. Хейфец102. Некоторые из работ указанных авторов, изданные до 2001 года в значительной степени устарели и не отражают специфику современного немецкого гражданского процесса, так как именно в 2001 году была проведена последняя масштабная реформа гражданского процессуального права Германии. Другие работы посвящены исследованиям общих положений гражданского процесса, исключая диссертацию С. С. Трушникова, посвященную, однако, довольно узкой проблематике - возбуждению производства о несостоятельности. В советский период развития науки гражданского процессуального права значительный вклад в сравнительные исследования был внесен В.К. Пучинским. Фундаментальные работы В.К. Пучинского «Английский гражданский процесс» (М., 1974), «Гражданский процесс США» (М., 1985), «Обращение в суд в английском гражданском процессе» (М., 1983), «Понятие и источники гражданского процессуального права Англии, США, Франции» (М., 1988), «Принципы буржуазного гражданского процессуального права» (М., 1988), «Участники буржуазного гражданского процесса» (М., 1991) до сих пор сохраняют свою актуальность и несомненную значимость для науки и юридической практики. Особо следует остановиться на вкладе ученого в исследования проблем оптимизации гражданского судопроизводства через призму компаративного метода. В этом плане нужно указать следующие работы: Упрощенное производство в английском гражданском процессе (Правоведение, 1977, №3), Заочное производство в английском гражданском процессе (Советское государство и право, 1977, №4). Отдельного упоминания заслуживает работа А.Д. Кейлина «Судоустройство и гражданский процесс капиталистических государств» (М., 1958) и Р. Шарвена «Юстиция во Франции» (М., 1978). На современном этапе науки гражданского процессуального права сравнительные исследования получили бурный всплеск и дальнейшее развитие. Помимо обозначенных выше современных диссертационных и монографических исследований, давая общую характеристику источников гражданского процессуального права зарубежных прав, нельзя обойти без упоминания диссертационное исследование И.В. Решетниковой, посвященное доказательственному праву США и Англии, работы Т.В. Апаровой «Суды и судебный процесс в Великобритании» (М., 1996) и С.В. Боботова Правосудие во Франции (М., 1994). Поистине колоссальным трудом явился перевод ГПК Германии, осуществленный Н.Г. Елисеевым и опубликованный в издательстве Волтерс Клувер (М., 2006). Наблюдается и обновление учебных пособий. Так, в 2004 г. вышла авторская работа – учебник по гражданскому процессуальному праву зарубежных стран Н.Г. Елисеева, а в 2008 г. – коллективное учебное пособие «Гражданский процесс зарубежных стран» (М., 2008) под редакцией А.Г. Давтян и С.А. Алехина. Все это вселяет оптимизм на возрождение и дальнейшее углубление сравнительных исследований в области гражданского процессуального права, а также на то, что такие исследование не останутся простым теоретизированием и непременно будут учтены законодателем в процессе осуществления мероприятий по реализации заключительного этапа судебно-правовой реформы в Российской Федерации. Могилевец О.М., магистр юриспруденции, преподаватель кафедры гражданско-правовых дисциплин Западно-Сибирского филиала Российской академии правосудия Проблемы определения размера компенсации морального вреда Одним из самых дискуссионных вопросов, вызывающих повышенный интерес юристов, продолжает оставаться проблема выработки четких критериев определения размера подлежащего компенсации морального вреда. Эта проблема, в особенности определение размера компенсации в денежной форме, вызывает в настоящее время большие затруднения в судебной практике. Анализ законодательства и судебной практики России о компенсации морального вреда показывает наличие проблем при применении этого правового института. Современное законодательство России, создав институт денежной компенсации морального вреда, во многом восприняло идею свободного усмотрения, которая активно применяется в зарубежной правоприменительной деятельности, не установив никаких реальных минимальных или максимальных ограничений денежной суммы, которая может быть взыскана в качестве компенсации за причиненные физические и нравственные страдания103. Думается, что, введя денежную компенсацию за причинение морального вреда, законодатель поставил правоприменительные органы в тупик. И если в зарубежной практике уже сложились методики определения размера компенсации, были выработаны общие подходы, то в России ничего не было. И лишь с принятием части первой ГК РФ в конце 1994 г. законодатель в ст. 151 указал на критерии, которыми должны руководствоваться суды при вынесении решений о размере компенсации. Ст. 1101 второй части ГК РФ указанные критерии были дополнены. Пленум ВС РФ издал два постановления посвященных вопросам компенсации морального вреда (Постановление Пленума ВС РФ от 20.12.1994 г. № 10 (в ред. от 06.02.2007 г. № 6) и Постановление Пленума ВС РФ от 24.02.2005 