Содержание
Скачать 1.89 Mb.
|
ФИЛОСОФСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ Москва - 2008 г. СОДЕРЖАНИЕ Введение ................. 3 Часть I. Философская антропология о сущности человека 2. Происхождение человека.................................................... 20 3 Типологии человека в философской антропологии... 34 5. Метафизика и социология человеческого бытия ...............72 6. Человек и его основные отношения .............................. 88 Часть III. Онтология человеческого бытия 1. Фундаментальные характеристики человека .......... 262 2. Основополагающие феномены человеческого бытия ... 283 Часть I. Философская антропология о сущности человека 2. Происхождение и сущность человека Возникновение человека является чудом с точки зрения теории вероятности, так же как и возникновение жизни. Прежде, чем возник человек, должна была возникнуть жизнь на Земле, а это возникновение – не меньшее чудо, поскольку десятки факторов должны были совпасть, чтобы создались для этого благоприятные условия: здесь и то, что у нас одно солнце, что очень редко, так как обычно наблюдаются двух- и более кратные звездные системы, а значит большая радиация и избыток света; здесь и то, что наша солнечная система находится на самом краю нашей Галактики в относительно спокойном районе; здесь и расстояние от Земли до Солнца (на Венере слишком жарко, а на Марсе слишком холодно); здесь и объем планеты – малые планеты не удерживают атмосферы, а на больших она жидкая и т.п. До сих пор неизвестно, была ли жизнь занесена на Землю в виде спор из космоса или возникла здесь химическим путем. Но как бы то ни было, возникшая жизнь не обязательно должна была, с точки зрения той же теории, развиваться до человека, она вполне могла существовать в виде грибов или плесени, и, следовательно, во Вселенной, по-видимому, нет какого-то однонаправленного развития в сторону усложнения, скорее наоборот – Вселенная изменяется от космоса к хаосу. По крайней мере, это вытекает из фундаментального для физического мира второго закона термодинамики. То, что возник человек, было, на первый взгляд, случайностью, непредсказуемой мутацией. Природа наобум пробовала десятки вариантов: были питекантропы, неандартальцы, синантропы, зинджантропы, родезийские люди и, наверное, множество других не известных нам видов. В последние годы появились палеонтологические данные, согласно которым появление человека «отодвигается» с 3,5 до 4,5 миллионов лет назад. По мнению антропологии, гоминиды дивергировали от человекообразных обезьян, проходя следующие этапы: сначала (10 – 9 млн. лет) появились обезьяны, потом возник «человек умелый» – австралопитек (4,5 – 3,7 млн.), спустя 1.6 млн. появился «хомо эректус» (человек прямоходящий) – неандарталец, всего лишь сто тысяч лет назад появился человек разумный – кроманьонец. Современный вид человека появился 40 тысяч лет назад. Такая «неумолимая» линейная направленность все-таки заставляет видеть в развитии природы к человеку какую-то непонятную еще нам необходимость. Многие ученые и философы пытаются доказать эту необходимость введением и обоснованием «антропного принципа». С точки зрения авторов принципа, жизнь – это не случайный всплеск природы, а космический феномен; разум и материя возникли из общей основы, они суть различные аспекты одной и той же реальности. В мире все «задумано» так, чтобы мог появиться человек. Он является необходимым и существенным дополнением природы, без человека природа была бы несовершенной, незаконченной. Существующего порядка вещей могло бы и не быть без человека, но поскольку есть человек, то Вселенная обладает теми свойствами, какими она обладает. Не только человек адаптирован ко Вселенной, но и она сама адаптирована к человеку. Тем не менее, существование некоего природного «замысла» противоречит обстоятельствам человеческого появления на свет. Человек сегодняшний, homo sapiens (человек разумный) к природе оказался настолько не приспособлен, что не должен был бы выжить. Ученые считают, что для того, чтобы человек рождался совершенно готовым к жизни – как жеребенок или теленок через несколько часов после рождения могут самостоятельно передвигаться, питаться и т.