Литература
Гузич М. Э. Практикум по профессиональному консультированию : учеб. пособие. Сургут : ИЦ СурГУ, 2012. 206 с.
Гузич М. Э., Богдан Е. С. Мониторинг качества психологического сопровождения профессионального самоопределения в учебных заведениях города Сургута // Педагогическое образование в России. 2014. № 4. С. 105-109.
Исаев И. Ф. Профессионально-педагогическая культура преподавателя : учеб. пособие. М. : Академия, 2002. 208 с.
Концепция развития системы профессиональной ориентации молодежи Ханты-Мансийского автономного округа – Югры на 2016–2020 годы [Электронный ресурс]. URL: http://www.doinhmao.ru/koncepciya-razvitiya-sistemy-professionalnoj-orientacii-molodezhi-i-organizacii-soprovozhdeniya-professionalnogo-samoopredeleniya-obuchayushihsya-v-hanty-mansijskom-avtonomnom-okruge-yugre-na-2016-20120-gody (дата обращения: 21.01.2015).
Об образовании в Российской Федерации [Электронный ресурс] : Федеральный закон от 29 декабря 2012 г. № 273-ФЗ. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
Пряжников Н. С. Психология труда и человеческого достоинства : учеб. пособие. М. : Академия, 2003. 480 с.
УДК 159.922.767:616.8:376.3
Долженко А.Н.
Dolzhenko A.N.
ПРОБЛЕМА ВКЛЮЧЕНИЯ РОДИТЕЛЕЙ В КЛИНИКО-ПСИХОЛОГИЧЕСКУЮ РАБОТУ С ДЕТЬМИ, ИМЕЮЩИМИ ГРУБЫЕ ДЕФЕКТЫ РАЗВИТИЯ
PROBLEM OF PARENTS INCLUSION IN CLINICAL-PSYCHOLOGICAL WORK WITH CHILDREN WHO HAVE ROUGH DEFECTS IN DEVELOPMENT
Данная статья представляет собой обобщение опыта работы с детьми, имеющими сложный неврологический анамнез. В ней отражены проблемы общения и трудности взаимодействия родителей и клинического психолога, сопровождающего развитие детей со сложными дефектами.
This article is a synthesis of the working experience with children who have complex neurological anamnesis. It reflects problems of communication and difficulties of interaction between parents and clinical psychologist, who accompanies development of children who have rough defects.
Ключевые слова: детско-родительские отношения, сохранные звенья психической деятельности, социальная ситуация развития, дизонтогенез, семья, развитие.
Keywords: child-parent relationships, saved links of psychic activity, the social situation of development, dysontogenesis, family, development.
Проблему детской дефективности в психологии и педагогике надо поставить и осмыслить как социальную проблему, потому что не замечаемый прежде социальный ее момент, считавшийся обычно второстепенным, на самом деле оказывается первостепенным, главным. <...> Надо смело взглянуть в глаза этой проблеме как проблеме социальной. Если психологически телесный недостаток означает социальный вывих, то педагогически воспитать такого ребенка – значит вправить его в жизнь, как вправляют вывихнутый и больной орган.
Л.С. Выготский [1, с. 64]
В клинико-психологической работе с особенными детьми довольно часто приходится сталкиваться с таким подходом, где чрезмерное внимание уделяется сугубо дефекту, его структуре, тогда как сама жизненная суть, проблема такой работы, остается «за кадром». В других случаях психологическая работа строится механистично, без понимания закономерностей внутреннего развития высших психических функций, и уже совсем редко «взгляд» психолога переводится на семью ребенка и его наличную социальную ситуацию развития. Возможно, поэтому при расширении контекста работы на семью далеко не всегда получается убедить родителей в значимости их участия в такой психологической работе. Главный тезис нашего практического опыта заключается в том, что без принятия родителями определенных требований (методов, философии, рекомендаций, принципов) психолога коррекционно-развивающая работа имеет минимальный смысл, низкое влияние на динамику развития и зачастую становится почти невозможной (особенно в ситуации действительно сложного, грубого дефекта).
