ГЛАВА II. В ПРАВИТЕЛЬСТВЕ
На рассвете первого числа второго месяца по лунному календарю я услышал сильный и громкий стук в дверь. Это оказался запыхавшийся слуга сановника-тяньдыонга. Тяжело дыша, он выпалил:
— Я к вам по Высочайшему указу! Чиновник, прибывший от двора с приказом, дожидается Вас у сына сановника-тяньдыонга. Дело чрезвычайной срочности, мне приказали сообщить Вам об этом и отобрать солдат для сопровождения паланкина — он уже готов. Пожалуйста, соберитесь как можно быстрее.
Я тотчас переоделся и сел в паланкин. Слуга, криками освобождая нам путь, бежал впереди. Невозможно даже описать, как плохо я перенёс дорогу: меня то и дело качало из стороны в сторону — носильщики бежали, словно скачущие галопом кони. Паланкин прибыл в резиденцию. Сопровождаемые утренним посланцем-чиновником, мы, миновав несколько ворот, повернули налево. Подняв голову, я залюбовался необычайно пышными кронами деревьев, порхавшими щебечущими птичками; яркими, словно соперничавшими друг с другом за право зваться самыми красивыми цветами; в воздухе чувствовались ароматы благовоний. Запахи их витали в устроенных сложным образом галереях.
Привратники громко болтали, слуги носились, словно челноки ткацких станков, по поручениям туда-сюда. Перед дворцовыми воротами также стояли постовые — для прохода был необходим пропуск.1 Я подумал о том, что и сам происхожу из знатного чиновничьего рода, рос и воспитывался в богатом и процветающем городе, и каждый закоулок Запретного города2 когда-то хорошо был мне знаком. Сейчас же вот приходится подчиняться указам, а о том, что происходит во дворце, я совсем не знаю. Стоит сделать пару шагов — и буду здесь, во дворце правителей, богатая и роскошная жизнь которых так сильно отличается от существования простых людей!
Я же, чтобы сохранить воспоминания об этом, сочинил такое стихотворение:
Вооружённые золотыми пиками стражники стерегут тысячи врат дворца, Почитаемого всем Небесным Югом.
Верхушки разукрашенных павильонов и башен достигают облаков,
Жемчужные занавески и нефритовые веранды сверкают в солнечных лучах,
Всюду чувствуются запахи цветов,
В садах правителя поют птицы.
Житель гор, не знающий придворной музыки, изумлён
Словно старый рыбак, нашедший Персиковый источник.3
Пройдя пару-другую сотен шагов и миновав несколько ворот, мы очутились у сторожевого пункта, на котором висело «Дежурный пост кавалерийского арьергарда».4 Здание, окружённое диковинными деревьями и камнями причудливых форм,5 находилось на берегу озера. Внутри павильона колонны и балконы изящно располагались по кругу. Чиновник-тяньдыонг всегда жил здесь в отсутствие во дворце правителя и его семьи. Увидев нас, сановник-тяньдыонг сказал чиновнику-провожатому:
— Вчера вечером я сообщил Его превосходительству о прибытии господина медика. Он будет ждать результатов проверки пульса наследника престола.
Сановник-тяньдыонг с тем чиновником удалились, а я, сопровождаемый слугами правителя, дошёл до больших ворот. Стражники, увидев моё странное одеяние, вначале не хотели меня пускать, однако подоспевший чиновник-посланец сообщил им, что я прибыл по Высочайшему приказу. Нам тотчас освободили путь.
Пройдя вереницу коридоров в западной части, мы оказались перед большим высоким дворцом. Два прекрасных паланкина самого правителя стояли по обеим его сторонам. Все церемониальные атрибуты были покрыты лаком и украшены золотой резьбой. В центре зала под красным балдахином стояла красная кровать, а по обеим её сторонам — столы и стулья, каких простой человек и в жизни не видел. Я осмелился лишь украдкой взглянуть на это великолепие и, склонив голову, последовал дальше. Миновав ещё одну дверь, мы оказались в высоком и просторном зале с роскошными колоннами, покрытыми лаком и украшенными золотой резьбой. Чиновник-посланец сказал:
— Мы только что прошли покои «Куенбонг»,1 а это — зал павильона «Гактиа».2 Поскольку в этом зале престолонаследник «пьёт чай», он называется «чайная комната» — дело в том, что во дворце избегают использовать слово «лекарство», и вместо него говорят «чай».3
В «чайной комнате» сидело человек семь-восемь. Вошёл чиновник-тяньдыонг. Все встали; только после того, как сановник расположился на возвышении, присутствовавшие разместились по порядку, согласно этикету. Чиновник-тяньдыонг велел мне сесть в центре. Только позже я понял, что находился среди лучших медиков Шести министерств4 и двух высших административных ведомств – они дежурили во дворце днями и ночами. При виде меня сидевшие в зале начали переглядываться, а кое-кто даже, опустив низко голову, шептаться. Чиновник-тяньдыонг, улыбнувшись, представил меня:
— Этот господин — сын знатного чиновника, родился в деревне Лиеуса, что в провинции Хынгиен, а живёт теперь в уезде Хыонгшон. Господин знаменит своими глубокими познаниями в медицине. Почтенный медик прибыл в столицу по Высочайшему приказу.