п. – для этого человек должен проводить в утробе матери 21 месяц. То есть мы все рождаемся как бы недошенными. Ребенок человека много лет не может жить самостоятельно, ни одно животное не может позволить себе такой роскоши – до десяти-пятнадцати лет кормить и обучать собственное дитя. Правда, эта неприспособленность обернулась необычайным преимуществом для человека. Человеческий ребенок, в отличие от животного, рождается с открытой программой, в нем почти ничего не заложено наследственно – кроме некоторых инстинктов и неявных предрасположенностей. В этом смысле человеческое дитя формируется не во чреве матери, а здесь, в мире, когда слышит человеческую речь, чувствует материнскую любовь, видит краски и звуки мира. Любое животное, любое неразумное существо не может чего-то не делать, в нем все или почти все жестко запрограммировано природой. Ласточка не может не летать и не кормить своих птенцов, она делает по двести вылетов в день и, даже если птенцы вдруг погибнут, она все равно будет носить червяков и пытаться ими кормить птенцов, пока не распадется инстинктивная связь действий. А человек может вообще ничего не делать. Поскольку человек рождается с такой открытой программой, то из него можно вылепить что угодно: вырастет среди волков – будет волком (Маугли), среди обезьян – обезьяной, а среди людей, если повезет, может стать человеком. Правда, те, кто вырос с первых дней среди животных, вернувшись к людям, больше людьми не становятся. Человеческий мозг формируется под влиянием человеческого окружения с первых часов жизни. В определенный момент эволюции животных произошел уникальный прорыв, сравнимый с возникновением материи, с зарождением жизни, с первым появлением живого существа. Это событие смогло произойти, когда в ходе эволюции действие перестало определяться преимущественно инстинктом, когда природная адаптация потеряла принудительный характер, когда действие уже перестало быть закрепленным наследственно передаваемыми механизмами. «Когда животное, писал Э. Фромм, возвысилось над природой и, преодолевая чисто пассивную роль «твари», стало (с точки зрения биологии) самым беспомощным животным, – произошло рождение человека»1. В этот момент животное освободилось от природы, приняв вертикальное положение, его головной мозг развился намного больше, чем у высших животных. Это рождение человека, возможно, длилось сотни тысяч лет. Как весь человеческий род, так и каждый индивид вынуждены решать проблему собственного рождения. Физическое рождение отдельного человека отнюдь не является таким решающим и исключительным событием, каким кажется. Конечно, оно знаменует собой важный переход от внутриутробного существования к жизни вне утробы матери, но во многих отношениях ребенок и после рождения остается таким же, каким был до него: он не может различать окружающие его предметы, не может сам есть; он полностью зависит от матери и без ее помощи погиб бы. По существу, процесс рождения продолжается. Ребенок начинает узнавать предметы внешнего мира, эмоционально реагировать на внешние воздействия, брать в руки вещи, координировать свои движения, ходить. Но этим еще не заканчивается процесс рождения. Ребенок учится говорить, пользоваться вещами, познает их назначение, учится вступать в отношения с другими людьми, избегать наказания и заслуживать расположение и похвалу, понемногу учится любить, развивать свое мышление, объективно смотреть на мир. Таким образом, рождение – в общепринятом значении этого слова – всего лишь начало рождения в более широком смысле. Вся жизнь индивида есть не что иное, как процесс рождения самого себя. По существу, полагал Эрих Фромм (1900 — 1980), мы должны бы полностью родиться к моменту смерти, но судьба большинства людей трагична: они умирают, так и не успев родиться. Рождение человечества следует понимать точно так же, как и рождение индивида. Когда человек преодолел определенный минимум инстинктивного приспособления к окружающей среде, он перестал быть животным, но остался при этом таким же беспомощным и не подготовленным к человеческому существованию, как ребенок в момент рождения. Рождение человека началось с появления первых представителей вида homo sapiens, а история человечества, полагает Фромм, это не что иное, как весь процесс этого рождения. Человеку понадобились сотни тысяч лет для того, чтобы вступить в человеческую жизнь. За последние четыре тысячи лет своей истории он выработал представления о человеке, родившемся и пробудившемся в полной мере. Эти представления