Сборник статей участников
Скачать 8.95 Mb.
|
Министерство образования и науки Российской Федерации Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Челябинский государственный университет» Общероссийская общественная организация «Российская ассоциация лингвистов-когнитологов» Слово, высказывание, текст в когнитивном, прагматическом и культурологическом аспектах Сборник статей участников IV международной научной конференции 25-26 апреля 2008 года Челябинск Том 1 Челябинск 2008 УДК 800(063) ББК 81 С 48 Редакционная коллегия: доктор филологических наук, профессор Л.А. Нефедова (отв. ред.) кандидат филологических наук Е.Е. Аникин кандидат филологических наук, доцент Г.Р. Власян кандидат филологических наук, доцент О.Л. Заболотнева кандидат филологических наук, доцент Е.В. Ньюнэйбер кандидат филологических наук, доцент Н.С. Олизько кандидат филологических наук, доцент И.В. Степанова кандидат педагогических наук, доцент О.Н. Ярошенко С48 Слово, высказывание, текст в когнитивном, прагматическом и культурологическом аспектах: сб. ст. участников IV междунар. науч. конф., 25-26 апр. 2008 г., Челябинск. Т. 1 / [редкол.: д.филол.н., проф. Л. А. Нефедова (отв. ред.) и др.] – Челябинск: ООО «Издательство РЕКПОЛ», 2008. – 618 с. ISBN 978-5-87039-209-7 В сборнике представлены статьи российских и зарубежных ученых, принявших участие в IV международной научной конференции, посвященной актуальным проблемам, связанным с взаимоотношением языка, культуры и общества. В трех томах сборника освещаются общетеоретические вопросы фундаментальных и прикладных проблем языкознания, перевода и методики преподавания иностранных языков, рассматриваются способы отражения языковой картины мира в когнитивном, прагматическом и культурологическом аспектах. Издание адресовано специалистам в области лингвистики, аспирантам и студентам лингвистических и филологических факультетов высших учебных заведений. Печатается по решению редакционно-издательского совета Челябинского государственного университета. Сборник издается в авторской редакции УДК 800(063) ББК 81 ISBN 978-5-87039-209-7 © ГОУ ВПО «Чел ГУ», 2008 © ООО «Издательство Рекпол», 2008  КОГНИТОЛОГИЯ КАК НОВАЯ ПАРАДИГМА XXI ВЕКА S.S. Avakimyan California, USA WAYS OF EXPRESSING POSITIVE REACTIONS OR EVALUATIONS As David Crystal (2003) argues, when we look at the use of the English language, ‘we are faced immediately with a bewildering array of situations, in which the features of spoken or written language appear in an apparently unlimited number of variations and combinations’ [Crystal 2003: 286]. There is an outstanding number or ways in which one can express a positive reaction or evaluation. The first thing one can notice in the English speaking cultures is the willingness with which people express their approval or positive reaction and various ways they do it. In Russian culture people tend to be more restrained and reserved. Therefore, the aim of this paper was to explore some of the various ways of giving a positive reaction to stimuli and to observe underlying reasons for the probable differences and similarities. Variables like “Nice, well done!” or “Wow, cool” as reaction to some stimuli became the target of this study and made up the data for the analysis. For this study there were collected 30 utterances of positive reaction over a period of approximately four weeks. The data was basically collected on the Monterey Institute of International Studies campus, both inside and outside class. The recorded data included the information about gender, age, current occupation or social status and region of the origin of the participants, since “sociolinguistic variables are sensitive … to ‘macro’ social variables for speakers: sex, age, social class, race and place”…, and also “to the degree to which the speaker wishes to accommodate to the speech of the person addressed and the formality of the situation” [Hudson 1999: 202]. The participants included teachers and students of the Monterey Institute of International Studies, females and males. For the study gender, age, the relationships between the people who took part in an interaction were chosen as major variables. Gender variable has two levels: males and females, relationships are sorted out into casual and professional. Besides the data collected was also