В нашей работе используется опыт занятий с тремя детьми с такими нозологиями, как эпилепсия, сочетанное нарушение органического генеза (эпилепсия, умственная отсталость (УО) и детский центральный паралич (ДЦП)), задержка психического развития (ЗПР). Развивающая работа с каждым из них выстраивалась с учетом специфики структуры дефекта, возраста, сохранных звеньев, актуальной и ближайшей зонщ развития. Кратко представим каждый случай, а также принципы развивающей работы, выводимые в ходе всего процесса клинико-психологического сопровождения.
1. Подопечный А. (2 года 11 мес.). Диагноз: криптогенная фокальная эпилепсия. После 7 месяцев приступов наступила ремиссия, сохраняющаяся до сегодняшнего дня. Занятия с клиническими психологами проводятся с октября 2014 года. Цель и направленность занятий – установление потенциала развития ребенка в части восприятия, развития речи, предметной деятельности и др., а также развитие этих сфер. Периодически проводятся контрольные обследования, занятия фиксируются на видео. Необходимо отметить чрезвычайно ориентированную на развитие ребенка родительскую позицию. Родители многое из цикла двигательных и психологических заданий выполняют с ребенком самостоятельно, очень последовательно, стабильно и эффективно. Параллельно с психологическими занятиями осуществляется медикаментозная терапия препаратами антиэпилептического ряда. Такая комплексная, совместная с родителями клинико-психологическая работа позволила отчасти компенсировать развитие А. За время занятий у ребенка появилось ползание, улучшились перевороты, хватательные движения стали крепче, А. стал подниматься на ножки. На сегодняшний день приоритетными направлениями в работе с А. являются: развитие речи, ходьбы, предметно-манипулятивной деятельности.
2. Подопечный В. (8 лет 9 мес.). Диагноз: сочетание симптоматической фокальной эпилепсии, УО и ДЦП спастической формы. Приступы сохраняются и по сей день. Занятия с клиническими психологами проводятся с ноября 2014 года 2-3 раза в неделю. Цель и направленность занятий – развитие предметной деятельности, эмоционально-положительного отношения к взрослому, моторики на основе выявленных сохранных звеньев. Стоит отметить, что с ребенком взаимодействует практически всегда мать (отец работает в другом городе, старший сын учится там же). Забота матери состоит лишь в обеспечении комфортных условий для ребенка, но нет никаких развивающих занятий дома, рекомендации психолога не соблюдает, ссылаясь на нехватку времени (она домохозяйка). В ходе наших занятий была выявлена минимальная, но все же динамика развития: у В. крепче стали хватательные движения, целенаправленнее вынесения руки за предметом, перевороты стали занимать меньше времени и усилий, чаще стали проявляться эмоциональные реакции. Конечно, если бы дома соблюдались все те же принципы, что и на занятиях, то динамика была бы куда выше.
3. Подопечная Н. (10 лет 1 мес.). Диагноз: ЗПР церебрально-органического генеза (отягощенный анамнез). Обучается в коррекционной школе по программе 8 вида, живет в приемной семье. Занятия проводятся с февраля 2016 года. На основе структуры дефекта и сохранных звеньев нами были намечены пути развивающей работы (развитие речи, мышления, эмоционально-личностной сферы). Основная трудность клинико-психологического сопровождения в данном случае – проблема взаимодействия мамы девочки с психологом. С первой же встречи часто используются такие фразы, как: «Она особенная, с ней не получится это»; «Это из-за ее дефекта» (имеются вспышки агрессии девочки на подчас амбивалентное отношение и поведение матери); «Она неадекватная, сделайте что-нибудь». Все рекомендации психолога тут же отвергаются под предлогом «Я это уже пробовала» (однако формулировка и способ всегда отличаются в рекомендациях психолога и попытках матери). В итоге в социальной ситуации развития ничего не изменилось, конфликты и способы взаимодействия мамы и ребенка остаются те же, динамика на занятиях минимальная.