были изложены великими учителями человечества в Египте, Китае, Индии, Палестине, Греции и Мексике. Рождение человека первоначально было актом отрицания, осознанием невозможности вернуться к своим истокам, поэтому человека пугал каждый шаг на пути в новое человеческое существование. Он всегда означал отказ от безопасного, сравнительно знакомого состояния ради нового, еще не освоенного. При каждом следующем шаге, на каждом новом этапе нашего рождения мы всякий раз испытываем страх. «Мы никогда не бываем свободны от двух противоборствующих стремлений: одно из них направлено на освобождение из материнского лона, на переход от животного образа жизни к очеловеченному существованию, от зависимости к свободе; другое нацелено на возвращение в утробу матери, на возвращение к природе, определенности и безопасности. В истории отдельных индивидов и всего человеческого рода прогрессивная тенденция доказала, что она сильнее; однако феномен душевных заболеваний и возврата человечества к состоянию, казалось бы, преодоленному предыдущими поколениями, свидетельствует о напряженной борьбе, которая сопровождает каждый новый шаг рождения»1. Много лет в исторической науке, антропологии, философии господствовала точка зрения, согласно которой труд сделал человека человеком. Человек поднялся над животным состоянием только тогда, когда стал производить орудия труда, и производство есть его главное отличие от животных. Однако это положение сейчас представляется неверным: согласно данным антропологии, примитивные каменные орудия – топоры, дубины просуществовали почти миллион лет, не подвергаясь существенным изменениям, за это время не было замечено, по археологическим раскопкам разных эпох, никакого усовершенствования техники обтесывания камней. Животные преуспели здесь значительно больше, оказались более искусными строителями и изобретателями. Бобровые плотины, геометрические ульи, термитники свидетельствуют о том, что животные более значительно прогрессировали в такого рода деятельности, чем человек. Если бы техническое умение было достаточным условием для определения интеллекта, то, по мнению известного американского философа Льюиса Мэмфорда (1895 — 1990), человек долгое время рассматривался бы как безнадежный неудачник. Благодаря чрезмерно развитому и постоянно активному мозгу, человек с самого начала своего существования обладал большей психической энергией, чем ему необходимо было для выживания на чисто животном уровне. И он должен был давать выход этой энергии не только при добывании пищи и размножении, но и в производстве очень странных вещей: наскальных рисунков, культовых вещей (тотемных столбов, которым поклонялись как духам рода, молитвенных дощечек и т.д.). «Культурная работа» заняла более важное положение, чем утилитарный ручной труд. Далеко не всегда при раскопках древних стоянок человека археологи находили орудия труда, но почти всегда – предметы религиозного культа или какие-то образцы примитивного искусства. Человек оказался не столько животным, производящим орудия труда, сколько животным, производящим символы, – символическим животным. Например, первобытная семья перед тем, как идти на охоту, три раза обегала вокруг тотемного столба и пять раз приседала. Считалось, что после этого охота будет удачной. С точки зрения животного (если бы оно могло иметь точку зрения), это бессмысленные действия, а люди ведут себя, подобно сумасшедшим. Но с точки зрения человека — это важнейшее символическое действие, в котором люди вводили себя в особое состояние, творили себе невидимых, символических покровителей – то есть совершали чисто человеческие действия, развивали свою специфическую человеческую природу. Так, у некоторых народов сохранился древнейший обряд похорон, когда на них приглашаются плакальщицы – эти люди ведут себя артистически (они и суть артисты) – рвут на себе волосы, бьются головой о гроб, жалобно кричат, хотя на самом деле никаких чувств к покойному не испытывают, их наняли лишь разыграть действо. Дело в том, что этот «спектакль» имеет огромный символический смысл – родственники после такой встряски уже никогда не смогут забыть своих умерших, особенно дети своих родителей. Этот ритуал способствовал образованию и закреплению памяти, потому что забывать естественно, а помнить – искусственно.1 Человек – существо искусственное, в этом смысле он не рождается