Законодательство
Скачать 3.87 Mb.
|
С. ГРИГОРЬЯНЦ. Будем надеяться, что это не будет войной хотя бы по количеству погибших. Ведь за то, что происходит, как это ни называй, кто-то платит своей кровью. С. БОСХОЛОВ. Ситуация очень тревожная и последствия непредсказуемы. Если в Чечне будет реализован силовой вариант, то конфликт может выйти за территорию Чеченской Республики, он может охватить весь Кавказ. Затем начнутся потрясения в России и может быть введено чрезвычайное положение сначала на той территории, а затем может произойти ползучее распространение чрезвычайного положения на другие регионы Российской Федерации. И тогда ни о каких досрочных выборах, ни о каком демократическом варианте развития нашего общества речи не будет. Ситуация очень опасная. В. АБРАМКИН. Комиссия по правам человека при Президенте, при Общественной палате (я являюсь ее членом) уже (260) приняла несколько обращений к Президенту. В одном из заявлений говорится, что чувство ответственности за судьбу российского народа заставляет нас призвать к решению сложнейшего чеченского конфликта сугубо мирным путем и мирными средствами. Без введения чрезвычайного положения и без использования военной силы в каком бы то ни было качестве. К этому заявлению присоединилось немало неправительственных организаций. Комиссия по правам человека при Общественной палате выразила готовность послать в этот район группу независимых наблюдателей. У этой комиссии уже был опыт участия в решении подобного рода конфликтов, группа наблюдателей выезжала в район осетино-ингушского конфликта и довольно успешно там поработала. Но, к сожалению, решение вопроса о посылке такой группы наблюдателей пока затягивается, насколько мне известно. Д. ДЕМПСИ В такой эмоционально напряженный момент очень сложно возвращаться к запланированным докладам. Но последние события иллюстрируют важность баланса властей между всеми тремя ветвями власти. Я хотел бы вернуться к тому обсуждению, которое проходило в эти два дня, и высказаться на тему замечаний, которые были сделаны по поводу американской системы. Многие воспринимают историю примерно как компанию людей, собравшихся на вечеринке: они входят в комнату и ищут знакомые лица. Точно так же и мы оглядываем историю во всей ее сложности и многообразии и выбираем какие-то моменты, которые могут оказаться нам полезными и могут служить нашим целям. То же самое можно сказать о подходе к сравнению различных законов. Существует соблазн обратиться к хорошо развитой и сложной системе, которая существует в другой стране, выбрать из нее какой-то один, вытянуть его из всей системы и показать всем остальным – смотрите, как хорошо! Там это приносит положительные результаты, значит, и у нас это тоже будет (261) иметь положительный эффект. Иногда говорят, что малое знание вещь опасная. И я боюсь, что в тех обсуждениях и выступлениях, которые здесь прозвучали, были элементы такого подхода. К примеру, на обсуждении, которое проходило сегодня утром, был затронут вопрос об аресте свидетелей и в подтверждение высказываний был приведен пример с Америкой, где свидетель может быть арестован. Когда я услышал эту ссылку, я подошел к Сергею Анатольевичу Пашину и обсудил этот вопрос с ним, потому что был удивлен услышанным. Мне казалось, что в американское законодательство это не входит, это было похоже на утверждение, что представители полицейских структур имеют право арестовывать свидетелей. Но когда мы более подробно поговорили, я понял, что Сергей Анатольевич имел в виду. И то, что я выяснил в итоге нашего обсуждения, отличалось от того впечатления, которое сложилось поначалу. Да, в Соединенных Штатах свидетель может быть арестован и отправлен в тюрьму, однако это не осуществляется ни следователями, ни полицейскими. Это делается по приказу суда. И когда это происходит, то суд исходит из того, что каждое лицо, каждый человек обязан сотрудничать с судом, а суд, судья, имеет право (власть) принудить свидетеля оказывать суду такое содействие. Однако человек не арестовывается в момент совершения преступления, а свидетель может быть арестован, только если он отказывается, не выполняет приказа суда прийти на судебное разбирательство, но не по приказу полиции. Арест свидетеля применялся в очень сложных и сомнительных делах. При обычных разбирательствах это практически не применяется. Эта власть, эти судебные полномочия применялись только в политических делах. Мне привели пример конкретного дела, связанного с войной во