Тезисы участников VII международной Кондратьевской конференции Москва, 22-23 ноября 2010 г. Москва мфк 2010 ббк е-86. VII международная Кондратьевская конференция «Контуры экономики будущего»
Скачать 4.64 Mb.
|
Вступление Публичный сектор (public sector) представляет собой своеобразную инфраструктуру государства, обеспечивающую на его территории спаянность и единство правил игры. Именно в этом смысле он влияет на преемственность данного государства. Хотя он и является продуктом рыночного хозяйства, он не формируется исключительно под влиянием экономических факторов, так как довлеющее влияние на его характер и функции имеют политические решения, вытекающие из властных прав государства. Они определяют, с одной стороны, правопорядок, а с другой влияют на отношения между отдельными общественными группами. Хотя публичный сектор генерируется суверенным государством и тесно с ним и его особенностями связан, уже в наше время подвержен, а в будущем еще определеннее будет подвергаться более значительному воздействию глобальных факторов. Во-первых, потому, что глобализация, в широком значении этого слова, не будет заторможена, независимо от временных или более продолжительных замедлений. Во-вторых, под влиянием непрерывного распространения – хотя и в разных ритмах – последствий, связанных с информационной революцией. В-третьих, постиндустриальная эпоха, являющаяся в большой степени последствием информационной революции, будет распространяться также в тех странах (экономиках), которые еще не завершили промышленного развития. С конца девяностых годов в экономической литературе все больше места занимает проблематика глобальных публичных благ (global public goods), задачей которых является смягчение противоречий, появляющихся на стыке глобального рынка и национальных государств. На практике, однако, ни инструментарий, ни практическое одобрение их функционирования не нашли доныне удовлетворительного решения. Связи между национальной экономикой и глобальным рынком являются в разных государствах различными, как в положительном, так и в отрицательном смысле этого слова. В этом контексте следует задать более общий вопрос: ограничивают ли глобальные публичные блага глобализацию или ее усиливают? Ответ на так обобщенно сформулированный вопрос крайне затруднителен, так как в глобализации в разной степени заинтересованы отдельные субъекты рыночной игры (наднациональные корпорации, предприятия, оперирующие на внутреннем рынке, или разные группы потребителей). Подобным образом дело обстоит с государствами, различающимися по уровню благосостояния и величине, не вдаваясь уже в цивилизационную дифференциацию. Глобальные публичные блага являют собой эффект соглашения, в отношении как характера деятельности, так и добровольности присоединения. Субъектами, участвующими в создании публичных благ и в выгодах, какие они приносят, являются в первую очередь государства. Они присоединяются к этим соглашениям главным образом под давлением различных сил: корпораций (хозяйствующих субъектов), общества, внешних нажимов. Отсюда и выгоды от появления глобальных публичных благ дифференцированы и будут дифференцированы. Имеющийся опыт весьма различный, о чем свидетельствуют деятельность ВТО, согласования в области урегулирований, касающихся климата, наконец, на участке сбалансированного роста. Можно также рискнуть формулирование гипотезы, что глобальные публичные блага «производят» эффекты, выгодные не только для отдельных субъектов (государств), но и для всего глобального сообщества. Из этого следует некоторый более общий вывод – о том, что их распространение, в том числе на области, доныне ими не охваченные, будет смягчать отрицательные последствия глобализации. Таким образом, мы подходим к важнейшему вопросу, касающемуся связи глобальных публичных благ с глобализацией. Если на уровне национальной экономики публичный сектор образует посредством публичных благ своеобразную инфраструктуру, обеспечивающую относительно исправное функционирование не только хозяйствующих субъектов, но и общества, то появляется вопрос, могут ли глобальные публичные блага образовать подобную инфраструктуру в глобальном масштабе. Этот вопрос имеет принципиальное значение с точки зрения будущего экономико-институционального порядка мирового сообщества. На этот вопрос, исходя из имеющегося опыта, трудно ответить. Быть может, не удастся даже сформулировать корректную гипотезу. Дело в том, что сущность проблемы связана с взаимоотношениями, которые возникнут между ролью национального государства и глобальной экономикой; насколько правила игры, обязывающие внутри национальной экономики, будут в какой то степени соответствовать тем, которые обязывают на глобальном уровне, а кроме того, в какой степени культурные системы, участвующие в определении институциональных решений в отдельных государствах, будут влиять на глобальные отношения. Если правила рыночной игры в своей общей форме более или менее подобны, или даже едины в отдельных государствах, то особенности публичного сектора существенно различаются. Если я напоминаю о проблемах довольно очевидных, то делаю это для того, чтобы