г. № 3). Однако, несмотря на это, у судов так и нет указаний или методик, которые позволили бы обоснованно определять размер компенсации при разрешении конкретного дела. Думается, что ВС РФ необходимо выработать методические рекомендации для определения размера компенсации. Зачастую правоприменители по аналогичным делам выносят совершенно разные решения. И получается, что при прочих равных условиях (равной степени вины причинителя вреда, отсутствии существенных индивидуальных особенностей потерпевшего и других заслуживающих внимание обстоятельств) пострадавший от преступления, связанного с нарушением его авторских прав, получает большую денежную компенсацию, чем потерпевший от преступления, результатом которого стала утрата им зрения или слуха104. Исходя из сказанного, можно придти к выводу, что, не имея каких-либо реальных рекомендаций или методик по расчету размера компенсации, суды, чтобы создать хоть какую-то видимость единообразия принимаемых ими решений, просто вынуждены обращать внимание на размеры компенсаций, ранее взысканных ими или другими судами по аналогичным категориям дел. То есть законодатель сам толкает суды на формирование своеобразной системы судебных прецедентов, для использования её при определении размера компенсации за причиненные нравственные или физические страдания. В литературе справедливо указывается что, «конечно, можно уповать на то, что судебная практика, в конце концов, выработает повсеместно более или менее стабильные размеры денежных компенсаций морального вреда, причиненного при схожих обязательствах и по аналогичным категориям преступлений»105. Другими словами у нас появятся судебные прецеденты. Но, не стоит забывать, что прецедентное право в англо-американской правовой системе формировалось не одну сотню лет, в то время как, история компенсации морального вреда в России насчитывает чуть более десяти лет. Об общих критериях, которые должен принимать во внимание суд при определении размера компенсации морального вреда, говориться в ст. 151 и 1101 ГК РФ. Частично эти критерии носят дублирующий характер и если объединить их, то получится:
Думается, что этот перечень должен быть дополнен еще двумя, носящими общий для всех видов вреда критериями, предусмотренными ст. 1083 ГК РФ, которые также должны применяться при оценке морального вреда. Это степень вины потерпевшего и имущественное положение причинителя вреда. Так, если грубая неосторожность самого потерпевшего содействовала возникновению или увеличению вреда, в зависимости от степени вины потерпевшего и причинителя вреда размер компенсации должен быть уменьшен (п. 2 ст. 1083 ГК РФ). Суд может уменьшить размер компенсации морального вреда, с учетом имущественного положения причинителя вреда (п. 3 ст. 1083 ГК РФ), за исключением случаев, кода вред причинен действиями, совершенными умышленно. Из сказанного можно сделать вывод, что простая небрежность (неосмотрительность) потерпевшего не влияет на ответственность причинителя вреда либо на её размер. Следовательно, «данный критерий может применяться только по делам о правонарушениях с неосторожной формой вины. Кроме того, в этом случае определяя размер денежной компенсации, суд вправе учесть имущественное положение причинителя вреда, но вовсе не обязан это делать»106. Нет сомнения, что размер компенсации морального вреда, причиненного умышленно, должен быть выше размера компенсации аналогичного вреда причиненного по неосторожности. Думается, что данное положение призвано, не столько увеличить размер компенсации, сколько усилить «наказание» для причинителя вреда за его умышленные деяния. Так как, по большому счету, для потерпевшего умысел или неосторожность при причинении ему вреда не всегда важно. Факт претерпевания страданий от этого не меняется. Думается, что при определении размера компенсации морального вреда необходимо также учитывать имущественное положение причинителя вреда. Ведь вполне возможен случай, когда выплата определенной судом компенсации, может поставить причинителя вреда в бедственное положение. Оценка и учет имущественного положения причинителя вреда допускаются при определении размера компенсации, однако неблагополучное имущественное положение причинителя вреда не должно приводить к уменьшению компенсации до символического размера или к отказу во взыскании компенсации вообще. Следующие критерии - это степень и характер физических и нравственных страданий потерпевшего. Законодатель предписывает учитывать степень страданий, связанных с индивидуальными особенностями потерпевшего (ст. 151 ГК РФ). В литературе можно встретить точку зрения, согласно которой, «учет индивидуальных особенностей потерпевшего (пол, возраст, социальное положение и т.