Вьетнаме. Это дело о следователе, который работал в Министерстве обороны, звали его Дэниэл Элсберг (в газете "Нью-Йорк Таймс" была опубликована информация "История вопроса Вьетнамской войны"). Он был привлечен по делу о раскрытии государственной тайны. Коллег Элсберга принуждали, чтобы они дали показания против него, они отказались, объяснив это тем, что с их точки зрения он поступил правильно, после чего они были арестованы и отправлены в тюрьму за неуважение к суду. Это была попытка суда и правительства перекрыть утечку правительственной информации в печать. (262) Вы видите, что это очень сложный и противоречивый пример применения судебных полномочий. Приводя его, я хотел показать, как опасно бывает ссылаться на целостную систему, выбирать из нее какой-то один пример и применять его в более широком контексте. А теперь позвольте кратко остановиться на предмете, о котором я с самого начала намеревался вам рассказать. Пример, который я вам только что привел, хорошо иллюстрирует тему отчетности спецслужб и надзора за ними". Правовая система, существующая в Соединенных Штатах, включает множество составных частей. Вот некоторые из них: – Конституция США – это первая и основная часть. Она кратка по содержанию и недетализирована – состоит из кратких утверждений, которые по-разному прочитывались и трактовались в разные моменты нашей истории. – Законодательные акты – следующий компонент нашей системы надзора и отчетности. – Подзаконные акты различных юридических ведомств, которые имеют право одобрять технику, методы и приемы разведки. К примеру, прослушивание телефонных разговоров. – Судебная функция, связанная с недопущением различных нарушений в области прав человека. – Парламентский контроль, который включает в себя и надзор за бюджетом. – Контроль свободной прессы, которая может быть очень агрессивно настроена. – Контроль общественных, или, как они называются в Америке, неправительственных организаций. Каждый из этих компонентов существенен для нашей системы. Преимуществом такого подхода служит то, что ни один компонент всей нагрузки на себе не несет. В США общественные (263) организации работают приблизительно так же, как вы работаете здесь. Они принимают активное участие в обсуждении проектов законов, встречаются с людьми, которые разрабатывают эти проекты, разрабатывают рекомендации и направляют их на рассмотрение законодательным органам. Вчера господин Аржанников говорил о том, что посты в законодательных структурах должны иметь очень четкие функции и заниматься непродолжительное время, а также о том, что общественные организации должны выступать с очень четко очерченными позициями, которые будут понятны многим. Как раз над этим работают общественные организации в Америке. Они очень четко формулируют свою позицию, свою точку зрения, чтобы она была понятна широкой общественности. Очень важно донести свою идею до общественности. Вы понимаете, что страхи, связанные с наличием организованной преступности, страхи общественности перед какими-то другими формами и видами массовых беспорядков имеют мощные корни. И поэтому на общественные организации ложится обязанность объяснить широкой общественности, что некоторые меры не могут помочь в борьбе против преступности. На общественные организации ложится обязанность объяснить широкой общественности, что профессиональные процедуры, принятые специалистами в соответствии со всеми требованиями профессии, смогут оказаться более полезными в борьбе против преступности, чем репрессивные меры. Общественные организации в Соединенных Штатах играют еще одну очень важную роль. Они – глаза и уши законодательства. Часто у общественных организаций больше возможностей первыми узнавать о нарушениях закона и посредством прессы и других проводников информации сообщать законодательным структурам об этих нарушениях. Одна из основ деятельности общественных организаций в Соединенных Штатах, без которой она эта была бы невозможной, – это Закон о свободной информации. Он был принят в 1974 г. и позволил установить баланс между необходимой открытостью и гласностью и нормальным профессиональным функционированием исполнительных структур власти. Согласно этому закону частное лицо – журналист или общественная организация – могут направить запрос в правительственную организацию, требуя предоставить им информацию о ее работе. Если же глава правительственной организации по каким-то причинам отказывается раскрыть требуемую информацию, то податель заявления