Репрезентация события в художественных текстах разной жанровой принадлежности
Скачать 8.53 Mb.
|
Литература Баранов А.Н. Лингвистическая экспертиза текста. М., 2007. Бирюлин Л.А. Побуждение к действию в актах речи // Теория функциональной грамматики. Темпоральность. Модальность. Л., 1990. C. 238-243. Богданов В.В. Теория речевого общения. Л., 1990. Бринев К.И. Теоретическая лингвистика и судебная лингвистическая экспертиза. Барнаул, 2009. Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Косвенное выражение побуждения: общекоммуникативные постулаты или внеязыковые конвенции? // Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики). М., 1997. C. 283-292. Галяшина Е.И. Сборник методических материалов по курсу «Лингвистическая конфликтология». М., 2007. Галяшина Е.И.Лингвистика VS экстремизм. М., 2006. Головин Б.Н. К вопросу о парадигматике и синтагматике на уровнях морфологии и синтаксиса // Единицы разных уровней грамматического строя языка и их взаимодействие. М., 1969. C. 73-96. Кара-Мурза Е.С.Агитационная листовка как публицистический жанр, ее основные стилевые черты и композиционные характеристики (на материале листовок петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса» (1895-1897) и Петербургского комитета РСДРП (1902-1907)): fвтореферат дис…. канд. филол. наук. Москва, 1986. Корди Е.Е. Вторичные функции высказываний с модальными глаголами // Типология и грамматика. М., 1990, с. 174-180. Корди Е.Е.Оптативность // ТФГ. Темпоральность. Модальность. Ленинград, 1990. С. 170-184. Осадчий М.А.Правовой самоконтроль оратора. М., 2007. Остин Дж. Слово как действие // Новое в зарубежной лингвистике. Теория речевых актов. М., 1986. Вып. ХVII. C. 22-129. Серль Дж. Классификация речевых актов // Новое в зарубежной лингвистике. Теория речевых актов. М., 1986. Вып. ХVII. Формановская Н.И. О коммуникативно-семантических группах и функционально-семантических полях // Русский язык за рубежом. 1986.№ 3. Формановская Н.И.Речевое общение: коммуникация и прагматика. М., 2007. Храковский В.С. Повелительность // ТФГ. Темпоральность. Модальность. Л., 1990. C. 185-237. Храковский В.С., Володин А.П. Семантика и типология императива. Русский императив. М., 1986. Шендельс Е.И. Многозначность и синонимия в грамматике. М., 1970. Качесова И.Ю. (Барнаул) Kachesova I.U. (Barnaul) К ВОПРОСУ О ФОРМИРОВАНИИ КОГНИТИВНОЙ СТРУКТУРЫ АРГУМЕНТАТИВНОГО ДИСКУРСА ON THE FORMATION OF ARGUMENTATIVE DISCOURSE COGNITIVE STRUCTURE Ключевые слова: аргументация, дискурс, когнитивная структура, картина мира Keywords: argumentation, discourse, cognitive structure, world view Описываются способы формирования когнитивной структуры аргументативного дискурса, связанные с коррекцией картины мира оппонента Ways of the formation of argumentative discourse cognitive structure are described in the article. They are connected with the correction of opponent world view. Исследователи дискурса давно пришли к мнению, что четкого и однозначного определения термину «дискурс» не существует, при этом многие отмечают необычайную популярность данного понятия. Дискурс изучается в аспекте его ситуативных характеристик (как текст, погруженный в ситуацию); исследуются его содержательные характеристики (дискурс как некий регистр общения, устный или письменный); рассматривается структурная организация дискурса; его функционирование в виде специфичности общения в рамках определенного этноса, культуры, этикета, речевого поведения и т.д. Так же дискурс описывается как когнитивно-семантическое явление. В частности, С.Ю.Тюрина указывает: «Всякое коммуникативное действие в рамках спонтанного или организованного дискурса представляет собой реализацию тех или иных коммуникативно-когнитивных структур» [Тюрина http: //www.vfnglu.wladimir.ru/files/hetmag/v3/ar11.doc.]. Данная статья посвящена описанию способов когнитивного моделирования в аргументативном дискурсе. Объединение в одном ряду когнитивных и коммуникативных характеристик обусловлено наличием в языке особой функции, связанной с передачей ментального кода. Дискурс, по мнению Ю.