examined according to the formality of the occasion, or degree of formality that can crucially affect communicative behaviour. Proceeding from this criterion the data is subdivided into: formal, informal and neutral. By informal we mean an utterance that is used in normal conversation, but may not be suitable for use in more formal contexts, particularly in writing e.g. essays or business letters, for example That’s awesome! or Cool!. A neutral utterance is defined as an utterance that can be most common and appropriate both for formal and informal speech or writing, but would not normally be used in ordinary conversations, for example Good, that’s nice! or Yes, fine! [Longman Dictionary of Contemporary English: 2001 (cover page), Collins Cobuild English Dictionary: 1995]. I  n general, utterances that are marked as neutral appear less frequently across the data, than informal ones (see Chart 1). This might be explained by the fact that most of the speakers were students. First, we wanted to find out if there was any gender difference in expressing a neutral or informal positive reaction to a stimulus. Second, it was interesting to see if there was any difference between the use of the neutral and informal variants amongst the two relationship groups of casual and professional. The results of the study reveal that positive reactions or responses may vary according to relationships and, to some extent, gender. Out of the 30 data samples, it appears that in a casual conversation people are more likely to make an informal utterance, whereas in a professional one they choose to sound neutral. With regard to gender, it seems that females have a slightly higher tendency to produce a neutral response. Concerning the gender variable, it is noteworthy that both males and females tend to use informal ways of positive reaction more frequently than neutral ones, though they are both aware of and use a lot of different ways in which positive reaction can be expressed. However, women, as compared to men, were most likely to use the informal variant, rather than neutral. In this study, 69% of the women used informal phrases, while only 31% used neutral. It seems that this picture contradicts with both Trudgill [1974, cited in Mesthrie et al. 2000: 222-224] and Labov’s [1972, cited in Mesthrie et al. 2000: 222-224] works who found that women tend “to use more “prestige” or high status language features” while men “more vernacular language features”. On the other hand, it is possible to assume that informal variant (It’s awesome! Cool!) is considered to be more prestigious and popular, especially among students who represent a significant part of the participants since the study was conducted on the MIIS campus. The explanation of women’s preferring informal utterances that seems more convincing lies in the following differences of female and male behaviour: “females tend to put more effort than men into keeping a conversation going by giving supportive feedback …” [McCormick 1994, cited in Hudson 1999: 142] and it’s informal way of interaction that allows closer relations between the interlocutors. The second variable – relationships witness the most significant differences between two variants: those who were speaking in a casual conversation with a friend were far more likely to use the informal variant. Neutral positive responses were uttered only in conversations between the interlocutors with professional relationship. This can be explained as the use of different registers in order to accommodate various situations. According to Mesthrie, Swann, Deumert, and Leap, the register one uses “varies according to whether s/he is speaking to family members, addressing a public gathering, or discussing science with professional colleagues” [Mesthrie, Swann, Deumert, & Leap 2000: 72-73]. The results also support Trudgill’s findings [Trudgill 1974, cited in Wardhaugh 2006: 170] who found out that the less formal a situation is, the less standard the speech is used and vice versa. He agues that we adjust our speech based on the setting and expectations in that setting. Therefore, as people spoke with friends and fellow students, they were in a more casual atmosphere and found the informal types of positive reactions to be more appropriate (e.g. What