Законодательство
Скачать 3.87 Mb.
|
В. АБРАМКИН Я не буду говорить о наших замечаниях к этому законопроекту: к сожалению, он уже принят Государственной Думой и находится на подписи у Президента… Остается надеяться, что Президентом он все-таки не будет подписан. У меня есть свой, весьма печальный опыт законотворческой деятельности: в 1991–92 годах я впервые принимал участие в работе над текстом будущего закона. Это был законопроект о внесении изменений и дополнений в (291) Исправительно-трудовой кодекс Российской Федерации. На судьбе этого законопроекта можно убедиться в том, что сегодня и самый хороший проект, даже если он будет принят без особых искажений, в реальной жизни ничего не изменит, и это еще лучший вариант. По сравнению с тем, что мы предлагали, Закон об изменении кодекса, принятый в 1992 году, был весьма подпорчен поправками МВД и Прокуратуры. Тем не менее, и в таком виде он значительно приближал наше пенитенциарное законодательство к международным стандартам. Закон предоставлял заключенным возможность телефонных переговоров, отпусков, включение работы в период заключения в трудовой стаж… Был отменен ряд дисциплинарных наказаний, таких, как лишение права на свидание, приобретение продуктов в магазине учреждения, получение посылки и т.д. Пределы применения других видов наказаний были существенно сужены. Так, водворение в штрафной изолятор (ШИЗО) ограничено 15 сутками за один раз и двумя месяцами в целом за год, нахождение в помещении камерного типа (ПКТ) не может превышать шести месяцев в году. Еще ранее были отменены пониженные нормы питания (пытка голодом), использующиеся при этих видах наказания. С тех пор прошло более двух лет, и я вынужден констатировать, что после принятия этого гуманного закона реальная ситуация с соблюдением прав заключенных значительно ухудшилась. Вполне гуманные нововведения наряду с другими процессами, протекавшими в это время в пенитенциарной системе, привели к частичной потере управляемости массой заключенных, сильно затруднили работу персонала. Дело в том, что доставшаяся России в наследство советская исправительно-трудовая система обладает целым рядом специфических особенностей. Крайне милитаризованы не только все пенитенциарные службы (включая медицину и производство), но даже и жизнь заключенных. Обязательный изматывающий труд, участие в политико-воспитательных мероприятиях, посещение школы (для значительной части заключенных) и т.п. Возможные эксцессы предупреждаются оперативной службой, опирающейся на разветвленную сеть осведомителей, вся система непроницаема для общественного воздействия и контроля. Сравнительно малочисленный персонал справляется с управлением огромной массой заключенных (в обычном (292) ИТУ их численность составляет 1,5-3 тысячи человек) при помощи жестоких способов подавления и наказания, которые и делают возможным ее нормальное функционирование, стабильность и необременительность (и даже доходность) для государственного бюджета. В начале 90-х годов лагерное производство стало приходить в упадок из-за общего экономического кризиса в стране, неконкурентноспособности рабского труда в зарождающемся рыночном хозяйстве и неспособности коммерческих служб колоний приспособиться к новой конъюнктуре и рыночным условиям. Безработица среди заключенных, частичное свертывание служб, обеспечивающих занятость заключенных в свободное от работы время (политико-воспитательной, общеобразовательной и др.), разрушило прежний стиль лагерной жизни, жесткий распорядок. Исправительно-трудовая система вместо прежней доходности потребовала ассигнований из федерального бюджета, к чему последний вряд ли был готов. Начались перебои с обеспечением продуктами, медикаментами, предметами первой необходимости и т.п. И в этот самый период принятием закона из рук администрации по существу была выбита значительная часть законных и привычных способов управления заключенными (система жестких наказаний). В условиях прогрессирующей дестабилизации администрация стала еще шире применять запатентованные способы подавления заключенных, незаконные наказания и всякого рода карательные акции с использованием спецназа, во время которых заключенных зверски избивают или травят овчарками… По существу, все эти полузаконные и незаконные методы подавления оказались более жестокими, чем те, которые были законодательно отменены в 1992 году. Заключенного все равно лишают свидания, например, сажая