С. Степанова, это «первоначально особое использование языка для выражения особой ментальности… также особой идеологии; особое использование влечет активизацию некоторых черт языка и, в конечном счете, особую грамматику и особые правила лексики… Дискурс создает особый «ментальный мир». Дискурс – это "язык в языке", но представленный в виде особой социальной данности. Дискурс реально существует не в виде своей "грамматики" и своего "лексикона", как язык просто. Дискурс существует прежде всего и главным образом в текстах, но таких, за которыми встает особая грамматика, особый лексикон, особые правила словоупотребления и синтаксиса, особая семантика, – в конечном счете – особый мир. В мире всякого дискурса действуют свои правила синонимичных замен, свои правила истинности, свой этикет. Это – "возможный (альтернативный) мир" в полном смысле этого логико-философского термина. Каждый дискурс – это один из "возможных миров". Само явление дискypca, его возможность, и есть доказательство тезиса "Язык – дом духа" и, в известной мере, тезиса "Язык – дом бытия" [Степанов, 1995, с.39]. По мысли Ю.С.Степанова, дискурс прежде всего связан с идеей существования особой ментально-идеологической структуры, ситуативно детерминированной и социально заказанной. Аргументативный дискурс, на наш взгляд, как никакой другой тип дискурса, способен формировать данную ментально-идеологическую формацию. А.Г. Гурочкина указывает на основную цель аргументации: «основной целью аргументативного дискурса является не только обмен информацией, но, главным образом, обоснование или опровержение некоторого положения (тезиса) для восприятия и принятия его индивидуальным или коллективным реципиентом» [Гурочкина http://filologija.vukhf.lt/7-12/8%20gurochkina%20new.doc.]. Это следует, прежде всего, из особенности аргументации транслировать фрагмент картины мира от аргументатора к оппоненту. В принципе, сама сущность аргументативного процесса кроется в этой идеи аргументативной трансляции: «Мотивирующая сила некоторых конструкций заключается в желании людей иметь свой «голос», собственную интерпретацию событий и заявлять о своих правах. «Я» артикулируется в дискурсе так, чтобы максимизировать основания, которые имеет человек для того, чтобы быть услышанным… Субъект, конструируя в дискурсе один тип «Я», одновременно конструирует определенный тип подчинения» [Поттер, Уезерел http:// psylib.org.ua/books/_pottu01.htm]. В ходе аргументации дискурс выстраивается аргументатором в виде когнитивной модели, корректирующей картину мира оппонента. В процессе порождения аргументативного дискурса информация проходит несколько этапов трансформации. Первый этап характеризуется формированием аргументативного намерения, появление которого связано с выдвижением в семантической структуре дискурса модальностей «я хочу, мне необходимо, я должен говорить то-то». На втором этапе аргументативное намерение корректируется: в картину мира оппонента вводятся компоненты, влияющие на результат его деятельности. В результате, на третьем этапе трансформаций формируется модальность «я должен, я уверен». Аргументативное намерение преобразуется в аргументативную уверенность [Качесова, 2008, с.70]. Коррекция может происходить через добавление в картину мира оппонента новых субъектных черт, способностей и атрибутов (тип коррекции, связанной с усилением уже существующих компонентов дискурса без изменения структуры картины мира оппонента). Такой тип коррекции, например, связан с предложением оппоненту некоторой роли, которая определяется как набор нетипичных для него деятельностей, качеств и стилей поведения. Данную роль оппонент ассоциирует, прежде всего с новой социальной позицией. В риторике такой тип коррекции связан с идеей риторической маски, которая предлагается оппоненту в качестве компонента убеждения. Еще один тип коррекции картины мира оппонента связан с введением в его картину мира новых фрагментов, ранее отсутствующих (тип коррекции, связанный с изменением структуры картины мира оппонента). Например, аргументация, в ходе которой человеку предлагается принять его способность контролировать обстоятельства, человек преподносится как агент позитивных перемен, даже как создатель новых социальных форм. В этом смысле, в картину мира оппонента встраивается совершенно новый компонент, ранее отсутствующий в ее структуре, – позитивный результат деятельности. Рассмотрим на примере анализа фрагмента книги Р.