language do you speak? - Russian. – Awesome! or I bought a car yesterday. – Wow, cool!). However, in relationships of greater formality, such as with co-workers or professors, only neutral variant seems to be used (e.g. I think we can copy and paste it. – Yes, brilliant!). Finally, the attempt was made to see if there was any evidence of gender influence on the choice of linguistic items within the framework of relationships of the participants. The analysis showed that in conversations between the people with casual relationships 21.4% of males used a neutral variant while only 6.25% females employed it. In my way of thinking, this male / female difference has an implication that “the male style” is good for public speaking, report making…, “while the female style is more ‘private’, suitable for establishing rapport” [Tannen 2007: 76-77]. It seems to be suggestive of the fact that male “conversations are negotiations in which people try to achieve and maintain the upper hand, if they can”…, and female “conversations are negotiations for closeness in which people try to seek and give confirmation and support…” [Hudson 1999: 141]. With regard to the lexical expression of the data recorded it is noteworthy that the informal adjective “cool” when used for expressing approval, as an equivalent of great, very good is the most frequent (36.7%) among younger speakers, while “awesome” which “became very fashionable amongst the valley girls in California in the 1980s” [Crystal 2008] is less often used (26.7%), mostly by the people about 30. So it seems true that awesome is “still around but, for many, it's dated now” [Crystal 2008]. An informal exclamation “wow” to express that one is impressed, or pleased makes up 13.3% of all response, while informal “OK” when used to say that you find it satisfactory or acceptable makes up 6.7%. Neutral ways of positive reaction are nice and good (10% each) and some other more emotional ways are exciting, wonderful, brilliant, perfect and great (3.3% each). Thus, on analyzing how positive response variables can be determined by such matters as relationships, gender, age and formality of the occasion, it is possible to assume that there is definitely a difference in the use of the variants. However, further research is needed before these findings can be considered conclusive and reliable. Meanwhile, this study proves that there is no single-style or single-variety speaker. A speech community has a choice of positive response varieties. The existence of patterned or accepted variation in communication makes it possible to vary our speech in positive reaction to different stimuli. For a EFL and ESL teacher it is of vital importance to introduce their students to the richness of language resources and to teach them how to make use of it. As educators we should also make students aware of the fact that communication is a complex but rule-governed behaviour, which depends on linguistic and on social factors alike (e.g. age, gender, social status, formality of the occasion, closeness of relationships, etc.). It is important to make learners well aware of the fact that any user of language is constantly responding to and signaling some social information. References
К.А. Андреева Тюмень, Россия Когнитивное моделирование ментального художественного пространства (от автора к читателю)
А. Вознесенский Современное художественное пространство, создаваемое автором, меняется, движется по параболической проекции. В рамках содержания настоящей статьи, прежде всего, представляется целесообразным уточнить наше понимание понятий «когнитивное моделирование» и «ментальное художественное пространство», которые нередко в специальных исследованиях сближаются. Максимальное сближение в использовании лексем «когнитивный» и «ментальный» объясняется, прежде всего, их сходной этимологией. Так лексема когнитивный восходит к фр. сognitif < лат. cognoscere – понимать, сознавать, по Словарю иностранных слов и выражений – связанный с сознанием, мышлением [Словарь 2002: 288] ментальный, в свою очередь восходит к франц. mental < лат. mens (mentis) – ум, мышление, душевный склад, в современном толковании – относящийся к мышлению, умственным способностям человека. [Там же: 376]. Нам представляется, что уже здесь высвечивается ядро различий, т.