Вопрос о выявлении главного и зависимого слова в исследуемых нами субстантивных именных словосочетаниях в болгарской лингвистике является дискуссионным. Рассмотрим имеющиеся варианты решений, представленные в трудах лингвистов.
I. N1 (главное) +N2 (зависимое)
Согласно первой точке зрения, главным или опорным существительным именного словосочетания выступает первый элемент, а второй элемент является зависимым. Так, например, П. Пашов аргументирует этот тезис, проводя аналогии с другими славянскими языками, где в подобных словосочетаниях второе существительное употребляется в родительном падеже и, следовательно, является зависимым [Пашов, 1989: 281]. Отметим, что и в русском языке, где между компонентами имеется формальная синтаксическая связь ‒ управление, ведутся дискуссии о статусе главного слова.
В трудах П. Осеновой первый элемент исследуемых именных субстантивных конструкций рассматривается как опорный компонент, а второй выступает как комплемент к первому существительному. Присчётное слово присоединяет свои комплементы, а затем и возможные препозитивные определители. Таким образом, конструкция, может иметь следующий вид: [голяма [група [добри студенти]]] [Осенова, 2002: 256].
То, что в конструкции N1+N2 первый элемент управляет вторым, подтверждается наличием определённых ограничений. Так, например, N2 (в отличие от N1) не может употребляться с квантификаторами: тази чаша студена вода, *чаша тази студена вода. Кроме того, во многих случаях первый компонент требует употребления второго существительного в определённом числе (в ед.ч. или во мн.ч.): ято птици, бутилка вино [Осенова, 2002: 257].
Для именных субстантивных конструкций характерна субституция ‒ замена первой или второй части именной группы: Сипаха ми чаша кафе. Изпих я / го. В некоторых случаях возможность подобного замещения зависит от контекста: Счупих чаша кафе. Изхвърлих я / *го. Однако субституция не служит свидетельством в пользу главенства или зависимости того или иного существительного [Осенова, 2002: 257; Осенова, 2009: 113].
II. N1 (зависимое) +N2 (главное)
И. Недев, опираясь на критерий обязательности опорного компонента в подобных словосочетаниях, придерживается мнения о том, что в именных субстантивных конструкциях второе существительное является опорным, а первое ‒ определителем. Так, например, если из предложения Събрали се бяха от девет села хора да празнуват откриването на Роженския мост. Довели орляк малчугани ‒ да го видят убрать существительное орляк, то структурно-семантическая полнота всего высказывания сохранится, т.к. данный элемент не является обязательным (Довели … малчугани ‒ да го видят). Однако при устранении второго существительного в словосочетании орляк малчугани «предложение превратится в дефектную коммуникативную синтаксическую единицу» (*Довели … орляк ‒ да го видят). Следовательно, по мнению И. Недева, в словосочетании орляк малчугани первый элемент является определением, а второй – определяемым существительным [Недев, 1992: 127].
Однако и сам И. Недев отмечает, что такой способ выявления главного и зависимого слова в именном субстантивном словосочетании не всегда является эффективным. Так, в подобных конструкциях при последовательном удалении элементов, каждый из которых дополняет значение друг друга, смысл всего предложения сохранится в обоих случаях (С таквази супа цял самун хляб изяждам. Ср.: С таквази супа цял … хляб изяждам. С таквази супа цял самун … изяждам) [Недев, 1992: 128].
Неэффективность критерия обязательности / необязательности при определении главного и зависимого существительного отмечает и П. Осенова, согласно которой в зависимости от синтаксических условий оба компонента субстантивной конструкции могут употребляться самостоятельно, ср., напр., Групата влезе и Студентите влязоха вместо Групата студенти влезе / влязоха [Осенова, 2002: 256; Осенова, 2009: 21], см. также [Пенчев, 1993: 42].
По мнению Й. Пенчева, в болгарском языке синтаксическим свидетельством в пользу того, что первое существительное ‒ это зависимое слово, является порядок слов в предложении. Главная часть именного словосочетания может перемещаться без второго, зависимого, компонента, который остаётся на своём месте и не может выйти за пределы именной группы (Магданоз купих само една връзка. *Само една връзка купих магданоз) [Пенчев, 1993: 42].
Однако возможность перемещения одного из элементов в конструкции N1+N2 не является доказательством в пользу того, что именно это существительное играет роль опорного компонента. Как показывает П. Осенова, перемещение главного существительного зависит от семантики глагола, синтаксического окружения, вида именной группы N1+N2, ср., напр., Изпих две чаши с вода; Две чаши изпих с вода; С вода изпих две чаши [Осенова, 2002: 256; Осенова, 2009: 21].
С. Брезински доказывает зависимость первого существительного от второго возможностью трансформации субстантивных словосочетаний в конструкции с согласованным определением (постеля вар – варова постеля, пространство земя – земно пространство). При таких модификациях определительный характер первого существительного становится ещё более явным [Брезински, 1995: 166-167].