Киплинга «Маугли», каким образом происходит формирование когнитивной модели, корректирующей картину мира оппонента. Данный фрагмент описывает ситуацию, в которой волки собрались на Скале Советов решать судьбу человеческого детеныша. Глухой рев донесся из-за скалы – голос Шер-Хана. - Детеныш мой! Отдайте его мне! Зачем Свободному народу человеческий детеныш? Но Акела даже ухом не повел. Он сказал только: - Смотрите, о волки! Зачем Свободному народу слушать Чужих? Смотрите хорошенько! Волки глухо зарычали хором, и один из молодых четырехлеток в ответ Акеле повторил вопрос Шер-Хана: - Зачем Свободному народу человеческий детеныш? А закон джунглей говорит, что если поднимается спор о том, можно ли принять детеныша в Стаю, в его пользу должны высказаться по крайней мере два волка из Стаи, но не отец и не мать. - Кто за этого детеныша? – спросил Акела. – Кто из Свободного народа хочет говорить? Ответа не было, и Мать волчица приготовилась к бою, который, как она знала, будет для нее последним, если дело дойдет до драки. Тут поднялся на задние лапы и заворчал единственный зверь другой породы, которого допускают на Совет Стаи, - Балу, ленивый бурый медведь, который обучает волчат Закону джунглей, старик Балу, который может бродить, где ему вздумается, потому что ест одни только орехи, мед и коренья. - Человеческий детеныш? Ну что же, - сказал он, я за детеныша. Он никому не принесет вреда. Я не мастер говорить, но говорю правду. Пусть бегает со стаей. Давайте примем детеныша вместе с другими. Я сам буду его учить. Нам нужен еще кто-нибудь, - сказал Акела. Балу сказал свое слово, а ведь он учитель наших волчат. Кто еще будет говорить, кроме Балу? Черная тень легла посреди круга. Это была Багира, черная пантера, черная вся сплошь, как чернила, но с отметинками, которые, как у всех пантер, видны на свету, точно легкий узор на муаре. Все в джунглях знали Багиру, и никто не захотел бы становится ей поперек дороги, ибо она была хитра, как Табаки, отважна, как дикий буйвол, и бесстрашна, как раненый слон. И голос у нее был сладок, как дикий мед, капающий с дерева, а шкура мягче пуха. - О Акела, и ты, Свободный Народ, - промурлыкала она, - в вашем собрании у меня нет никаких прав, но закон джунглей говорит, что если начинается спор из-за нового детеныша, жизнь этого детеныша можно выкупить. И в законе не говориться, кому можно, а кому нельзя платить этот выкуп. Правда ли это? - Так! Так! – закричали молодые волки, которые всегда были голодны. - Слушайте Багиру! За детеныша можно взять выкуп. Таков закон. -Я знаю, что не имею права говорить здесь, и прошу у вас позволения. - Так говори же! – закричало двадцать голосов разом. - Стыдно убивать безволосого детеныша. Кроме того, он станет отличной забавой для вас, когда подрастет. Балу замолвил за него слово. Я к слову Балу прибавляю жирного буйвола, только что убитого буйвола, всего в полумиле отсюда, если вы примете детеныша в Стаю, как полагается по закону. Разве это трудно? Тут поднялся шум, и десятки голосов закричали разом: -Что за беда? Он умрет во время зимних дождей. Его сожжет солнце. Что нам может сделать голый лягушонок? Пусть бегает со Стаей. А где буйвол, Багира? Давайте примем детеныша. В структуре аргументативного дискурса, отраженного в данном фрагменте текста, представлены три действующих субъекта аргументации: Шер-Хан, Багира, Балу. Шер-Хан является оппонентом аргументативных стратегий Балу и