показать различия, определяющие субъекты частного и публичного секторов в соприкосновении с мировым хозяйством, формируемым глобализационными процессами. Система связей, образующаяся на глобальном уровне, ведет, или должна вести к унификации, или точнее к значительному сближению обязывающих правил игры. Только тогда механизм потоков товаров, капитала, услуг или человеческого фактора будет работать довольно эффективно. Эти знания мы приобрели еще в минувшие десятилетия. Вопрос, на который нет еще хорошего ответа, связан с тем, насколько в своей форме и функциях глобальные публичные блага могут образовывать относительно связную систему. В настоящее время трудно определить, какими будут темпы их роста, а прежде всего мы не умеем с полной определенностью констатировать, какие глобальные публичные блага необходимо будет еще создать, а какие подвергнуть модификации. Придавая глобальным публичным благам столь важное значение, необходимо ответить на другой вопрос: существует ли и в какой степени существует связь между национальными публичными благами (публичным сектором) и глобальными публичными благами. Насколько эта связь комплементарна, дополняющаяся, а насколько они по отношению друг к другу конкурентные. Некоторые публичные блага мы можем определенно отнести к числу комплементарных. Так дело обстоит, например, с безопасностью, которая во многих случаях выходит за пределы одной страны, подобным образом это касается борьбы с терроризмом, договоров об экстрадиции, торговли наркотиками и многих других благ. Здесь появляются, однако, существенные различия, а также и угрозы. Первое различие состоит в том, что глобальные публичные блага являются эффектом соглашения, основанного на добровольном присоединении отдельных государств к данному договору или организации, тогда как национальные публичные блага связаны с принуждением (наказом или запретом), вытекающим из действующего институционально-правового порядка, являющегося проявлением властных функций государства. Другое различие, может быть, важнее. Национальные публичные блага, особенно чистые публичные блага, укрепляют суверенитет государства, его спаянность, повышают интеграционность, как экономическую, так и общественную. Тем временем глобальные публичные блага, независимо от разного рода записей, ограничивают, по крайней мере, в некоторых областях, государственный суверенитет. Это цена, какую приходится государству и его экономике платить за смягчение глобализационных невыгод. До настоящего времени нет достаточных доказательств, что те глобальные публичные блага, которые ныне функционируют, будут приносить только выгоды. Вышесказанное характеризовалось некоторой дихотомией: национальная экономика – глобальная экономика, главным образом, когда дело касается различий в характере публичных благ, или шире – публичного сектора. Однако национальные экономики не идентичны и различаются, по крайней мере, с трех точек зрения. Первое различие касается величины государства, с учетом как площади, так и числа жителей. Второе касается деления стран на богатые, средне зажиточные и бедные. В этом контексте важно обратить внимание, что функции публичного сектора в большой степени зависят от уровня развития, Это связано как с чистыми, смешанными, так и локальными публичными благами. Третье различие вытекает из преобладающей культурной модели, или, если угодно, из системы ценностей. На характер или даже модель публичного сектора значительное влияние имеет культурная система, которая формируется публичным сектором. Этот вопрос имеет особенное значение из-за того обстоятельства, что в настоящее время активными участниками глобализационного процесса стали экономики (государства), происходящие из различных кругов цивилизации, тогда как первый этап глобализации распространял евро-атлантическую модель капитализма. В связи с этим появляются два существенных вопроса, касающиеся культурной особенности азиатских или южноамериканских государств: изменит ли (модифицирует ли) она модель публичного сектора. Более важен, однако, вопрос, какие государства будут иметь влияние на глобальные публичные блага, или, шире, на глобальную инфраструктуру, которая будет формироваться в будущем. Этот вопрос важен постольку, поскольку в азиатской цивилизации роль государства кардинально отличается от той, которая имеется в Европе и Северной Америке. Информационная революция и публичный сектор Информационная революция началась более-менее в то же самое время, что и второй этап глобализации. Можно спорить, есть ли между обоими этими процессами только временные, или же причинные связи, Однако независимо от того, какой взгляд правильнее, не подлежит сомнению, что эти связи ныне необыкновенно сильны и взаимно стимулируются. Информационная революция имеет огромное влияние на сферы, не ограничивающиеся нормальной деятельностью, связанной с новыми информационными техниками. Во-первых, информационная революция привела к коренным изменениям в сокращении времени, а также пространства, и то не только в области обмена информацией, но и в обмене благами, в особенности услугами. Изменения в подходе к времени и пространству, являющиеся