Один медик с повязкой из китайского шёлка на голове, рассмеявшись, обратился ко мне:
— Почтенный учитель, узнаёте ли Вы меня?
— Откуда знать мне, живущему в глуши, высоких придворных чиновников?
— Я уроженец Анвьета, что в уезде Лашон.5 Там я много слышал о Вас, но до сих пор не имел возможности познакомиться с Вами.
Я вспомнил его — это был господин Тьык, занимавший прежде должность чиновника-зяокуана,6 и глава провинции Хатинь, господин Нгуен Кием, уроженец деревни Тьендьен,7 выдвинул его на должность ассистента придворного лекаря и врача при чиновнике-тхамдонге.1 Я ответил:
— Я жил недалеко от Вас, однако не имел возможности быть Вам представленным, поэтому и не мог нанести визит.
Мы не смогли продолжить беседу. Чиновник-посланец что-то шепнул сановнику-тяньдыонгу, и тот, поднявшись, прервал нас:
— Почтеннейший, Ваш завтрак уже готов.
Я последовал за чиновником-тяньдыонгом. Мы шли прежним путём, который вёл к павильону «хаума». Сановник сказал мне:
— Сейчас Высочайшая особа совершает прогулку со своими наложницами и старшими жёнами, поэтому я не смею отвлекать его и не могу Вас ему представить. Нужно немного подождать.
Мы вместе позавтракали. На золотых подносах слуги принесли нам серебряные чаши с изысканнейшими блюдами — вот тогда мне и довелось узнать, какие яства вкушают сильные мира сего. Не успев закончить трапезу, мы встали — ворвавшийся к нам придворный слуга приказал срочно покинуть зал. Я последовал за сановником-тяньдыонгом. Раздвинули парчовый занавес — и очутились в кромешной темноте. Пройдя через пять — шесть таких пологов, мы оказались в просторном помещении. В центре, на позолоченной кровати, лежал одетый в красное ребёнок, лет примерно пяти или шести. По обе стороны ложа дежурили всегда готовые к выполнению любого приказа слуги. Огромная свеча в бронзовом подсвечнике стояла посреди комнаты. У кровати — покрытый лаком и золотой резьбой трон с парчовой подушкой, предназначенный, похоже, для отца ребёнка. Часть комнаты огородили красным пологом. У него стояла дворцовая челядь. Яркое пламя восковой свечи освещало бледное напудренное детское лицо и красные одежды ребёнка. Комната сверкала, в воздухе витали ароматы цветов и благовоний. Меня пригласили за полог.
Задержав дыхание, я замер. Сановник-тяньдыонг велел мне отвесить больному четыре поклона. Наследный принц засмеялся:
— Он так проворно кланяется!
Сановник-тяньдыонг обратился ко мне:
— Вы в почтенных летах и слабы. Пожалуй, Вам следует проверить пульс сидя.
Кланяясь, я приблизился к принцу и, сев у кровати, приступил к исследованию пульса. Позади я услышал шушуканье:
— Пусть господин медик осмотрит принца полностью!
У престолонаследника испросили дозволения на осмотр. Принц, сняв рубашку, встал у кровати. Я тщательно исследовал спину, живот, конечности. После сановник-тяньдыонг снова велел мне отвесить принцу четыре поклона. Слуги проводили меня в «чайную комнату». Немного погодя вернулся чиновник-тяньдыонг. Он спросил:
— Что Вы можете сказать о пульсе принца? Прошу Вас написать рецепт лекарства и подробный отчёт — я доставлю их Высочайшей особе.