Багиры. Позиция Акелы – это позиция третейского судьи, члены Свободной стати (в данном отрывке молодые волки) являются аудиторией, на которую направлен аргументативный процесс. В данном аргументативном дискурсе прослеживаются две линии аргументации: первая заявлена позицией Шер-Хана («Детеныш мой! Отдайте его мне!»), вторая – позицией Багиры и Балу («Давайте примем детеныша вместе с другими», «Стыдно убивать безволосого детеныша»), но активным началом, формирующим дискурс, является именно аргументативная стратегия Багиры и Балу. Реплика Шер-Хана («Зачем Свободному народу человеческий детеныш?») является попыткой начать формирование собственного дискурса, но данную попытку пресекает фраза «третейского судьи» Акелы (Но Акела даже ухом не повел. Он сказал только: « Смотрите, о волки! Зачем Свободному народу слушать Чужих? Смотрите хорошенько!»). Киплинг акцентирует внимание читателя на том, что аргументативный дискурс формируется и развивается на основе одной стратегии, связанной с выдвижением позиции Балу и Багиры. Кроме того, Шер-Хан как субъект аргументации даже выведен за пределы поля аргументации (Глухой рев донесся из-за скалы – голос Шер-Хана). Именно поэтому в текст вводится авторская ремарка «Но Акела даже ухом не повел». Акела – вожак статьи, волк, пользующийся авторитетом. Его функция в данной ситуации – быть судьей. А судья в традиционном дискурсе суда должен выслушивать все мнения. Акела сознательно нарушает законы построения дискурса суда, тем самым в качестве базы формирования дискурса избирается лишь одна из позиций. Багира и Балу защищают Маугли и решают оставить его в стае. Их аргументативная стратегия преследует единую цель. Члены Свободной стаи пассивны, они открыто не высказываются против того, чтобы Маугли остался (Волки глухо зарычали хором, и один из молодых четырехлеток в ответ Акеле повторил вопрос Шер-Хана: «Зачем Свободному народу человеческий детеныш?»). Аргументы, которые приводят Балу и Багира, связаны с коррекцией картины мира членов Свободной стаи. Киплинг описывает Свободную стаю так: «молодые волки, которые всегда были голодны». Потребность в еде является доминантным компонентом в структуре их картины мира. Вторым компонентом выступает осознание собственной социальной роли. Акела – вожак, он возглавляет их мир, они все являются членами одного сообщества. Багира выстраивает свою аргументацию на последовательном обыгрывании базовых компонентов картины мира членов Свободной стаи. В начале она акцентирует внимание собравшихся на том, что не принадлежит их сообществу, она – пришлая. Киплинг вводит данный компонент «инакости», описывая Багиру («Черная тень легла посреди круга. Это была Багира, черная пантера, черная вся сплошь, как чернила, но с отметинками, которые, как у всех пантер, видны на свету, точно легкий узор на муаре. Все в джунглях знали Багиру, и никто не захотел бы становится ей поперек дороги, ибо она была хитра, как Табаки, отважна, как дикий буйвол, и бесстрашна, как раненый слон. И голос у нее был сладок, как дикий мед, капающий с дерева, а шкура мягче пуха»). Данную идею транслирует и сама Багира («О Акела, и ты, Свободный Народ,– промурлыкала она, – в вашем собрании у меня нет никаких прав»). Но вместе с этим сразу же акцентируется доминантный компонент, связанный с потребностью молодых волков в еде. Его выдвижение осуществляется через ввод семантики выкупа («закон джунглей говорит, что если начинается спор из-за нового детеныша, жизнь этого детеныша можно выкупить»). Объединение двух базовых компонентов происходит в реплике Багиры («И в законе не говориться, кому можно, а кому нельзя платить этот выкуп. Правда ли это?»). Итак, уже в первой фразе, обращенной к собранию, Багира выделила и усилила компоненты, базовые для картины мира аудитории. Следующие реплики поддерживают достигнутое усиление («Слушайте Багиру! За детеныша можно взять выкуп. Таков закон». «Я знаю, что не имею права говорить здесь, и прошу у вас позволения»). Затем