III. Согласно третьей точке зрения, выявление главного слова находится в зависимости от семантики словосочетания. В связи с этим именные конструкции типа N1+N2 делятся на две подгруппы: 1) синтаксические единицы с количественной семантикой типа литър мляко, кошница ябълки и 2) без количественной семантики типа стръкче босилек, топки сняг. В первом случае определителем является существительное со значением количества (литър, кошница). Во втором же случае первое существительное конструкции (стръкче, топки) ‒ это опорный элемент, см., напр., [ГСБКЕ, 1983-3: 168; Осенова, 2002: 256; Осенова, 2009: 21].
По мнению В. Венковой, семантические отношения внутри именной группы не имеют существенного значения при определении главного и зависимого слова. Более важной является семантика самого именного словосочетания. При этом лингвист подчёркивает, что в связанном контексте исследуемые именные группы почти всегда будут иметь количественное значение. Их количественный смысл часто связан с «семантическими примитивами и универсалиями», значение которых синонимично словам много или мало. Это утверждение можно проследить по следующей градации: топки сняг ‒ преспи сняг ‘комья снега’ ‒ ‘сугробы снега’; По лицето му избиха капчици пот ‘...капельки пота’ ‒ По лицето му се стичаха капки пот ‘...капли пота’ ‒ По лицето му се стичаха браздулици пот ‘...струи пота’ [Венкова, 2001: 110].
В субстантивных группах существительные имеют недостаточные возможности для самостоятельной референции. Сочетаясь друг с другом, они совместно осуществляют процесс референции и поэтому, как утверждает В. Венкова, спор о выделении главного и зависимого элемента является бессмысленным [Венкова, 2001: 110].
Мнения лингвистов по вопросу определения главного и зависимого компонента в конструкции N1 + of + N2 в английском языке также расходятся.
Согласно авторам «Теоретической грамматики современного английского языка» в субстантивных словосочетаниях «предложное сочетание выступает в качестве подчинённого члена», т.е. второй элемент является зависимым [Иванова, Бурлакова, Почепцов, 1981: 139], см. также [Нагорная, 2007а: 133-137].
В работе [Leher, 1986: 140-141] отмечено, что главным критерием для выявления опорного компонента в подобной конструкции является способ её согласования со сказуемым. Так, в следующих примерах показано, что и N1 и N2 могут выступать в качестве главного слова именной конструкции в зависимости от того, с каким существительным связан финитный глагол. В первом предложении опорным компонентом словосочетания the herd of elephants является существительное herd ‘стадо’, тогда как во втором ‒ elephants ‘слоны’: The herd of elephants was larger than I thought. The herd of elephants were stampeding toward us.
Ещё одним способом определения главного и зависимого слова является проверка согласования подлежащего, выраженного именной конструкцией с местоимением, в так называемых разделительных вопросах (tag questions). В приведённом ниже примере опорным компонентом субстантивной конструкции является существительное gloves ‘перчатки’, так как оно согласуется с местоимением во множественном числе they ‘они’: A pair of gloves was lost at the party, weren’t they? [Leher, 1986: 140-141].
П. Рутковски, рассматривая именные субстантивные конструкции как партитивные и псевдопартитивные, придерживается мнения о том, что они имеют разную структуру. В псевдопартитивных словосочетаниях (типа a cup of tea) N1 является функциональной вершиной, представляющей собой выражение меры для N2. В партитивных же конструкциях (типа a cup of the tea) первое существительное ‒ это лишь лексическая единица [Rutkowski, 2007: 337].
Партитивные конструкции состоят из двух отделённых друг от друга групп определителя (DP = determiner phrase), в то время как псевдопартитивные конструкции представляют собой одну группу определителя с существительным N2, являющимся лексическим ядром фразы.
По мнению В.Л. Каушанской, в словосочетаниях с элементами a number, a variety, the majority, a lot, plenty, a mass и т.п., выступающими в качестве присчётного слова, главным компонентом с семантической точки зрения является второе существительное [Каушанская, 2009: 292-293].
В дальнейшем нашем исследовании мы будем придерживаться мнения о том, что первое существительное в конструкции N1 + N2 является опорным, а второе ‒ зависимым. Мы считаем, что именно первый элемент задаёт определённые требования для второго. Он определяет как семантические, так и синтаксические отношения между компонентами, ср. невозможность изменения по числу второго существительного: литър кафе, *литър кафета, бутилка вино, *бутилка вина.
2.4. Синтаксическая связь при первичном и вторичном семантическом объекте / субъекте
Согласно М. Алмалеху, существуют случаи, когда понятия семантического и синтаксического объекта не совпадают [Алмалех, 1991: 373].