Складывается впечатление, что за «маской» дефекта ребенка родителям часто удобно прикрывать собственные недостаточные усилия, страх при взаимодействии с ребенком, ведь часто они просто не ориентированы в том, как и каким образом нужно его строить. В случае с подопечным А. родителям (прежде всего матери) удалось обеспечить «личностную сохранность» ребенка (несмотря на ужасающее влияние на его развитие эпилептических приступов и побочное действие медикаментозных препаратов), возможно, потому, что с самого первого дня она воспитывала личность, а не дефектного ребенка. Что говорить, когда само общество смотрит на любое отклонение от нормы как на проказу. Основываясь на словах Л.С. Выготского о «социальном вывихе», мы предлагаем выстраивать работу с детьми, имеющими сложные дефекты развития, по аналогии с нормальными этапами периодизации развития (по Д.Б. Эльконину) [3], ориентируясь на них и пытаясь максимально приблизить ребенка к социализации хоть в какой-то степени. Необходимо:
Выделять наличные сохранные звенья, те области деятельности, которые доступны ребенку как в актуальной зоне развития (АЗР), так и в зоне ближайшего развития (ЗБР). Нужно постоянно анализировать, исчерпал ли себя предмет-средство, нужно ли ввести новый или видоизменить старый, а может, поменять и сам способ выполнения действия, усложнив его элементы.
Делать упор на появление самостоятельности выполнения действия (в несколько этапов: взрослый, ребенок совместно со взрослым, ребенок делает сам). Часто родители пренебрегают этим принципом, выполняя все совместно или за ребенка, а потом, не видя продвижения в освоении этого действия, опускают руки.
На основе АЗР и ЗБР вводить новые средства в работу, раскрывать посредством взрослого значение культуры в каждом предмете. Например, не просто играть с крупами руками (как сейчас можно говорить, на развитие сенсорики и мелкой моторики), а пересыпать их, кормить ими зверей из ложки и т. д., т. е. раскрывать культурно и общественно заданный смысл действий и предметов.
Использовать мотивационно-значимые виды деятельности или предметы, для того чтобы через них вводить новые средства и формы сотрудничества, деятельности. Порою привнесение чего-то нового не принимается ребенком именно в виду несформированности мотива. Используя уже имеющийся и охотно осваиваемый вид деятельности, мы можем привносить в нее новые средства, изменяя тем самым ее направленность, уводя ее в необходимое нам русло и формируя в итоге новую форму деятельности.
Возможно, что подопечного В. мы никогда не выведем на уровень ходьбы, а может быть, и речи (структура дефекта и сопутствующие заболевания нам в этом не помогут). Но сделать так, чтобы его жизнь, а вместе с тем и жизнь родителей облегчилась, сформировать минимальные навыки самообслуживания, наладить хотя бы эмоциональное общение со взрослым – нам под силу. Огромный труд в таком случае должен лечь на плечи родителей, ведь занимаясь сугубо дефектом и упуская социальную ситуацию развития, одновременно мы упускаем все возможное развитие ребенка. Ежедневный, ежечасный труд родителей даст больше плодов, нежели занятия психолога 2-3 раза в неделю по 1 часу. Таким образом, необходимо работать над своего рода «центрацией на дефекте» со стороны родителей в сторону децентрации и принятия ребенка как личности. Конечно, если бы на государственном уровне существовали детско-родительские школы [2], специальные просветительские курсы по воспитанию и развитию детей, а клинический психолог не воспринимался бы так односторонне, то, возможно, удалось бы сдвинуть с мертвой точки динамику развития детей с тяжелыми дефектами развития, а может быть, и получить новые факты о закономерностях их развития и компенсации дефекта.
Литература
Выготский Л. С. Собрание сочинений : в 6 т. Т. 5. Основы дефектологии / под ред. Т. А. Власовой. М. : Педагогика, 1983. 64 с.
Хозиев В. Б., Хозиева М. В., Дзетовецкая С. В. Психологическое консультирование родителей : учеб. пособие. М. : изд-во Московского психолого-социального института; Воронеж : изд-во НПО «МОДЭК», 2007. 504 с.
Эльконин Д. Б. Психическое развитие в детских возрастах : Избранные психологические труды / под ред. Д. И. Фельдштейна; 3-е изд. М. : изд-во Московского психолого-социального института; Воронеж : изд-во НПО «МОДЭК», 2001. 416 с.
УДК 159.9:616.89-008.441.33
Козлов М.Ю., Епишин В.Е.
Kozlov M.Yu., Epishin V.E.