происходит изменение структуры картины мира аудитории. Это осуществляется за счет введения новых компонентов семантики, связанных с идеей вины и пользы («Стыдно убивать безволосого детеныша. Кроме того, он станет отличной забавой для вас, когда подрастет»). Последняя реплика Багиры закрепляет изменение картины мира за счет, во-первых, присоединения собственной стратегии к стратегии Балу («Я к слову Балу прибавляю»), во-вторых, еще большего усиления компонента, связанного с семантикой пищи («прибавляю жирного буйвола, только что убитого буйвола, всего в полумиле отсюда»), в-третьих, появления нового компонента, связанного с семантикой законности, что подкрепляет семантику осознания своей социальной роли («если вы примете детеныша в Стаю, как полагается по закону. Разве это трудно?). Итак, аргументативная стратегия Багиры изменяет структуру картины мира аудитории (Свободной стаи), вводя в нее новые компоненты семантики. Аргументативная стратегия Балу связана с усилением уже существующих компонентов картины мира аудитории. Балу не чужак, он признан своим («Тут поднялся на задние лапы и заворчал единственный зверь другой породы, которого допускают на Совет Стаи»). Балу обучает волчат законам джунглей, его признают своим везде («старик Балу, который может бродить, где ему вздумается, потому что ест одни только орехи, мед и коренья»). Балу – наставник, учитель, и эта функция поднимает его социальный статус почти на один уровень со статусом вожака Акелы. В реплике Балу выражается идея усиления семантического компонента социальной общности (Человеческий детеныш? Ну что же, - сказал он, я за детеныша», «Пусть бегает со стаей. Давайте примем детеныша вместе с другими»), что подчеркивается семантикой принадлежности к власти («Я сам буду его учить»). Обе стратегии прослеживают идею трансформиции аргументативного намерения в аргументативную уверенность. Данная трансформация выражается через переход от вопросной конструкции («Человеческий детеныш? Ну что же», - реплика Балу; « Правда ли это?» - реплика Багиры) к утвердительному констатирующему высказыванию («Слушайте Багиру! За детеныша можно взять выкуп. Таков закон», - реплика Багиры; «Давайте примем детеныша вместе с другими», - реплика Балу). Такого рода трансформация имеет прямую корреляцию со способом коррекции картины мира аудитории. Аргументативное намерение на семантическом уровне находит свое отражение в способах манипулирования компонентами картины мира аудитории, аргументативная уверенность формируется в результате коррекции картины мира. Итак, как видно из приведенного анализа, аргументативные стратегии формируют когнитивную модель, что корректирует картину мира аудитории и является базой формирования аргументативного дискурса. |
Похожие:
 | Применение художественных элементов в информационной тележурналистике, на примере сюжетов программ «Вести – Южный Урал» и «Вести... | | Приемы и особенности создания языковой игры в текстах печатной рекламы. 28 |
 | Ом в сфере мировой экономики возникают специфические отношения, обусловленные существованием суверенных государств, имеющих собственные... | | Предоставление субъектам народных художественных промыслов субсидий на возмещение части произведенных расходов на потребленные сырье... |
| В целях приведения в соответствие с действующим законодательством и оптимизации порядка предоставления субсидий субъектам народных... | | Документ «Уведомление об уточнении вида и принадлежности платежа» предназначен для уточнения (выяснения) вида и принадлежности поступлений,... |
| Документ «Уведомление об уточнении вида и принадлежности платежа» предназначен для уточнения (выяснения) вида и принадлежности поступлений,... | | |
| Любопытные события, послужившие сюжетом этой хроники, произошли в Оране в 194 году. По общему мнению, они, эти события, были просто... | | Страховщик обязуется за обусловленную договором плату (страховую премию) при наступлении предусмотренного в договоре события (страхового... |