может обратиться в суд, возбудить дело в судебном порядке, и тогда после ознакомления с требуемой информацией суд будет решать, можно ли ее предавать огласке или нет. Закон предусматривает определенную защиту полицейских органов, а также органов разведки, органов спецслужб. Они, например, не обязаны раскрывать имена своих информаторов. Точно так же, как и военные силы не обязаны раскрывать свои планы. Различные агентства не обязаны раскрывать те особо секретные методы и технологии, которые они (264) применяют, но судьи в судах, подобно спортивным судьям, вправе решать, была эта сфера секретной информации сужена или расширена. По Закону о свободной информации общественные организации имеют право доступа к какому-то количеству информации, потом они могут передать ее депутату, сотруднику секретной службы и т.д., работающему в какой-то из палат, и попросить проанализировать ее. Такое взаимодействие идет постоянно, и у меня сложилось впечатление, что здесь ситуация похожая, что есть представители исполнительной власти, которые хотят поддерживать диалог. Активисты по защите прав человека с большим вниманием относятся к тому, чем вы занимаетесь. Они хотят вам помочь. Мы готовы предоставить вам любую информацию, которой мы располагаем. Но я знаю, что у людей, присутствующих в этой аудитории, достаточно и знаний, и опыта, и здравого смысла. Я сделаю все, от меня зависящее, чтобы помочь вам укрепить демократию. Дискуссия И. ПЕТРУХИН. Является ли арест свидетеля мерой наказания, или же этот арест – способ удержания свидетеля, чтобы он не скрылся, не убежал? Дж. ДЕМПСИ. И не то, и не другое. Это механизм, который применяется для того, чтобы побудить свидетеля давать показания в суде. Суд принимает решение о вызове свидетеля в суд. И если человек не выполняет приказ суда, не является для дачи показаний в суд, это может рассматриваться как уголовное преступление. В этом случае человека наказывают за неподчинение решению суда. Еще очень важный момент. Свидетель не может быть арестован до того дня, когда он должен предстать перед судом. Когда свидетель получает вызов в суд, предполагается презумпция невиновности, предполагается, что он появится в суде. И только если он там не появляется в тот день, который ему назначен, только тогда суд издает приказ о его аресте. Но нет никакого превентивного задержания свидетелей. (265) И. ПЕТРУХИН. В августе этого года в Соединенных Штатах был принят Закон об усилении борьбы с преступностью. Как вы думаете, ограничивает ли он права и свободу человека? Не отменяет ли он прецедента имирандо? Дж. ДЕМПСИ. Это действительно очень суровый закон. Например, он предполагает применение смертной казни на федеральном уровне. Многие общественные организации протестовали против применения подобных мер, потому что этот закон наделяет правительство огромной властью – лишить человека жизни. Однако никакой попытки отменить прецедент имирандо сделано не было. В ноябре 1994 года был избран более консервативный Конгресс. И действительно сейчас идут разговоры о том, что в следующем году следует отменить прецедент, который вошел как прецедент имирандо. В этом смысле Соединенные Штаты очень похожи на Россию. Получается, что мы тоже находимся на стадии развивающейся демократии. На самом деле, каждая демократия – это развивающаяся демократия. Иначе это не демократия. Вы делаете два шага вперед, один – назад, один – вперед, два – назад. Продвижение требует постоянных усилий. Остановок и окончательных решений здесь быть не может. С. БОСХОЛОВ Уважаемые дамы и господа! Моя задача обзора законодательной деятельности Государственной думы РФ в области прав человека облегчена тем, что все, о чем здесь вчера говорили, напрямую касалось законопроектов, которые были разработаны и приняты в первом или втором чтении или окончательно Государственной Думой и Советом Федерации РФ. В принципе любой законопроект в той или иной степени касается прав человека. Например, на будущей неделе начнутся дебаты по бюджету. Они будут очень острыми, и есть опасения, что бюджет не будет принят Госдумой, тогда в свои права вступят Президент, правительство. Возможно будет поставлен вопрос о вотуме недоверия правительству. А это может привести к роспуску Думы. Такой вариант не исключен. Но (266) ведь это бюджет не только государства, но и регионов, и субъектов Федерации, это бюджет отраслей народного хозяйства и каждой семьи, каждого из нас. Поэтому, конечно же, он касается и прав