В связи с этим болгарский исследователь предлагает ввести понятия первичного и вторичного семантического объекта для того, чтобы избежать случаев «противоречивого толкования» словосочетаний, состоящих из двух существительных, связанных беспредложной связью. Под первичным семантическим объектом подразумевается предмет, на который направлено выраженное глаголом действие или состояние. Так, в примере Изядоха чувал хляб. ‘Они съели мешок хлеба’ первичным семантическим объектом является существительное хляб. Вторичный семантический объект представляет собой определение к первичному семантическому объекту и служит для оформления семантических отношений внутри словосочетания, в котором первичный семантический объект выполняет функцию прямого дополнения. В приведённом выше примере данную роль играет существительное чувал [Алмалех, 1991: 373].
Особенностью субстантивных именных словосочетаний является тот факт, что они не всегда могут выступать в позиции подлежащего (ср., напр., Букет цветя лежеше на масата. *Кола дърва минава по улицата). В последнем случае возможно устранение семантической преграды при трансформации предложения в Кола с дърва минава [Пенчев, 1993: 42].
Поэтому связь между семантикой глагола и существительного также важна. Так, например, невозможно сказать *счупих чаша вино, *по пътя мина кола дърва. Главное существительное в этих примерах (вино, дърва) семантически несовместимо со значением глагола (счупих, мина). В связи с этим М. Алмалех использует понятие семантического управления, которое учитывает не только семантику глагола, но и семантику существительного, выполняющего роль прямого дополнения [Алмалех, 1991: 373].
В предложениях Нося чаша вода ‘Я несу стакан воды’, Изядох филия хляб ‘Я съел ломтик хлеба’ возникает, согласно М. Алмалеху, сильное примыкание. Под сильным примыканием лингвист подразумевает синтаксическую связь между именами существительными, которые находятся в составе субстантивного словосочетания внутри простого предложения, при этом действие или состояние, выраженное глаголом, относится как к первичному семантическому объекту / субъекту / обстоятельству, так и к денотативному объекту / субъекту / обстоятельству [Алмалех, 1991: 377].
В предложениях Нося чаша вода, Изядох филия хляб глагол относится к обоим существительным, каждое из которых представляет собой первичный семантический объект. К примерам с семантическими субъектами можно отнести следующие словосочетания: ...се вдигнаха ята врани ‘...поднялись стаи ворон’, ...се събираха ята птици ‘...собирались стаи птиц’. Из данных примеров ясно, что поднимаются и стаи, и вороны; собираются и стаи, и птицы. В предложении Дончо остана пред чашката уникум ‘Дончо остался рядом со стаканом уникума’ даётся пример семантического обстоятельства. Дончо остался и рядом с чашкой, и рядом с содержащимся в ней напитке. Таким образом, между существительными в данных предложениях также возникает сильное примыкание [Алмалех, 1991: 377].
Приведённые выше примеры противопоставлены примерам типа Изядоха чувал хляб, где первичным семантическим объектом является только существительное хляб (они съели хлеб, а не мешок). Таким образом, слово чувал поясняет существительное хляб, отмечая его приблизительное количество. Данный случай, согласно М.Алмалеху, представляет собой пример слабого примыкания, т.е. примыкания, возникающего между именами существительными, которые находятся в составе субстантивного словосочетания внутри простого предложения, при этом действие или состояние, выраженное глаголом, относится только к одному из этих существительных, как к первичному семантическому объекту, субъекту или обстоятельству. Семантический объект при этом может иметь и предложное употребление: Светлината му се разчупваше на стотици зелени късчета ‘Его свет разбивался на сотни меленьких кусочков’. На късчета – первичный семантический объект, стотици – вторичный [Алмалех, 1991: 377].
В примере По улицата бързаха рояци момичета ‘По улице бежали толпы девушек’ существительное рояци, обозначающее вторичный семантический субъект, указывает на приблизительное количество и форму организации первичного семантического субъекта ‒ момичета. Пример семантического обстоятельства для слабого примыкания можно отметить в следующем отрывке: …най-напред се появиха главите им сред тонове вода ‘...прежде всего, появились их головы среди тонн воды’. Вторичное семантическое обстоятельство тонове даёт количественную характеристику первичного семантического обстоятельства вода [Алмалех, 1991: 378].
В более поздней работе лингвист отмечает, что определить тип именного примыкания (сильного или слабого) возможно не только по семантике глагола, но и по неличным глагольным формам (причастиям и отглагольным существительным). Это объясняется тем, что они сохраняют управление исходного глагола. Сильное именное примыкание возникает в словосочетаниях с отглагольными существительными ‒ раждането на ... парченце месо; с причастием ‒ обвит в парче черен сатен. В данных примерах выделяется и первичный, и вторичный семантический объект. Следующий случай демонстрирует слабое именное примыкание в сочетании с отглагольным существительным: замайването от първата чаша вино (первичный семантический объект ‒ вино, вторичный ‒ чаша) [Алмалех, 1993: 30-31].
|