его в момент приезда родственников в ШИЗО, где свидания не положены, стригут наголо при водворении в ШИЗО и ПКТ, помещают на сутки в клетку под тем предлогом, что его надо временно по каким-то причинам изолировать от других заключенных. В этой клетке его не кормят, не поят, не выводят для отправления естественных надобностей. Клетка иногда расположена просто под открытым небом, и это – дополнительная пытка холодом или зноем… Таким образом, мы видим, что законодательные преобразования могут носить и вполне демократический характер, но если они не учитывают существующей (293) социо-культурной реальности и не предполагают структурных преобразований самой системы, от этого гуманизма больше вреда, чем пользы. В период работы над законопроектом мы указывали на опасность его принятия без соответствующего ресурсного обеспечения и структурных изменений, как в самой пенитенциарной системе, так и в механизмах контроля за соблюдением законности в местах лишения свободы. В частности, мы предлагали ввести судебный контроль за исполнением наказания, дать право местным властям создавать собственные учреждения и органы для исполнения наказаний, с выводом их из подчинения МВД. Однако все предложения по структурному преобразованию системы и ресурсному обеспечению еще до первого слушания были исключены из законопроекта. Как это ни странно, исключены они были по инициативе Комиссии по правам человека парламента, члены которой считали, что достаточно ограничиться законодательной гуманизацией условий содержания… Нынешняя система уголовного правосудия сохранила очень много качественных признаков старого ГУЛАГа. Это – неразборчивость, избыточность и сверхжестокость репрессий. Неразборчивость репрессий. Чаще всего туда попадают не те люди, которых мы боимся на улице, а люди, не представляющие особой опасности для общества. То же самое было при Сталине. В ГУЛАГ попадали люди, которые с точки зрения здравого смысла никакого вреда ни государству, ни обществу не причиняли и не представляли ни для общества, ни для государства опасности. И те миллионы людей, которые там сидели, за редким исключением, не были ни криминальными людьми, ни противниками власти. Избыточность репрессии. На 100 тысяч населения в России приходится около семисот заключенных, т.е. в 10-15 раз больше, чем в странах Западной Европы. При этом надо учитывать, что уровня регистрируемой преступности стран Западной Европы мы еще не достигли. Уровень регистрируемой преступности по тяжким преступлениям у нас пока в 3-8 раз ниже, чем в странах Западной Европы. Об избыточности репрессий лучше всего судить по количеству заключенных, отнесенных к уровню регистрируемой преступности. Во второй половине 80-х годов (для СССР это было время резкого сокращения числа заключенных) в США (стране с довольно жесткой уголовной политикой) на тысячу тяжких преступлений (294) приходилось в среднем от 500 до 600 заключенных, в СССР этот показатель находился в пределах 4-8 тысяч. Та же картина наблюдается и сегодня. Этот факт заставляет задуматься о многом. Ведь по оценкам экспертов 15% взрослого населения России – бывшие заключенные, люди, которые прошли через тюрьмы и лагеря. Некоторые эксперты называют даже более высокий процент. А то, что относительное число бывших заключенных в некоторых регионах еще выше – это просто очевидно. Так, если вы пройдете по деревням Сибири, вы узнаете, что каждый второй – бывший заключенный. Это видно без всяких исследований. Куда же мы идем? Мы что, хотим сделать Россию страной бывших заключенных? Сверхжестокость репрессий. Правозащитные организации получают множество сообщений и свидетельств о пытках, избиениях. В прошлом году во время чрезвычайного положения москвичи почувствовали это на собственной шкуре, и в первую очередь это ощутили журналисты. Более 80 журналистов были подвергнуты избиениям, издевательствам и пыткам. И только по одному делу было вынесено решение, которое установило виновность должностных лиц, – их наказали, уволили из правоохранительных органов. Самое страшное – это арест, задержание, попадание в отделение милиции и изолятор временного содержания (ИВС). Условия содержания в СИЗО – ужасающие. Но арестованные, попав в этот ад после милиции и ИВС, вздыхают с облегчением, так как еще более страшный круг ада они уже прошли. Мы начинаем составлять каталог пыток, которые сегодня применяют. Это примеры дикой садистской