ОСОБЕННОСТИ ЭКЗИСТЕНЦИИ У БОЛЬНЫХ С ЗАВИСИМОСТЯМИ
EXISTANCE FEATURES IN PATIENTS WITH ADDICTIONS
В статье представлено описание экзистенциальных переживаний людей с диагнозом «наркомания». Проводится анализ причин возникновения зависимостей с позиции экзистенциальной психологии. Представлены данные теоретической и экспериментальной работы, касающейся изучения экзистенциальной исполненности при наркомании. Обсуждаются данные изучения особенностей экзистенции у больных наркоманией в сравнении с группой здоровых испытуемых.
In the article the existential experience of people with drug addiction diagnosis is described. The causes of dependency from the position of existential psychology are analysed. The theoretical and experimental data, relating to the study of existential execution in narcomania, are presented. The data of studying the characteristics of existence in drug addicts, compared with healthy examinees, are discussed.
Ключевые слова: экзистенциальная исполненность, смысложизненные ориентации, наркомания.
Keywords: existential execution, life-purpose orientations, narcomania.
Наркомания – прогредиентное заболевание, вызванное приемом наркотических веществ. Наркотики могут вызывать как психологическую, так и физиологическую зависимость, что опосредует патологическое влечение к наркотическому веществу и появление абстинентного синдрома при прекращении приема психоактивных веществ (ПАВ).
Экзистенциальная психология не указывает на единый этиологический фактор наркомании, но рассматривает аддикцию как нарушение всей экзистенции личности. Ответственность за возникновение аддиктивного поведения лежит на совокупности индивидуальных и сверхиндивидуальных причин, находящихся в сложном взаимодействии. Развитие зависимости, или аддикции, рассматривается как многофакторная причина. В поведении наркомана очевидны саморазрушительные компоненты, потому наркомания может рассматриваться как вариант латентного суицида. Немецкий психиатр В. Гебзаттель [1; 6] свое внимание сконцентрировал на экзистенциальном модусе существования человека и считал, что болезнь, в свою очередь, также может являться и способом человеческого бытия. В этом противоречии выступает сложный в экзистенциальном отношении вопрос: чем является наркомания – способом бытия, образом жизни или попыткой уйти из нее? В отношении больных наркоманией следует указать на мотивацию, связанную с удовольствием от наркотического потребления, – это обогащение, которое позволяет «узнать жизнь», внедриться в ее поток, приобрести ранее неизвестный опыт. Расширение сознания и обогащение жизни – таковы основные аргументы наркозависимых в защиту употребления наркотиков. Но стоит указать, что, хотя опьянение и может дать краткосрочное богатство переживаний, оно создает риск реальному существованию. Зависимость означает утрату свободы. А. Лэнгли [4] указывает на стремление интенсивно развивать свою персональность путем протеста против старшего поколения, обособляться в группы, где наркотики могут выступать как элемент формирования внутригрупповой идентичности, порой превращаясь в обязательный элемент субкультуры. Если не касаться физиологических и психологических эффектов от наркотика, а сосредоточиться на той экзистенциальной задаче, которую они призваны решать, можно указать на точку зрения психоаналитика Ш. Радо: «Наркотик является феноменом границы (субъекта и объекта, внутреннего и внешнего, жизни и смерти) как феноменологически, так и концептуально» [7, с. 13].
В основании проблемы употребления наркотиков часто лежит поиск ответов на вопросы экзистенциального характера, духовных исканий. Большинство пациентов наркологических стационаров имеют весьма смутные представления о психоделической культуре, но в то же время их субъективный наркотический опыт востребовал те или иные ее аспекты в инициальном периоде знакомства с ПАВ [6].