д.) при определении размера компенсации нарушает принцип равенства прав граждан»107. В обосновании указывается: «последовательное применение принципа учета индивидуальных особенностей потерпевшего может привести к полному разнобою. А ведь компенсация морального вреда, предположим, за психические страдания, вызванные шрамом на ноге от укуса собаки, должна быть одинаковой как для лица, которое очень заботится о своей внешности, так и для человека, который не очень сильно ею озабочен. В равной степени размер компенсации не должен зависеть от повышенной эмоциональности эстрадного артиста (по сравнению со зрителем), женщины (по сравнению с мужчиной) и т.д.»108. Однако, следует не забывать, что легального определения «индивидуальных особенностей» потерпевшего в нашем законодательстве пока нет. Вообще под «индивидуальностью» понимают своеобразие психики отдельного человека, особенности характера и психического склада, отличающие одного индивида от другого109. А особенность – это характерное, отличительное свойство кого-нибудь или чего-нибудь110. Исходя из этого, можно придти к выводу, что упоминая в ст. 151 ГК РФ индивидуальные особенности потерпевшего, законодатель, скорее всего, имел в виду именно психологические особенности лица, его внутренний мир. И действительно, говоря о нравственных или физических страданиях, мы подразумеваем, что негативные изменения, которые происходят именно в сфере психики. И поэтому «внешние» характеристики потерпевшего не должны учитываться, при определении степени нравственных или физических страданий. К индивидуально-психологическим особенностям можно отнести: развитие интеллекта; черты характера; эгоистичность, легкомыслие, безответственность; активность или пассивность, правдивость или лживость; мстительность, жестокость, наглость, хитрость, завистливость; волевые качества; интересы111. Думается, что на степень страданий в большей мере влияют именно психологические особенности личности. Нельзя утверждать, что женщины испытывают более глубокие переживания, чем мужчины, в случае причинения им вреда, в том числе и морального. На «глубину» переживаний в большей мере влияют особенности темперамента – характеристики конкретного человека с точки зрения его психической деятельности. Думается, что степень нравственных или физических страданий напрямую связана с индивидуальными особенностями потерпевшего. При определении степени (объема) страданий следует учитывать индивидуальные особенности, т.е. в каждом случае необходим индивидуальный подход. А рисовать портрет «среднестатистического человека» и на его основе определять уровень страданий не вполне корректно. Исходя из сказанного, можно с уверенностью утверждать, что определять индивидуальные особенности потерпевшего, а также степень (объем) страданий, которые перенесло лицо, в результате причинения ему морального вреда должны квалифицированные специалисты в этой области. А ими являются именно медицинские работники. Думается, что лицо, которому причинен моральный вред, должно подвергаться судебной медицинской экспертизе. Именно эксперту с его профессиональными знаниями под силу определить и индивидуальные особенности потерпевшего, и степень страданий, поскольку они взаимосвязаны. При этом эксперт должен исследовать лишь медицинскую сторону дела, но, ни в коем случае не выражать мнения относительно размера компенсации за страдания. Определения размера компенсации – исключительно прерогатива суда. Может возникнуть вопрос: на чей счет отнести расходы по проведению экспертизы? Здесь возможно несколько решений. Отнести расходы по проведению экспертизы на счет стороны, которая заявляет ходатайство о проведении. Однако если ходатайство поступает от потерпевшего, и судебная экспертиза подтверждает претерпевание потерпевшим морального вреда, то суд может возложить расходы по проведению экспертизы на причинителя вреда. Если же экспертиза, проводиться по требованию потерпевшего и будет установлено, что он не испытывал нравственных или физических страданий, то расходы по ее проведению должны быть возложены на потерпевшего. При проведении экспертизы по требованию причинителя вреда, если будет установлено, что потерпевший не претерпевал нравственных или физических страданий, расходы могут быть возложены на потерпевшего. Таким образом, будут соблюдены как принцип равенства, так и принцип справедливости. Далее рассмотрим указанные в ст. 1101 ГК РФ совершенно новые (по сравнению с предусмотренными ст. 151 ГК РФ) критерии - это требования разумности и справедливости. Требования разумности и справедливости в первую очередь обращены непосредственно к суду, да и ко всей судебной системе в целом. При этом под разумностью мы понимаем – осознание правомерности своего поведения, а под справедливостью – соответствие поведения субъектов господствующим в обществе морально-этическим и нравственным нормам112. Думается, что огромное влияние на реализацию данных принципов оказывает правовое сознание и правовая культура самого правоприменителя (судьи). Ведь в законодательстве не дается разъяснений требований разумности и справедливости. И получается, что за моральный вред, причиненный одинаковыми деяниями, совершенными при схожих обстоятельствах, взыскивали компенсации, превышающие одна другую в несколько десятков раз. У судьи появляется практически неограниченный простор свободного усмотрения, при определении размера компенсации. Судья практически не связан никакими легально установленными верхними или нижними пределами присуждаемой денежной компенсации. Из этого следует вывод, о необходимости разработки Верховным судом РФ методических рекомендаций по определению размера компенсации морального вреда. Но не следует забывать и о теоретических разработках, которыми занимаются ученые-юристы, практически с момента введения в наше законодательство института компенсации морального вреда, с целью создания более строгих критериев его денежной оценки. Так, В.