природой, он сам себя рождает, творит. Человек должен был пройти через «человекообразующую машину» – через миф, ритуал, чтобы стать человеком. Особенно быстро развитие человека пошло с возникновением языка – теперь уже производство «культурных» предметов намного обогнало создание орудий труда и в свою очередь способствовало быстрому развитию техники. Расширяющая границы жизни, «культурная работа» заняла более важное положение, чем утилитарный ручной труд. До этого ничего уникального в технической деятельности человека не было, не было ничего специфически человеческого в его орудиях труда. Главным орудием, потрясающим и великолепным, было его тело. Удивительно пластичное, приспособленное к любому виду деятельности, управляемое разумом, оно могло создавать гораздо более важные и сложные вещи, чем примитивные топоры и деревянные колья. «Даже кисть руки, – полагал Л. Мэмфорд, – была не просто мозолистым и узкоспециализированным орудием труда: она могла гладить тело возлюбленной или возлюбленного, держать младенца поближе к груди, совершать осмысленные жесты или выражать в коллективном ритуале или упорядоченном танце какое-то не поддающееся иному выражению ощущение жизни или смерти, хранящегося в памяти прошлого или тревожного будущего»2. Любая культурная деятельность человека, любое производство орудий было направлено не столько на подчинение окружающей среды, на увеличение добычи пищи, сколько на укрощение самого себя. Деятельность была направлена на поиски того, как реализовать громадную внутреннюю энергию, суперорганические потенциальные возможности. Когда человеку не угрожало враждебное окружение, его расточительная гиперактивная нервная организация, часто неразумная и неуправляемая, являлась скорее препятствием, чем помощью в его выживании. Контроль над своей психикой с помощью создания символической культуры был более существенным и важным, чем контроль над внешней средой. Пока человек не сделал нечто из себя самого, он мало что мог сделать в окружавшем его мире. Борьба за существование не завладела полностью энергией и жизнеспособностью первобытного человека и не отвлекла его от более насущной потребности: внести порядок и значение в каждую часть его жизни. В этом смысле ритуал, танец, песня, рисунок, резьба и более всего дискурсивный язык, должно быть, долго играли решающую роль. Интересную точку зрения на проблему происхождения человека высказал Фридрих Ницше (1844 — 1900). По его мнению, человек в массе своей еще и не возникал. Человек массы – это супершимпанзе. Именно «супер», потому что в сравнении с обезьяной он более умен, хитер, ловок, но все равно это обезьяна или просто животное. Ницше считал, что теория Дарвина не подтверждается никакими серьезными фактами. Естественный отбор действительно способствует выживанию, но отнюдь не самых лучших и самых значительных особей. В результате естественного отбора никакого прогресса не происходит. Все яркое, красивое, талантливое вызывает зависть или даже ненависть и погибает – это особенно характерно для общества, но и в природе творится то же самое. Потомство дают лишь серые, невзрачные индивидуумы. У гениальных людей вообще редко бывают дети. Яркие люди, сильные и смелые, всегда идут вперед, не боятся рисковать жизнью и потому чаще всего рано сходят со сцены истории. Единственными представителями истинной человечности являются, согласно Ницше, лишь философы, художники и святые. Только им удалось вырваться из животного мира и жить целиком человеческими интересами. Расстояние между обычным человеком (супершимпанзе) и обезьяной гораздо меньше, чем между ним же и истинным человеком. Здесь уже качественные различия, тогда как в первом случае только количественные. Но Ницше говорил о философах или художниках конечно не в профессиональном плане. Получив философское или художественное образование, индивид еще не становится человеком. Философ у Ницше – это тот, кто живет философски, обдумывает свою жизнь, предвидит последствия всех своих поступков, сам выбирает свой жизненный путь, не оглядываясь на стандарты и стереотипы. Так же и художник – это не только артист или писатель, это человек, который все, что бы он ни делал, делает мастерски, все у него получается добротно и красиво. Святой – это по определению человек, ибо он совершенно избавился от страстей, от жадности, эгоизма, полон любви и