эффектом как глобализации, так и информационной революции, породили потребность в иной, чем в прошлом, мировой инфраструктуре. Она не может возникнуть только как эффект действия правил свободного рынка, особенно в его неограниченной форме. С этой точки зрения создание мировой инфраструктуры, как материальной, так и духовной, требует особого порядка. И то главным образом потому, что на мировом рынке функционируют разные с точки зрения экономической силы хозяйствующие субъекты, в особенности же государства. Речь идет о таком порядке, который, правда, не обеспечит мировой справедливости, но создаст условия для появления некоторого рода равенства шансов, также для тех, кто слабее. Информационная революция создает в этом отношении определенные возможности. Во-вторых, вторичным явлением следует считать доступность информации для государств разных уровней развития. Информация в экономическом процессе представляет собой один из важнейших факторов. Средства, инструменты и организации, вырастающие из информационной революции, создают для менее развитых экономик потенциальный набор возможных стратегий будущего развития. Таким образом, появляется возможность эффективного соединения информационной революции с публичным сектором. В-третьих, хотя рост сектора услуг как преобладающей формы экономической деятельности, по крайней мере, в развитых странах, не является лишь только эффектом информационной революции, трудно отрицать, что ее вклад в ускорение структурных перемен огромный. Современный сектор услуг представляет собой, правда, конгломерат самых различных типов, от традиционных до ультрасовременных, однако в общей сложности существенно влияет, например, на изменение модели образования в широком смысле этого понятия. Подобные явления имеют место в разного рода услугах. В-четвертых, к явлениям, видимо, не новым, но приобретающим особенное значение, относится феномен бурной урбанизации. Городское население в 2002 г. составило более половины всего населения мира. Вносит ли информационная революция нечто новое с точки зрения урбанизации? Прежде всего, она вызвала резкое ускорение развития сектора услуг. Однако самым важным в контексте данных рассуждений является то, что связано с новыми или в значительной степени модифицированными функциями публичного сектора. Бурный рост городского населения ведет к тому, что сфера деятельности муниципальных властей, то есть публичного сектора, требует иной политики в области регионального планирования, иной, чем доныне, инфраструктуры, связанной со сферой общественного пользования и касающейся энергетико-теплофикационных сетей, водоочистных станций, общественной безопасности, здравоохранением и т.д. Функции публичной власти, как на центральном, так и локальном уровне, растут и нет никаких указаний на то, что в будущем этой процесс замедлится. Форма публичного сектора: модель будущего? Прогнозирование будущей модели публичного сектора – операция не только сложная, но и в значительной мере напоминающая визионерство, а даже утопизм. В этом контексте я хотел бы, однако, ответить на три вопроса. Эти ответы надо рассматривать скорее как гипотезы, а не утверждения. 1) Будут ли издержки публичного сектора увеличиваться, или напротив – уменьшаться? 2) Как будет представляться разделение между национальными функциями публичного сектора и его функциями глобального порядка? 3) Какие модификации либо изменения наступят в национальной модели публичного сектора? Если не будем учитывать нынешнего кризисного опыта, когда помощь со стороны государства круто возросла, то надо обратить внимание на два обстоятельства, характерные для последнего десяти-, а даже двадцатилетия. Первое из них связано с явлением, которое обобщенно определяется как опекунское государство, и которое много десятилетий можно было наблюдать в Западной Европе. И хотя есть различия между континентальной и британской его моделями, они не были слишком велики в прошлом и не очень значительны также в настоящее время. Это главным образом следствие того, что цели и задачи публичного сектора, уходящие корнями в перераспределительные функции, стали частью общественно-культурной системы, из которой невозможно их выделить – по крайней мере, до тех пор, пока будет действовать политическая модель, основанная на демократической системе. Другое обстоятельство имеет иную природу и более связано с внутренним перетасовкой средств внутри публичного сектора. Некоторые его задачи подверглись ограничению в отношении величины издержек, но при этом появились сферы, на которые публичный сектор тратит больше, чем в прошлом. Можно здесь указать на средства на охрану окружающей среды, исследования и развитие, на широко понимаемую инфраструктуру. Так было в совсем еще недалеком прошлом. Нынешний кризис в серьезной степени изменил задачи публичного сектора или, шире подходя к делу, государства, и стабилизационные функции выдвинулись на первый план. Нынешняя фаза не должна, однако, затемнять картину будущего. Послекризисная картина публичного сектора должна исходить из следующей предпосылки: процессы глобализации, подобно тому, как информационная революция