к. сознание предполагает динамику, развитие; а душевный склад – скорее постоянен, статичен. Соответственно, под когнитивным моделированием мы понимаем динамический процесс, связанный с предварительным перебором различных возможных вариантов, как автором, так и при чтении читателем. Ментальное же пространство представляется нам итогом творческого процесса, относительно статичным результатом выбранной художественной картины мира, что естественно не ограничивает динамики развития событий в сюжете. Это может, в свою очередь, быть обозначено как когнитивная нарративная проекция, что также допускает различные повороты сюжета: «литературный лес» У. Эко или же «сад расходящихся троп» Х.Л. Борхеса [Эко 2003]. Наиболее интересными для исследователя являются случаи, когда развитие событий в художественном произведении намеренно движется у автора по параболической траектории, нарушающей канонический нарративный ряд. Наиболее часто это происходит у современных авторов в литературе постмодернизма. Писатели этого направления очень высоко ценят разнообразные текстовые литературные технологии, создавая свои версии различных миров. Преобладают самые различные специальные приемы: эстетический эксперимент, мир как хаос, двойное кодирование, интертекстуальность, авторские маски, безличность, маргинальный характер, различные интеллектуальные игры. Появляются абсолютно новые темы и герои. Так, если западный постмодернизм восстает против массовой культуры, обращается к проблемам молодых, феминизму, то русский постмодернизм отрицает коммунистический тоталитаризм, соцреализм, мораль, концепцию нового человека, веру в идеалы. Далее сопоставим технику прототипного нарративного ряда построения с маргинальным характером некоторых постмодернистских рассказов. В ментальном художественном пространстве обычно действуют участники (актанты) и происходят события. Развитие событий чаще всего регламентируется нарративными закономерностями эпического жанра. Напомним, что классическая нарративная структура организуется шестью базовыми функциями: Резюме (1), Ориентация (2), Осложнение (3), Оценка (4), Решение или Результат (5), Итог – Кода (6); причем наиболее значимы Осложнение (3) и Решение (5). Однако писатели нередко изменяли эту структуру, используя (вначале в своем воображении) различные когнитивные игры этой структуры. Особое развитие данное явление получило, как уже отмечено, в литературных текстах постмодернизма. Соответственно, позднее читатели невольно становятся участниками этих когнитивных игр, мысленно также перебирая возможные варианты их развития и «отклонения» от нарративной структуры. Особый интерес представляют случаи с «открытыми концами» или же предоставление читателям возможности выбрать из нескольких предлагаемых возможных вариантов – один наиболее привлекательный для них. Заметим, что зарубежная когнитивная поэтика объясняет когнитивные процессы создания ментального пространства автором моделированием определенных схем; так, интересный вариант анализа сознания читателя предлагает в своих работах Кэтрин Эммот, что может оказаться очень полезным в качестве метода интерпретации текста. Используем в качестве материала своего анализа рассказ Малькольма Брэдбери «Composition» («Сочинение»). Данный рассказ повествует о работе по контракту Уильяма, преподавателя университета небольшого американского западного городка. Он приехал из Англии учить студентов первокурсников писать сочинения. Унылая практическая работа с нерадивыми студентами искушенного в области лингвистики, структурализма, пишущего диссертацию преподавателя неожиданно прерывается неординарным событием. Студентки приглашают его к себе в комнату, где они проживают втроем, раздеваются, провоцируя его на интимное сближение. Довольно приятно проведенный вечер переходит в утро отрезвления. Уильям получает письмо, шантажирующее его, с весьма откровенными фотографиями, сделанными накануне. Студентка требует повысить оценку за сочинение своей подруге, иначе … А дело может дойти до его увольнения с позором. Уильям впадает в глубокую депрессию, мысленно перебирая возможные варианты развития событий. Всего их предлагается три. Писатель оставляет выбор за самим читателем. Представим структурную схему рассказа, а также когнитивные варианты сознания Уильяма в данном рассказе. Схема 1 Базовая нарративная