Когнитивный и психолингвистический аспекты материалы международной школы-семинара
Скачать 6.28 Mb.
|
А.В. Кирилина ПОВСЕДНЕВНОСТЬ КАК «РЕСУРС» ОПИСАНИЯ ЯЗЫКА В ДИНАМИЧЕСКОЙ СИНХРОНИИ В последние десятилетия в научной литературе активно обсуждается смена эпистемических установок, полипарадигмальность [1–7 и др.]. Расширяющаяся постнеклассическая тенденция формирования общего для многих научных дисциплин объекта, междисциплинарность и синергетические подходы привели к формированию различных направлений, характеризуемых термином studies (gender studies, german studies, cultural studies и т.д.). Исследования с позиции новой эпистемы ведутся довольно широко подвергаются серьезной научной рефлексии. Однако на наших глазах происходят не только познавательные изменения, но и глубочайшие перемены в жизни общества, связанные с глобализацией и сменой технологий. В лингвистике эти изменения, совершающиеся к тому же в чрезвычайно быстром темпе, осознаны и научно осмыслены значительно меньше. Их интерпретация характеризуется неполнотой описания, запаздыванием научного осмысления динамических языковых процессов новейшего периода и глубокими разногласиями ученых в оценке фиксируемых процессов и явлений: языковые изменения трактуются и как демократизация языка, и как его вульгаризация, и как прогресс, и как деградация; сосуществуют противоположные взгляды и на статус языковой динамики, и на ее последствия. Дискуссионным остается также вопрос, происходит ли перестройка языковой системы или же наблюдаемые изменения касаются только функционирования языка [см. обзор 8–32 и др.]. Кроме того, проблематика разрабатывается неравномерно, а пониманию общности происходящих процессов несколько препятствует сосредоточенность многих исследователей на воздействии на язык революционных изменений, происходящих в нашей стране, которые до недавнего времени заслоняли процессы более общего характера. Отсутствует также единство мнений и в методологических подходах к анализу происходящих процессов. Названные обстоятельства объясняют, почему сегодня еще не вполне очевидна потребность в дополнительных теоретических основах и методологических инновациях для анализа языка в его функционировании и для исследования языка как инструмента доступа к нелингвистическому знанию. Одна из важнейших черт сегодняшнего состояния языка и общества – высочайшая скорость изменений. Уже общепринятым стал относительно недавно введенный в лингвистическое описание термин «динамическая синхрония», что также связано с высоким темпом развития общественных отношений. Скорость языковых и социальных изменений не позволяет в полной мере применить к их анализу общепринятые научные модели. По Робертсону [33], автору термина «глобализация», во всех ее процессах выявляются два аспекта – глобальная институционализация жизненного мира и локализация глобальности. В рамках разграничения глобального и локального «общественными изменениями могут быть лишь процессы, связанные со сменой пространственных характеристик социальной организации/социальных взаимодействий» [34]. Именно с этим процессами связано, как представляется, понятие динамической синхронии. Методологически это в языкознании пока никак не осмыслено. Два момента, как нам представляется, могли бы способствовать совершенствованию описания динамики развития русского (и не только) языка:
«Такие атрибуты личности, как стабильная самоидентификация, индивидуальный стиль исполнения социальных ролей («творческая индивидуальность»), активными пользователями Internet утрачиваются; сознательно или неосознанно ими формируется размытая или изменчивая идентичность. Виртуализуется не только общество, но и порожденная им личность» [34. С. 139]. Отметим и новые возможности контроля над индивидом, появившиеся у общества с развитием электронной коммуникации. В свете сказанного в статье мы остановимся на понятии повседневности и некоторых его возможностях для социолингвистического описания, которые, как представляется, позволяют учитывать все названные выше факторы. Несмотря на то, что приблизительно с середины ХХ в. в разных областях гуманитарного знания наряду с общим лингвистическим поворотом (а в лингвистике – с прагматическим поворотом) прослеживаются общие тенденции, которым посвящена обширная литература, понятие повседневности, весьма широко применяемое во многих научных дисциплинах (например, социология повседневности, история повседневности [35–44], а также модели, разработанные для изучения языковых контактов [45–46], и обращение к субъективной оценке носителей языка [47–48; 27]), еще не в полной мере осознано как ресурс (социо)лингвистического описания и как продуктивная методологическая база для объяснения скоротечных процессов языкового изменения в эпоху глобализации и смены технологий Исследование повседневности, как и многие научные доктрины, в центре которых находится мир субъективного, выросло на постструктуралистской /постмодернистской почве. Как считает Н.