сострадания к любому человеку. К сожалению, большинство людей – это слишком люди, заземленные, погруженные в свои мелочные дела и заботы, в то время как они должны стремиться к сверхчеловеческому, к тем сверхчеловеческим (в смысле – не животным) качествам, которыми обладают философы или святые. Такие люди чаще всего похожи на обломки драгоценнейших художественных эскизов, где все взывает: придите, помогите, завершите, соедините! Они как бы еще не произошли, и существуют как истинные люди только потенциально. Люди, погруженные в свои мелочные дела и заботы, ищут в жизни только одного – счастья, и в этом смысле они, по Ницше, еще не подняли своего взора над горизонтом животного. Разница между ними и животным лишь в том, что они сознательно стремятся к тому, что животное ищет слепым инстинктом. Но ведь так, считал Ницше, все мы живем значительную часть нашей жизни: мы не выходим обычно из животного состояния. «Но есть мгновения, когда мы понимаем это, тогда облака разрываются, и мы видим, как, вместе со всей природой, нас влечет к человеку, т.е. к чему-то, что стоит высоко над нами. Содрогаясь, мы оглядываемся вокруг себя в этом внезапном свете и смотрим назад: мы видим, как бегут утонченные хищные звери и мы сами среди них. Чудовищная подвижность людей в великой земной пустыне, их созидание городов и государств, их ведение войн, их неустанное схождение и расхождение, их беспорядочная беготня, их взаимное подражание, их умение перехитрить и уничтожить друг друга, их крик в нужде, их радостный рев в победе, – все это есть продолжение животного состояния....»1. Но каким образом жизнь отдельного человека может иметь высшую ценность и глубочайшее значение? При каких условиях она менее всего растрачивается даром? Надо, считал Ницше, чтобы человек смотрел на себя как на неудавшееся произведение природы, но вместе с тем как на свидетельство величайших намерений этой художницы. Каждый должен сказать себе: на этот раз ей не удалось, но я буду стараться, чтобы когда-нибудь у нее это получилось. Я буду работать над воспитанием в себе философа, художника или святого. Если, с точки зрения антропогенеза, человек как особый биологический вид возник в определенный исторический период, приблизительно миллион лет тому назад, то с точки зрения философской антропологии, о его возникновении можно говорить лишь условно: Во-первых, причина и основа появления человека до сих пор остается непонятной. Гораздо логичнее звучит предположение, что человек существовал всегда, он жил в многообразных формах животного мира совершенно иначе, чем морфологически родственные ему другие виды животных. Человека нельзя выводить ни из чего другого, он – непосредственная основа всех вещей. Человек есть с давних форм подлинная форма жизни, всякая другая жизнь – отпадение от нее, ибо не может более совершенное и универсальное произойти от более примитивного. Всякое новое не складывается из простой суммы старых элементов. И может даже оказаться так, что не человек произошел от обезьяны, а обезьяна от человека.1 Во-вторых, происхождение человека продолжается – как для отдельного индивида, так и для человеческого рода в целом: как ни один человек не может сказать о себе, что он стал человеком, так и человеческое общество в целом может называться человеческим лишь с большими оговорками – ни у человека, ни у общества до сих пор нет иммунитета от животного зверства, насилия, злобы, нет никаких гарантий от того, что в случае непредсказуемых катаклизмов для массы людей не произойдет быстрый регресс к дикому состоянию. В-третьих, если эволюция человека, в которой соединились силы материи и духа, продолжается, то мы, возможно, стоим на пороге возникновения принципиального нового вида человека, который будет отличаться от нас так же, как мы отличаемся от наших примитивных предшественников. Человек всегда больше того, что он сам о себе знает, он находит в себе то, что не находит нигде в мире, нечто непознаваемое, недоказуемое, непредметное, ускользающее от всякого познания. И, возможно, самое главное, составляющее нашу сущность, еще даже не проявлялось в ходе человеческой истории. Речь идет не о фантастических предположениях, а том, что все, что мы знаем о человеке, предполагает невозможность фиксации его в каких-то окончательных, застывших формах. 