модель схемы рассказа «Composition» М. Брэдбери Осложнение: Любовная интрига по инициативе студенток и последующий шантаж Решение: Три возможных варианта дальнейшего развития  Ориентация: Уильям, преподаватель из Англии, искушенный в проблемах лингвистики, структурализма, начинает учить студентов Завершение: Отсутствует Резюме: Практически представленный (ые) вариант(ы) сочинения Представим кратко три продолжения сочинения, которое из тестового задания может реализоваться в самой жизни Уильяма. Вариант А Уильям исправляет оценку студентке на более высокую (по требованию шантажистки), а само письмо рвет и выбрасывает. Вариант В Уильям берет красный карандаш, исправляет орфографические ошибки (всего три) в полученном письме, исправляет оценку автору на более низкую, запечатывает конверт и посылает письмо шантажистке. Вариант С Уильям пишет нежное письмо студентке, автору-шантажистке, выражая желание продолжить интимные отношения, даже если это приведет к крушению всей его карьеры. Читатель также получает возможность перебора вариантов. Рассказ имеет «открытый конец», выбор единственного варианта – за читателями. Теория контекстуальных фреймов Кэтрин Эммот переносит идею существования различных текстовых миров в дискурсивную плоскость, моделируя в своей теории сознание читателя. Ее теория получает название «теории контекстуальных фреймов» (contextual frame theory). В качестве материала анализа она выбирает развлекательную литературу. Цель исследования К. Эммот – моделирование процесса понимания читателями изменений сюжета («twists in the tale» и «plot reversals») в нарративе [Эmmot 2003: 145-159]. К. Эммот относит свою теорию к когнитивной поэтике, постулируя существование в литературном тексте особых «ключей», позволяющих читателю создавать в своем сознании литературные текстовые миры. При изменениях в тексте сюжета читатели (или герои текста), следуя по «тропе сада», делают ошибочные ложные предположения по причине отсутствия существенной информации или же в случае, когда их намеренно «обманывает» автор, направляя по ложному пути. Теория контекстуальных фреймов содержит ряд базовых понятий: контекстуальный мониторинг, фреймовые предположения (assumptions) и внутрифреймовые выводы (within – frame inferences). Контекстуальный мониторинг подразумевает выявление информации о действующих лицах в конкретной ситуации, именуемой контекстуальным фреймом. Фреймовые предположения используют основные схемы знаний о физических, перцептуальных и поведенческих характеристиках участников в определенных ситуациях: не подтверждающиеся предположения (default assumptions – Type 1), не подтвержденные из-за различных особых обстоятельств, например, из-за мистических проявлений (ghost stories, fiction), неожиданных явлений (вроде: - человек проходит через стену). В результате этих нарушений проектируемые фреймы не реализуются полностью или же частично (когда не вся ситуация разворачивается в тексте). Фреймы могут быть ретроспективными, проспективными, может происходить изменение фрейма, когда самое существенное не излагается, а дается на периферии фрейма (в подтексте). В анализируемом нами рассказе, в соответствии с методикой К. Эммот читатель имеет возможность проводить контекстуальный мониторинг, используя даваемую автором информацию о преподавателе Уильяме и его студентках в особых ситуациях контекстуальных фреймах: например, визита Уильяма к студенткам и его «падении», а также при получении им письма. Фреймовые предположения эксплицированы в форме когнитивного моделирования автором возможных событий проспективного характера. Однако в нашем рассказе с «открытым концом» данная интересная методика все же не полностью срабатывает, хотя подобная авторская структура несомненно «льстит» интуиции читателя, которого приглашают стать соавтором рассказа. В заключении проведенного исследования сама К. Эммот подчеркивает, что хотя когнитивные умения используются читателями при любой интерпретации в процессе чтения, а не только при их столкновении со «скачками» в нарративе и другими изменениями сюжета, тем не менее предлагаемая ею теория контекстуальных фреймов помогает интерпретаторам преодолевать ошибочные предположения и обращать большее внимание на «ключи» – подсказки самого автора: межфреймовые указания, представленные в тексте ранее, что способствует более адекватной реализации их ожиданий. Когнитивный подход к чтению активизирует внимание к предшествующим подтекстовым указаниям автора, а также к специальным стилистическим маркерам. Теория К. Эммот не ведет к одной единственно правильной, интерпретации, но обращает наше внимание на сам процесс чтения, не мешая дополнительному удовольствию, получаемому при использовании предполагаемой методики. Список литературы