или, шире, общество, зиждущееся на знаниях, будут далее распространяться. Отсюда и функции публичного сектора, как следует полагать, будут не меньше, чем в последние несколько десятилетий, а издержки, исчисляемые долей в валовом национальном продукте, не только не уменьшатся, но и могут даже возрасти. Это будет следствием, по меньшей мере, трех процессов. Первый касается создания институционально-регулирующей системы, главной задачей которой будут функции стабилизации в широком смысле этого слова. Глобализация в условиях полностью свободного рынка должна вести к появлению многих дисбалансов и повторений последнего кризиса. Сосуществование рынка и регулирующей системы в глобальном масштабе требует соответствующих институций, снабженных властными функциями. Другой процесс связан с необходимостью смягчения неравенств в доходах, и то как на национальном уровне, так и в мировом масштабе. Это одна из самых сложных проблем современного мира. Концентрация богатства с одной стороны и бедности либо недостатка с другой, является и, наверное, будет являться, в условиях происходящей информационной революции, фактором, дестабилизирующим политические системы, как на уровне отдельных государств, так и в масштабе региональных группировок или шире – всего мира. Вышеописанные процессы будут не только мешать в уменьшении издержек публичного сектора, но и, по-видимому, влиять на его увеличение. Отсюда доля издержек публичного сектора в ВНП не только не уменьшится, но и вероятно возрастет. Насколько общества станут в будущем более эгалитарными – этого мы достоверно не знаем. Но нельзя не учесть тезиса Джидденса о том, что «Европа более эгалитарная может также быть Европой более конкурентной». Другим, не менее важным фактором, определяющим будущую форму публичного сектора, являются отношения между национальным и глобальным публичными секторами. Если насчет национального сектора мы располагаем знаниями, накопленными вследствие опыта прошлого, то o глобальном публичном секторе к настоящему времени мы немного можем сказать. Категория глобальных публичных благ в теории экономии имеет краткую жизнь, ей немногим больше десяти лет. Глобальные публичные блага существовали уже раньше, в виде разных международных институтов, оказывающих разного рода услуги и имеющих своей задачей смягчение различий интересов либо получение общих выгод. Эти институции функционировали в прошлом обособленно, без спайки, у них не было общности целей. Основной проблемой, по крайней мере, в моем понимании, является то, что эти институты функционируют автономно в двойном значении. С одной стороны, между ними нет чего-то, что объединяло бы их настолько, чтобы они образовывали общую конструкцию, которая в будущем должна бы была выработать нечто вроде институционально-правового порядка глобального радиуса действия. С другой стороны, однако, партнеры этого порядка будущего, как ныне, так и в будущем представляют и будут представлять различные экономические уровни, различные демографические и экономические потенциалы, различные культурные, или шире – цивилизационнные системы. Итак, их интересы и в будущем будут различными. Это столкновение перенесется в первую очередь на расхождения между публичным сектором на национальном и глобальном уровнях. Эти противоречия прежде всего будут носить политико-системный характер: сколько можно, а сколько следует посвятить суверенитета, а особенно в каких областях, чтобы обеспечить государственные экономические и политические интересы. Эту проблему в настоящее время разрешить невозможно, нельзя ее также правильно диагностировать. Ведь это будет зависеть не только от того, насколько будет преуспевать глобальная экономика, но и прежде всего от того, как будут представляться национальные экономики. Теперь остается, наконец, последняя проблема, которую следует рассмотреть – она касается будущей формы публичного сектора на национальном уровне. Помня о всех различиях между отдельными государствами, которые существуют ныне и наверно останутся в будущем, можно попытаться сформулировать несколько изменений и модификаций, которые должны формировать будущую модель публичного сектора. Первое и, как я полагаю, важнейшее изменение касается сферы чистых публичных благ. Оно следует из необходимости привести национальный институционально-правовой порядок в соответствие с глобализационными процессами и возникающим глобальным публичным сектором. Дело здесь в решениях, связанных с обороной, безопасностью (борьба с терроризмом, процедура экстрадиции и т. п.), защитой прав собственности и т.