Л. Пушкарева, свой вклад в теорию повседневности внесли З. Фрейд, Н. Элиас, Франкфуртская школа, леворадикальная критическая социология (в частности, теория социального конструирования реальности П. Бергера и Т. Лукмана); этнометодология Г. Гарфинкеля [49]; труды И. Гофмана, антропологические и культурологические принципы К. Гирца. Все они в той или иной степени изучали «не просто действия индивидов в социальных процессах, но и роль их переживаний и мыслей»… и продемонстрировали продуктивность «сопоставления субъективного переживания конкретной житейской ситуации с общими моделями, а также ожидаемого с действительным» [50]. Так, Н. Элиас обратил внимание на разрыв в степени изученности общества и отдельного человека. Он также предложил рассматривать структуру повседневности как составную часть структуры определенного социального слоя и, следовательно, как часть властных структур всего общества, часть социальной иерархии [41]. Повседневность рассматривается и как «реальность, которая интерпретируется людьми и имеет для них субъективную значимость в качестве цельного жизненного мира» [51. С. 138]. Гёрке [42] рассматривает повседневность как социальную практику, в которой преломляются главные константы человеческой жизни, происходит рутинное коммуникативное взаимодействие. Что касается языка, то именно в таком виде – разрозненном, мозаичном, совмещающем фрагменты разных стилей и разных коммуникативных задач, признаки различной социальной маркированности – при этом как «истинной», так и симуляционной он функционирует для каждого носителя. Теоретики повседневности подчеркивают актуальность анализа норм, ценностных ориентаций и многообразных смыслов повседневных действий. Именно в этой области лингвистический анализ мог бы принести новые данные, значимые как для языкознания, так и для общегуманитарного знания. С этой идеей перекликается принцип «насыщенного описания» (Thick Description) К. Гирца [52], состоящий в «адекватном описании символического действия, то есть основанном на самоинтерпретации, таком, которое дают сами носители изучаемых культур» [52. С. 183]. Критики теории отмечают, что понятие повседневности включает все сферы человеческих отношений и не имеет поэтому границ, относясь и к быту, и к политическому, и к нормальному и к экстремальному. Но именно такая картина складывается при употреблении языка индивидом – для каждого отдельного человека языка существует в определенном наборе обстоятельств и ситуаций. Следовательно, применения понятия «повседневность» в условиях динамической синхронии позволяет идентифицировать привычное и новое, приемлемое и неприемлемое, установить смещение оценочности; факт «вторжения» в пространство родного языка иной языковой системы, отобразить трансформацию языка образом, соответствующим ее скорости, что ранее было невозможно по техническим причинам. Это тем более важно, что электронная коммуникация сделала возможной четкую фиксацию проявлений языковой динамики, обеспечив объективацию функционирования языка в тех сферах, в которых он ранее существовали лишь в малодоступной для наблюдения форме (например, обсуждение газетных материалов сегодня превратилось в жанр «комментарий к статье», расположенный после соответствующей публикации на сайте СМИ и доступный в режиме реального времени, но довольно быстро «уходящий в архив» (к которому также возможен доступ). Все это позволяет описать ускорившуюся динамику языковой ситуации, рассмотреть ее содержание и закономерности, которые – также в силу быстрого темпа изменений – требуют немедленной фиксации, а в совокупности позволяют создать динамическую научную модель развития (трансформации) национальных языков к конце второго – третьем тысячелетии, принимая во внимание факторы, ранее на язык не воздействовавшие (глобализация, электронная коммуникация и новые информационные технологии, изменение статуса важнейших социальных институтов и др.). Кроме того, ускорение динамики развития языка под влиянием глобализации и новых коммуникационных технологий нередко ведет к сокращению времени существования тех или иных явлений «жизнедеятельности» языка1, что делает необходимым постоянный мониторинг его повседневного функционирования. Для этого также требуется методологическое обоснование. Понятие повседневности лучше соотносится и с изменением научного осмысления социальных процессов – переходом от классических теорий общественного развития к современным теориям общественных изменений, которые «отличаются от классических теорий общественного развития О.Конта, Г. Спенсера, К.Маркса, Д. Белла и других тем, что не устанавливают закономерность универсальных процессов – прогресса, эволюции, развития, а всего лишь выявляют логическое единство изменений – тенденций, эмпирически фиксируемых здесь и сейчас. Можно определять теории нового типа (или нового стиля) как менее строгие, но можно определять их и как более точные»[Иванов, 2002: 7]. Наконец, понятие повседневности позволяет уловить и зафиксировать тенденции, образующие т.н. контингентный сдвиг: «Теории изменений концептуализируют эмпирически фиксируемые тенденции в различных сферах общественной жизни как аналогичные, реализующие один образец – парадигму изменений. Совокупность тенденций образует единое движение – трансформацию общества, при этом отдельные тенденции рассматриваются как взаимообусловливающие или как автономные, не связанные причинно-следственно друг с другом… Фокусировка теории на специфическом наборе тенденций связана (чаще имплицитно) с контингентным сдвигом – совокупностью событий, радикально и катастрофически быстро меняющих привычные структуры общественной жизни, превращающих ранее периферийные сферы и тенденции в ключевые» [34. С. 144]. Такой подход уже начал стихийно складываться в лингвистике. Так, он позволил при исследовании устной научной коммуникации описать фактическое коммуникативное взаимодействие ученых: использовалось сочетание включенного наблюдения, индуктивного сбора и подсчета данных и интроспективная интерпретация – «использование собственного научного опыта – знания общих закономерностей протекания научной деятельности в сфере гуманитарных наук в нашей стране» [48. С. 262]. Отправным моментом стало одно из определений теории повседневности: «повседневность понимается как процесс жизнедеятельности индивидов, который развертывается в общеизвестных ситуациях на базе самоочевидных ожиданий» (курсив мой. – А.К.) [53]. Исходя из этих самоочевидных ожиданий и установлены критерии отбора материала: «В качестве такого критерия мы выбрали наблюдаемую отрицательную реакцию научного сообщества на те или иные действия участников (или их бездействие). Метод включенного наблюдения позволял зафиксировать такую реакцию. При этом мы исходили из того, что явная (т.е. обнаруживаемая наблюдателем) отрицательная реакция эксплицирует несовпадение ожиданий аудитории и реально происходящих событий. Ожидания же научного коллектива основаны на предшествующем опыте, т.е. на знании о том, как должно действовать в ситуации «Научная конференция». Вторым критерием стало наблюдаемое несовпадение в разворачивании повторяющегося модуля доклад – дискуссия. Так, если за докладом в большинстве случаев следует хотя бы один вопрос, то эпизоды полного отсутствия дискуссии должны быть зафиксированы и объяснены» [48. С. 262]. Обращение к саморефлексии носителя языка, в границах которой в повседневной жизни происходит столкновение старого и нового, своего и чужого, приемлемого и неприемлемого повседневности, применено и в трудах ученых, занимающихся языками малочисленных народов, исчезающими языками. Так, на взгляд М.