Материал для анализа рассказа М. Брэдбери извлечен из издания: Modern British Short Stories. Ed. By M. Bradbury. London: Penguin Books, 1988.– 448 p. Л.В. Бабина, И.Ю. Макарова Тамбов, Россия ИЗУЧЕНИЕ ДЕНОМИНАТИВНЫХ ГЛАГОЛОВ: КОГНИТИВНЫЙ АСПЕКТ В рамках когнитивно-дискурсивного подхода, характеризующегося повышенным интересом к выявлению типов знания, механизмов и процедур получения знания и способов их языкового представления, особое внимание уделяется изучению производных слов. Поскольку производные слова играют важную роль в обработке знаний. Они существуют как огромная база данных и являются, в то же время, порождающей средой, которая снабжает говорящих схемами соединения определенных структур знания с определенными словообразовательными конструкциями, механизмами словообразовательного моделирования [Кубрякова 2004: 393]. Интересным материалом для исследования вышеуказанных процессов являются деноминативные глаголы, которые уникальны по своему характеру. Их необычность заключается в том, что они, передавая информацию о действии, произведены от имен существительных, основная функция которых называть предмет. Изучение английских деноминативных глаголов позволило выявить пропозициональные структуры, которые выступают как когнитивные модели, аналоги словообразовательных моделей в системе репрезентации знаний. К числу основных моделей можно отнести USE AS INSTR, USE AS MEANS, PUT OBJ PLACE, DO AS / LIKE ACTOR. Когнитивные модели, представляющие собой упрощенные варианты того, что ими репрезентируется, с одной стороны, используются при создании новых слов. С другой стороны, они применяются при интерпретации деноминативных глаголов в том случае, когда производные глаголы не воспроизводятся, то есть не используется репродуктивная стратегия обращения с языковым материалом. Формирование значений деноминативных глаголов по когнитивным моделям происходит в том случае, когда производящее имя существительное относится к определенной таксономической категории, то есть в его семантике отражено то, как обозначаемый им объект концептуализируется человеком в той или иной ситуации. Производящие имена существительные образуют таксономические категории, среди которых категории Человек, Животное и Объект отражают естественные категории объектов окружающего мира. В свою очередь категория Объект включает в себя ряд категорий, среди которых можно назвать Инструмент, Средство, Место и Помещаемое, строящиеся на основе синтаксических отношений. Концептуальная структура, соотносимая с производящим именем существительным, рассматривается как объемный фрейм, состоящий из формального, конститутивного и целевого подфреймов [Боярская 1999]. Конститутивный подфрейм содержит информацию о внешнем виде объекта. Концептуальные характеристики целевого подфрейма передают знания о действиях, связанных с объектом. Формальный подфрейм определяет объект как принадлежащий определенной категории суперординатного (более абстрактного) уровня. Конститутивный и целевой подфреймы включают собственный и инферентный слоты. Собственные слоты: собственно-конститутивный и собственно целевой содержат концептуальные характеристики по умолчанию, которые выявляются на основе анализа значения производящего имени существительного. Инферентные слоты: конститутивно-инферентный и инферентно-целевой содержат концептуальные характеристики по выбору, которые выводятся на основе анализа характеристик по умолчанию, а также экстралингвистического знания об объекте, обозначаемом производящим именем существительным. Как было сказано выше, формирование значений английских деноминативных глаголов, образованных от существительных определенных таксономических категорий (инструмент – to fork, to knife, to chopstick, etc.; средство – to glue, to shampoo, to brick, etc. и другие), происходит на основе когнитивных моделей. При этом в концептуальной структуре, соотносимой с производящим