изощренности. Причем название им дают чаще всего сами истязатели: "Ласточка", "Смерть Бонивура", "Противогаз" (это когда на человека в наручниках натягивают противогаз и перекрывают шланг), "Противогаз с цветочками" (в шланг впрыскивают слезоточивый газ – "черемуху"). Подследственного и просто могут посадить на кол, как это было в случае, описанном в "Известиях" (проверкой Генеральной прокуратуры факт был подтвержден)… Такого, я думаю, не было и при Сталине. В Бутырской тюрьме в этом году мы обнаружили "пресс-камеру", но это не та пресс-камера, которая была раньше, в которой пытали, чтобы получить нужные следствию показания. Здесь заключенных заставляли изготавливать сувениры из их же собственного хлеба, которые потом продавались за (295) доллары. Им даже лишнего хлеба для этого не давали. В этой пресс-камере, даже когда мы туда зашли, находился человек в боксерских перчатках, который избивал своих сокамерников. Еще в августе 1994 года от Госдумы был послан запрос с требованием дать список подследственных, которые прошли через эту камеру за год. Но не только наша общественная организация, но и Госдума ответа так и не получила. Как после этого можно говорить о возможности расследования? Есть, конечно, и другие грубейшие нарушения прав человека, например, при этапировании заключенных, во время проведения судебных процессов, когда подсудимых, доставленных из СИЗО, целый день не кормят… И еще. Наши лагеря сейчас превращаются в лагеря смерти, но только не от принудительного труда, как было раньше (сейчас там тоже безработица), а от туберкулеза! По некоторым регионам смертность за последние два года выросла в 8 раз. Например, у меня есть записка прокурора из Нижегородской области, в которой он сообщает губернатору области, что 98% заключенных имеют дефицит веса, то есть они истощены, просто умирают от голода. В Кайске (это та же область) есть большая колония для туберкулезников, там в месяц умирает столько же, сколько раньше умирало в год. Думаю, что нашу систему уголовного правосудия вполне можно назвать "новым ГУЛАГом". Очень часто под ГУЛАГом понимают лагеря для политзаключенных. На самом деле это не так. Сталинский ГУЛАГ был машиной для подавления человека, для устрашения общества. И в этом смысле то, что сейчас существует, трудно назвать правосудием, потому что это не система правосудия, она не выполняет тех задач, которые должна выполнять. И еще один пример, показывающий, к чему приводит распространенный сегодня ведомственный характер реформ, когда ведомствам поручается самим сочинять законы или программы, касающиеся порядка их функционирования. Российские СИЗО с 1992 года превратились в пыточные учреждения. Камеры похожи на душегубки: на одного человека порой приходится менее половины квадратного метра площади. 51-й сессии ООН представлен отчет по пыткам, там изложены страшные факты. Отчет подготовил специальный докладчик господин Найджел Родли, который в последний день своего пребывания в России сказал на пресс-конференции: то, что он видел в наших СИЗО, это ад на земле и даже хуже, (296) это позор для любого государства. Такого не должно быть ни в одной цивилизованной стране. Я заглянул в повесть В. Шаламова "Бутырская тюрьма" 1938 года. Точно такие же камеры были переполнены, а было в них – по 50-60 человек, иногда 80. И это – в 1938 году. А сейчас в них содержится по 100-140 человек. В некоторых камерах летом температура доходит до 50 градусов. Жара, на окнах жалюзи – это просто сплошные листы с дырочками. Кислородное голодание. Чтобы зажечь спичку, надо подойти к окну или к двери. Вымерли даже клопы. А люди должны выживать. Они стоят, так как нет места, чтобы присесть. Спят в три смены. У них кожа сползает, один заключенный при нас снял кожу с руки, чтобы показать, что кожа в этой атмосфере повышенной влажности просто отделяется от тела. В камере – один унитаз, это на 100 с лишним человек, единственная раковина. Один заключенный написал нам письмо: "Я каждый день молю Бога о смерти, потому что даже если я попаду в ад, там не будет такого, потому что Господь не может быть настолько немилосерден и жесток, как люди". Предположим, что сейчас примут хороший Закон о содержании заключенных в СИЗО и ИВС, предположим, туда удастся включить норму, определяющую, что на одного заключенного должно приходиться 5-6 квадратных метров жилой площади. А что он изменит в этой ситуации? И по действующим ныне