Сводеша: «необходимо тщательно фиксировать все случаи непоследовательности употреблений, в особенности когда мы имеем различия между поколениями либо между консервативными и неконсервативными носителями. Следует также записывать суждения, похвалы или критику в адрес той или иной манеры речи…» [47. С. 61]. Сегодня наблюдается локализация глобальных явлений и в сфере жизни русского языка и культуры, поэтому аналогичным образом может быть исследован и процесс функционирования русского языка в мегаполисе: «Мы исходим из двух “социальных ролей” любого отечественного автора, пишущего о своем родном языке, – лингвистической профессии и индивидуального восприятия носителя РЯ (в данном случае – жителя Москвы). Это определяет и принцип “мозаичности” при сборе материала: в 2007 – 2008 гг. мы собрали факты из собственной повседневности: рекламные объявления и тексты вывесок, встречающиеся во время передвижений по городу, официальные и неформальные тексты на различных сайтах, уличные надписи, личные документы, билеты, тексты квалификационных и иных научных трудов, высказывания окружающих и их реакция на определенные явления, тексты СМИ на бумажном или электронном носителях и т.п. Все это позволило – наряду с метатеоретическими изысканиями – получить “бытовой” срез языковой среды, в которой пребывает “средний горожанин”, сколь ни относительно это понятие» [27. С. 75]. Важно дать обоснование именно принципу мозаичности, так как его применение не всегда встречает понимание коллег при обсуждении вопроса на научных конференциях. Аналогичная точка зрения представлена в [54]: «Автор предлагает к рассмотрению свои наблюдения над ситуацией концептосферы Москвы (при усредненном обывательском понимании «москвича») в ее эволюции на протяжении 60 лет (начиная с 1949 г.). Рассматривается и выявляется через лингвистические и поведенческие факты эволюционная динамика отношения к следующим сферам: 1. Личность. 2. Семья. 3. Общество. 4. Религиозно-конфессиональное сознание. Вполне возможно и даже естественно, что другой человек, даже коллега и даже близкий по возрасту, отметит иные тенденции или просто не согласится с позициями автора» [54. С. 52]. В данном случае одним из отправных моментов описания становятся индивидуальные «контакты с языком» и характеристики наблюдателя – профессия (обеспечивающая осознанную лингвистическую рефлексию и возраст, делающий возможным сопоставление того, «что было», с тем, «что есть». Представленный подход позволяет проследить «текучие», неустойчивые состояния функционирования языка, зафиксировать тенденции и определить направленность процессов. При этом он нисколько не менее оправдан, чем анализ функциональных стилей или уровней языка, и позволяет получить новое – часто неявное – знание. В повседневности индивида аккумулируются данные о происходящих в обществе изменениях; в границах его сознания происходят единство и борьба противоположностей современного мира – мира, охваченного глобализацией. Введение концепции повседневности в социолингвистическое описание дает возможность разработать пути изучения языка в условиях его ускорившейся изменчивости, что позволит акцентировать связи между функционированием языка, его социальной базой и системой языка. Остается лишь добавить, что потенциал теорий повседневности сегодня может быть раскрыт благодаря развитию электронных средств коммуникации, которые, помимо всех остальных своих функций, выполняют роль фиксатора и аккумулируют различные, ранее трудноуловимые, микростадии функционирования языка. |
Похожие:
 | Языковое бытие человека и этноса: психолингвистический и когнитивный аспекты. Материалы Международной школы-семинара (V березинские... |  | Языковое бытие человека и этноса: психолингвистический и когнитивный аспекты. Материалы IV международных Березинских чтений. Вып.... |
| Научный комитет школы-семинара «Энергосбережение – теория и практика» приглашает принять участие молодых ученых и специалистов в... | | Основы собриологии, профилактики, социальной педагогики и алкологии (Материалы XXII международной конференции-семинара). /Под общей... |
| Основы собриологии, профилактики, социальной педагогики и алкологии (Материалы XX международной конференции-семинара). /Под общей... | | Санкт-Петербургское отделение Международной академии наук высшей школы объявляет конкурсный прием на вакантные места членов-корреспондентов... |
| Информационное поле современной России: практики и эффекты: Материалы Шестой Международной научно-практической конференции | | Информационное поле современной России: практики и эффекты: Материалы Пятой Международной научно-практической конференции |
| Приглашаем Вас принять участие в работе VIII международной конференции “современные аспекты реабилитации в медицине”, которая состоится... | | Демографическое развитие России: проблемы и перспективы: Материалы межрегиональной школы-семинара молодых ученых (Уфа, 27 июня 2008... |