д. С этой точки зрения также информационная революция заставляет вводить многочисленные решения, как в области распространения информации, так и в сфере защиты интеллектуальной собственности. Если тезис о необходимости обеспечения экономической свободы правильный, то появляется также потребность во введении своего рода эгалитаризма. Он функционирует не столько и, может быть, не прежде всего в области доходов, сколько путем создания равных шансов в доступе к просвещению, здравоохранению, или – шире – к социальному продвижению, устранения дискриминации женщин, а особенно в области изменения отношения к «иному», что можно обобщить как распространение терпимости. Информационная революция и изменения в структуре занятости ставят публичный сектор, а точнее государство, перед необходимостью введения существенных изменений в модель просвещения. Это касается как модификации способа обучения, введения нового типа знаний, связанных с новыми профессиями, но также и с влиянием глобализации, повышения уровня стандарта начального обучения, увеличения социальной мобильности, а также относительного увеличения возможностей трудовой переквалификации. Последний вопрос, о котором следует упомянуть в контексте будущих изменений публичного сектора, касается проблематики, связанной с демографическими процессами. Дело касается уменьшения деторождаемости, особенно в наиболее развитых странах, повышения продолжительности жизни, изменений в определении производственного возраста, особенно же приведения сферы услуг для населения в соответствие с требованиями старшего возраста, а также сферы социальной помощи. Если даже значительная часть этих сфер будет подчинена правилам рынка, то и так главное бремя проектирования, а прежде всего надзора за ними, будет возложено на публичный сектор. Выводы из вышесказанного двояки. Первый вывод таков, что роль публичного сектора в будущем не только не уменьшится, но и, по-видимому, возрастет. Второй касается изменений в долгосрочной стратегии государства и организациях общественного сектора. Преображений этого типа не удастся добиться быстро. Они требуют весьма значительных перемещений в средствах, остающихся в распоряжении публичного сектора, что всегда является болезненной операцией. Наконец, необходим некоторый консенсус в области разделения задач между национальным публичным сектором и формирующимся глобальным сектором, дополняющим, а иногда и заменяющим национальный сектор. Клинов Виленин Георгиевич д.э.н., проф., МГИМО (У) МИД РФ Конкуренция за рабочие места будет обостряться Обеспечение занятости трудоспособного населения стало первостепенной задачей правительств и основой устойчивого развития наций. В условиях глобализации решение этой задачи всё более осложняется, поскольку оно требует быстрого освоения мировых достижений в области науки, техники и организации производства. Рост занятости должен сопровождаться повышением конкурентоспособности продукции в виду ужесточения требований рынка к качеству товаров и услуг. Необходимо обеспечивать высокую отдачу от капиталовложений, формировать благоприятный инвестиционный климат как главное условие роста вооруженности труда передовой техникой и освоения передовых систем организации производства. Развитие наций требует повышения их образовательного и профессионального уровня, необходимого для овладения сложной современной техникой и передовыми схемами организации производства. Интересы мирового сообщества наций должны совпадать в этом отношении, ибо нельзя обеспечить достойный уровень благосостояния в мире без рационального использования ограниченных природных ресурсов, включая и меры по защите и оздоровлению окружающей среды. Вместе с тем, конкуренция за рабочие места и привлечение инвестиций для их создания, прежде всего, в связи с интенсивным процессом урбанизации населения крупных развивающихся стран, таких как Китай и Индия. Там ежегодно создаются десятки миллионов новых рабочих мест. Крупные развивающиеся страны выигрывают соревнование за привлечение капитала для создания рабочих мест. Высокая отдача капиталовложений способствует высокой норме вложений в основной капитал. В первом десятилетии XXI века отдача от вложений в основной капитал в Китае и Индии была примерно в 2,5 раза выше, чем в США и в 4 раза превысила соответствующий показатель Японии.1 Это связано с тем, что эффективность новой техники в большей степени превышает средний уровень техники развивающихся стран, чем уровень техники развитых экономик. Китай и Индия превосходят США и Японию по доле ВВП расходуемой на вложения в основной капитал. Соответствующий показатель Китая превзошёл американский в 2 раза. Не только высокая отдача, но грандиозная ёмкость рынка привлекает капитал в крупные развивающиеся страны. Китай по величине ВВП вышел на второе место в мире, обогнав Японию. По среднегодовым темпам прироста в первом десятилетии XXI века ВВП Китай обошёл США, а Индия - Японию примерно в 5 раз.2 Эффект от вложений в основной капитал для хозяйствующего субъекта зависит не только от эффективности техники, в которой материализуется капитал, но и от того, какая часть прибыли остаётся в распоряжении предприятия после вычета налога. Поэтому сравнительно низкая отдача вложений в основной капитал в развитых странах, по сравнению с Китаем и Индией, может быть компенсирована снижением ставки налога на прибыль. Подобная мера могла бы сократить экспорт капитала из развитых стран в развивающиеся и обратить его на внутренние нужды и, тем самым, способствовать снижению норм безработицы в развитых странах, размеры которых достигли максимальных после Второй мировой войны величин. Попытки администрации США решить проблему занятости за счёт ослабления конкурентоспособности Китая, принудив его к ревальвации юаня, потерпели неудачу. Китай не склонен идти на уступки партнёрам, поскольку для него самого срыв программы обеспечения занятости населения чреват социальным взрывом. Ожидаемый приход в администрацию Б.