существительным, перспективизируются концептуальные характеристики по умолчанию формального подфрейма и собственно-целевого слота целевого подфрейма. Эти характеристики содержат знания о принадлежности объекта определенной категории и о типичных действиях, связанных с объектом, обозначаемым именем существительным. Указанные характеристики конкретизируют атомарные предикаты когнитивных моделей. Например, при формировании значения деноминативного глагола to nurse во фрейме, соотносимом с производящим существительным, перспективизируется характеристика ‘human being’ формального подфрейма и характеристика ‘to look after ill or injured people’ собственно-целевого слота. За счет этих характеристик атомарный предикат наполняется конкретным смыслом (DO AS ACTOR → LOOK AFTER PATIENT MANNER). Исключение в данном случае составляют деноминативные глаголы, произведенные от существительных, обозначающих части организма человека и животного (to claw, to finger, to shoulder и др), и от существительных таксономической категории Животное (to mouse, to pig, to snake и др.). В семантике имен, обозначающих части организма человека и животного, отражены лишь онтологические характеристики объекта, анализ которых позволяет выявить характеристики собственно-конститутивного слота конститутивного подфрейма и формального подфрейма концептуальной структуры, соотносимой с производящим существительным. При интерпретации деноминативного глагола перспективизируются именно эти характеристики. На их основе выводится информация о возможных действиях, совершаемых при помощи той или иной части организма. Выводная информация отражается характеристиками по выбору инферентно-целевого слота целевого подфрейма, которые и позволяют конкретизировать атомарный предикат пропозиции, репрезентируемой деноминативным глаголом. Например, при формировании значения деноминативного глагола to claw в концептуальной структуре, соотносимой с производящим именем существительным, перспективизируются характеристики ‘nail of the toe of an animal or bird’, ‘sharp’, ‘hard’, ‘curved’ собственно-конститутивного слота и характеристика ‘instrument’ формального подфрейма. На их основе выводится характеристика ‘used to tear’ инферентно-целевого слота, которая позволяет конкретизировать атомарный предикат пропозиции (USE AS INST → CHANGE OBJ WITH INST). В случае интерпретации деноминативного глагола, произведенного от существительного таксономической категории Животное, конкретизация атомарного предиката происходит при обращении к синтаксической конструкции, содержащей деноминативный глагол, и соотносимой с ней структуре знания. Концептуальные характеристики фрейма, репрезентируемого производящим существительным, определяют аргумент пропозиции, репрезентируемой деноминативным глаголом. Эти характеристики, как правило, антропоморфны, то есть приписаны животному человеком. Они отражают экстралингвистическое знание о животном, являются характеристиками по выбору и располагаются в конститутивно-инферентном слоте фрейма. Если производящее существительное обозначает полифункциональный объект, то формирование значения деноминативного глагола в процессе его интерпретации сильно зависит от контекста – синтаксической конструкции, содержащей глагол, и соотносимого с ней знания. Например, глагол to bottle в предложении We were stoned and bottled by spectators as we marched down the street. Атомарный предикат в данном случае восстанавливается за счет знания, передаваемого синтаксической конструкцией, а концептуальная структура, соотносимая с производящим существительным, позволяет выявить аргумент, согласующийся с атомарным предикатом в единую пропозициональную структуру, репрезентируемую производным глаголом. В рамках фрейма перспективизируются концептуальные характеристики по умолчанию конститутивного подфрейма и/или концептуальные характеристики по выбору целевого подфрейма. При восстановлении атомарного предиката интерпретация деноминативных глаголов, как правило, осуществляется за счет когнитивных механизмов перспективизации, соединения и достраивания. Механизм перспективизации подразумевает выдвижение на передний план определенного участка концептуальной структуры, соотносимой либо с производящим именем существительным, либо с синтаксической конструкцией, отражающим информацию, важную в данной ситуации для говорящего