И продолжил:
— Принц полгода болен. Сначала он сильно похудел — остались одни кожа да кости, сейчас он немного поправился, однако организм всё ещё слабый, а болезнь не проходит. Давать лекарства «зыонг» — живот не сможет поддерживать тепло, если же средства «ам» — болезнь затянется на неопределённый срок. Может быть, следует обратиться к потогонным средствам, чтобы облегчить недуг?
Сановник-тяньдыонг велел чиновнику Левых столичных войск принести рецепты принимаемых принцем лекарств. Видно было, что он старался убедить меня в правильности его методов лечения принца. Когда-то сановник-тяньдыонг изучал медицину, но глубиной его познания не отличались. Каждый раз, вступая во врачебные дискуссии, он ратовал за тактику «нападения»: как считал чиновник-тяньдыонг, во время болезни нужно лечить саму болезнь, а когда она проходит — следует укреплять здоровье больного. По его мнению, это и есть единственно верный общий способ лечения. По-моему, причина болезни принца именно в том, что он дни и ночи проводит за шёлковыми занавесками, много ест, слишком тепло одевается без особой на то надобности — это всё и привело к ослаблению внутренних органов. Долгая болезнь, сухая кожа лица, огромный живот, слабые мышцы, худые конечности — все признаки больного организма налицо. Причиной тому — серьёзное повреждение субстанции кхи. Если подбирать типичные средства «тактики нападения», то неизвестно, к чему лечение приведёт: подобные лекарства очень сильны, они могут ещё больше ослабить организм. В этом случае лучше всего прописать укрепляющие средства, однако результат их действия проявится не сразу. Боюсь, что тогда долго придётся ждать возвращения на родину — а времени у меня мало. И путы возможной славы тяжким бременем лягут на меня. Но я подумал, что мои предки всегда трудились на благо страны, и кому как не мне продолжать их благородное дело! Ещё немного поразмыслив, я сказал:
— Организм принца истощён, пульс слабый и нерегулярный — это указывает на ослабление «ам» и «зыонг». Нужно использовать лекарство, укрепляющее селезёнку, почки, природное естество. Укрепив внутреннее, мы избавимся от внешнего.
После некоторых размышлений чиновник-тяньдыонг ответил мне:
— Почтеннейший, если Вы тверды в принятом Вами решении, то прошу Вас выписать рецепт, а я передам его августейшей особе.
Я написал следующее:
«Во время осмотра я отметил, что шесть пульсов принца были тягучими и слабыми, пульс “куан” на правой руке более ярко выражен, пульс “сить”— слабо. “Ам” селезёнки слабый, огонь в животе сильный, в нём не могут содержаться “ам” и “зыонг”. Когда огонь перестаёт функционировать — появляются вздутие и опухоль. Общее состояние вызывало впечатление “внутренней пустоты” и “наружной плавучести”. Следует укрепить в селезёнке элемент земли. Сейчас нужно принимать следующее лекарство:
Атрактилодес крупноголовый (один ланг) — замочить в рисовом отваре, затем три раза поджарить; избегать сильного огня, чтобы сохранить аромат, стимулирующий работу селезёнки
Корень рехмании (три донга) — высушить, но так, чтобы сохранился запах. Укрепляет “ам” селезёнки
Имбирь (2 донга) — поджаривать до потемнения. Выступает в качестве ветрогонного средства
Смесь из пяти элементов (1 донг) — поддерживает работу лёгких и нормализует мочеиспускание.
Все ингредиенты перемешать и подогреть до кашеобразного состояния. Давать больному по чайной ложке с крепким отваром женьшеня во время еды.
Ваш подданный
Ле Хыу Чак».
Я отдал рецепт сановнику-тяньдыонгу — тот сразу же со всем вниманием приступил к его изучению. Придворные лекари также выразили желание ознакомиться с рецептом. Однако сановник-тяньдыонг отказался дать его медикам и спрятал лист в рукаве своего платья, рассмеявшись:
— Ваш рецепт сильно отличается от наших!
Он приказал евнуху передать рецепт самому правителю. Затем сановник встал и дал мне знак идти следом за ним — мы снова вернулись в «хаума», где сели пить чай.
Он обратился ко мне: «Вы проделали долгий и обременительный путь и нуждаетесь в отдыхе. Возвращайтесь туда, где остановились. Высочайшие приказы могут прийти в любое время, поэтому, пожалуйста, не покидайте дворец, даже если Вас пригласят куда друзья или родственники».
Распрощавшись с сановником, я сел в паланкин и вернулся обратно во дворец чиновника-чунгкиена. Все последующие десять дней меня навещали друзья и родственники — и мы так говорили, будто и не расставались никогда.
|