Обамы новых лиц, ответственных за экономическую политику, должен найти более действенные инструменты обеспечения занятости. Проблема создания рабочих мест для квалифицированной рабочей силы имеет критическое значение для России. Норма вложений в основной капитал в России ниже, чем в США и Японии. Половина вложений в основной капитал промышленности идёт в добывающие отрасли, где занято 1,5% рабочей силы. Другая половина тратится на обрабатывающую промышленность, в которой, даже в её деградированном состоянии, занято на порядок больше рабочих рук, чем в добывающих отраслях.1 Численность безработных в России составила на 1 сентября 2010 г. 5,2 млн. человек. Это примерно в 3 раза меньше, чем в США примерно на ту же дату (14,9 млн.). ВВП России в 11 раз меньше, чем в США. В триллионах долларов США их величины составили в 2009 г., соответственно, 1,3 и 14,3. В сравнении с величиной ВВП относительный показатель безработицы в России был почти в 4 раза выше, чем в США. Под понятие латентной подпадает 1/3 рабочей силы в России. Это значит, что люди вынуждены соглашаться на не соответствующую их квалификации, низкооплачиваемую работу, на заработок ниже прожиточного минимума. Проблема модернизации России и развития нации не может быть решена пока капиталовложения в обрабатывающую промышленность не станут более привлекательными, чем вложения в углеводородный комплекс. Обрабатывающая промышленность предъявляет спрос на квалифицированную рабочую силу и служит основой модернизации всех отраслей хозяйства. Для привлечения капитала в обрабатывающую промышленность и поощрения конкуренции нужно снизить, а возможно и отменить налог на прибыль предприятий этого комплекса. Наполнение бюджета следует осуществлять за счёт прогрессивных налогов на ресурсы, имущество и потребительские расходы. Прогрессивные налоги на ресурсы и имущество – самое действенное средство против монопольной концентрации ресурсов и имущества и коррупции. Нельзя строить стратегию развития экономики на дешёвых ресурсах, ибо цены на ресурсы в силу их ограниченности в долгосрочной перспективе будут повышаться. Выращенная в тепличных условиях дешёвых ресурсов промышленность вновь столкнётся с проблемой нежизнеспособности, когда цены на сырьё и энергию выйдут на принципиально более высокий уровень. Может повториться ситуация, возникшая с переходом от экономики централизованного планирования к работе в условиях рынка. Дешевые ресурсы поощряют их хищническую эксплуатацию и загрязнение окружающей среды. Следует планомерно повышать цены на ресурсы за счёт налогов на их эксплуатацию. Ковалев Сергей Георгиевич, д.э.н., проф. Сабинин Владимир Евгеньевич д.э.н., проф. кафедра экономики и финансов, Санкт-Петербургский государственный университет Глобализация‚ как форма оптимизации мироустройства В 1992 году главы государств и правительств‚ собравшиеся в Рио де-Жанейро на конференции ООН по окружающей среде и развитию, признали режим существования человеческого сообщества нежизнеспособным‚ а систему социальных отношений /ССО/ -неустойчивой. Причиной тогда определили «затратный» режим природопользования. Через 16 лет фактор неустойчивости напомнил о себе глобальным кризисом 2008 года. Анализируя его содержание на форуме 2010 в Давосе‚ Президент Франции Н. Саркози сформулировал свой вывод: «Измениться или погибнуть». Серьёзное предупреждение‚ основанное на убеждённости в наличии системного кризиса мироустройства. Если менять‚ то что, в какую сторону, и до какой степени, как организовать перемены и как контролировать? Ответы на эти вопросы сегодня определяют будущее человеческого сообщества. Постоянное изменение ССО - явление естественное. Движущей силой перемен являются интересы человека, облечённые в тенденцию бесконечного роста материальных и духовных потребностей. Стратегия их удовлетворения реализуется через рост производительности общественного труда. Потенциал перемен реализуется эволюционными методами, если создан соответствующий ему социальный механизм. Если такого механизма нет, социальная напряжённость может разрядиться случайно‚ например‚ в форме кризиса. Труд есть повышение «потребительского качества» ресурсов природы /РП/ с одновременным преобразованием их в товары и услуги. В этом процессе приоритетным всегда был принцип экономии труда, и никогда не был формализован принцип экономии РП. Минимальная обработка ресурсов, а значит, - повышенное количество отходов статистически всегда оказывались экономически более выгодными. Результатом такой организации труда стало накопление отходов в среде обитания и её разрушение. Одновременно‚ природная рента‚ также имеющая тенденцию роста‚ «размывает» функциональное предназначение денег как меры труда. Нарушается логика ССО‚ построенная на этой функции денег. Выжить - значит научиться жить с Природой в равновесии. Для этого ресурсы должны стать менее доступными. То есть, - более