и слушающего. Действие механизма перспективизации позволяет выявить, либо конкретизировать атомарный предикат. Под механизмом соединения понимается объединение атомарного предиката и именного концепта в пропозициональную структуру, передаваемую деноминативным глаголом, благодаря естественному согласованию предиката и аргумента пропозиции. Механизм достраивания восстанавливает недостающие элементы пропозиции, репрезентируемой деноминативным глаголом, за счет обращения к структуре знания, соотносимой с глаголами той лексико-семантической группы, которой принадлежит данный производный глагол. Таким образом, в современном английском языке формирование значения деноминативного глагола осуществляется как на основе когнитивных моделей, так и за счет действия когнитивных механизмов перспективизации, соединения и достраивания. При этом в процессе формирования значения деноминативного глагола участвуют как производящее имя существительное и репрезентируемая им структура знания, так и контекст – синтаксическая конструкция, содержащая деноминативный глагол, и соотносимое с ней знание. Разной оказывается лишь степень участия этих концептуальных структур в данном процессе. Список литературы
В.В. Багичева Екатеринбург, Россия ОБРАЗНЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ СМЕРТИ В ТВОРЧЕСТВЕ ЯНКИ ДЯГИЛЕВОЙ Смерть и жизнь – субстанции, постижение сути которых всегда занимали человека. Где я был, когда меня не было, и куда я уйду, когда меня не станет? – вечные вопросы бытия. Смысл понятий «жизнь» и «смерть» (и даже само значение данных слов) невозможно постичь отдельно друг от друга: жизнь по большому счету это не смерть, а смерть – это то, что уже не жизнь. Анализ лексикографического материала показывает, что и словарные дефиниции лексемы «смерть» подчёркивают лишь идею отрицания бытия. Описания непосредственно мортального процесса словари не предлагают, что объясняется «отсутствием коллективного опыта человечества в данной области» [Дзюба 2001: 130]. Но, несмотря на свой «внекультурный» характер, именно смерть становится самим двигателем культуры, искусства, преодолевающего время и побеждающего смерть своих создателей (Дзюба). Именно в искусстве существует (пусть иллюзорная!) возможность выработать какие-то коллективные «способы борьбы со смертью». В рок-поэзии, как отмечалось многими исследователями (Ю.В. Доманский, А.В.Лексина, Иеромонах Григорий (Лурье) и др.), тема смерти является центральной. «Игра слов «рок – судьба» и «рок–музыка» порождает игру смыслов-символов и придает статусу смерти решающую роль в рок-поэзии, поскольку рок всегда продуцирует смерть» [Лексина 2003: 186]. Причём в русской рок-поэзии игра слов перерастает в игру на бытийном уровне, уровне собственной судьбы, жизни. Проанализировав тексты панк-рок поэта Янки Дягилевой, относящиеся к периоду конца 80-ых годов, мы выявили 60 лексем с семой «смерть», из которых 35 глаголов, 21 существительное, 4 прилагательных и 1 наречие. |
Похожие:
 | Использование и охрана лесов: проблемы реализации законодательства: Сборник статей /Под ред. Боголюбова С. А., Мининой Е. Л. ИзиСП,... |  | Использование и охрана лесов: проблемы реализации законодательства: Сборник статей /Под ред. Боголюбова С. А., Мининой Е. Л. ИзиСП,... |
| Сборник научных статей и докладов участников Поволжской научно-практической конференции. Самара, 12 13 ноября 2009 г. Самара:... | | Международная педагогическая дистанционная конференция «Педагогика и образование», сборник статей, часть 3, апрель 2017 г |
| С48 Слово, высказывание, текст в когнитивном, прагматическом и культурологическом аспектах: сб ст участников IV междунар науч конф.,... | | Автор, академик Петровской академии наук и искусств, член Союза писателей России, кандидат технических наук, доцент, полковник в... |
| Сборник состоит из статей и тезисов докладов участников конференции, состоявшейся 13–14 мая 2015 года на экономическом факультете... | | Сборник состоит из статей и тезисов докладов участников конференции, состоявшейся 13–14 мая 2015 года на экономическом факультете... |
| Сборник праворазъяснительных статей разработан во исполнение плана Главного управления Минюста России по Республике Крым и Севастополю... | | С современная поэзия: русская и зарубежная (сборник статей) / Под ред. А. В. Татаринова. Краснодар: zarlit, 2011 |