3. Типологии человека в философской антропологии. Уже давно было замечено, что каждый человек относится по преимуществу к какому-нибудь типу личности, и всех людей можно разделить, конечно, весьма условно, на различные типы. Например, большинство людей, перед тем как ответить на какой-нибудь важный вопрос, сначала посмотрит или налево или направо и потом ответит. Следовательно, всех людей можно делить по такому признаку – на тех, кто смотрит налево перед ответом, и на тех – кто направо. Но это конечно шутка. Такая же, как деление людей на тех, кто носит зимой шапку, и кто обходится без нее. Люди отличаются друг от друга в своих наклонностях, устремлениях, способах решать жизненные задачи. К. Юнг приводил пример того, как по-разному поступают люди, подойдя к канаве, через которую нет мостика, но можно перепрыгнуть. Каждый индивид обладает своим, характерным для него способом принимать решения и выходить из затруднений. Один перепрыгнул и говорит, что ему нравится прыгать, другой скажет, что у него не было никакой возможности, третий – что ему всегда хочется преодолевать трудности, четвертый не прыгнул, потому что не терпит бесполезных усилий, пятый – потому что не было острой необходимости перебираться на другой берег. У каждого человека заранее выработана психическая схема принятия решений и число таких схем и установок огромно. «Их индивидуальное многообразие невозможно исчерпать так же, как неисчерпаемы индивидуальные вариации кристаллов, которые, вне всяких сомнений, принадлежат, однако, к той или иной системе. Но так же, как кристаллы указывают на относительно простые основные законы, так и установки указывают на некоторые основные свойства, присущие определенным группам»1. Попытки создать типологию человека уходят корнями в древность. Сначала, как считал Юнг, это была астрология древнего Востока и ее учение о так называемых тригонах четырех элементов – воздуха, воды, земли и огня. Тригон воздуха состоял из трех воздушных знаков Зодиака – Водолея, Близнецов и Весов; тригон огня – из Овена, Льва и Стрельца. Тот, кто родился в этих тригонах обладал воздушной или огненной природой и это, в свою очередь, определяло соответствующий темперамент и судьбу. Из этих древних астрологических воззрений вытекала и попытка классификации типов личности греческим врачом Клавдием Галеном, жившего во II в. н. э. Исследуя людей, он показал, что все они делятся по своему темпераменту на четыре типа: холерики, сангвиники, флегматики и меланхолики. То, что ранее объяснялось зодиакальными созвездиями, теперь стало выражаться на физиологическом языке. Эта типология сохранилась до 1800 года. А астрологические типологии по-прежнему популярны и даже переживают сегодня новый расцвет. В античности людей делили на гиликов (телесный тип), психиков (душевный) и пневматиков (духовный). Уже при рождении человека решалось, проведет ли он свою жизнь в гилическом или пневматическом состоянии. Русский физиолог Иван Павлов говорил о двух типах: научном и художественном. Первый – человек замкнутый, необщительный, погруженный в себя, трудно знакомящийся с новыми людьми. Художественный тип – полная противоположность научному: живой, общительный, яркий, эмоциональный, он друг всем, и все его друзья. Первый тип, действительно, чаще всего встречается в среде ученых, а второй – в среде художников, артистов, хотя в любом человеке, чем бы он ни занимался, можно найти черты одного или другого типа. Но в целом это довольно упрощенное деление. Еще одну классификацию человека дал американский психолог Л.Шелдон. Он поделил всех людей на три типа: мозговой (церебротоник), мускульный (соматоник) и желудочный (висцератоник). Мозговой тип – это человек, живущий исключительно головой, интеллектом. У него постоянная потребность в одиночестве, сдержанность, некоторая скованность и напряженность поведения и одновременно быстрое реагирование на изменение ситуации. С детства это хилый, физически не развитый ребенок, в школе отличник, все время решает какие-нибудь головоломные задачи, замкнутый, стеснительный, но гордый своими достижениями. Мускульный тип – это человек, для которого главное – его тело, он все время занимается спортом, тренируется. У него постоянная потребность в движении, он активен, энергичен, хочет командовать другими, что-то делать. В детстве он, как правило, учится слабо, списывает задачки у мозгового и за это покровительствует