нормам на одного человека положено 2,5 квадратных метра. Но реально и эта норма невыполнима. Когда мы задаем этот вопрос сотрудникам МВД, они спрашивают: "А в чем мы-то виноваты?". Они охотно признают: "Да, сейчас сами условия содержания в СИЗО являются пыткой. Значит, надо строить новые тюрьмы. А пока они не построены, ничего сделать нельзя"… В 1992–1993 гг. была разработана "Государственная целевая программа совершенствования исправительно-трудовой системы, эффективной трудовой занятости осужденных", которая предполагает огромное крупномасштабное строительство тюрем. То есть такого же дерьма, но в несколько раз больше. Позиция МВД понятна. Как каждое ведомство, оно стремится расширить сферу влияния, штаты сотрудников, субсидии, льготы и т.д. Но, если завтра у нас будет в 2 раза больше тюрем, не значит ли это, что еще через полгода у нас будет в два раза больше заключенных в них, а проблема переполненности так (297) и не решится? Скорее всего, так и будет, потому что причины, по которым существует переполненность, очень многообразны: медленно идет следствие, задерживается рассмотрение дел в судах. Не лучше ли направить часть этих огромных денег на то, чтобы следствие шло быстрее? Если следователь по четыре часа стоит в очереди, чтобы встретиться с подследственным, получить кабинет, то же самое и адвокаты… Как они могут вести дело? Некоторые заключенные не видят своего следователя и адвоката по полгода, по 7-8 месяцев. Понятно, что в комплексе причин есть и такие, решить которые достаточно просто. И это будет стоить дешевле, чем строить огромную тюрьму, и потребует гораздо меньше времени. Но здесь, как и в других областях, нет осмысленной концепции реформы. У МВД же концепция одна: расширение сферы своего влияния. Положительный опыт уже есть. До проектов законов, касающихся судебной реформы, была разработана концепция судебной реформы, принятая Верховным Советом еще в 1991 году. Конечно, многие законы принимаются вне этой концепции. Но мы это хотя бы видим, поскольку есть концепция. Мы должны видеть, какие проблемы решаются. Либо это ведомственная проблема обеспечения все возрастающих аппетитов МВД, т.е. увеличения расходов на содержание сотен тысяч заключенных, раздутых штатов, строительство новых тюрем. Либо это проблема предупреждения преступности и обращения с правонарушителями. Бороться же надо не с преступностью вообще, а с нарушениями прав человека. Если наших милиционеров, следователей и прочих функционеров карательных органов граждане боятся больше, чем преступников, то зачем расширять эти органы, являющиеся источником самого опасного вида преступности? Мне кажется очень важным, создать или совет, или группу независимых вневедомственных экспертов, которая бы определила концепцию реформы системы уголовного правосудия и пенитенциарной системы, и в рамках этой концепции уже принимать бы законы. По крайней мере, при принятии закона законодатель учитывал бы концепцию. Ведь, в конце концов, парламентарий, как правило, не является юристом. Он не понимает, что написано в законопроекте, однако должен понимать суть, и эта суть должна быть изложена доступным ему языком в концепции. |
Похожие:
 | Федеральный закон от 29 декабря 2014 года №477-фз «О внесении изменений в часть вторую Налогового кодекса Российской Федерации» |  | О внесении изменений в части первую и вторую Налогового кодекса Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской... |
| Соловьев А. А., Понкин И. В. Испанское законодательство о спорте / Комиссия по спортивному праву Ассоциации юристов России. – М.,... | | Трудовое законодательство и иные нормативные правовые акты, содержащие нормы трудового права (далее – трудовое законодательство)... |
| Вопрос Законодательство, устанавливающее ответственность за нарушения в сфере дорожного движения | | Модуль Законодательство в сфере туризма. Туроператорская и турагентская деятельность |
| Статья Законодательство Российской Федерации о донорстве органов и их трансплантации | | «Имеем право знать, чтобы жить» мы подробно изучили законодательство, гарантирующее право граждан России на получение информации,... |
| Статья Законодательство Российской Федерации о налогах и сборах, законодательство субъектов Российской Федерации о налогах и сборах,... | | Статья Законодательство Российской Федерации о налогах и сборах, законодательство субъектов Российской Федерации о налогах и сборах,... |