Следует констатировать, что данный тип потребления наркотиков достаточно редок, зачастую наркомания инициируется мотивами сугубо гедонистическими. Но в то же время как тот, так и другой тип потребления призваны заполнить состояние некоторого «экзистенциального вакуума» либо эрзац-философскими, психоделическими изысканиями, либо вульгарным наркотическим эпикурейством, постулирующим удовольствие как базовый смысл жизни. В возникновении наркотической аддикции важным фактором выступает влияние среды – тот самый первый экзистенциал Хайдеггера «Бытие-в-мире», в котором «Мир» выступает как размытое, неопределенное место, где находится человек. Наиболее важной частью этой среды является семья, способная сыграть трагическую роль в формировании у подростка наркотического влечения и наркотической аддикции. В литературе, связанной с семейными проблемами болезней зависимости, понятие семьи используется в разных аспектах, к примеру, термин «семья с зависимостью» («family with addiction»), или «зависимая семья» («addicted family»), описывает семью, в которой, как минимум, один, а нередко и больше членов семьи страдают аддиктивными заболеваниями. Данные эпидемиологии сообщают, что по меньшей мере каждый четвертый человек является членом семьи, в которой аддиктивным расстройством страдает родственник первой степени родства. Имеющиеся данные также сообщают, что 90% лиц с активной формой болезни проживают дома с семьей или значимым партнером [5].
Таким образом, неправильное воспитание и проблемные взаимоотношения в семье могут привести к формированию и стимулированию наркологического заболевания, но точных патологических схем взаимодействия, приводящих к этому, на данный момент не выявлено, что существенно ограничивает рекомендации по профилактике этой группы заболеваний в семьях пациентов. По данным различных исследователей, различия уровня экзистенциальной исполненности у здоровых людей и имеющих зависимость весьма значительны: у последних оно выражено слабее. Удалось установить, что данное состояние коррелирует с тревожностью, а также подтверждена зависимость исполненности экзистенции от уровня образования, которое в свою очередь влияет на мотивы потребления, наиболее распространенные из которых обсуждались ранее [5].
В целом стоит констатировать, что наркотическая аддикция зачастую является следствием утери смысла жизни, переживания «экзистенциального вакуума», неудовлетворенности бытия и сужения границ своего бытия-в-мире. В исследовательской работе нами поставлен вопрос об изучении нарушения экзистенциальных переживаний у больных зависимостями с помощью методики А. Ленгли «Шкала Экзистенции» [4] и «СЖО» Д.А. Леонтьева [2; 3]. Были обследованы 20 больных наркоманией и 20 здоровых испытуемых той же возрастной группы. Для подтверждения гипотезы о значительных различиях по данным выбранных методик был проведен анализ с помощью критерия Манна-Уитни при статистической значимости p>0,05. Выявленные различия между здоровыми и больными испытуемыми оказались статистически значимыми для большинства шкал методики «Шкала Экзистенции»: самодистанцирование (0,00); самотрансценденция (0,028), свобода (0,001), ответственность (0,00), персональность (0,001), экзистенциальность (0,00), исполненность (0,00) – и методики «СЖО»: цели в жизни (0,063), процесс жизни (0,035), результативность жизни (0,00), локус контроля – Я (0,00), локус контроля – жизнь (0,00).
Результаты исследования показывают очевидное различие по большинству шкал методик, кроме шкалы «цели в жизни» методики «СЖО». Данные указывают на снижение внутренней дистанции, отчуждение ценностных категорий, ослабление решительности в действиях иерархически более ценных, нежели потребление, занижение планки индивидуальной ответственности. Больные наркоманией в целом более «закрыты для мира», неохотно включаются в общественную жизнь, хуже в ней ориентируются, субъективно переживают отсутствие альтернативного смысла жизни кроме потребления ПАВ, не способны справляться с собой и с миром, не умеют подчиняться внешним требованиям. Их интерес к жизни и ее эмоциональная насыщенность ниже, переживается как неинтересная сама по себе. Присутствует меньшая, по сравнению со здоровыми испытуемыми, удовлетворенность самореализацией, неудовлетворенность прожитой частью жизни. Больные не верят в свои силы, не верят в возможность самостоятельно управлять своей жизнью. Локус контроля внешний, присутствует фатализм. Что является любопытным в результатах исследования: отсутствие видимого различия между целеполаганием обеих групп испытуемых, как больных, так и здоровых. Можно предположить, что это отображает наличие ведущего мотива у наркомана, а именно – употребление наркотика, что является его главной и единственной целью. Но, вероятно, стоит взглянуть на это под другим углом: больные наркоманией так же, как и здоровые люди, имеют схожие цели, не исключая самореализации и желания состояться в жизни, что может теоретически являться сохранным аспектом их экзистенции. |