дорогими. Однако‚ если просто увеличить цены на РП‚ - экономика рухнет‚ чего никто не хочет. Проблема решается путём постепенного и поэтапного внедрения Концепции: «Одновременное и взаимосогласованное повышение цен на РП и снижение ставок налогообложения в процессе наполнения государственного бюджета». Государство компенсирует дополнительные затраты производителя на приобретение РП снижением налоговой нагрузки. Свои интересы оно защищает выбором цен, уменьшением расходов бюджета, а также за счёт повышения общей деловой активности. Возникающую при этом ССО, мы назвали «альтернативная экономика» /АЭ/. Методология построения АЭ, а также сумма социальных последствий изучены ранее авторами и отражена в их публикациях. Начиная с 1994 года, авторами опубликовано около 30 статей, детализирующих рассмотренные положения. Например‚ проблема защиты среды обитания в системе АЭ решается путём преобразования в товар воздуха и воды, используемых для разбавления токсичных отходов. Согласно нашим расчётам, при цене нефти $350 за баррель (куда входят осмысленная природная рента, страхование от аварий и стоимость ущерба среде обитания)‚ становится конкурентоспособной технология утилизация солнечной энергии. Этой энергии достаточно для удовлетворения всех потребностей человечества и в долгосрочной перспективе единственным препятствием остаётся необходимость перераспределения имущественных прав для некоторых социальных слоёв. Является ли такая плата соразмерной с ожидаемыми результатами, - решать Обществу и Государству. Кроме экономии РП, АЭ может служить социальным механизмом для решения многих проблем современного мироустройства. В том числе:
Доминирующими тенденциями, формирующими социальную напряжённость в начале XXI века, стали разрушение финансовой системы‚ а значит – ССО‚ и среды обитания. Инверсия этих тенденций самопроизвольно реализуется в совокупности социальных процессов, получивших название «глобализация»‚ где:
Эта «триада глобализации» соответствует программе выживания популяции путём изменения имущественных отношений Личности‚ Общества и Государства в процессе изъятия ресурсов из природы‚ а также за счёт всех возникающих последствий. АЭ создаёт для этого удобный социальный механизм. Козлов Вячеслав Андреевич преподаватель, аспирант МЭСИ Проблемы обеспечения экономической устойчивости в условиях кризиса: микро- и макроэкономические аспекты 1. Проблемы, связанные с обеспечением экономической устойчивости, всегда были одними из наиболее острых проблем в рыночной экономике, причём как на макро-, так и на микроуровне – как на уровне всего народного хозяйства нашей страны, так и на уровне отдельных хозяйствующих субъектов. Действительно, осуществление организациями своей деятельности в условиях рыночной экономики неразрывно сопровождается возможностью возникновения непредвиденных негативных ситуаций и кризисных явлений, нарушающих устойчивость организаций. Хозяйственная среда рыночной экономики, определяющая условия осуществления организациями своей деятельности, по мере своего развития вносит в предпринимательскую деятельность дополнительные элементы неопределённости, расширяет зоны рисковых ситуаций и увеличивает вероятность кризисных явлений, что в совокупности влияет на устойчивость организаций. И от того, насколько организация подготовлена к этим внешним воздействиям, зависит её устойчивое положение на рынке. Кроме того, даже при относительно стабильной внешней среде организации, при отсутствии какого-либо влияния на организацию политических факторов, состояния экономики страны и мировой экономики, международных событий, при отсутствии давления со стороны конкурентов, влияния потребителей, поставщиков и прочих факторов внешней среды устойчивость любой организации подвержена влиянию различных внутренних факторов, скрытых в самой организации и являющихся потенциальными причинами кризисов – неэффективность стратегии, неграмотная кадровая политика организации, проблемы производственного характера и т.д. Таким образом, каждая организация постоянно имеет определённую вероятность столкновения с различными кризисами. 2. Что касается макроуровня – уровня всей национальной экономики, да и уровня мировой экономики, то, как показывает практика, экономика нашей страны (как и вся мировая экономика) с определённой периодичностью переживает кризисы. Прежде всего, связано это с цикличностью развития рыночной экономики. Конечно многие учёные-экономисты, в их числе В.В. Леонтьев, П. Самуэльсон и др., отрицают цикличность как экономическую закономерность. Тем не менее, другие исследователи приходят к выводу, что цикличность развития экономики – это необходимость и закономерность экономического развития, подтверждая свои теории результатами анализа эмпирических данных и другими доказательствами существования различных экономических циклов. Всем известны длинные волны Н.