человека. Или, скажем, проект закона о Байкале, одним из разработчиков которого я являюсь как представитель того региона, на территории которого находится этот прекрасный источник, священное озеро Байкал. У некоторой части депутатского корпуса, у так называемых зеленых, сторонников экологического движения, есть попытки объявить зону Байкала природным заказником и запретить вести там какую-то ни было хозяйственную деятельность. Но ведь вокруг Байкала живет очень много людей. Тогда их нужно куда-то переселять. Это тоже проблема прав человека. Законопроекты, которые идут по линии Комитета по безопасности и Комитета по судебной реформе и законодательству самым непосредственным образом касаются прав человека. Напомню, какие законопроекты были приняты. Это Закон о государственной защите свидетелей, потерпевших и других участников, содействующих уголовному судопроизводству. Закон о государственной защите судей, работников правоохранительных и контролирующих органов. Думой был принят Закон о борьбе с коррупцией. В нем много существенных изъянов, в том числе есть отступления от Конституции, от законов РФ. Я хотел бы, чтобы вы понимали, что Госдума – это конгломерат различных политических течений и фракций. И зачастую при принятии закона у нас берет верх не здравый смысл, а компромиссы. Сейчас в Думе такой расклад, что консервативное течение занимает доминирующее положение. К нему я отношу такие фракции, как "Коммунисты России", Либерально-демократическая партия, Аграрная партия России, "Новая региональная политика". Они контролируют более 50 процентов голосов и могут заблокировать любой законопроект. Совет Федерации – тоже сильный фильтр, который может заблокировать любой законопроект. Проект Закона о борьбе с коррупцией был компромиссный, и поэтому не беда, что он не прошел Совет Федерации. Думаю, к нему надо вернуться, доработать, и, может быть, нам удастся его провести. А Закон о борьбе с организованной преступностью был принят в первом чтении, к большому моему сожалению. Идет работа над Законом о чрезвычайном положении, потому что действующий сейчас закон устарел, он расходится с Конституцией 1993 года и с новейшим законодательством. (267) Можно назвать еще несколько законов, которые непосредственно касаются проблемы прав человека. Но я бы хотел привлечь ваше внимание к тому, как идет законодательная работа в Государственной Думе, какие она имеет негативные стороны. Одна из негативных сторон, как я уже отметил, это фракционный характер Думы. Когда идет борьба политических взглядов, к сожалению, верх берут консервативные силы старого мышления. Панацеей от всех бед, универсальным средством они считают создание все новых законов. Если с коррупцией дела неважные – надо принять специальный Закон о борьбе с коррупцией. С организованной преступностью "в лужу сели" – надо принимать Закон о борьбе с организованной преступностью. Если что-то еще будет плохо, – значит, опять специальный закон. Меня беспокоит и даже пугает такой подход. Опасность заключается еще и в том, что они объявляются законами прямого действия. А если это законы прямого действия, значит, Конституция отбрасывается. Конституция – это единственный закон прямого действия. И если будут приняты эти законы, то они будут действовать не только в соответствии с Конституцией и наряду с ней, но и в обход, и вопреки ей. Вспомним известный июньский Указ Президента о борьбе с организованной преступностью, об усилении борьбы с бандитизмом. Тогда Госдума оказалась солидарна. Мы обсудили этот указ и отвергли его. Что же случилось за это время с тем же депутатским корпусом, который склонен "на ура" принять этот антиконституционный в отношении прав человека проект закона. Ведь вначале он не прошел. Но потом, когда в Государственной Думе состоялось внеочередное пленарное заседание, посвященное экстренным мерам по усилению борьбы с преступностью и усилению безопасности личности, выступал министр внутренних дел. Произошло убийство депутата Мартемьянова, и в пылу эмоций этот закон приняли в первом чтении. Надеюсь, что дальнейшая судьба этого закона должна быть достаточно плачевной. Вторая крайне негативная сторона в законодательной работе – это отсутствие должного взаимодействия между Федеральным Собранием и исполнительной властью. К сожалению, мы живем в деформированном государстве; я не знаю, когда мы придем к нормальному существованию, но стремиться к этому, тем не менее, надо. Сейчас у нас есть то государство, какое есть. Мы имеем такое