Я. Понариным, специализирующимся в сфере уголовного судопроизводства, были предложены два метода определения размера компенсации за нравственные или физические страдания «поденный» и «посанкционный»113. При использовании первого метода автор предлагает учитывать количество дней в году и долю ежемесячного заработка (дохода) виновного, приходящегося на один день. Но, как указывает сам автор, уязвимость этого метода состоит в том, что он не связан тесно с самим деянием, его правовой оценкой и вызванными им последствиями. «Посанкционный» метод предлагается автором использовать для установления денежной компенсации за причиненный моральный вред в зависимости от размера санкции статьи Уголовного кодекса, применяемой к подсудимому. В данном случае возможен лишь один вид наказания – лишение свободы, выраженное в месяцах. И за каждый месяц лишения свободы предлагается взыскивать с виновного один минимальный размер оплаты труда. Размер денежной компенсации моральных страданий не должен напрямую зависеть от размера конкретного уголовного наказания и мог бы определяться на основании критериев, имеющихся в гражданском законодательстве, но «с учетом ограничений, создаваемых, в свою очередь, максимальным и минимальным сроками лишения свободы»114. Необходимо отметить, что при использовании предложенных методов, возможно определение размера компенсации морального вреда причиненного преступным деянием, в отношении же деликтов, не подпадающих под действие уголовного закона, эти методы работать не будут. Более проработанной и детализированной видится методика, предложенная специалистом в области гражданского права доктором юридических наук А.М. Эрделевским. В основе его подхода лежит соотношение размеров санкций различных статей Уголовного кодекса, «как наиболее объективно отражающих соотносительную значимость охраняемых этими статьями благ»115. При этом сам автор вводит некий базисный уровень размера компенсации морального вреда, определенный применительно к страданиям, испытываемым потерпевшим при причинении тяжкого вреда здоровью, совершенного с особой жестокостью, издевательствами или мучениями. Этот уровень предлагается установить в размере 720 минимальных размеров оплаты труда (далее - МРОТ). Автор обосновывает этот размер, исходя из того, что 720 МРОТ – это заработок гражданина за десять лет при размере месячного заработка 6 МРОТ116. «Презюмированный моральный вред – это страдания, которые должен испытывать некий «средний», «нормально» реагирующий на совершаемые в отношении него неправомерные действия человек»117. Автор считает, что именно такой подход позволяет учесть те требования справедливости и разумности, о которых говорится в ст. 1101 ГК РФ. Для облегчения учета критериев компенсации морального вреда, А.М. Эрделевский предлагает использовать разработанную им специальную формулу следующего вида: D = d × fv × i × c × (1 - fs) × p. Где: |
Похожие:
 | Ученые записки. Выпуск Сборник научных трудов Западно-Сибирского филиала Российской академии правосудия (г. Томск). Изд-во: цнти,... |  | Ученые записки. Выпуск Сборник научных трудов Западно-Сибирского филиала Российской академии правосудия (г. Томск). Изд-во: цнти,... |
| Факультет переподготовки, повышения квалификации судей, государственных гражданских служащих судов и судебного департамента | | Факультет переподготовки, повышения квалификации судей, государственных гражданских служащих судов и судебного департамента |
| РФ. В числе его гостей были представители Администрации Президента РФ и Правительства рф, члены Совета Федерации и депутаты Государственной... | | Ученые звания профессора и доцента по кафедре в рггу: практическое руководство. / Рггу; сост. Л. В. Тропкина, А. Б. Коровкина, Т.... |
| Выпуск товаров: сроки выпуска, выпуск до подачи декларации, условный выпуск, отказ в выпуске | | Выборочное федеральное статистическое наблюдение за затратами на производство и (или) реализацию товаров (работ, услуг) и результатами... |
| Предназначена для обмена служебными записками, заявками и другими, требующими согласований документами, и их контроля | | Г. П., заслуженный деятель науки рф, докт филос наук, проф.; Зинченко С. А., докт юрид наук, проф.; Игнатова Т. В., докт экон наук,... |