ему. Такого человека сейчас называют образным словом «качок». Наконец, для желудочного типа главное – еда. Он постоянно думает о еде, у него в портфеле пирожки или бутерброды и всегда замасленные тетради. Став взрослым, он готовит пищу сам, жене не доверяет, он гурман и знает тысячи рецептов приготовления всяких блюд. У него все время хорошее настроение, хорошее пищеварение, ненапряженное поведение, потребность в контактах, стремление к согласию. Это кажется достаточно шутливой классификацией, хотя каждый человек в себе или в своих знакомых может увидеть склонность к тому или иному типу. Отталкиваясь от теории Шелдона, немецкий психолог Г. Аммельман построил свою типологию человека. Согласно его точке зрения, все люди делятся на три типа: моторный, эластичный и дифференциальный, что соответствует шелдонским мускульному, желудочному и мозговому типу. Моторный тип символизирует склонность к практической деятельности, обусловленную соматической ориентацией. Она же проявляется и в духовной и душевной сфере. Моторному типу свойственны сила, энергия, выдержка, стабильность, инициатива. Его можно узнать, писал Аммельман, по дисциплинированности, громкому голосу, определенности движений и жестов. В делах он, как правило, полагается только на свою силу и умение противостоять внешним воздействиям. Такой человек испытывает радость, когда преодолевает препятствия, он стремится к реализации своих целей во что бы то ни стало, мало заботясь о планировании своей деятельности. Он охотно отдает распоряжения и приказы, не слушая мнения других, редко меняет свою установку и сложившиеся мнения. Часто для достижения своих целей он действует агрессивно. Моторный человек, как правило, открыт, коммуникабелен, надежен и стабилен, у него уверенная и беззаботная манера держать себя. В то же время он часто груб, бездуховен, ему лень долго и серьезно думать, он вспыльчив, упрям, твердолоб. Эластичный человек всегда мягок, уступчив, в нем нет внутренней напряженности. Он раскован, спокоен, гибок и податлив. Его основная потребность – жить в гармонии с окружающим миром. Он видит главную радость жизни в том, чтобы хорошо поесть, он знаток еды и напитков, любит удобно устроиться, комфортно отдохнуть, пообщаться с хорошей компанией. Его деятельность отличается вялостью и медлительностью. В опасной ситуации он выжидает и пытается уклониться от принятия решения, всегда готов идти на компромисс. К отрицательным его чертам относится склонность к полноте, сентиментальность и болтливость. Дифференциальный тип всегда напряжен и замкнут, не любит бросаться в глаза, ненавидит шум, оживление, крик. У него постоянная потребность в одиночестве и спокойствии. Для него большой радостью является решение проблем, особенно теоретических. Он много спит, поскольку мозг его устает от интеллектуальной деятельности, но спит беспокойно, просыпаясь от малейшего шума. Он чувствует себя хорошо там, где может заниматься решением сложных задач. К его недостаткам можно отнести холодный интеллектуализм, всезнайство, придирчивость и педантичность.1 |
Похожие:
 | Пояснительные записки, тематическое планирование и тексты учебных пособий Летней физико-математической школы. 2002 и 2003 гг | | Общие требования к первой (предквалификационной) и второй частям заявок (содержание, оформление, подача, изменение, отзыв) 15 |
| Общие требования к первой (предквалификационной) и второй частям заявок (содержание, оформление, подача, изменение, отзыв) 15 | | В соответствии с решением Совета депутатов г. Мурманска от 26. 12. 2006 года №30-357 «Об организации дошкольного образования и родительской... |
 | В соответствии с решением Совета депутатов г. Мурманска от 26. 12. 2006 года №30-357 «Об организации дошкольного образования и родительской... | | Научное содержание нир, оформленное по образцу научной публикации (объемом до 15 машинописных страниц, через 1,5 интервала) |
| Неправильное составление договора или неполное содержание влечёт за собой проблемы различного характера | | Разъяснения по выгрузке информации о прекращении банковской гарантии в иных, отличных от окончания срока гарантии случаях. 145 |
| Характеристики, структура и содержание Раздел Характеристики, структура и содержание учебной дисциплины | | Суть и содержание понятия «маркетинг». Цели, задачи, объект и предмет маркетинга. Эволюция содержания маркетинга |