государство, какое (268) заслуживаем, и такую же власть. В нормальном государстве исполнительная власть является инициатором законопроектов – 70-80 процентов законопроектов исходит от нее. Дело законодателей – посмотреть на поступивший законопроект, проанализировать его, привлекая ученых, экспертов, провести государствоведческую экспертизу на его соответствие Конституции, действующим законам, провести криминологическую экспертизу… Об этом очень много говорилось, но мы до сих пор не можем внедрить практику рассмотрения того, к каким последствиям может привести применение того или иного закона, если он станет нормой жизни. Из законопроектов, которые являются предметом вашего внимания, только один поступил от исполнительной власти – законопроект о контрразведке. Закон о борьбе с коррупцией, Закон о борьбе с организованной преступностью и другие законы родились еще в недрах старого парламента, где с трудом проходили и нам достались в наследство. Что касается парламентского контроля за деятельностью спецслужб, мы стараемся такой законопроект разработать; черновой вариант уже есть. Но сначала надо внести в Конституцию норму о парламентском контроле. Если ее не будет, то бесполезно работать над какими-то конкретными законами. В США директор ФБР один раз в неделю специально посвящает свое время контактам с Конгрессом и Сенатом – именно по вопросам деятельности своего ведомства. Он встречается и с Комитетом по надзору за деятельностью спецслужб, который есть и в Конгрессе, и в Сенате. У нас же, когда обсуждается вопрос о Чечне, о чрезвычайной обстановке, в Совет Федерации приглашают силовых министров, а они не приходят. Государственная Дума приглашает силовых министров – они не приходят. О каком взаимодействии можно говорить? Не знаю, о чем думает сегодня исполнительная власть. Они, вероятно, хотят такой же ситуации, какая была в октябре прошлого года, когда в лобовое столкновение вошли две ветви власти. Мы знаем, чем это все кончилось. Но урок, видимо, не пошел впрок. Еще одна негативная сторона заключается в том, что у нас, к сожалению, нет должного взаимодействия с общественными организациями. Общественные организации, как и научно-исследовательские учреждения существуют сами по себе, Государственная Дума – сама по себе. Говорим об одном и том же, а взаимодействия нет. Я не раз ставил на обсуждение (269) вопрос о том, что должен существовать солидный совет специалистов, научно-консультативный совет при Государственной Думе. В том числе при комитетах, например, при Комитете по безопасности. Многие присутствующие здесь могли бы быть вероятными кандидатами в его состав. Но, видимо, советчики Думе не нужны. Следующая негативная сторона состоит в том, что существует монополия одной научно-исследовательской группы. Что касается законопроекта о борьбе с коррупцией и законопроекта о борьбе с организованной преступностью – это монополия той группы, которую возглавляет Азалия Ивановна Долгова. Другой негативный момент – это отсутствие должного взаимодействия между Государственной Думой и комитетами Совета Федерации. Мы безуспешно пытались наладить такие контакты. Все эти причины препятствуют тому, чтобы из комитетов выходили добросовестные законопроекты. |
Похожие:
 | Федеральный закон от 29 декабря 2014 года №477-фз «О внесении изменений в часть вторую Налогового кодекса Российской Федерации» |  | О внесении изменений в части первую и вторую Налогового кодекса Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской... |
| Соловьев А. А., Понкин И. В. Испанское законодательство о спорте / Комиссия по спортивному праву Ассоциации юристов России. – М.,... | | Трудовое законодательство и иные нормативные правовые акты, содержащие нормы трудового права (далее – трудовое законодательство)... |
| Вопрос Законодательство, устанавливающее ответственность за нарушения в сфере дорожного движения | | Модуль Законодательство в сфере туризма. Туроператорская и турагентская деятельность |
| Статья Законодательство Российской Федерации о донорстве органов и их трансплантации | | «Имеем право знать, чтобы жить» мы подробно изучили законодательство, гарантирующее право граждан России на получение информации,... |
| Статья Законодательство Российской Федерации о налогах и сборах, законодательство субъектов Российской Федерации о налогах и сборах,... | | Статья Законодательство Российской Федерации о налогах и сборах, законодательство субъектов Российской Федерации о налогах и сборах,... |