Д. Кондратьева, называемые также К-циклы или К-волны либо большие циклы конъюнктуры Кондратьева (продолжительностью 45-60 лет), циклы Кузнеца (15-25 лет), циклы Жюгляра (7-11 лет), циклы Китчина (3-4 года) и др. Таким образом, несмотря на противоречивость мнений относительно самого существования цикличности развития экономики, анализ эмпирических данных говорит о периодическом появлении экономических кризисов, затрагивающих целые отрасли, национальные экономики и даже мировую экономику. Следовательно, кризисы – неизбежный и необходимый этап в развитии рыночной экономики. 3. Следовательно, для поддержания устойчивости как каждой отдельной организации, так и экономики страны в целом требуется принятие соответствующих мер, направленных на повышение их устойчивости, особенно в период кризиса. Причём меры, направленные на повышение устойчивости народного хозяйства страны, должны применяться как на микроуровне, так и на макроуровне. 4. Однако, основой устойчивости всей экономической системы страны является обеспечение устойчивости отдельных хозяйствующих субъектов. Другими словами, обеспечение устойчивости функционирования и развития отдельных организаций и является тем фундаментом, на который должна опираться устойчивость всей национальной экономики. Несомненно, определённые меры на макроуровне необходимы и полезны для обеспечения устойчивости экономики, в особенности в кризисный период, но необходимо чувствовать пределы оказываемой помощи организациям в период кризиса – например, чрезмерное «финансовое подкармливание», являющееся одним из мероприятий господдержки организаций некоторых отраслей народного хозяйства в период кризиса, приводит к скрытому торможению процессов саморегуляции организаций, заключающейся в разработке механизмов адаптации организации к изменяющимся условиям, и к замедлению процесса «естественного отбора», заключающегося в выживании эффективных организаций, отсеивании неэффективных и обновлении экономики. 5. Организации (как и любые социально-экономические системы) имеют две формы своего существования – функционирование и развитие. Поэтому механизм обеспечения устойчивости организаций должен включать в себя две взаимосвязанные и взаимозависимые составляющие – во-первых, обеспечение устойчивости функционирования организаций и, во-вторых, обеспечение устойчивости их развития. Под функционированием организации понимается оперативное поддержание её деятельности, сохранение функций, определяющих её целостность, а под её развитием – приобретение нового качества, определяющего усиление и устойчивость жизнедеятельности организации и её рост. Многие организации не уделяют должного внимания выделению вышеуказанных составляющих механизма обеспечения общей устойчивости. Например, организация, занимаясь преимущественно обеспечением своего устойчивого функционирования и не занимаясь своим развитием, зачастую становится неспособной повышать свой качественный уровень – другими словами, становится неспособной развиваться, или теряет стратегическую устойчивость. В итоге, предпринимательская организация, зацикливаясь на поддержании устойчивости функционирования и не занимаясь своим развитием, может не выжить в условиях ужесточающейся конкуренции, требующей повышения качественного уровня предпринимательской организации как социально-экономической системы. И наоборот – организация, не уделяя внимания обеспечению устойчивости функционирования, теряет свою целостность, становится неспособной к поддержанию жизнедеятельности и развитие её теряет смыл и, кроме того, становится невозможным. Таким образом, основой, фундаментом для создания устойчивой экономической системы страны, на наш взгляд, является обеспечение устойчивого функционирования и развития каждой отдельной организации. И если отдельные хозяйствующие субъекты не могут повлиять на выбор антикризисных и стабилизационных мер, направленных на повышение устойчивости народного хозяйства нашей страны на макроэкономическом уровне, то выбор мер по обеспечению устойчивости каждой организации и принятие соответствующих антикризисных решений остаётся прерогативой исключительно самих организаций. |
Похожие:
 | Кондратьевские чтения «Мировая экономика ближайшего будущего: откуда ждать инновационного рывка?», тезисы участников Чтений. М.:... | | Кондратьевские чтения «Мировая экономика ближайшего будущего: откуда ждать инновационного рывка?», тезисы участников Чтений. М.:... |
| Цикличность глобальных процессов, циклы Кондратьева и долгосрочная концепция развития России и глобального мира | | Российская академия наук институт биохимической физики им. Н. М. Эмануэля ран институт химической физики им. Н. Н. Семенова ран |
 | Международная Кондратьевская конференция «Новая модель экономического роста: теоретические конструкции и реальная политика» | | Институт проблем управления им. В. А. Трапезникова Российской академии наук, (ипу ран) Россия |
| Организатор Международной заочной научно-практической конференции – Консалтинговая компания «ар-консалт», г. Москва. Издание сборника... | | Информация с заседаний Координационного совета Минздравсоцразвития и опоры |
| «Михаило – Архангельские чтения». Сборник материалов международной научно-практической конференции, 18 ноября 2010 г. – Рыбница,... | | По итогам работы Международной заочной конференции авторам направляются Сертификаты участников, Программы работы конференции с указанием... |